Я замолчала и уставилась в стену.
— Ольг. Ольг! Ну Ольг! — он меня потряс.
— Что-о-о-о на-а-адо-о-о? — спросила я, пока он меня еще тряс. Подушка поскорее отпустил меня и руки убрал подальше.
Я стала изображать его бормотание, невнятно что-то выговаривая.
— Что? — переспросил Подушка.
Я снова стала бормотать.
— А? Повтори еще раз! Причем тут "придурок"?
Я удивленно уставилась на него, как он раньше на меня. Он из этого еще и что-то понял! Во фантазия у человека! Я всплеснула руками, изобразив полное непонимание ситуации
— Хорош меня изображать! — воскликнул Подушка, подхватился с места и снова стал распинаться по-эстонски.
Вот теперь можно бояться, что Ирка закрыла меня тут с психом...
— Это не в последних! — прервала его я.
— Г-а, хкм, а? — Подушка снова заступорился на моем метком замечании и сел обратно.
— Линолеум ни в чем не виноват, — сказала я.
Подушка посмотрел на меня, потом на потолок, опять на меня и опять на потолок.
— Поздравляю, постепенно возвращаешься к жизни! То со мной, то с потолком поговоришь! — похвалила я.
Подушка отвернулся, я отвесила ему подзатыльник. Он обернулся на меня, округлив глаза, я лишь мило улыбнулась. Он снова отвернулся и заслужил еще один подзатыльник.
— К раковине по кипарису спускаться. Пойдешь? — громко предложила я.
— Могу ведро так одолжить! — добросердечно предложил Одеяло из-за двери. — Для Подушки даже такого действенного успокоителя не жалко!
Подушка подскочил на полметра.
— О, индивидуальная реакция организма на препарат у человека! — сказала я.
— Какой?
— Успокоительный.
Подушка сел обратно.
— Похоже, это был побочный аффект, — покивала я.
— Сколько дают за убийство в состоянии аффекта?
— У тебя нет аффекта, тебе не дадут!
— Скоро будет, и я спущусь по кипарису и прибью Одеяло.
— А я думала, меня...
— Тебя-то за что?
— Слава богу, не за что...
— Я нашла ключи! — провозгласила Ирка.
— Одеяло, прячься. Кто не спрятался, я не виноват, — сказал Подушка.
— Куда? В ведро? — спросил тот.
— Ага. Подойдет, посмотрит и успокоится, — хихикнула я.
— Нет, посмотрю и оборжусь, как он туда поместился.
— Опа, не те ключи, — сказала Ира.
— Все мне жить надоело! — сказал Одеяло и что-то громко и четко заговорил по-эстонски.
— Ольга, закрой окно, и как можно лучше, чтобы я его дольше открывал, если хочешь, чтобы Одеяло остался жить, — мрачно сообщил Подушка.
— Если я хочу, чтобы он остался жить, то... Заткните ему там кто-нибудь рот! — громко крикнула я.
Подушка снова насупился.
— Господи...
— Где? — нервно спросил Подушка.
— Там, — я потыкала вверх.
— Там потолок и пауки!
— И Господи!
Подушка снова привалился к стене, сложил руки на груди и прикрыл глаза.
— Так и будем молчать? — спросила я.
— А что, на допросе? — гавкнул Подушка.
— Да, сейчас перейдем в камеру пыток, — кивнула я.
— Какую?
— Одеял, запевай! — скомандовала я.
— Не надо! — простонал Подушка.
— ...печалиться. Вся жизнь впереди! — пропела я.
Подушка гипнотизировал потолок, я отвернулась к стене и тоже стала ее гипнотизировать.
— Оль, ты что?
Я изображала непрошибаемость. Как он меня достал! Тормозит!
— Ольг? Ольг!
Он меня долго звал, я не реагировала. Он меня потряс, я не реагировала.
— Одеял, ты что с Ольгой сделал? — громко спросил Подушка.
— Ага, точно через стенку! — раскритиковала его я. — Еще скажи, по кипарису поднялся специально!
— А чего же она тогда не отвечает?
— Наверное, потому, что молчит!
Я снова улеглась. Он потряс меня ещё раз и усадил на кровать, я плюхнулась на место. Он снова посадил, на сей раз я вцепилась в подушку, поднялась вместе с ней и упала на место.
