Погода была замечательная, подстать его настроению, и он с удовольствием прошёл короткий путь до метро прогулочным шагом, наблюдая привычную суету утреннего Лондона, благо нога уже почти не болела. Когда все вокруг спешат на работу, а ты преспокойно направляешься домой после прекрасно проведенной ночи — это чувство сопровождало его и в метро и до самой двери его квартиры на площади Гриммо. С этим настроением он и вошёл туда, и, видимо, оно явственно было написано на его лице, потому что Джинни, которая почему-то была дома, приподняла брови и помотала головой с усмешкой, лишь только завидев его.
— Ты дома? — спросил он автоматически.
— Да, я дома, пока ещё это мой дом. Я планирую сегодня посетить специалиста по магическому праву в Министерстве.
— Праву? — удивился он.
— Ну да, праву, Гарри, праву! — повторила она ему, как недоразвитому. — Чтобы наш развод не превратился во всеобщий скандал, нужно всё подготовить заранее. Ты же, кажется, не собираешься этим заниматься?
— Я собираюсь, Джинни. Собираюсь, — закивал он головой, но какое-то абсолютно блаженное ощущение никак не выветривалось из него.
— Ой, да по тебе видно, как ты собираешься! — она легонько стукнула кулачком ему по лбу. — Что, всё прошло "на ура"?
"Зачем она спрашивает?"
Она делала вид, что разговаривает этаким приятельским тоном, слегка саркастическим, как бы со стороны, но под этим всем сквозила понятная горечь. Он был искренне признателен ей за то, что она не срывается в обиду и упрёки, но это было слишком. Зачем было так себя мучить, интересуясь его успехами с соперницей?
— Джинни...
— Да можешь не отвечать! У тебя настолько всё написано на лице, что глупо и спрашивать. Не дергайся, я действительно рада, что у вас всё складывается.
— Ты не можешь быть рада, зачем притворяться?! Не думай, будто я не понимаю твои чувства. Ох, черт, теперь мне уже кажется, что лучше бы ты ругалась!
— Мои чувства? Ну да... Просто есть вещи поважнее моих чувств.
— Ты о чём?
Она смотрела на него напряжённо, исподлобья, как будто решая, подходящий это момент для разговора или не очень.
— Пойдем-ка! — потащила она его в гостиную. — Нечего торчать тут в коридоре.
— Ну, хорошо, — согласился он. Сейчас ему казалось, что то настроение, которое сидело в нём, не способен выбить никакой разговор. Слишком оно было блаженным.
— Значит, говоришь, у вас всё в порядке? — сказала Джинни, когда он уселся на диван. Она принялась расхаживать перед ним, обняв себя за плечи.
— Если уж тебе действительно так хочется это узнать, то да, действительно всё хорошо.
— И вы... собираетесь теперь жить вместе?
— Ну, мы это не обсуждали, но такие вещи подразумеваются сами собой.
— Хорошо.
— Джинни, к чему этот разговор?
— К тому, что я тебе... вам... оказала сегодня одну большую услугу. Надеюсь, ты её оценишь.
И она тут же полезла за сигаретой.
— Интересно. И какую же?
— Здесь был Рон... — начала она, и у него внутри как-то сразу возникло ощущение холодной пустоты, — сегодня утром.
— И что? Что ты ему сказала?
— У нас был длинный разговор. Очень длинный! — она затянулась, выпуская приблизительно такую же длинную струйку дыма.
— О чём?
— Я уговорила его, чтобы он дал жене развод.
— Ты? Уговорила? Э-э... хорошо, спасибо, конечно, но в этом совершенно не было нужды. Я бы и сам... Да и вообще, какой уже смысл в уговорах, когда и так всё ясно.
— Ты просто дурак! — она потрясла в воздухе сжатыми кулаками. — Иногда так и хочется звездануть тебе прямо в лоб! Ты же вообще ничего не видишь и не знаешь! Вообще!
— Что ты имеешь...
— Они заключали магический брак, МАГИЧЕСКИЙ, ясно тебе, дурная башка?!
— Так и что, мы тоже, вроде как...
