Николас вытянул ладони, вычерпывая из резерва всю энергию.
— Займёмся этим позже, время ещё терпит, — продолжал вещать ненавистный голос. — Всё ли готово к зачистке старого кладбища? Владыка Аруин требует платы за свою поддержку. Дольше он ждать не намерен.
Больно запульсировала родинка на затылке, напоминая о проклятье мар.
"Снова сговариваетесь с демонами Неистового гона? — взвился Николас. — Я не чудовище. Истинное чудовище — это ты!"
"Ты уверен?" — отголоском эха шепнул Безликий.
Кап-кап-кап.
Николас опустил взгляд на собственные руки. Вместо ветросгустка по ним текла кровь, нет, не из вчерашнего пореза на запястье. Чужая, горькая, им же пролитая — кровь его преступления.
"Не лучше, ничем не лучше. Много хуже, чем он", — крался по спине холодком предательский голос.
— Морти, что с тобой? — пихнул его в плечо Олаф.
Николас ошалело глянул на него. От щеки к щеке его лицо перечёркивал кровавый след, такой же был на шее, на белой рубашке под голубым плащом растекалось тёмное пятно.
— Ты как будто призрака увидел, — продолжал беспокоиться Олаф.
Николас моргнул, ещё раз и ещё, гоня прочь наваждение. Нельзя сходить с ума, только не здесь и не сейчас! Никакой крови нет, всё лишь глупый детский кошар.
— Туда уже направляется отряд. К полуночи там камня на камне не останется, — как сквозь толщу воды донёсся ответ Магистра.
Виктор! Он на кладбище, его поймают! Надо спешить!
— Простите! Мне срочно нужно... Простите! — не объяснив ничего, Николас помчался к выходу.
Сесиль с Олафом в недоумении смотрели ему вслед.
— Заканчивайте здесь сами, — снова взял слово Белый Палач. — Я же знаю, как вы любите перемывать мне косточки за моей спиной, — он расхохотался с вызовом. — А я лучше пригляжу, чтобы на кладбище всё прошло, как надо. Неистовый гон хорошо попирует у норикийцев следующей ночью, Аруин останется доволен.
Он повернул голову в сторону стены, из-за которой за ним внимательно следили две пары глаз.
Сегодня земля обагрится кровью.
* * *
Патрулей у стены стало значительно меньше, видно, большую часть сил отправили на зачистку кладбища. До лагеря дорогу не заступали. Николас поседлал коня, забросил поперёк его спины перемётные сумки и привязал сбоку мечи.
Солнце уже закатывалось, темнело стремительно, время утекало сквозь пальцы.
— Что случиться? — схватил его за ногу Маньялай, когда Николас уже запрыгнул на мерина. — Где быть хозяин? Маньялай беспокоиться.
Николас бросил на него оценивающий взгляд:
— В беде!
Он пришпорил коня пятками и помчался к роще. Впереди уже наливались голубым светом ауры Лучезарных. Лайга была привязана в том же месте между деревьев. Проносясь мимо, Николас выхватил мечи и обрубил верёвку. Кобыла рванула за мерином, слишком напуганная, чтобы оставаться одной.
Мимо промелькнули ворота, копыта застучали по кладбищенской дороге. Впереди горели факелы, слышался лязг оружия.
— Сдавайся, ты окружён! — кричали Лучезарные.
Они стояли вокруг Виктора плотным кольцом. Тот замер. К его ауре со всех сторон тянулись тонкие мыслепуты.
Лучезарные уже оборачивались на топот копыт. Николас зачерпнул побольше из резерва. Хоть бы дар не подвёл. Хоть бы безумие не настигло в самый неподходящий момент!
Боевой клич оглушил. С другой стороны в Голубых Капюшонов врезался Маньялай. Как добежал так быстро?
Мыслепуты уже тянулись к гиганту. Николас выпустил первый сгусток. Гудя, он ударил в самую гущу стихийных потоков. Не такой мощный, но он всё равно рвал мысленити, и те стреляли в Лучезарных с усиленной отдачей. Ещё один сгусток справа, слева и в центр, пока Виктор не высвободился из сети.
— Беги! — заорал Николас на пике лёгких.
Лайга помчалась прямо на Лучезарных, сшибая их с дороги грудью. Как только она поравнялась с Виктором, тот схватил её за повод и запрыгнул в седло.
