Пещера оказалась значительно глубже, чем я думал, и темнее, так что мне пришлось, как и прежде в лавке Си-Джо, создать маленький сгусточек света и запустить его вперед. Сырость и холод этого места пробирали до костей, но я едва обращал на них внимания, поскольку занят был исключительно мыслями о том, как поскорее добраться до Иглы, хоть и по-прежнему не представлял, как еще, кроме непосредственного использования на себе, заставить ее работать. Торопливо шагая рядом, Эйтн не выпускала из рук оружие, будто ждала, что кто-нибудь может на нас наброситься. Едва ли она нервничала меньше моего, хотя подавляла свои ощущения с куда большим успехом, нежели я. Оба молчали, хотя поговорить было о чем. Но давление влажной сырой массы сверху ничуть не способствовало оживленной беседе.
Пока мы шли, я чувствовал, как все возрастает мощь спрятанной где-то рядом Иглы. Эйтн было хорошо — ничего похожего ей ощущать вовсе не приходилось. Хотя после инъекции сыворотки, и моя восприимчивость к силе артефакта изменилась настолько, что исходящие от него обжигающие волны меня больше не задевали, лишь сигнализировали о том, насколько близки мы к цели.
— Она рядом, — сказал я.
Эйтн кивнула и тут же едва не ухнула на дно огромной каверны, неожиданно развернувшейся перед нами. Шарик света уже уплыл довольно далеко, так что края обрыва мы не увидели вовремя, но ладно хоть я успел перехватить леди прежде, чем она сорвалась в пустоту.
Добавив мощности светильнику, я вышел к самому краю, который, почему-то, совсем не напоминал скалистую породу, а подозрительно сильно был похож на нечто органическое, и стал всматриваться в пропасть, удивляясь, каким образом здесь могла образоваться эта невероятная пещера.
— Видишь что-нибудь? — спросила Эйтн, отдышавшись и встав рядом. Голос ее раздавался эхом.
— Нет, — сказал я, — но она там, внизу.
— Уверен? И как туда спуститься?
Не ответив, я всерьез задумался над этим вопросом. Времени не было, а соваться на самое дно мне не улыбалось. Тем более что я понятия не имел, как это сделать, хоть и понимал, что у махди наверняка был свой собственный способ для спуска. Выход, казалось, был один.
Закрыв глаза, чтобы не отвлекать сознание манящей темнотой пропасти, я мысленно потянулся к Игле, ниже и ниже, пока, наконец, не почувствовал ее. Раз так, решил я, значит до нее не больше двухсот метров, поскольку сверх этого диапазон моего восприятия попросту не дотягивался. Вообразив в голове ладонь, сотканную из непрерывно извивающихся Теней, я попытался подцепить ею Иглу, но не смог ухватиться — при каждой попытке прикоснуться, она рассеивала мои ментальные пальцы, словно туман.
Разочарованно охнув, я отодвинулся от края.
— Я не думаю, что махди или сам Батул туда запросто прыгают, — заметила Эйтн, обходя обрыв по самому краю. — Уверена, он лично следил за тем как Иглу сюда поместили или же...
— Что? — спросил я, так как она умолкла.
— ...Или же, — продолжила Эйтн, — опустил ее на дно сам. — И посмотрела на меня, видимо, ожидая согласия со своей теорией.
Только, на мой взгляд, в словах ее было одно существенное упущение, о чем я не преминул сообщить:
— Никто не может прикоснуться к Игле, кроме махди. — Слова, ранее сказанные Сай'ей, очень четко врезались в мою память.
К моему удивлению, Эйтн согласно кивнула.
— Да, а еще лейры не могут влиять на аборигенов, — добавила она. — Но посмотри, что творит с ними дядя. Ни малейшего намека на сопротивление с их стороны, словно он какой-то божок. И все благодаря открытию твоей матери. Что, если сыворотка так же помогает устоять и против силы Иглы?
