— Х-хибари-сан! — выдавливает из себя Кусакабе, выставив в защитном жесте руки и зажмурившись.
Кёя неожиданно замирает и резко поворачивается. Тонфа со звоном встречается с небольшим дзютте в руках Реборна. Я выглядываю из-за Кусакабе и встречаюсь с Кеей взглядом. Серые глаза раздраженно поблескивают, но вот в них появляется тот холодный разум, не затуманенный горячкой боя.
До меня, наконец, доходит, почему он сегодня такой тихий и раздражительный. И почему так настойчиво усадил меня в своем кабинете — проверка! Пришел его черед и, видимо, Реборн, решил, что Тсуна, Такеши и Гокудера должны встретиться с Хибари в его кабинете. Простой расчет: Гокудера с сигаретой, вломившийся прямо в святая святых — это наглость высшей степени. Кея бы такое нарушение никому не простил. После расправы над Гокудерой Тсуна захочет стать сильнее, чтобы отпинать Кею, и после этого Хибари определенно заинтересуется им. Но план провалился из-за меня. Во-первых, одно незначительное вмешательство, когда я первая побежала и за мной побежали остальные, во-вторых, Кея знает про пули предсмертной воли, опять же от меня.
Должно быть, Реборн не очень рад.
Пока Реборн хвалит Кёю за силу, открываю окно в коридоре, аккуратно выпрыгиваю во двор. Бегу оттуда подальше, но знаю, что продолжать погоню Хибари не будет. Она обязательно закончится спаррингом, а их нельзя демонстрировать Реборну.
Репетитор сейчас наверняка пытается найти общий язык с Хибари. У Тсуны этого стопроцентно не выйдет, а присоединить Кею ко всем надо, вот и придется Реборну взять все в свои руки. Здесь случай еще сложнее, чем с Рехеем, и создать условия, где Тсуна и Кея нашли бы общий язык, практически невозможно.
Если же я чего-то перемудрила и Хибари спросит, то бумаги я Рехею передала, вот теперь пусть он с этим мучается, и Кея с ним. Передерутся на ринге в обычном спарринге, успокоятся и быстро все кому-то перепоручат. А я пока могу пройтись по двору, переводя дыхание.
Еще издали замечаю знакомые черные гакураны. Трое парней из комитета столпились над лежащим парнем. Так, это я к окнам приемной подошла... Серьезно? Кёя выбросил Гокудеру из окна?
— Живой? — интересуюсь у парней.
— Да вроде. Сейчас носилки принесут, и мы его отнесем в мед пункт.
— Вы бы расступились, чтоб воздуху больше было.
— Да чего ему станется-то? — спрашивают, но сами отошли на пару шагов.
Я хорошо представляю, какая будет реакция у вспыльчивого итальянца, когда он очнется. Вначале надо освободить его от тяжести динамитных шашек.
Рядовые члены дисциплинарного комитета с интересом смотрят на растущую стопку характерных цилиндров с фитилями, а вот на Гокудеру — со злобой. Вспомнили, кто заставил их несколько раз побегать и разровнять поле. Что делать с динамитом, я не знала. Конфисковать — снова новые принесет, еще и обиду затаит, а отдать сразу — не вариант. Поэтому я отправилась следом за носилками в медпункт, а уже там сгрузила их в уголке.
Гокудера очнулся довольно быстро. Шамал, который с какого-то повеления свыше занял пост медбрата, уперся рогом, что парней не лечит. Куда делась бывшая медсестра, я благоразумно не стала уточнять.
— Как себя чувствуешь, Гокудера-кун? — спросила я, намеренно упоминая суффикс.
— Что с Десятым?! — немедленно заорал итальянец.
— Все отлично. Насколько я знаю, никто не пострадал. Мне надо с тобой поговорить, Гокудера-кун. Насчет моего брата и тебя.
Чуть лукавила, но все ради дела. Завладев вниманием подростка, я продолжила:
— Тебе не кажется, что ты слишком тяготишь Тсуну?
— Что? — вытянулось у него лицо. — Ты в самом деле так считаешь, младшая сестра Джудайме?