— А ты знаешь законы на этот счёт? Не Великобритании, магической Британии? Знаешь?!
— Мм... нет. А что, там что-то особенное?
— У магов старая юридическая система. Очень старая. По ней Мерлина лысого женщина может развестись без согласия мужа! И причина для развода должна быть очень, ОЧЕНЬ серьезной. Такой, что далеко не всякий мужчина решится подобную озвучить. Ты настолько наивный, просто диву даёшься! Подписываешь магический контракт и не удосуживаешься даже прочитать, что в нём написано.
— В нашем контракте?..
— Да, да, "в нашем контракте"! — передразнила она. — Впрочем, чего тут про нас говорить, ты-то совершенно точно ради своей Гермионы на что угодно согласишься, так что не в нас дело.
— Хм. А Рон-то, конечно...
— Вот именно, дубина! У вас были бы серьёзные проблемы, вздумай вы расторгнуть контракт официально. Пойми — магов мало, все семьи на счету, существуют родословные, всякие старые правила, всем важно, от кого дети, кто в какую семью переходит... Ох, да что я тебе объясняю?! Короче говоря, я убедила его, чтобы он дал развод. Вот так.
Она выдохнула.
— Спасибо, — закивал он, и это прозвучало теперь гораздо более искренне, чем в первый раз. — Но... я не понимаю, насколько я знаю Рона, он должен был быть в бешенстве от этой ситуации. Что ты ему такого сказала?
Она отвернулась и изо всех сил втянула в себя дым. Когда повернулась снова, на её лице было выражение злой горечи, смешанной с жалостью.
— Честное слово, Гарри, я такого придурка, как ты, ни разу не встречала, — начала она тихо. — "Знает" он! Да что ты можешь знать?! Что ты знаешь?! Ты ничего не знаешь! Ни-че-го!
— Так объясни мне, — ответил он спокойно, — я тебя уже сколько раз просил — объясни.
Она снова отвернулась.
— Теперь уже, наверное... — она затянулась, — теперь уже, наверное, всё равно. Можно рассказать, — она прищурилась, задумываясь. — Только... — она направила на него два пальца с зажатой в них сигаретой, — поклянись мне, что не сдвинешься с места, что бы я ни говорила. Не будешь дёргаться и делать резких движений. Поклянись!
— Джи...
— Я сказала: поклянись!
— Хорошо, — он пожал плечами, — клянусь, что не буду дёргаться.
Она какое-то время щелкала ногтем о ноготь, сосредоточенно уставившись на кончики своих пальцев.
— Хочешь знать, почему я начала курить? Когда постоянно тошнит, это иногда помогает. Нет, не в буквальном смысле. Тошнит, потому что тошно. По-настоящему тошно, так, что хоть голову в петлю.
Она прервалась, и он терпеливо ждал, пока она продолжит.
— Я начала получать её письма с самого моего отъезда. Мы договаривались, конечно, писать друг другу, делиться "женскими секретами", как мы тогда в шутку это называли. Но я не думала, что... Понимаешь, у неё же никого нет! Фактически нет родителей, а из друзей, таких, которым можно рассказать какие-то особые вещи, тоже... С тобой же не поделишься! И кто остаётся? Луна? Это всё равно, что рассказывать самой себе. В никуда. Вот и вышло так, что единственный человек, которому она могла бы написать, оказалась я. А я была к этому совершенно не готова. К тому, чем она стала со мной делиться. И у меня не оставалось другого выхода, кроме как учиться справляться с этим.
— Вот сейчас я уже не уверен, что должен слышать всё это. Если она рассказывала тебе что-то по секрету, то...
— Да подожди ты! Сейчас сам всё поймёшь.
Она затушила дотянутую почти до фильтра сигарету и тут же достала другую.
— Поначалу, естественно, ничего такого не было. Особенного. Обычные житейские проблемы. Я сперва даже посмеивалась над всем этим втихомолку. А иногда и не втихомолку. В открытую ей отвечала, чтобы она не заморачивалась, что всё постепенно войдёт в колею, притрётся...
— Я так понимаю, речь о семейных делах?
