Люцифер взлетел над сражающимися стаями, дабы лучше оглядеть небо в поисках Михаила. На него набрасывались особо ретивые ангелы, но чёрный клинок Люцифера жестоко пресекал любые посягательства в адрес своего хозяина. Оглядывая небосклон во все стороны, Люцифер не мог отыскать своего главного врага в этой битве. Неужели его здесь нет? Это нарушение негласных законов чести — отсутствовать на поле боя, где ты — главнокомандующий.
Архангел начал кружить над боем в тщетных попытках высмотреть Михаила, но очень скоро он уверился, что его попросту нет. Уж чего только не ожидал Люцифер от врага, но не такого. Битва тем временем продолжалась, и перевес был явно на стороне Люцифера — хвала Боргальду. Стратегия командующего показала свою состоятельность и пока что выдерживала любые ответные ходы. Быстрое информирование сотников и тысячников делало своё дело.
Люцифер завис над эпицентром битвы. Внезапно он услышал хлопки крыльев над собой. Подняв голову, он увидел, что на него камнем падает искомый архангел. С занесённым для удара пылающим мечом он обрушился на Люцифера, не церемонясь и нанося рубящий удар. Едва тот успел уйти от него, Михаил уже наносил следующий — нескольким сильными взмахами Люцифер отдалился от напавшего внезапно архангела и ринулся в атаку уже сам. Мгновения перестроения для него не стали фатальными — Михаилу тоже требовались небольшие манёвры, чтобы выровнять полёт.
Летя навстречу друг другу, они одновременно нырнули в пике и, устремившись вниз, схлестнули мечи. Кручёное падение самый оптимальный бой для двух крылатых, за вычетом того, что биться приходиться вниз головой, остальное открывает ряд более выгодных позиций и ударов, которые не провести в параллельном земле полёте. Обычно ангелы и прочие крылатые выставляли одно крыло, дабы закручивать полёт в одну сторону, не сталкиваясь. Оба крыла срабатывали, когда они расходились в стороны с приближением земли, а затем, набрав высоту, падали вновь и вновь до тех пор, пока один из них не погибнет. Естественно, было множество подлых приёмов, которыми наверняка воспользуется Михаил, но Люцифер был готов, мало того, он не брезговал применять их и сам.
Одним из таких приёмов был рубящий удар из-за головы, одновременно с которым расправляются оба крыла, тормозя падение, увеличивая тем самым силу удара. Архангел Михаил отлично умел применять его, что он тут же и продемонстрировал. Готовый и ожидавший чего-то в этом роде Люцифер успел крутнуться вокруг оси, уходя от удара и ускоренно падая вниз, затем, расправив крылья, ушёл в параллельный полёт. Набрав немного высоты, он обнаружил, что Михаил уже успел набрать высоту и наступает сверху. Оба они сейчас были ниже основного сражения между армиями, но изредка бросали вверх заинтересованные взгляды.
Вверху же кипела жестокая битва. Порой Михаилу и Люциферу приходилось маневрировать между падающими мёртвыми или кричащими ангелами, которые пытались хотя бы одним крылом остановить неизбежное падение, но высота была достаточной, чтобы их попытки разбились о твёрдый грунт плато Оровенталь.
Построения Боргальда сделали своё дело и в воздухе царили ангелы Люцифера. Плато под ними было завалено трупами, редкие выжившие лежали, истекая кровью, с вывороченными костями, крича и стеная от непереносимой боли. Над поверхностью уже встал мерзкий запах крови, смешанной с испражнениями расслабленных кишечников и слизью из разорванных желудков. Правда войны всегда не в начищенных доспехах, а в криках умирающих. Которые сразу же с приходом смерти загорятся и Ирий исторгнет их.
И сегодня прекрасная дама Смерть уведёт за собой очень многих в огненные чертоги Свободы. Где лишь полёт...
Пламенеющий меч вновь схлестнулся с чёрным мечом, высекая искры и оглушая звоном окружающее пространство. Люцифер теснил врага, как мог, но Михаил не был рядовым ангелом, и одолеть его не так просто. Скорости, которые они выдавали в воздухе, конечно, не были столь стремительны, чем они могли бы выдать, будь они подобны берсеркам — бескрылым воителям северных островов. Не позволяли развить скорость пресловутые крылья, которые, в свою очередь, опирались на весьма непрочный воздух.
