— Дэв, что с твоей аппаратурой? — не выдержала Эва. Ее изображение в энергоновом ложементе заняло край визора. Дэв снял очки и протирая их специальной салфеткой, проворчал:
— Еще рано. Пусть выпустят все, что у них есть. Если они не оставят резерв — предолагаю с вероятностью девяносто девять из ста, что резерва не будет, — то только когда они выпустят все, я сыграю. Второй раз это может не пролезть, понятно?
— Понятно, — кивнула Эва.
— А раз понятно, то пока воюйте тем, что у нас есть, — хрюкнул Дэв.
— Ладно, — кивнула чарранка и исчезла с визора.
Я никогда не мог представить, что за время полета капсулы оснастились таким количеством всевозможного оружия — для начала Валькирия и Драйвер содрогнулись, разом выпустив тройной дуплет, где мешались жесткие рентгенновские лучи с сопутствующим электромагнитным импульсом, способным расплавить в слиток какой-нибудь броненосец в тысяче километров, следом — темпоральный залп, прорвавший материю, пространство и время, и гравитационный, после которого Храрна тряслась несколько лет и стала в три раза меньше в диаметре. Радужное облако заметно поредело, но все равно приближалось. Заработали термические индукционные лучи — они выискивали незначительно поврежденные диски и расплавляли их в металлические капли. Я смотрел на все это со смешанным чувством: с одной стороны, мы уже уничтожили больше половины этой мерзости, с другой — нам хватило бы одного, достаточно близко подошедшего к нашим кораблям.
— Все равно, что по комарам болотным из автомата стрелять, — прокомментировал я, — Толку, что несколько сотен завалил, остальные все равно доберутся!
— Все же тут чуть получше, — заметила Юри.
— Один черт, — мрачно сказал я, — Капсулы не могут вечно исходить плазмой.
— А наши виды вооружений, конечно, регистрируются, — заметил Дэв, — Конечно, не на Храрне — там уже и некому, и нечем. Кажется, свежих поступлений нет?
— Да, — сказала Валькирия.
— Окей, тогда за дело! Впрочем, почему не уйти от них в скачок?
— Они подождут на выходе, — фыркнула Юри.
— А... Ну тогда — пора, — буркнул Дэв, — А Юри скисла.
Я повернул голову. Юри действительно отключилась. Значит, с мига на миг выйдут из сторя и разумы кораблей.
— Твоя барышня всегда в осадке, когда наступает сабантуй? — спросил Дэв. Я только хмыкнул. Однообразное бормотание говорило, что капсула еще держится. Я прислушался — голос не принадлежал никакому из многочисленных интеллестов Валькирии, он все время повторял одну и ту же хрустящую фразу. Дэв повернулся, пихнул меня:
— Эй, ваша терранская прислуга, кажется, рехнулась!
Я обернулся, на миг остолбенел и заорал:
— Дэв, парал, быстрей!!!
Светка стояла за нашими спинами, что-то бормоча на неизвестном языке, что-то очень похожее на монотонное заклинание, ее руки были молитвенно воздеты вверх. Так ее и охватило зеленое свечение парализующего поля. Капсулы снова содрогнулись, выпалив по дискам еще чем-то смертоубийственным. Теперь диски образовали правильную сужающуюся сферу, в центре которой находились наши корабли. Неожиданно на вогнутой поверхности сферы появилось заострение, которое пронзительно быстрым щупальцем рванулось к нам. Капсулы сожгли его, но оно возникло снова. И снова, и каждый раз оно проникало все ближе к юниверскафам. После пятой попытки наступила пауза. Диски замерли, и мы увидели, что они, ранее всегда двигающиеся к нам ребром, стали разворачиваться плоскостью. Словно кто-то выкладывал пространство золотыми монетами. Дэв напряженно, позабыв про усталость, наблюдал.
— Вот теперь пора! — решил он, сжав пальцами крохотную коробочку дистанционного управления. Ничего не произошло. Он оглянулся и застонал:
— Дерьмо собачье!!! Эта дурища все сломала!!! Траханая шлюха! А я и так затрахан до смерти!
Его установка не могла заработать, потому, что ее уже не было. Составные части валялись как попало. Пока мы все, включая мечи, самозабвенно воевали, Светка разрушила созданное Дэвом оружие.