Честно говоря, подобная мысль и раньше проскальзывала в моей голове, но особо большого значения, к своему стыду, я ей не придал. А, между тем, в словах леди Аверре был смысл, ведь после того, как активное вещество сыворотки распространилось во мне, переносить мощь артефакта стало в разы легче. Может быть, и с физическим контактом тоже самое? Даже обидно, что не догадался об этом самостоятельно. И, тем не менее, сомнения оставались неслабые.
— Посвети-ка сюда, — сказала мне Эйтн, присев у правой стены, вдоль которой еле виднелся узенький, в длину человеческой ступни, выступ, плавно по кругу спускавшийся вниз.
Я сделал, как она просила, подтолкнув световой шарик поближе, тут же догадавшись, что именно так сильно привлекло ее внимание. Причиной теперь уже нашего общего интереса оказался материал, из которого этот самый выступ был сделан — вовсе не скалистая порода, как можно было предположить, — а нечто, созданное руками столь высокоорганизованной расы, что даже представить себе было трудно. Матовое, зеленоватого цвета вещество, напоминавшее металл, было испещрено самыми необычными узорами, из всех, что мне когда-либо доводилось видеть. Они выглядели, как пятна более темной по тону краски, и по мере приближения света изменяли свою форму, переливаясь из одной фигуры в другую, словно наскальные письмена первобытных рас. Дрожь пробегала по всему телу от мысли о том, насколько непостижимо давно это было создано и насколько могущественными являлись те, кто приложил сюда руку.
Эйтн наша находка захватила полностью. Казалось, она даже позабыла об Игле, как и о том, что нам как можно скорее следовало ее достать. Девушка, точно загипнотизированная, текучим орнаментом, прикасалась к его рельефной поверхности кончиками пальцев.
— Оно теплое, — проговорила она в восхищении, чем удивила бы любого, кто ее знает достаточно хорошо. Способная даже глазом не моргнуть, когда на ее глазах совершается убийство, она вся возбуждалась, стоило только наткнуться на какую-нибудь археологическую диковинку. — Слышишь, Сет? Смотри, если я задену вот этот символ, он тут же становится вот таким, как будто играет со мной в вопрос-ответ. Это же просто невероятно! Ты понимаешь, о чем я?
— Не совсем, — ответил я, и ничуть не солгал. Я и впрямь был далек от всего этого, и уж тем более не собирался вникать, поскольку вырисовывалась очень большая вероятность уже никогда больше не встретиться с собственной матерью. — Нам надо поторопиться, чтобы успеть. Я сомневаюсь, что у мамы хватит сил задержать Батула надолго.
Но Эйтн только отмахнулась:
— Погоди. Мне кажется, я начинаю понимать, как это работает.
— О чем ты? — удивленно и нетерпеливо спросил я.
Однако отвечать она не спешила. Несколько ловких нажатий на бегающие инопланетные знаки, заставили стены пещеры тихонько содрогнуться, приведя в движение тот самый выступ, на который мы оба, схватившись за руки, тут же бесстрашно прыгнули.
Точно внутреннее кольцо подшипника, выступ заскользил по кругу, с тихим шумом опуская нас вниз. Эйтн и я замерли, молчаливо наблюдая за тем, как приближается дно каверны, мало-помалу вступая в круг света, следующего за нами светильника. Медленно стали вырисовываться детали интерьера, даже отдаленно не похожие на зал, выстроенный для Иглы предком Занди в его великолепном замке. Здесь обнаружились семь величественных статуй, изображавших неведомых существ с длинными, вытянутыми телами, которые одновременно являлись и опорами, поддерживающими на своих тонких руках центральный постамент в форме кристаллической чаши или поддона. По краю этой чаши играли разноцветные блики, а в ней, зажатая между четверкой тоненьких серебристых лапок, похожих на паучьи, в вертикальном положении покоилась Игла.