Люцифер, воспарив выше Михаила на полкорпуса, нанёс рубящий сверху и, отдавшись дувшему в спину ветру, отпустил крылья, дабы нанести ими двойку по корпусу архангела. Приём неудобный, но хорош внезапностью. Немного ошарашив противника, он, вновь поймав ветер, поднырнул от слепого замаха Михаила и, оказавшись за спиной, нанёс ещё один удар снизу вверх. Михаил не успел до конца развернуться, чтобы остановить удар, лишь отпрянул чуть назад, однако меч Люцифера высек из его доспеха сноп искр, а на излёте успел глубоко оцарапать лицо. По клинку тонкой струйкой скатилась капля крови архангела. На непроницаемом лице Люцифера появилась улыбка.
Он ринулся вверх, затем метнулся камнем вниз на Михаила, нанося новую серию ударов сначала мечом, а затем ещё один удар крылом, опять выбивший противника из ритма. Когда архангелы вновь оказались на одном уровне, атаковал Михаил — он действовал в своей привычной форме псевдовыпадов, обманок и ударов, которые трудно блокировать, после чего вылетал неожиданный смертельный удар, который вычленить из пламенного вихря очень сложно. Однако Люцифер прекрасно знал стиль своего оппонента — их учил один и тот же ангел, который славился тем, что был непобедим сам, и ни один из его учеников не погибал от случайностей в бою. Хотя за последние века это, пожалуй, первая большая война, поэтому ученикам Сеноя было негде блеснуть умением на должном уровне.
Серия заканчивалась впустую — лишь искры в разные стороны летели. Михаил отдалился, ловко увернулся от кричащего, летящего вниз ангела. Подняв глаза к месту боя, он улыбнулся — впервые за поединок, притом совершенно непонятно чему. Пересилив себя, Люцифер проследил его взгляд, и сердце его остановилось. В центр сражения сверху камнем падало подкрепление, хотя в данной ситуации — это были палачи.
Серафимы — шестикрылые гиганты, превосходящие ангелов ростом почти вдвое, как правило, вооружённые двумя мечами или топорами, крошившие всё и вся вокруг себя. Взглядом откуда-нибудь с Оронена можно было бы видеть как их клин... хотя, скорее, стилет нёсся к скоплению ангелов. Многие уже ринулись в стороны, забыв про битву, едва только увидели приближение серафимов. Люцифер мог крыло на отсечение дать, что это были ангелы Михаила, знавшие про последнее средство. Это, кстати, объясняло, почему Михаил появился сверху.
Но как он смог заручиться поддержкой серафимов? Это невозможно. Они живут сами по себе и в дела всех прочих стараются не лезть.
Поглощённый увиденным, архангел на миг забыл, что перед ним противник, которому вполне хватило бы этой заминки. Последнее, что увидел Люцифер, это вспышка пламени, рассёкшая воздух у его лица, и как вырвался чёрный меч из ладони, вторая вспышка вышибла дух из него. И боль...
Глава 17
Адова пустошь
Гейзер в очередной раз выпустил в воздух струю кипящей воды вперемешку с серой. Горящий ветер швырнул в лицо Люциферу обжигающую жидкость. Архангел утробно зарычал.
Его лицо, шея и правая рука были сплошь покрыты ожогами. В последние дни он старался прикрыть хотя бы лицо распущенными волосами, но они спасали мало — ветер то и дело опаливал их. Кандалы, накрепко удерживающие запястья узника, как и всё вокруг, были горячими, чем прибавляли и без того мучительному заточению остроты. Про крылья и говорить не стоит — почти все перья опалились до такого состояния, что про полёты Люциферу не думать можно очень долго.
Изредка он открывал глаза, чтобы осмотреть лишённые жизни просторы Адовой пустоши. Нет, это не местность — это целый пласт Мира, самый нижний и самый жестокий. Если и есть что-то ниже — то страшно представить, что там. Здесь же повсюду был огонь.