Тут загорелся пульт. Валькирия перестала защищать нас. От Юри дурно запахло. На нее излучение Радужных Дисков действовало гораздо сильнее. Я отодвинул ее голову, пробежал по клавишам, залив пространство между Валькирией и дисками огнем и адом, но это не очень помогло. Пространство продолжало сужаться, а я услышал в своем мозгу механическое, провторяющееся слово. "Убийца", вот какое слово.
Я боролся, устраивая вселенские кататсрофы, создавая вокруг такие потоки энергии, каких не бывает даже в Точке Отсчета, вокруг творилось уже совершенно невообразимое Черт Знает Что, даже в визоре уже не бвло видно ничего, и лишь по нарастающему давлению на мозг я ощущал, что сфера сжимается. Я усмехнусся, отчего-то представив себе спикера Палаты Лордов Бразелонии Завъялова, стреляющего из своего маузера — "боло" в Радужную Сферу. Сзади раздалочь радостное чертыхание Дэва, захлебывающийся рев и вой, и тут же голос Валькирии:
— Ага!!! Подействовало, значит!
— Точно, — сказал я, тряся головой, чтобы избавиться от наваждения. Давления на мозг больше не было. Валькирия и Драйвер постепенно выбрались из расходящегося с поля боя разнообразного излучения. Со стороны это смотрелось не хуже взрыва Сверхновой.
— Ох, и прожарится же эта планетная система! — вздохнула Валькирия.
— Тогда, значит, я сплю, — пробормотал Дэв, — При пожаре выносить в первую очередь, — он упал рядом с чадящими огарками своей установки и захрапел. Теперь можно было позаботиться о Юри. К счастью, она самостоятельно пришла в себя, стыдливо вызвала бассейн и побрела к нему, стаскивая обгаженную одежду.
— Ну совсем как дите стала, — сокрушенно пожаловалась она, нвряя в шар воды.
— Это напоминает мне старый анеклот, — громогластно заявила Валькирия.
— Какой же? — подмигнул я.
— Ну, встретились два вояки, значит, пилот и бронемастер. И давай друг другу за кружкой шнапса на хреновую жизнь жаловаться. Ну и не поделили, кому из них хреновее приходится. В общем, договорились, что прокатится танкист на самолете и летчик — на танке.
Юри заинтересовалась и высунуда годову из бассейна. Я тоже слушал.
— Проехался, значит, летчик на танке, вылез, за голову держится: "Ох и хреново же у тебя! Одних синяков да шишек не меряно наставил. Но у меня хоть и удобнее, а все же хуже!" Пошли это они на летное поле, в аэроплан вставились. Летчик танкиста пристегнул, взлетел и как договорено, управлять позволил. Тот и рад стараться — ка-ак дернул за рукоятки, как нажал на педали — только что свой хвост они не увидели. А танкист аэроплан вовсе перевернул и вдруг "Ха-ха-ха!!!" Ну, пилот так осторожненько берет в свои руки управление и осторожненько садит машину. И думает, что как бы кореш его танкист со страху-то не повихнулся. А тот сидит в точности как стебанутый, дергается, хихикает, глазами крутит. Ну пилот отстегнулся и совсем уж собрался санитаров вызывать, как танкист говорит вполне нормально: " — Че, думаешь, что я того? Не, это я просто обделался, когда ручки твои по своему дернул. А хохотать начал, когда все это дело под мышки полезло, я ж щекотки с детства боюсь!"
— Совсем не к месту, — возмутилась Юри, — Тоже мне, нашла бронемастера!
— Извини, но откуда это у тебя? — поднял я глаза к визору.
— Считай, я пожала плечами, — фыркнула Валькирия, — Я уже более часа считываю инфо из хранилищ Террис. Ведь нам сейчас туда?
— А где мы сейчас? — всмотрелся я в сине-зелено — белую планету в визоре.
— Тебе, видно, напрочь отшибло память, — возмущенно проворчала Юри, натягивая новую униформу, — И ты напрочь забыл, как выглядит Майя! Тунг — здесь.
— Это так, — подтвердила Валькирия, — Идем вниз, постреливая и вообще громыхая, господин бронемастер!
