— Сейчас, — он наморщил лоб. — Что же я там придумал?
— Чего? — тут же спросил Грымт.
— В смысле, что же я там читал.
— Ты умеешь читать? — брови великана взлетели вверх.
— Да, и считать тоже.
— Лешии и весь их выводок, — ошарашено проговорил великан и замолчал, поглядывая на подростка, ученика волхва. Потом перевел взгляд на Алексея. Челюсть приоткрылась, а глаза округлились. В них мелькнула еще большая ошарашенность.
— Как же так, — морщил лоб Сергей. — Вроде...
Он подошел к краю поляны и торжественно провозгласил.
— Сим салабим салям.
Ничего не изменилось. Сергей нахмурился.
— Или "сим салям салабим"?
Алексей молча слушал. Тер подбородок.
— Ладно, хватит, — наконец сказал он. Достал пистолет и провел невидимым лучом по тропинке. Там чуть хрустнуло. Лежащая нитями трава перестала шевелиться на ветру. Тяжело прогнулась.
— Теперь пошли.
Трава гнулась под ногами как проволока. Пару раз Алексей чуть не проткнул ногу, но в целом до избушки добрались без проблем. Он держал настороженно пистолет. Горыня натянул лук, всматривался, казалось, одновременно во все стороны. Грымт и карлики достали секиры. Одна огромная, две маленькие, но все одинаково смертоносные.
Горыня провел лопатоподобной ладонью по стене, сдирая мох. Все услышали тихий щелчок.
— Что это? — спросил Сергей.
— Может быть все, что угодно, — проговорил Горыня.
— Но готовиться надо к худшему, — добавил Грымт и сделал знак гномам. Те кивнули. Быстро распаковали рюкзаки и достали арбалеты. Разложили их на земле, начали заряжать.
Алексея встревожил вопрос Сергея. Но с другой стороны если он чего здесь не знает, то может оно и внимания не заслуживает.
Неожиданно небо потемнело. "Тучи, — подумал Алексей и тут же, — тучи не могут двигаться столь стремительно". Как будто для того, чтобы подтвердить его мысли с высоты раздался клекот. Горыня закричал и выпустил в небо стрелу. Уже догадываясь, что там, Алексей посмотрел вверх.
С неба пикировали гуси-лебеди. Белоснежные, прекрасные птицы были разъярены. Клювы открыты в клекоте. Огромные - размером с теленка - тела готовы были упасть сверху, раздавить. Или забросить на спину, поднять повыше и скинуть.
Лебеди закружились над головой. Алексей вскинул пистолет. Нажал кнопку. Один лебедь замер в полете, широко разбросав крылья. Тяжело закувыркался вниз, с каждым метром набирая скорость. Раздался свист как от падающего снаряда. Лебедь ударился о землю, глубоко погрузившись в нее. По ногам прошел ощутимый толчок. Горыне плеснуло в лицо комьями земли и вырванной с корнем травой. Он обернулся с перекошенным злостью лицом, весь в грязи. Многозначительно постучал кулаком по голове.
— Черт, черт, черт! — обругал сам себя Алексей. Мог ведь и догадаться. А то работу птичкам упрощает.
Продолжая кружить, птицы начали опускаться. Затем с клекотом упали вниз, и начали бить людей крыльями. Грымт отмахивался секирой как мухобойкой, но лебеди уворачивались, и он никак не мог по ним попасть. Зарычав в ярости, великан отбросил секиру. Подпрыгнул и тут же ухватил птицу за крыло. Упал вместе с ней, подмяв ее под себя. Лебедь забился под ним, закричал отчаянно. Другие лебеди налетели на великана. Начали бить его крыльями по голове, клевать. Они злобно шипели. Карлики обрадовано взвыли. Влетели в гущу, размахивая секирами. Один гном с ходу снял белоснежную голову с длинной шеи. Гуси-лебеди бросились врассыпную. Поднялись над вершинами деревьев, закружили над головами.
Довольные гномы стащили в кучу три белоснежных, но уже забрызганных красным, тела. Чуть приподняли личины. В жестких как щетина бородах стали видны широкие улыбки. Радуются — отличный реванш за промахи из арбалетов. Прекрасная из великана вышла приманка.
Грымт с руганью поднялся. По голове текут красные ручейки. Рубашка висит лохмотьями. Грудь и спина покрыты синяками и открытыми ранками. Лебедь под ним слабо трепыхнулся. Грымт в ярости схватил его за шею. С наслаждением крутанул. Громко хрустнуло. Прекрасное существо недвижимо обвисло. Великан одной рукой закинул его в гномью кучу. С легким презрением посмотрел на карликов. Те вдвоем тащат пернатого. Гномы взглядом ответили ему: "Зато у нас трое". "На двоих? — усмехнулся великан. — Не так уж и много. А если учесть, что он до этого еще скольких прихлопнул"...