— В куколки в детстве не наигрался? Не научился их сажать так, чтобы они не падали? Между прочим, падать на железную кровать каждый раз ужасно больно... морально!
Подушка похлопал глазами, я снова изобразила непробиваемость. Подушка снова заговорил по-эстонски.
— Ладно, давай, я тебя поспрашиваю, а ты мне поотвечаешь по-эстонски, — предложила я. — Я хоть интонации послушаю. Из-за чего вы с Одеялом поссорились?
Подушка добросовестно ответил и на этот вопрос, и на все остальные.
— Артек скоро развалится? — подконец просила я.
Он ответил.
— Скоро, да? Я тоже так думаю.
Он снова удивился моей догадливости.
— Давай теперь я тебе по-эстонски вопросы позадаю, а ты мне по-русски поотвечаешь, — встречно предложил Подушка.
— Давай. Послушаешь, какую чушь я пойму из твоих вопросов, -согласилась я.
Подушка что-то сказал.
— Ты мне его в третий раз задаешь, а я в третий раз не понимаю его смысла! — поругалась я.
Подушка окончательно завис.
— Повтори еще раз, — попросила я. — И еще раз, только погромче. Еще погромче!
— Одеял, что он спросил?
— Что? — не услышал Одеяло.
— Тьфу, блин, прослушал, — разочаровалась я.
Подушка спросил что-то другое.
— Опять из той же оперы! Ты что-нибудь новенькое можешь придумать?
Кажется, он скоро начнёт сомневаться в том, что я не понимаю по-эстонски. Подушка спросил что-то левое.
— Откуда я цены знаю?
— Как еще цены? — не понял Подушка.
— Хоть раз не попала.
— Хотя если про ценности...
— Моральные устои? — переспросила я, и снова угадала. — Я на такие скользкие вопросы не отвечаю.
Подушка снова что-то спросил, видимо, еще более скользкий.
— Ты сам знаешь ответ на этот вопрос, — сказала я.
— Я? — опешил Подушка. — Как?
— Что ты на него ответишь, то и я.
— Ты так не ответишь.
— Ты спроси по-русски — я тебе отвечу нормально, а не наобум. Так будешь говорить по-русски?
Подушка помотал головой. Видно, что-то принципиальное.
— Эй, скинь мне мп3-шку. Музыку послушать хочется! — послышался Иркин голос под окном.
Я поднялась.
— Что? Кинешь?
— Нет.
Я нашла камушек и с силой швырнула его вниз.
— Радуйся, там не было мп3-шки! — сказала я и закрыла окно. Дверь, блин, не открывает, а мп3-шку ей подавай!
Я вернулась, а Подушка уже лежит.
— Занял стратегически важную позицию? — спросила я.
— Ага, — кивнул он.
Я села около него.
— Вы там Ирку не видели? — спросил Одеяло.
— Видели, и даже камушком кинули, — ответила я.
— А-а, пойду ловить и замачивать. И еще эти приходили.
— Кто?
— Ну эти... те... в общем...
— Кто те-эти? — удивился Подушка.
Фух, не дошло. И чего они приходили? С Одеялом поговорить, пока Подушка заперт?
— Ищите ключи, а то по кипарису спускаться не катит! — крикнула я. — Уже договорился с потолком о следующей встрече? — это спросила я у Подушки. — Ты на него так посмотрел!
— Не может быть!
— Потолок, подтверди, что он на тебя ТАК посмотрел!
Подушка снова отвернулся.
— Променял потолок на стенку?
— О-о-ольг!
— И что? Да, меня так зовут, хотя я вроде бы сама прихожу.
Подушка вздохнул.
— Вы нашли ключи? — крикнула я.
— Так не терпится отсюда уйти? — злобно спросил Подушка.
— Ага, а то там те-эти ждут.
— Кто?
— Ой, тормози, тормози, только не додумывайся! — я погладила его по голове.
Тишина.
— Давай во что-нибудь поиграем, — предложил Подушка.
— Во что? Я никаких тормозных игр не знаю.
— Ольг!
— Молчу!