Раскалённые гранитные просторы до самого горизонта, что слабо виднелся сквозь дымящееся озеро. Воды в нём никогда, наверное, не было, зато что-то похожее на торф в его недрах постоянно тлеет и дымит удушливым чадом. К счастью, ветер обычно несёт его в сторону от скалы, к которой прикован Люцифер. Скала — — это лишь малая часть огромного хребта, который местными зовётся Хел. Он уходит далеко за пределы горизонта вдаль, и вершины его находятся где-то в невероятной вышине, гораздо выше тяжёлых туч.
Изредка мимо Хела проходят караваны. Обычно местные жители ведут пленников с севера, где климат менее раскалён. Здесь им поживится нечем. С виду здешние обитатели были жутковатого вида. Если сравнивать со знакомыми видами, то соотнести почти не с чем. Туловище у них, как ангелов или берсерков, крыльев нет, зато есть небольшие — с ладонь, рога, ноги похожи на ангельские только до колен, дальше они переходят во что-то от зверей — скакательный сустав, копыта; позвоночник переходил в длинный хвост. Морды были и того противнее — вполне пропорциональные, если вычесть кабаний пятак вместо носа. Цвета они были все, как один, чёрного. Телосложение было весьма рельефное — чтобы захватить в плен жителей, не менее мерзких, чем они сами, нужна сила.
Люцифера они не трогали. Сюда его доставили те, с кем они явно уже имели дело, и того опыта им вполне хватило, чтобы не приближаться. А доставили архангела сюда двое серафимов и Михаил собственной персоной.
После потери сознания тогда, в небе, он впервые очнулся уже здесь. Его вернули в реальность удары металла о металл. Когда он открыл глаза, его руки уже были закованы, а местный кузнец-тюремщик заканчивал работу над цепями, перекрещивающимися на груди. Ноги были разделены здоровой глыбой гранита. Крылья были прижаты к скале достаточно сильно, чтобы никак не помочь их носителю.
Люцифер поднял глаза выше. Перед ним стоял, словно на тризне, Михаил и озирал его ненавидящим взглядом.
— Гавриила рядом посадишь? — Потупив взгляд, спросил Люцифер.
— Его Я предпочту просто убить.
— Лучше бы ты меня просто убил. Ты же меня знаешь — нет тюрьмы, что сдержит меня.
— Стало быть, удачно, что Я оставлю тебя здесь. Ты, наверное, здесь не бывал? Это Адовы пустоши. Вероятно вчера, размышляя о завтрашнем дне, ты и подумать не мог, что дно будет вот таким. — Сострил Михаил, самодовольно улыбнувшись.
— Не думал. Не гадал... Я, честно сказать, удивлён. Не хочу знать, как ты убедил Кветцалькоатля выступить на твоей стороне, но должен отметить, что застал меня врасплох дважды за битву.
— Иного и быть не могло. Твой Боргальд, конечно, хорош, как командующий, но мне он больше нравится, как изрубленные куски мяса в куче трупов, что ныне устилают плато Оровенталь.
Люцифер закрыл глаза — он проиграл полностью и бесповоротно. Видимо, вся его армия погибла, а сам он пленён на смерть.
— Дома Фенрион больше нет, как и всех, кто присягнул тебе на верность. Я позаботился, чтобы никто не ушёл. А ещё Я хочу, чтобы последние дни своей поганой жизни ты пробыл здесь, разрываемый сожалениями, скорбью и местной погодой. Скоро придёт день, хотя здесь это почти неотличимо от ночи, и ты сможешь оценить мою ненависть к тебе.
Люцифер поднял глаза, чтобы посмотреть на Михаила. Тот старался держаться спокойно, но гнев и ярость рвались изнутри.
— Михаил, брат мой, пройдут годы, может века или тысячелетия, но Я вернусь. Вернусь, и ты поймёшь, что в этот вот день ты совершил самую роковую ошибку в своей жизни, — Люцифер замолк, дабы привлечь внимание архангела, — ты не убил меня!
— Я верю тебе. И, как знак нашего братства, Я оставлю тебе твой меч. — Он достал из-за спины меч чёрной стали и с размаху воткнул его в гранит, утопив клинок наполовину длины в скалу.