Гуси-лебеди продолжали носиться кругами над головами. Яростно клекотали, но спускаться не решались. Алексей прицелился в того, что кружил ближе к краю поляны. Выстрелил. Золотая скульптура кувыркнулась в воздухе, понеслась к земле как ракета. Воткнулась, подняв волну земли и разбросав крапиву на метры вокруг. Осталось только пятно воронки и торчащий из нее кончик золотого хвоста.
Лебеди резко прокричали в один голос. Перепуганные полетели от избушки на курьих ножках. Скрылись за вершинами деревьев. Могли, конечно, и спрятаться, но Алексей был уверен, что они уже не появятся.
Подошел Горыня. За спиной лук, в руках сжат пучок стрел. Острие одной отирает о штанину.
— Семь штук завалили. Неплохо, — сказал он.
Алексей быстро посчитал: два золотых, четверо в куче.
— Здесь только шесть.
Горыня кивнул в сторону леса.
— Там еще один лежит. Что я, нанимался, что ли, его сюда переть.
Х Х Х
Сергей колдовал около избушки. Делал пассы руками, шевелил губами. Аленка наблюдала за каждым его движением широко распахнутыми восторженными глазами. Приоткрыла хорошенький ротик, восхищенно ахает. Да и не только она. Великана сейчас хоть секирой по башке, не заметит. С карликами та же история. Горыня делает вид, что ему это неинтересно, но нет-нет, да и бросит жадный взгляд.
"Что-то Сергей больно заумное делает", — подумал Алексей. В очередной раз разозлился. А он-то думал: откуда в мире Ванечки столько крови? Братик родной подсобил. Научил. Засранец.
Сергей сделал торжественное лицо и провозгласил.
— Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом.
"Блин, — дошло до Алексея. — Да он же просто перед Аленкой выпендривается".
Избушка чуть качнулась, затрещала. Курьи ножки посеменили на месте, начали разворачиваться. Избушка поплыла перед глазами, показала левый бок. Ее шатало, с крыши сыпались мухоморы. Пласт мха пополз по стене. Потянул за собой остальные. На землю уже упало словно грязное махровое одеяло. Показался край косяка. Развернулся становясь все шире, пока не превратился в мощную дубовую дверь.
— Грымт, — коротко сказал Алексей.
— Ага, — бухнул великан. С решительным лицом сделал к ней шаг.
— Подожди, — Горыня уперся рукой в пупок Грымту. Куда смог достать.
— Что подожди?
— Может... не будем так невежливо. Бабка все-таки...
— Что?
— Колдунья. Давайте не будем ломать так сразу, а для начала просто постучим.
— Ага. Постучим, — обрадовался Грымт и вытащил секиру.
— Стой. Ты этой штукой себе по башке постучи. Все равно вредить не чего.
— Чего это нечего?
— Мозгов, дубина.
Грымт хмыкнул. Опустил секиру и сделал приглашающий жест рукой.
— Иди, поучи дурака.
Горыня без колебаний шагнул на крыльцо. Постучал. Рукавицы тяжелые, с нашитыми металлическими бляшками. Грохот пошел по всему лесу.
— Хватит, — наконец сказал Алексей. — Уже после четвертого раза ясно, что дома никого нет. Грымт.
— А может, у нее уши заложило, — Грымт ухмыльнулся Горыне. — Ща сделаю.
Замахнулся секирой так, что она сзади коснулась его пяток. Ударил. Дверь даже не вздрогнула. Секира отскочила, оставив лишь неглубокую царапину. Не дрогнула дверь и после десятого удара. Правда, начала напоминать заготовку для корыта в начальной стадии обработки. Грымт разошелся. Рубил вдохновенно, с оттягом. Дверь продолжала стоять на смерть, не шелохнувшись.
— Хватит, — взмахнул рукой Алексей. — Дуром тоже не получается.
— Во, видишь, тобой не получается, — тут же ткнул пальцем в бок Горыня. Грымт несколько секунд смотрел не понимая. Потом проговорил.
— У тебя тоже ничего не вышло.
— Ну и что, главное у тебя ничего.
Алексей нахмурил лоб.
— Сергей, ты что-нибудь знаешь об этом?
Сергей подошел к отцу, улыбнулся.
— А ты пистолетом попробуй.
— Так, хватит. Делай давай. Строишь тут из себя ребенка.
Сергей торжественно посмотрел на Аленку. Она кивнула ему с серьезным видом.
— А сейчас вы не откроете, — сказал Сергей. — Ночи надо ждать.
— Почему еще ночи?