Едва поравнявшись с чашей, движущаяся по кругу плита остановилась, и наш спуск закончился, не смотря на то, что до самого дна, как выяснилось впоследствии, было еще ой как далеко. Длинные ноги статуй уходили глубоко вниз за пределы света, и тихое эхо, мечущееся между стен, говорило о том, что и две сотни метров пределом не являлись.
— Интересно, кем были те, кто построил все это? — тихим шепотом произнесла Эйтн.
— По-моему, мы как раз на них и смотрим, — ответил я, кивком указав на странные вытянутые лица с огромными темными провалами вместо глаз, обращенные к артефакту.
— Юхани! — неожиданно громко выдохнула она, — ведь я раньше даже мечтать о таком не смела!
И в ответ на мой недоуменный взгляд, пояснила:
— Эти существа были прародителями всех лейров!
У меня в этот момент, кажется, челюсть отвисла.
— Постой-ка, — залепетал я, — если это так, то они...
— То, что рассказала о них Аманра — чистая правда. Они были первыми, кто населял молодую Вселенную и чьи дальнейшие старания привели к тому, что она стала такой, какой мы ее знаем. Игла была создана ими вовсе не забавы ради, а как средство защиты от самих себя, ведь... да, так и есть! Ведь в какой-то момент между ними произошел раскол, который привел к самой страшной и разрушительной войне, которую только знала реальность.
Все еще заворожено вглядываясь в высокие лица статуй, я вдруг обратился к Эйтн с подозрением и вопросом:
— Но откуда тебе об этом столько известно?
Меня это не то, чтобы смущало, просто до сего момента леди Аверре вовсе не показывала, насколько она была просвещена в истории древней Вселенной. Более того, находясь рядом с Занди, неизменно демонстрировала интерес ко всему, что он ей говорил, в том числе и к словам Аманры о происхождении Иглы, ни разу не показав, что знает гораздо больше.
— Это моя специализация, — с презрением заметила она. — До того, как попасть на Боиджию, я посетила немало планет, где так же занималась изучением истории их развития. Практически у каждой расы, чья культура достаточно стара, чтобы обзавестись собственными мифами, имеется легенда о древних божественных сущностях, которые их наставляли на путь мудрости. Ничего нового и оригинального, но только здесь я нашла доказательства их существования. — На последней фразе голос Эйтн изменился и почти дрожал — свои эмоции она больше сдерживать не пыталась.
На меня, сказанное ею, также произвело впечатление, причем столь сильное, что я едва обратил внимание на странный шорох, на секунду раздавшийся сверху, если бы сама Эйтн меня о нем не предупредила.
Насторожившись, мы оба прислушались, однако ничего необычного на это раз не расслышали. Переглянулись. Может быть, ей только показалось?.. Тем не менее, я решил, что лучше все же поторопиться, и потому начал осматриваться в поисках наиболее удобного места, чтобы подобраться к Игле. До вытянутых рук, бережно державших чашу, было всего-то чуть больше метра, — но уцепиться при этом абсолютно не за что, и если по какой-то причине я бы не смог удержаться на месте, то лететь вниз мне бы пришлось мучительно долго.
На всякий случай, отодвинувшись от Эйтн, я набрал в грудь побольше воздуха, прыгнул и с легкостью танцовщика приземлился на сгибе гигантской руки. Не смотря на то, что стоять тут было довольно-таки трудно, поскольку гладкий то ли камень, то ли металл, оказался еще и невероятно скользким, я не испытывал обычной для себя боязни высоты. Все мои мысли были заняты лишь слабо мерцавшей в созданном мною свете Иглой. Второй раз в своей жизни я оказался к ней настолько близко, что вспомнил о силе, которой она обладала. Крупные мурашки, забегавшие по всему телу, заставили меня вздрогнуть.
— Сет? — донесся справа голос Эйтн, показавшийся мне слегка обеспокоенным. — Все в порядке?
Я повернул к ней голову, намереваясь ответить, что да, но девушка неожиданно отшатнулась — на большее не хватало места, — словно что-то ее испугало.