Стоявшие позади два серафима взлетели, следом за ними взлетел архангел. Они поднялись достаточно высоко и растаяли в облаках бурого цвета. Люцифер проследил за ними взглядом и опустил голову. Несколько раз слабо дёрнулся, проверяя цепи на прочность — крепкие...
* * *
Шёл седьмой день заточения. Люцифера успели обнюхать и прожечь взглядом самые отвратительные создания, каких только он мог себе представить. Для себя их он обозначил одним словом — "нечисть". Да иного слова просто не подобрать. Мерзкие твари, жрущие всё, что только можно.
Никакой охраны Люциферу не приставили — смысла не было. Он, как ни рвался, не смог вырвать цепи, расшатать слабое звено или разорвать таковые. Замки на кандалах тоже были невероятно прочные. Ко всему прочему заковавшие его отлично выбрали для него позу, в которой невероятно сложно пошевелиться, а сбежать и того сложнее, если вообще возможно.
День и ночь в этом месте почти не различались по освещению. Разницу можно было понять только по температуре. Днём она поднималась, и ветер менялся с холодного на горячий. Около полудня гранитная пустыня начинала кипеть, из щелей вырывались горячие струи воды. Вдалеке полыхал вулкан, из которого денно и нощно текла раскалённая лава, образуя постоянно движущуюся реку.
В воздух со свистом взлетела ещё одна струя воды, к счастью, ветер не был столь сильным, чтобы окатить Люцифера кипящими каплями. Архангел тяжело дышал — цепь нагревалась, и руки неимоверно жгло, но он терпел. Не хотелось снова привлекать внимание совсем непривлекательной местной фауны.
Архангел не питал острой потребности в еде и воде, конечно, в один прекрасный момент это ему понадобится, но и за неимением оного он может протянуть очень много времени — был бы воздух. А он, хоть и поганый, но тут присутствует. А значит, Люцифер будет ещё долго сидеть здесь, может, до тех пор, пока сама эта гора не треснет или провалится. Или до той поры, пока цепи не проржавеют настолько, что даже истощённый многолетним ожиданием Люцифер сможет их порвать. Вечная жизнь на его стороне.
Глубоко вдохнув, затем выдохнув, Люцифер постарался расслабиться. Медленно закрыл глаза и принял наиболее удобную, насколько это возможно, позу. Задышал ровнее, медленно погружаясь в сон. Всю энергетику он пустил на аккумуляцию жизненных сил, внутри него всё медленно угасало, останавливалось. Кровь замедляла бег, сердце билось лишь раз в час, ровно для того, чтобы кровь не застаивалась, а хоть немного двигалась. Лёгкие медленно набирали воздух, и ещё медленнее выпускали обратно. Тело Люцифера жило, хотя это больше было со стороны похоже на смерть.
За жизнь это второй раз, когда Люцифер прибегал к данному процессу торможения собственной жизни. Первый раз был, когда его учитель ангел Семангелоф обучал его этому. Тогда он проспал год. Сейчас ему предстоит явно более долгий сон. Учитель называл это "Сон Богов", хотя ни в каких Богов не верил.
Очень скоро тело Люцифера расслабленно обвисло на сдерживаемых его цепях. Ветер вновь швырнул на него пригоршню кипятка из гейзера, но Люцифер не дрогнул — его тело отказалось чувствовать всё, что могло нарушить сон. Пробудить Люцифера теперь могло что-то невероятное.
Тысячи лет спустя
Пробуждение от "Сна Богов" процесс не мгновенный. Организм запускается очень медленно. Первые признаки этого — — чуть более учащённое дыхание и ускорение сердцебиения. Всё это нарастает по лишнему вздоху, по лишнему удару, а период зависит от продолжительности сна. Сердце Люцифера ударилось второй раз за час. Третий удар случился через несколько лет. Затем последовал четвёртый, пятый... прошло около века, пока сердце не заработало в прежнем ритме. Дыхание восстанавливалось параллельно. Так же включались внутренние органы, вновь начиная работать в унисон с сердцем, лёгкими.