— Так баба Яга ж только по ночам и выходит. Солнце ей больно не нравится. Зачем, думаете, ей нужны все эти гуси-лебеди? С ее-то возможностями, умением летать. Только потому, что гуси-лебеди легко себя днем чувствуют. Как раз когда жертва погулять выходит. На полянку там, в лесочек.
— Не умничай, — неожиданно резко даже для себя самого отрезал Алексей. Сергей сразу нахмурился. Поджал губы.
— Ждите ночи, хозяйка сама и выйдет, — выпалил он на одном дыхании и отошел.
Алексей недовольно выдохнул. Посмотрел на солнце. Светило, яркое, желтое блестит в самом центре неба. До вечера, как до Киева ползком. Перевел взгляд на сына. Сергей стоит к нему спиной. Что-то тихо говорит Аленке. Захотелось подойти, извиниться, но решил, что это не достойно мужчины.
На поляне все-таки решили не располагаться. Разбили лагерь на тропинке. Она как раз расширялась перед поляной как река, впадающая в море. За избушкой посматривали. Так, на всякий случай. Грымт притащил одного гуся-лебедя. Пристроился его ощипывать. Алексей посмотрел на белоснежную горку перьев, и ему стало тошно. Великан заметил его взгляд.
— Голодный? Я с тобой поделюсь.
В кусты Алексей не ломанулся только потому, что иначе растряс бы и точно обрыгался как говорится не сходя с места. Он отвернулся и дрожащим голосом попросил.
— Только не слишком чавкай.
— Ты что творишь? — вмешался Горыня. — Эти ж твари человечиной питаются.
— Ну и что, — Грымт с хрустом выдрал окорок размером с телячий. По пальцам побежали красные капли. Он взял палку начал накалывать окорок на нее. — Я понимаю, если бы они великаниной питались. Я тогда б тебя сразу пристукнул, если бы рискнул попробовать.
Сергей чуть в отдалении сидел с Аленой. Среди золотого сенокоса он нашел золотой одуванчик. Преподнес его девушке, после чего рискнул поцеловать ее в щеку. Теперь сидел и гладил красный отпечаток на щеке от ее ладошки. На лице запечатлелось недоумение, а в глазах желание куда-нибудь смыться. Только вот повода нет.
— Сергей, — позвал Алексей сына, — иди сюда.
Сергей с готовностью поднялся. Быстро пошел к отцу.
— Разреши один вопрос.
— Да.
— Да это я так, надо же с чего-то разговор начинать. Не сидеть же молча.
Сергей недоуменно поднял бровь.
— Не хочешь с отцом посидеть? А вот мне хочется. Уважъ, пожалуйста.
С непониманием на лице Сергей вытащил из кучи натасканных великаном дров пенек. Сел на него.
Великан понатыкал вокруг костра целый лес палочек с насаженными на них кусочками мяса. Довольно облизывался, внюхивался в плывущие вокруг запахи. С мяса скатываются прозрачные капли жира. Шипят на углях.
К великану подошли гномы. Тот пригласил широким жестом. Горыня скривился. Махнул рукой на это безобразие.
Алексей оторвался от созерцания. Посмотрел на сына. Сергей сразу отвернулся. Сделал вид, что равнодушен. Ничего и никто ему не нужен. Особенно отец.
— Ничего, я тоже был таким, — сказал Алексей.
Сергей резко обернулся. Брови взлетели вверх. В глазах читалось: "Как ты смог прочитать мои мысли?"
— Не забывай, — Алексей чуть обернулся и посмотрел сыну в глаза. — Все, что с тобой происходит, я давно пережил.
— Но это не дает тебе права, — Сергей шмыгнул носом, но тут же сделал лицо кремнем. Мол, я настоящий мужчина. А чтоб мужчина плакал...
— Да, ты прав, не дает.
Сергей уперся взглядом в небо. Вид такой, словно увидел там что-то настолько интересное, что все земное это так, ерунда. Алексей тоже посмотрел, но ничего особенного не увидел. Вот просто красивого - целое море. Например, низкие, и словно ватные кучевые облака. Они как будто специально созданы для того, чтобы сесть на них верхом и прокатиться. Облака, белоснежные лошадки.
— Сколько себя помню, — проговорил Алексей, — ты всегда любил смотреть в небо. Бывает, я отругаю тебя, а ты убежишь, сядешь грустный за кустом и смотришь. Глазки блестят. Бегают словно мышата. А помнишь, как на вопрос, кем ты хочешь стать, когда вырастешь, ты ответил: летчиком. Через секунду исправил на космонавта, а потом с серьезным видом заявил, что лучше всего — лучше, чем летчиком и космонавтом — это быть парашютистом. Мы тогда с мамой смеялись.