Ее многочисленные интеллекты весело рассмеялись. И взлетел вверх изумрудный песок майанских пляжей, на месте правильных куполов вспухли сияющие нестерпимой белизной клубы гиперплазмы, и ошалевшие майанцы заметались в поисках укрытия по крохотной полосе между огнем и водой. Лишь один спокойно стоял возле своего любимого камня — кресла, скрестив руки и неотрывно глядя вверх, на растущие извне восклицательные знаки двух инверсионных следов. Валькирия выдала его лицо в увеличении, и как ни странно, я увидел, что его лицо выражает нечеловеческое торжество, словно и не было вокруг него рукотворного ада.
Капсулы замерли в десятке метров над пляжем. Я одел свои джинсы, старую майку, на которой не осталось уже и следов сисястой Сабрины, мышцы перетянулись ремнями крестовины с мечами. Юри встала справа:
— Я с тобой.
— Я тоже, — сказала Эва и встала слева. Я покачал головой:
— То, что может произойти, не укладывается в логические расчеты. Валькирия, разделочный нож.
Капсула молча подала короткий, широкий, острый как бритва нож. Я подсунул его под левый ремень, чувствуя кожей плеча его приятную хирургическую прохладу. И оказался лицом к лицу с Тунгом. Мы молча смотрели в глаза друг другу. Потом я спросил:
— Талааса?
— Умерла, — сообщил Тунг, — Что еще?
— Дэвид? Кьела?
— Умерли, — сообщил Тунг, — Что тебе еще? Надеюсь, что я удовлетворил твое лбюопытство: все умерли, теперь твоя очередь. Я вижу, что ты ничего не забыл, даже разделочный нож? Прекрасно. Итак, начнем?
Я промолчал.
— Посмотри, что у меня есть, — заговорщицки сказал Тунг, — То, чего так боятся твои корабли и эта соплячка!
Он распахнул тогу, и я увидел на его груди Радужный Диск. Я хотел ускориться, хотел убить его и уничтожить эту погань, но Тунг выхватил из складок тоги небольшой прямоугольник металла:
— Замри!
Из меня словно вышибли дух. Метущийся в поисках оборванных связей с телом мозг существовал обособленно, и это было по настоящему страшно. Я понял, что это было: психоключ. Тунг неожиданно ударил меня по лицу, я хотел порвать эту скотину на клочья, но тело одеревенело и не пошевелилось.
Тунг довольно отступил на несколько шагов и с видом человека, выполниившего тяжелую работу, сказал:
— С этим покончено. Вакцина прибыла вовремя. И даже имела глупость прибыть сюда своим ходом. Я знаю, что ты меня слышишь и понимаешь. И тебе, наверно, интересно, что это за вакцина, о которой говорила Талааса, да и я вот теперь о ней? Ты знаешь, как на твоей планете делают сыворотку от укуса змей — змее дают укусить лошадь. А потом из лошади выкачивают кровь с защитными клетками. Образно говоря, ты был очень неумной лошадью, Эн Ди.
Он снова помахал психоключом:
— Теперь мне уже не нужен твой разум, хотя за понесенные издержки было бы правильнее оставить его, чтобы ты умирал постепенно, по мере выкачивания сыворотки и замены ее простой подсоленной водичкой. Но я не настолько жесток. РАССЫПЬСЯ!
Меня вроде бы не стало. То есть я знал, что где-то я есть, но мне было трудно связать себя с происходящим на майанском пляже. Я стал огромным и бесплотным, меня переполняло ленивое безразличие ко всему на свете. Поэтому меня ничуть не удивило появление маленькой черной фигурки возле своего тела. Юри решительно не пожелала на этот раз быть в отключке. Следом возникла разъяренная Эва с бластером и во всей своей боевой экипировке, дополненной и улучшенной Драйвером.
Тунг расхохотался:
— Нет, это даже трогательно! У нас еще гости, скажите пожалуйста! Да он вас сейчас на части порежет, ваш драгоценный любовник!