Лучезарные уже очухались: щетинились мечами, вскидывали луки. В темноте вспыхнул ветрощит, залп стрел бессильно отлетел от него. Николас посылал трепещущие ветроволны, чтобы Маньялай с Виктором вновь не попали в мыслеплен.
Фокусник выхватил с пояса флягу и плеснул водой. Молочный туман заволок кладбище. Повсюду возникали тёмные силуэты всадников и гигантов. Иллюзии бросались в рассыпную, путая Лучезарных. Где настоящие враги поди разбери? А учитывая, что читать мысли мешал ветроплав...
— Держите их, держите! — слышались отрывистые приказы. — Не дайте колдунам перейти границу!
— Тот! Тот! Да не этот!
Голубые Капюшоны нападали наудачу. Стрелы пронзали иллюзии, мечи проходили сквозь пустоту.
Даже Николас потерял товарищей в этом бедламе. Выберутся. Больше он ничем не поможет.
Узкая тропа вилась между каменных плит. Николас гнал коня к ветхой ограде. Граница должна быть там. Нужно успеть.
— Что вы творите, идиоты?! — зазвучал нагонявший ужас голос. — Ветроплава хватайте! Это же Комри! Комри! Зажмурьте глаза и ориентируйтесь по ауре. Только по ней! Дар не использовать!
Николас всадил пятки в бока мерина. Тот помчался, перемахивая через могилы.
Из тумана выскочил огромный белый конь и захрипел у самого уха. Затылок щекотало горячее дыхание преследователя.
Впереди вырисовались густые терновые заросли, высокие и широкие — не всякая лошадь одолеет.
— Но! — заорал Николас во всю глотку, нахлёстывая мерина ветроплавом.
"Не останавливайся! Только не останавливайся!"
Ошалевший мерин оттолкнулся и поджал под себя ноги. Николас уцепился за гриву. Копыта ударились об землю на противоположной стороне.
Хоть бы погоня отстала!
Но нет. Через несколько темпов бешеного карьера совсем рядом раздалось:
— Убью! Не уйдёшь!
Белый конь летел следом, развевался в ночи плащ. Свистнула стрела — слабо вспыхнул щит.
Николас нахлёстывал мерина всё сильнее, но двигаться быстрее тот не мог. Дышал тяжело и распластывал себя над землёй в широких скачках.
Впереди показался перелесок, за которым начиналась свободная от единоверцев Норикия.
Самая малость, друг!
— Комри-и-и-и!
Дорога заворачивала под густые кроны. Стрелы бились о щит всё яростней.
И вдруг...
Щит потух, связь с даром оборвалась, оглушив звенящей пустотой. Последняя стрела чиркнула по плечу, наконечник вспорол плащ, рубаху и кожу под ними. Стрела воткнулась в ствол рядом.
— Передавай моё почтение Аруину! — донёс ветер злорадную фразу.
Николас перевёл взмыленного коня на рысь.
Граница. Дальше Лучезарные не поедут, иначе нарушат перемирие. Главное, не попадаться никому на глаза.
Плечо горело, хотя рана была не глубокая. Николас встряхнул затёкшими пальцами. Ветроплав заискрился на кончике ногтя. Вернулся! Дар вернулся! Почему он отказал, когда хозяину грозила опасность? И что это за липкое сумасшествие, что прячется на глубине души и всаживает жало тогда, когда больнее всего? Как удержать себя, как выстоять в этой страшной буре, что захлестнула весь мир?
Николас натянул поводья и спрыгнул. Мерин с трудом перебирал ногами, с шеи и из-под хвоста сочилась пена. Надо бы пошагать.
Конь дремал, спотыкаясь на ровном месте. Охотник двигался всё более скованно. Глаза закрывались сами по себе, а ноги становились тряпичными. Разогретое тело начинало знобить от пронизывающего ночного ветра. Плечо тянуло, рана болезненно пульсировала.
Хоть бы не яд, хоть бы, хоть бы...
Часть IV. Компания "Норн"
Глава 28. Бескрылый ворон
1569 г. от заселения Мунгарда, Норикийская граница
Едва отшагав коня, Николас расседлал его на первой встречной поляне. Рядом бил ключ. Охотник промыл рану, нанёс заживляющую мазь и перевязал чистым лоскутом. Бодрствовал он лишь благодаря силе воли, но стоило расслабиться, как ноги подкосились, и Охотник распластался на земле без чувств.