— Хватит уже меня так называть, у меня есть красивое имя — Акира. Да, это видно. Хотя Тсуна хорошо к тебе относится и никогда не скажет что-то подобное, но ты слишком навязчив. Ему нужен друг, а не конвоир, который его ждет у ворот собственного дома. Но это еще полбеды. Тсуна, может, и хочет считать тебя своим другом, да вот только ты не считаешь его другом.
— Почему это?! — вскинулся Гокудера, чтобы возразить. — Я самый верный человек Джудайме! Я его правая рука! Я для него все сделаю!
— Не сомневаюсь, — кивнула я. — Но ты не прислушиваешься к его мнению, хоть и говоришь, что он твой босс.
— Ничего подобного!
А еще Тсуна относится к итальянцу так же, как к Иригае с Нэндо. Особенно сходство это видно сейчас, когда они еще малознакомы. Тсуна боится Гокудеру, как обычного школьного хулигана, и опасается даже сказать что-то не то. Даже больше, потому что динамит — это куда опаснее. Его тяготит, что он водится с хулиганом, хотя после Иригаи с Нэндо он к этому относится флегматически. Братец не может справиться с таким 'другом', потому Гокудера постоянно что-нибудь вытворяет и втягивает в неприятности Тсуну, как было тогда с учителем Нэзу. Подумаешь, Гокудера угрожал учителю, и из-за этого им обоим грозили исключением, а потом итальянец бросился подрывать площадку. Их в любом случае не могут исключить, потому что тогда придется что-то придумывать с остальными 'хранителями'.
— Гокудера-кун, а ведь я могу сделать так, что Тсуна разочаруется в тебе, и ты не то, что его правой рукой не станешь, а вообще чужим человеком будешь, — сказала, следя за его реакцией.
Итальянец все время говорит нечто подобное. Каждую встречу, каждую секунду: 'я — самый верный подчиненный Десятого', 'я — правая рука Десятого'. Не знаю, играет ли он, но такой босс, как Тсуна, действительно в некотором смысле удобен. Тсуна никогда не сможет сказать слова против, и если он боится, то разрешит делать все, что угодно. Вопрос только в том, поэтому ли он строит из себя верную собачонку или есть какие-то другие мотивы?
Теперь же Гокудера уставился на меня исподлобья и с подозрением. Подозревая, что от таких угроз он может перейти к использованию динамита, продолжила:
— Но если я смогу убедиться, что ты надежный человек, которому я могу доверить братца, то я этого делать не буду.
— Что ты от меня хочешь? — грубо и мрачно поинтересовался он, нащупав в кармане сигареты.
— Не кури, пожалуйста в помещении, — попросила, остановив его руку. — Гокудера-кун, знаешь почему ты мне не нравишься? — спросила я, сбив его с мысли. — Я вижу, ты не понимаешь, поэтому мы не можем поладить.
— Почему сестра Джудайме меня недолюбливает? — прищурился итальянец.
— Для этого есть серьезная причина, — заверила я. — Даже если с тобой захотят подружиться, ты очень отталкиваешь людей своим беспечным отношением не только к окружающим, но и к самому себе. Не знаю, как у тебя было на родине, но у нас спокойный тихий город, Гокудера-кун. Реборн сказал мне, что Тсуна — наследник большой семьи, я понимаю, что ему нужен такой серьезный защитник, как ты. Тем не менее, ты используешь динамит против обычных школьных хулиганов, будто Тсуна не может за себя сам постоять.
На самом деле не может, но тебе лучше этого не говорить, ты все равно этого не желаешь видеть сам.
— Ты не думаешь, что, используя динамит в школе, можешь создать много невинных жертв. Более того, ты подрываешь его даже рядом с собой.
— Не надо меня отчитывать! — закричал итальянец. — Я умею обращаться с оружием, ничего такого бы не произошло!
— Ты используешь его без оглядки, — спокойно возразила. — По молодости или по глупости не воспринимаешь динамит за опасность. Когда подорвешь себя и останешься без руки или ноги, тогда только вспомнишь мои слова.
— Не считай меня дураком, сестра Десятого! — вскочил с кровати Гокудера. — Меня считают гением!