— Ну нет, блин, о рабочих! Разумеется, о семейных! Хотя... она и о работе писала много чего. Восхищалась, в основном, взахлёб перечисляла новые возможности. От некоторых вещей, впрочем, в дрожь бросало... Ну да не об этом речь!
Она снова несколько раз затянулась и выпустила дым. Постепенно он растекался по всей комнате, как белёсый кисель.
— Наши свадьбы состоялись в прошлом июле... Кстати, скоро годовщина, между прочим... Будь она проклята! Агррх! — зарычала она, взмахнув рыжей гривой, и снова обняла себя за плечи, чтобы справиться с собой. — Весь прошлый август мы с ней фактически не разговаривали, я была занята другими занятиями, об этом-то ты должен хорошо помнить.
— Да уж, — согласился он, смущенно смотря в пол.
— Как оказалось, у них всё было совершенно по-другому... Знаешь, всё-таки практика — великая вещь! Накануне свадьбы она выдала мне целую лекцию на тему секса. Ты представляешь?! МНЕ, ха-ха! Я, естественно, помалкивала.
— Джинни, наверное, не стоит...
— Так вот! — прервала она его, повысив голос. — Разумеется, она где-то начиталась всяческих советов, как это надо правильно делать. И, разумеется, в самый решающий момент её зажало так, что мама не горюй!
— Помнится мне, ты тоже чего-то там такого начиталась.
— И ты поверил! Да ты просто болван, Гарри Поттер! Чтобы я стала заниматься этим с любимым человеком по книжкам?! Я что — больная что ли?! Но признаться-то было нельзя, вот я тебе и плела всякую чушь. А ты и рад верить! Ты что, за столько лет так и не удосужился понять, что я за женщина?
— Ладно, давай оставим наши с тобой взаимоотношения в покое.
— Да уж давай, оставим!
Она подтащила ближайшее кресло и плюхнулась в него, вытянув ноги, видимо, устала носиться туда-сюда по одному маршруту. Он взглянул на них совершенно машинально, но она сразу же заметила его взгляд и демонстративно запахнула халат посильнее. А потом внезапно взяла и высунула язык в его сторону.
— Бэ-э-э!
Он едва не прыснул от смеха. Положительно, не было на этом свете человека, с которым ему было так же легко. В него вдруг вплыло осознание, что если бы он захотел... Очень захотел! То он мог бы, пожалуй, развернуть всё в другую сторону в один миг. В один миг превратить жену в любовницу — это был бы тот ещё номер, конечно! Стыд немедленно накрыл его горячей волной. Как вообще могли возникать такие мысли? Откуда, из каких отвратительных глубин они приходили?..
— Знаешь, Гарри, если бы ты не был такой правильный. Такой, что аж прямо зубы сводит. То мы могли бы... — она замерла, увидев его изумлённое лицо.
Она буквально слово в слово повторила его мысли. Находилась с ним на одной волне.
"Я вовсе не такой правильный, как ты сказала". Эта фраза. Вот именно эта фраза, прозвучи она сейчас в его исполнении, и... Что угодно могло произойти. Невероятно — как мало может отделять порядочного человека от подлеца! Всего одна-единственная фраза!
— Джинни, ты умеешь сделать из меня полного придурка.
— Сделать?! Да ты им и являешься, чего там ещё делать? Променял прекрасную жену на ходячую кучу проблем! — она фыркнула.
— Я же не виноват, что встретил вас обеих одновременно.
— Зато ты виноват кое в чём другом. Что тянул так долго. Нельзя быть таким тупым! Сойдись ты с ней раньше, ничего бы этого не было.
— Ну да... — он опустил голову.
— Ладно, — она бросила затушенную сигарету прямо на ковёр и помрачнела, — надо продолжать, а то мы так до вечера просидим. Короче говоря, из первого же её письма я узнала, что пока мы с тобой весь август выдумывали, каким бы способом нам ещё этим заняться, у них с мужем так ничего и не получилось. Точнее, не получилось у неё. Не получилось позволить ему хоть что-то. И ты понимаешь, что взаимопонимания это им не добавило. Рон сперва терпел, а потом начал жутко злиться. Ты прекрасно знаешь, что он никогда не отличался особым терпением. И тактичностью. Ясно, что к такой, как она, нужен особый подход. Она же вся в голове, расслабиться не может ни на секунду. Ну а Рон... Ему бы чего попроще! Подобная задачка оказалась для него трудноразрешимой...