Решили поиграть в города, только для простоты перевели на предметы. Мы перекидывались словами довольно бойко, только Подушка иногда задумывался, как произносится тот или иной предмет. А он, видно, специально перелег, чтобы мне под руку его волосы попались, а то мне всегда что-то теребить надо.
— Мы ключи нашли! — раздалось за дверью.
— Подушка, тебе лучше причесаться.
— Почему?
— Зачем и как! Расческой и об косяк! Ой косяк, ы-ы-ы...
Ирка вошла в комнату.
— Одеяло проиграл! — сказала она. — Он сказал, что вы уже подрались, и теперь сидите по разным комнатам зализываете раны.
— Я бы один только зализывал раны, — вставил Подушка.
— И только моральные! — добавила я.
Одеяло снова что-то сказал по-эстонски. Ему все же надоело жить.
— Ага, — ответил Подушка, и разговор стал конструктивным.
— Ура, договорились! — порадовалась я.
— Терапия с ведром пошла впрок!
— Терапия с окном, терапия с кроватью...
— Пха! — хихикнула Ирка.
— Подушка, перевернись.
Скрип, скрип.
— Ой, и правда терапия, — поморщилась Ира.
Мы пошли к украинкам. Те рассказали, что у Одеяла какие-то нездоровые идеи, и что ему позарез надо двух украинок. Так вот о чем они договорились!
— Господи, не проймет, — хихикнула я.
— Проучим их? — предложила Ира.
— Давай! — согласилась я.
Мы спустились вниз, посмотрели на водное побоище в ванной и вышли. Подушка с Одеялом уже были с двумя девушками. Мы прошли мимо них, весело болтая.
— Завязывай шнурки, — сказала Ира.
Я принялась шнуровать кроссовки.
— Хочешь, изображу! — Ира построила удивленные рожи, которыми одарили нас эстонцы.
— Пошли на красную дачу! — сказала я.
— Хорошая идея! — воодушевилась Ира.
Мы вышли и быстро дошли до соседей дачи.
— Снова кроссовки шнуровать будешь?
— Не-а.
— Тогда я браслет уроню.
— Господи, театральщина, — раскритиковала я.
Мы зашли внутрь.
— А! — я и рот раскрыла. — Бвгдейка!
— Алфавит учишь?
— Ага...
Мы пошли по коридору, а кругом доносил эстонский говор. Дурдом! ДУРДОМ! ДУРДОМ!!! Эстонцы на нас недобро косились, Ира всем отвечала, что она ненормальная (тыкала в себя пальцем и крутила им же у виска) и вслух добавляла, что ее сюда перенаправили. Мы дошли до лестницы.
— У них тут железок нет, — обзавидовалась я.
На дачу забежали Одеяло с Подушкой, о чем-то оживленно разговаривающие и жестикулирующие. Они что-то спросили у "местных" эстонцев, а мы решили делать ноги, пока они там эстонились, обсуждали что-то несущественное или просто соображали. Мы поскорее поднялись наверх, где Ира, наконец, увидела тех, кто нам был нужен. Мы зашли к ним в комнату, закрыли за собой дверь, по-наглому прошли и уселись к ним на кровати. Я тут же изобразила Подушку вместе с малопонятным бормотанием. Ирка подключилась и изобразила Одеяло. Эстонцы ступорились.
— Я буду постановщиком? — спросила Ира.
— Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! — затараторила я.
— Я буду постановщиком? — спросила она еще раз теперь у Сильвера.
— Нэт! — категорично заявил он. Ирка выпала в осадок.
— Скажи "да"! Да! Скажи "да"! — насела она на Даниила.
— Та? — уточнил он.
— Ну! — похвалила она. — Я буду постановщиком?
— Нет! Нет! Нет! — сказала я.
— Нэт! — снова сказал Сильвер.
— Та, — пожал плечами Даниил.
— Нэт! — я изобразила крест руками. И помотала головой. — Та! — я покивала. — Нэт! — я снова изобразила крест.
— Я буду постановщиком!
— Нэт! — сообразил Сильвер.
— Та? Нэт? — предположил Даниил.
— Так да или нет? — не поняла Ира.
— Нэт! — сказал Сильвер.
— Та! — сказал Даниил.
Я принялась объяснить по-новой. В итоге оба эстонца сказали ей "нет".
— Я столько "та" услышала в свой адрес, — порадовалась Ира.