Он взмахнул психоключом, но не успел сказать ничего — отрезанная тонким лучом, исходящим из кортика Юри рука с психоключом упала на изумрудный песок. Следом толстый луч бластера Эвы испепелил и руку, и металл психоключа. Когда Тунг перестал кричать от боли и неожиданности, Юри сказала Эве:
— Иди, сожги остальных. О, они дорого заплатят за все это! Ну, Тунг, на меня не подействовал ваш Радужный Диск, а на Эн Ди — ваш психоключ, — сообщила она бледному интергаловцу, сжимающему обрубок правой руки пальцами левой. Ее заглушили крики сжигаемых заживо коллег Туга, и она выдержала паузу, пока крики не затихли в треске огня. Усмехнулась:
— А почему бы из ВАС не изготовить какую-нибудь сыворотку? Я, увы, достаточно милосердна, чтобы месяцами поддерживать вашу жизнь. Правда, она стала бы несколько неприятной.
Сплюнула:
— Только противно. Уж лучше я тебя отдам ему.
По лбу Тунга катились крупные капли маслянистого пота:
— Его уже нет!
— Да есть он, — лениво возразила Юри, — Эн Ди, вернись, ты нам тут нужен.
И я послушно вернулся в тело. Это было уже знакомое ощущение — точно так же я влился в себя на Тарии. Я пошевелился и сразмаху залепил превосходную плюху по лицу Тунгу:
— Привет, старина! Держал? — и сразмаху выдал в солнечное сплетение. Тунга словно подбросило в воздух, он отлетел на пару метров назад и сел на песок, пытаясь вздохнуть. Поиграв мышцами, я шагнул к нему и одним взмахом ножа срезал с его груди Радужный Диск вместе с тканью, на которой тот крепился и подбросил его в воздух.
К летящему диску протянулся луч бластера Эвы и расплавил его. Тогда я подбросил вверх разделочный нож. И снова луч бластера превратил металл в огненные брызги.
— Я даже не держу зла, — сказал я сидящему на земле Тунгу, — Ведь если бы не все это, я не стал бы собой нынешним. Пока, может быть — увидимся. Если Майя научится хорошим манерам. Навряд ли, но — кто знает? Валькирия, мне тут надоело.
Пятью минутами позже Эва сказала, избавляясь от своего снаряжения:
— Зря ты его отпустил. Вот достался бы он мне...
— Вот именно поэтому я его и отпустил. Он всегда будет помнить, что может достаться тебе. Короче, это в прошлом. Валькирия, где мы?
— На орбите твоей кровожадной Террис. Вон Африка в визоре.
— Господи, Африка! — расчувствовался я, — Почти Подмосковье!
— Да, много негров и обезъян, — блеснула эрудицией капсула. До меня столь тонкая шутка дошла не сразу, и я по инерции вздохнул:
— А вон Латинская Америка показалась, огороды Дэвова дома...
— Много негров и обезъян, — прокомментировала капсула. Я насторожился:
— Хмм! Ну а что ты скажешь об Антарктиде?
— Ну, так почти нет и негров, и обезъян. Дикое, видать, место, — незамедлительно отозвалась она, — Чего ты хохочешь, как ненормальный?
— Просто весело, — я прижал к себе Юри и Эву, — Ты спрашивала, почему я не убил этого урода? Потому, что именно его прихоть отправила меня в этот фантастический рейс. Я встретил вас, и нашел Валькирию, и дракона Тари, и слышал волшебную Песню Тростника в Трижды Знаменитой деревне Цюй — Ши. Да разве все перескажешь? Выходит, я должен был как-то отблагодарить его. Вот и отблагодарил, подарив жизнь. Что там в визоре, Юри?
— Страна Заходящего Солнца, — буркнула она, — Ну и названьице!
Я улыбнулся и не стал поправлять. В конце концов, восход или закат — это вопрос точки зрения. Попросил Валькирию:
— Пожалуйста, переместись на отметку девятнадцатого августа. Тогда мы все отдохнем, отоспимся, а уж потом выйдем посмотреть Террис.
— Заметано, — буркнула капсула, и мы завалились спать. Приняв горизонтальное положение, я понял, что за прошедшие сутки пережито чересчур много событий. Мои женщины легли на мои руки, синхронно поцеловали мои щеки и заснули. Тут же заснул и я, чувствуя внутри сладкое томление возвращения домой. Хотя моим настоящим моим домом давным-давно стала Валькирия.