— Я не понимаю, он что — не мог посоветоваться с кем-нибудь на этот счёт?
— Ты в своём уме?! Рон?! На эту тему? Чтобы о нём подумали, что он не способен даже жену трахнуть по-человечески?
— Никто бы не подумал...
— Правильно! Но только он-то считал, что подумают. Ну, кому я объясняю, ты что, не знаешь его, что ли?! К тому же, к тебе бы он ни за что не подошёл в любом случае, а больше-то особо не к кому. Старшие братья далеко, а с Джорджем на такие темы разговаривать — себе дороже.
— Почему это ко мне "в любом случае"?
— Ну, потому что дело касалось Гермионы, что тут неясного?! Не мог он с тобой обсуждать такие вещи про неё. Он и так-то постоянно маялся чувством неполноценности и ревностью в отношении тебя, а тут получается, что он вообще полный неудачник!
— Рон не такой, не наговаривай...
— Да заткнись уже! Заткнись и слушай!.. Вот, так-то лучше... В общем, единственные, с кем он "посоветовался", были родители. Ну как, посоветовался — нажаловался, на самом деле, только и всего. В том духе, что она с ним "холодна", что-то такое. Из-за этого Гермиона потом имела довольно своеобразную беседу с нашей матерью, что, конечно, в лучшую сторону на ситуацию повлиять никак не могло... Впрочем, это всё не важно вообще! Я постоянно отвлекаюсь в сторону, так мы до главного никогда не доберёмся. Главное то, что день ото дня становилось всё хуже. Она угодила на работу, которая требовала всего её внимания, и стала этой работой банально прикрываться, а он начал потихоньку прикладываться к бутылке. Как бы поступил нормальный мужик в такой ситуации, если не считать мыслей о разводе? Правильно — нашёл бы себе любовницу...
— Что ты такое говоришь?!
— Правду, Гарри! Правду жизни. Но у Рона же это была идея фикс — Гермиона, Гермиона, о-о, Гермиона!
— Тебе не приходит в голову, что это и есть любовь?
— От того, кого любишь, не добиваются своего любыми путями! Да, да, нечего на меня так смотреть. Об этом-то и весь разговор. Что бывает, когда молодая жена целыми сутками пропадает на работе и "не даёт" мужу, а тот всё больше и больше пьёт и не получает разрядки? Ну-ка, догадайся с трёх раз? В конце концов, контроль теряется настолько, что от уговоров переходят к последнему аргументу.
— Нет...
— Ага, если бы "нет"! "Да", "да" и ещё раз "да". И ещё много раз "да".
— Много раз?.. — прошептал он, ощущая, как диван куда-то уплывает из-под него.
— Так и бывает. Попробовал один раз — потом входишь во вкус. Даже начинаешь получать удовольствие.
— Удовольствие?! Удовольствие?!
— Не ори! Представь, каково мне было всё это читать. Дело в том, что она, естественно, далеко не сразу решилась написать об этом. Сперва всё шли намёки, намёки... А потом, когда я уж догадалась, она стала на меня вываливать все подробности.
— Да как?! Как же...
— Вот так. Постепенно, Гарри, постепенно. Сперва банальные приставания, потом, в один прекрасный вечер, они доводятся до конца. На следующее утро, конечно, раскаяние, попытки вымолить прощение... через какое-то время всё повторяется. И чем дальше, тем осознаннее такие попытки, чем они безнаказанней, тем больше ощущения, что ты в своем праве. Жена же!..
— Постой, постой, да постой же! — выпалил он, желая остановиться, отдышаться, отъехать чуть назад, потому что понимание никак не приходило к нему. — Я правильно понял то, что ты говоришь? Потому что мне ну вот совсем не хотелось бы здесь ошибиться. Он... насиловал её?