— Ты что? — спросил я.
— Твои глаза, — выдохнула она, глядя с удивлением. — Они светятся!
Это заявление, однако, не произвело на меня хоть сколь-нибудь сильного впечатления, и я вновь сосредоточился на артефакте, осторожно приближаясь по запястью статуи к чаше. Вытянув руку, я смотрел на Иглу, как тогда в Башне активации, чувствуя нити, которыми не спеша привязывает она к себе мою волю, словно сама стремилась попасть в мои руки. И вот, когда до нее остались считанные сантиметры, что-то большое и тяжелое прилетело мне в голову сверху.
От сильного удара в висок я потерял равновесие и стал заваливаться на сторону, потихоньку соскальзывая в пустоту.
Каким-то чудом ухитрившись извернуться, я ухватился за камень (или же это был металл) и беспомощно повис над самой пропастью, уставившись на возвышавшегося надо мною с видом победителя Аверре.
— И чем это вы тут столько времени занимались? — насмешливо проговорил он, глядя на меня сверху вниз. Выглядел мастер при этом не столько довольным, сколько усталым.
— Где моя мама? — все еще болтаясь, как тряпица на суку, выпалил я.
Он улыбнулся, но отвечать не стал, вместо этого отвернувшись к Игле.
— Ну, вот мы и на месте, — проворковал мастер, даже не взглянув на племянницу, которая в этот момент все еще находилась на выступе, прижавшись спиной к стене. — Сейчас я возьму тебя, маленькая, и мы вплотную займемся славными Эпине. Мы им покажем, на чьей стороне сила!
Только спустя секунд пять до меня наконец дошло, что он воркует с артефактом, как могла бы разговаривать с ребенком заботливая мамаша. Казалось, Батул окончательно свихнулся на собственной мании обладания Иглой.
Меня эта догадка поразила, но не достаточно сильно, чтобы я смог забыть о мучавшем меня вопросе: жива ли еще мама? Стоило лишь вообразить себе отрицательный ответ, как тут же ужасное чудовище, обитающее внутри, с диким ревом вновь очнулось от своей спячки, требуя крови Аверре! И на этот раз, что-то подсказывало мне, я этого монстра накормлю досыта.
Легонько качнувшись на руках из стороны в сторону, я, призвав на помощь Тени, поднял себя в воздух и заставил изящно опуститься позади наставника, который к тому моменту уже навис над Иглой, трепетно поглаживая ее пальцами с некоторым напряжением — она явно обжигала его.
— Ничего, ничего, — приговаривал он тихонько. — Я знаю, насколько ты истосковалась по согревающей плоти, пока находилась в изолированной темноте черепа того махди. Сейчас мы все исправим. Все исправим.
— Да неужели? — спросил я, выдохнув Аверре в затылок, и только успел отскочить назад, когда он резко развернулся и рассек воздух перед самым моим носом кончиком зажатой в его пальцах Иглы. Лишь краем глаза я смог заметить, что лапки-держатели оплавились, словно четыре восковые свечки.
Еще один угрожающий взмах в пустоте заставил меня снова отступить, но на этот раз припер к стенке, в буквальном смысле. Затылок мой бился о грудь статуи, пространства для маневра больше не осталось, только если на выступ, но и там особо развернуться было негде.
Аверре прекрасно видел, что бежать мне некуда, отчего выражение его лица сделалось еще отвратительнее: глаза вращались, как у сумасшедшего, а на лице застыла абсолютно невменяемая ухмылка. Меня передернуло от чувства гадливости, и я ударил по нему скопившейся за эту секунду в кулаке энергией. Я наделся, что этого будет достаточно, чтобы отбросить его немного назад, таким образом освободив мне дорогу к самой чаше — там хотя бы было побольше места.
Но я недооценил Иглу, которая защитила мастера от моей атаки словно щитом. Ближайшая статуя позади него треснула и разлетелась, ее осколки с громким эхом посыпались в темноту.