Проснулся Николас от того, что кто-то разматывал у него на запястье повязку, которая скрывала "тайное имя". Охотник отдёрнулся и перекатился в сторону. Тело налилось тяжестью, голова кружилась, раненое плечо онемело. Всё-таки стрела оказалось отравленной.
— Глядите, он очухался! — послышался звонкий детский голос.
Николас протёр глаза, пытаясь сквозь муть разглядеть происходящее. Ауры он чувствовал хорошо. Рядом маленький огнежар, далеко — средней силы звероуст, между ними — неодарённый. Его Николас определил по звуку. Очертания мира вокруг проступали неясными контурами и тенями.
— Целых два меча! Зачем ему два меча? — послышался второй, ломающийся голос подростка постарше.
Охотник поднялся на локтях и дёрнул головой, прогоняя остатки сна. Неодарённый копался в сваленных посреди поляны вещах. Если возьмёт в руки проклятый клинок...
— Нет, остановись! — преодолевая слабость, Николас бросился к нему.
Мальчишка вынул из ножен меч и замахнулся. Рукоять выскользнула из ладони, лезвие разрезало штанину и рассекло бедро. Николас едва успел оттолкнуть мальчишку ветроплавом, чтобы тот не остался без ноги.
— Ау-уа-уа-уа! — завопил неодарённый.
Аура огнежара рядом разбухала. Вот-вот рванёт. Николас повалил неодарённого на землю и накрыл собой. Струя пламени прошла в локте от затылка, обдав таким жаром, что кончики волос оплавились.
— Что происходит?! — вскричал звероуст. Видно, старший из них.
Послышались его торопливые шаги, аура приближалась.
К животу подкатила волна дурноты. Николас отполз в сторону, и его тут же вывернуло.
Неодарённый продолжал лежать на земле и тихо скулить.
— Успокойся, вдох-выдох! — звероуст решил, что огнежару помощь нужнее.
В голове немного просветлело. Николас подполз к неодарённому и осмотрел его рану. Неглубокая, правда, крови много. Охотник нашёл среди вещей остатки заживляющей мази, обработал порез и перевязал. Эх, как сейчас не хватало Эглаборга даже с его нытьём и переполошенным оханьем.
— Всё не так страшно, — потрепал Николас подростка по сбившимся в сосульки пепельным волосам. — В следующий раз будешь знать, как зариться на чужое добро.
— Я не вор, — слабо пробормотал тот.
— Патрик! — позвал огнежар, придя в себя.
Неодарённому было лет четырнадцать. Высокий и крупный, он выглядел болезненно бледным. Серые глаза казались выцветшими. Потёртые штаны и рубаха висели на нём бесформенными мешками.
Огнежар подбежал к неодарённому и сел рядом на колени. Невысокий и худой, лет десять на вид, волосы чуть светлее, чем у старшего товарища, менее патлатые, глаза цвета топлёного молока, тонкий нос в россыпи веснушек. Тем не менее, в чертах обоих мальчишек сквозило родственное сходство.
— Ты как? — спросил огнежар.
— Всё хорошо, Жан. Тебе нельзя волноваться, — успокоил его неодарённый.
Николас помог ему сесть. В лопатки упёрлось остриё меча. Звероуст стоял у Охотника за спиной. Повернув голову, Николас боковым зрением увидел взбешённое лицо.
— Моё имя Аллен, я дозорный из Компании "Норн", а это мой ученик Жан и его брат Патрик. А кто ты? Мы нашли у тебя грамоту на имя кундского рыцаря Мортимера Стигса, — начал допрос звероуст. — Неужели единоверцы принимают на службу ветроплавов?
Охотник запустил ладонь за пазуху. Амулет Кишно пропал. Сняли, мерзавцы, прямо со спящего!
— Хотя, скорее всего, грамота поддельная. Твой конь поведал, как вы удирали от "страшного белого всадника", — испытывал его терпение Аллен.
Щуплый, невысокий, он выглядел едва ли не младше Охотника. За спиной длинный лук и стрелы, рыжие волосы в пучке на затылке на манер Сумеречников.