— А сколько нэт! — возразила я.
— Та больше!
— Нет, эта! Ира, отстань! Отстать! Дай журнальчик дочитать!
— Ха-ха-ха! — загоготала Ира. Да, журнальчик эстонский... ну и что, что я не понимаю по-эстонски?
Ира принялась объяснять Сильверу, что я пыталась читать журнал, он ей тыкал в картинки, что, мол, я рассматривала картинки. Даниил схватился за голову.
— Во-во, — кивнула я и покрутила пальцем у виска.
Сильвер согласно закивал, тоже покрутил пальцем у виска и потыкал в Иру.
— Я? Ну уж нет! — запротестовала она. — Дурдом!
— Специально для Иры построенный, — закончила я.
— Раз специально для меня, то я буду постановщиком! — сказала Ира.
— Нет! — категорично заявила я.
— Нэт! — тут же сказал Сильвер.
— Нэт! — присоединился Даниил. О, условный рефлекс!
— Обнеткались! — посетовала Ира. — Вам жалко? Ну, побуду я постановщиком, и все!
— Скоро припрутся, и ругайся с ними потом. И закроешь меня опять в комнате с психом! — покачала я головой.
— Ну Ольг, тебе жалко, что ли?
— Думаешь, они не поймут, куда мы поперлись?
— Еще не поняли.
— Тормозят! Собирают всех разговорщиков по пути.
— Ой, их там много.
— Коридорный день!
Эстонцы странно косились на нас.
— Понимаешь, — Ира повернулась к Сильверу. — Там внизу толпа!
Она изобразила большое пространство и потыкала вниз. Никто ничего не понял.
— Смотри сюда, — привлекла к себе внимание Сильвера я. — Внизу! — я долго тыкала вниз, пока до Сильвера не дошло, что я про первый этаж. — Толпа! — я потыкала в него и в себя, а потом вниз.
— А? — Сильвер потыкал в себя и потом вниз.
— Да нет, не ты, а ты, ты, ты и еще раз ты, — я "размножила" Сильвера жестами и всех его клонов отправила вниз. До него дошло, что его там внизу много, а это толпа!
Сильвер покивал, Я развела руками, изображая недоумение. Потом еще раз, потом еще, а потом до меня дошло, что можно просто изобразить вопрос.
— А? Ага, — кивнул он в знак того, что понимает, и спохватился, что это был вопрос.
Сильвер что-то начертил в воздухе.
— А? — не поняла Ира.
Сильвер подул на начертанную циферку.
— Погоди, я больше торможу, мне понятнее будет, — отмахнулась я. Сильвер стал показывать еще раз поподробнее. А-а-а, так это у кого-то день рождения, да еще и 15 лет исполнилось. Тогда все понятно!
— Эх, и долго они там торчать будут? — ужаснулась Ира, припомнив, что там внизу Подушка с Одеялом. — Так я буду постановщиком? — спросила Ира у Сильвера.
Я за ее спиной показала Сильверу крест.
— Нэт! — сказал он, я похвалила догадливого эстонца. Или не совсем эстонца? Что-то слишком быстро соображает для эстонца!
Я потрясла руками, потом еще посильнее. Все уставились на меня. Я картинно улеглась на кровать, побилась немного в конвульсиях и "умерла".
— О, я все же буду постановщиком! — возликовала Ира.— Больше драматизма! Больше души вкладывай!
Ира приобщила к этому занятию Даниила, который тоже весьма правдоподобно "умер", а потом и Сильвер картинно сполз по стеночке. Сама Ира брякнулась на пол.
— Все умерли, я одна осталась! Мечта детства! — порадовалась я.
Сильвер пристал к Ирке, пытаясь узнать, что я сказала, та ему долго и в лицах изображала, как я... всех убила. В итоге Сильвер посмотрел на меня как на некромантку. Я покачала головой и изобразила сама.
— А-а! — сообразил Сильвер.
— Я ему только что тоже самое изобразила! — схватилась за голову Ира.
— Можно, я буду постановщиком?
— Нет! Хотя... — начала, было, я.
— Ну-ну...
— Я иду с Одеялом в туалет.
— В смысле?
— А ты остаешься сидеть с психованным Подушкой. Ну, согласна?