Спорить мне с ним не хотелось. Одна надежда, что он хотя бы вспомнит мои слова когда-то.
Итальянец быстро сбежал из медпункта на поиски обожаемого Десятого. Честное слово, эта слепая щенячья верность сперва показалась очень наигранной, еще когда он впервые раскидывал в нашей школе динамит, пытаясь убить Тсуну. Конечно, я сразу взяла за гипотезу, что ему очень хочется присоединиться к Вонголе. Теперь же даже не знаю... Он до сих пор не изменил своего поведения, возможно, просто взял на вооружение из-за явной пользы. Парень он умный, по крайней мере, по учебе он с легкостью пишет тесты на сто баллов из ста. Он мог бы посчитать, что подобное яркое проявление верности — идеальная линия поведения. Кто не любит подлиз, готовых на все и бегущих по первому высказанному пожеланию? Да-да, те кто не раз влипали из-за них в болото, поддавшись лести — те не любят. Но Тсуна молод.
Либо же он просто горячий итальянец и действительно верит во все. Он абсолютно не видит настоящего Тсуну, поклоняется созданному в голове образу идеального босса, вопрос в том, когда все же он протрезвеет. Возможно, когда добьется своей цели и станет правой рукой. И что тогда сделает? Стоило бы его вообще держать подальше от Тсуны, но кто ж мне даст. Так что открыть глаза сейчас, чтобы он потом не кричал что-то вроде 'я потратил свои лучшие годы жизни' — это все что я могу.
— Спасибо, что попыталась, — неожиданно для меня кивнул мне Шамал, который, оказывается, находился тут, скрытый занавесом, и все слышал. — Хорошая попытка, не ожидал такого от кого-то твоего возраста.
— Вы знакомы? — от любопытства наклоняю чуть голову.
— Да, я был его учителем.
— О, теперь понятно. На вашем месте мне было бы хоть немного стыдно. Хотя, о чем я, — удивляюсь сама себе, напоминая с каким бабником разговариваю. — Этот ваш принцип... Парней лечить не желаете, девушки к вам боятся идти и правильно делают. Если в течении пары дней вы не покинете медпункт, я натравлю на вас полицию и наш дисциплинарный комитет.
— Зачем же так жестоко, Акира-чан, — игриво улыбнулся доктор.
— Потому что человеку с вашим поведением нечего делать в школе, полной молодых девочек. В Японии нравы суровые, но не думаю, что даже в Италии ваше поведение поощряют. Понимаю, что вы не просто доктор, но все же у вас будут проблемы с судом, если будете продолжать в том же духе.
— Акира-чан, я же просто шучу.
— А я — нет. Ответственней надо быть, доктор. И за ученика отвечать.
Я поднялась со стула у кровати, отряхнув юбку, и покинула медкабинет. Раньше, смотря на замашки Гокудеры, я думала, что он вырос где-то в низах, среди обычных людей. Много повидала я примеров, и это поведение очень напоминало отпетых хулиганов-старшеклассников на улицах. Но если посмотреть теперь... Сестра Гокудеры — известная отравительница, хорошо образованная и обученная, учитель — известный среди мафии доктор. Ох, кажется, Гокудера попал в Намимори к будущему десятому боссу Вонголы все же по блату. Только замашки эти где-то успел приобрести.
* * *
Странное ощущение, то ли меня за идиотку держат, то ли всех остальных.
На истошный, полный ужаса крик братца из соседней комнаты я прибежала первая, потому наблюдаю этот цирк с самого начала. Вначале я даже тоже начала паниковать. Ну, а как? Я обнаружила незнакомого человека с кроваво-красным пятном на одежде, лежащего на полу в комнате брата. Причем на пижаме Тсуны тоже красное пятно. Тут сложишь два и два, первые выводы готовы: в дом кто-то пробрался и был ранен, а возможно, и вовсе убит. Думала, Реборн постарался и обезвредил убийцу, ан нет — малыш твердит, что Тсуна застрелил грабителя, даже пистолет показал.
А вот дальше и начинается представление, что сразу ясно: это очередная глупая подстава от репетитора. Тсуна от паники не может сложить два и два, а может, просто не понял, что за привычки у Реборна.