— У него два меча... — прерывисто сообщил Патрик. — И книга, которая не открывается.
Он указал на лежавшую рядом "Книгу тайн". Жан подхватил её и попытался распахнуть, сопя от усилий.
— Оставьте мои вещи в покое! Я беженец и никому не желаю зла. Мне просто нужно добраться до Лапии.
Николас подскочил и принялся всё собирать. Не хватало, чтобы они снова взялись за звёздный клинок или порвали рубашку из перьев. Аллен не отводил от него оружия и выпячивал грудь, чтобы казаться внушительней.
— Придётся обождать, — он поцокал языком безо всякого сожаления. — Я передал весть о тебе на ближайшую заставу и срочной соколиной почтой в Дюарль. Пока они не ответят, ты останешься здесь под нашим наблюдением. Не переживай, в Компании ветроплавам живётся куда раздольнее. Редкий дар, в большом почёте, если ты, конечно, не предатель.
— Нет, так нельзя, — замотал головой Николас. — Ночью здесь прокатится Неистовый гон и сметёт всех, кто не укроется в священном месте. А мальчику необходим целитель.
— Он неодарённый — обождёт. А до разгула демонов-ши в неделю Мардуна ещё два месяца, — возразил звероуст.
— Лучезарные разорили кладбище возле Эскендерии, чтобы открыть для них проход. Хотят устроить диверсию на ваших землях, — ответил Охотник.
— Не велика беда. Неистовый гон страшен только для тех, кто отмечен печатью мар. Мальчики, вы ведь постоите друг за друга? — спросил Аллен. Дети кивнули. — Да и у меня никаких проблем с родителями нет. А у тебя?
Николас поморщился и стиснул зубы.
Какой же этот дозорный неопытный. Когда говорил, то брызгал слюной так, будто боялся потерять авторитет.
Но даже чтобы сражаться с таким жалким противником, Николас слишком ослаб, чтобы бежать — тоже. Он развалился на своих вещах, как чахнущий над златом дракон, и смежил веки. Яркое солнце резало глаза, и голову сдавливало ещё больше. Послышался звон скользнувшего в ножны меча, неуклюжие шаги и хруст сучьев. Маленький огнежар склонился над Охотником и положил ему на лоб ладонь.
— Он горит!
— Оставь его, Жан. А если он заразный? — крикнул Аллен. — Я перенесу наши вещи и раздобуду что-нибудь на обед, а ты присматривай за чужаком и тренируйся.
— А как же... Патрик? — неуверенно спросил Жан, но шаги Аллена уже стихли, а его аура отдалилась за грань видимости.
Николас приоткрыл глаза. На пожухлой осенней траве паслись две невысокие лошадки и мохнатый пони с круглым сенным пузом. Патрик поднялся и, вооружившись топором, поковылял в лес, пока Жан выкладывал кострище камнями и собирал хворост.
Плохо, что к неодарённому здесь относились, как к пустому месту. Рана ведь серьёзная, Патрик мог истечь кровью или заработать заражение. Теперь понятно, почему отец не жаждал переселяться в Норикию. О Николасе здесь бы, наверное, позаботились, а вот его семью воспринимали бы как обузу.
Патрик вернулся с охапкой дров. Кровью не пахло, да и повязка промокла не так сильно.
— Попробуй, у тебя получится, — подбодрил неодарённый брата, составив поленья домиком внутри кострища.
Жан съёжился и с ужасом посмотрел на дрова.
— Ты только отойди подальше. Воды принеси, — огнежар указал на пустой котелок, рядом с которым лежал Николас. — Не могу, когда ты смотришь.
Патрик опасливо приблизился к Охотнику.
— Не тяжело тебе быть "пропущенным" среди одарённых? — озвучил тот свои мысли.
Подросток ссутулился и опустил голову.
— Тяжело было, когда наши родители умерли от холеры. Мы бродили от деревни к деревне, летом ели ягоды и грибы, а зимой воровали. Наверняка умерли бы от голода и холода, если бы Компания "Норн" не обнаружила у Жана дар. Теперь с братом нянчатся, как с господским сыночком. А я как был ничтожеством, так и остался... — он подобрался и зло скрипнул зубами. — Но когда я вижу, как Жан мучается, мне хочется, чтобы он тоже был "пропущенным". А у тебя есть брат?