Первой появилась Хару. Это какая-то странная девочка, которая каким-то образом умудрилась запасть на братца. В принцип, они друг другу подходят, она отлично им вертит, пусть и сама этого не соображает. Жаль, что Тсуна ее побаивается и избегает. Судя по ее эксцентричности, без Реборна в качестве посредника знакомство не обошлось.
Потом пришли Ямамото с Гокудерой. Они вроде бы бездельничали, вот и решили зайти к нам. Отличная отмазка. Интересно, кто их в дом впустил-то? Неужто Нана? Хотя да, она даже в выходной довольно рано встает, а сейчас уже десять утра.
Парни правильно предложили проверить, на самом ли деле 'труп' мертв. Гокудера потыкал в того сигаретой, и труп точно дернулся, заставив Хару и Тсуну запаниковать и закричать. Тут бы и конец, но Реборн сказал, что позвал доктора. Ага, бухого в стельку Шамала. Он, как пришел, сразу упал на ковер и не захотел вставать.
— Пьянь, — брезгливо потыкала носком валяющегося на полу мужчину, проверяя, не заснул ли он.
— Акира-чан, ты сейчас кажешься такой миленькой.
— Еще слово, и лежать тебе рядом с трупом, — сказала я и на всякий случай отошла подальше.
Шамал попытался было подкатить к Хару, точнее, нащупать ее еще толком не появившуюся грудь. Ух, не ожидала от нее такого удара, но показала большой палец и похлопала пару раз, введя в краску.
Тем не менее, пьяный доктор выдал здравую мысль и предложил проверить, жив ли еще пациент. Странно, но зрачки у трупа действительно расширены, дыхания не обнаружили, да и сердце не билось. У всех подростков реакция была абсолютно одинаковая. Ну что ж, репетитор убедился, как ребята реагируют на убийство. Интересно, как он это подстроил? Ведь не может это быть правдой. Не может ведь, правда?
С открытого окна донесся рев мотоцикла.
— Я еще кое-кого позвал, — выдал себя с потрохами безмятежный Реборн. — Специально для такого случая.
Через несколько мгновений, как звук затих, на подоконник запрыгнул... Кёя. Как ни странно, в школьной форме. В выходной день-то. Трудоголик несчастный. Больше меня интересует только, что он здесь делает. После того единственного раза он ко мне домой не заходил. Хотя... Для полного набора только Рехея не хватает.
— Йо!
— Хибари! — проявили редкое единодушие побелевшие парни.
— Сегодня мне некогда с вами играть, — выдохнул Кёя. — Я пришел помочь, чтобы малыш оказался у меня в долгу. У нас что-то вроде договоренности.
Что?! Договоренность? Так, стоп, какие могут быть договоренности с Кеей в принципе? Это не тот человек, который пойдет на сделку. Его интересуют только сражения, по крайней мере, мне это достоверно известно. Его основная цель — сила. А Реборн очень умело и точно использует пламя, в остальное время искусно его скрывая. Определенно, он мог поймать его на этом.
— Мы ждали тебя, Хибари, — выдал довольный репетитор.
— Хм, — задумчиво изрек Кёя. — С одного выстрела прямо в сердце, — он пнул на пробу тело. — Хорошо, я избавлюсь от трупа.
'Не сомневаюсь,' — мысленно ответила я под вопли потрясенного Тсуны. Остальные подростки выпали в осадок.
— Он избавится от трупа, и улик не останется. Нет улик, нет убийства, — пояснил Реборн.
— Но оно же все равно было! — закричал на него братец.
— Я отправлю кого-нибудь из дисциплинарного комитета, — вновь шокировал всех Кёя, уже собравшийся прыгнуть обратно в окно.
— Постой-ка, — успела я схватить его за рукав. — Раз уж ты зашел, задержись на минуту.
Кея пристально посмотрел мне в лицо, а я постаралась скрыть хитрый блеск глаз, покрепче ухватившись за его руку. Он так показательно окинул это все взглядом и приподнял бровь. Я в ответ улыбнулась отцовской улыбкой идиота, чтобы он заранее не раскрыл коварный план. Будет знать, как не предупреждать меня о проверке.
