Когда Адель юная, свежая, прекрасная, полная сил и энергии, но чрезвычайно печальная вышла из душа, Денис пластом лежал на кровати, выжатый, как эта самая Мурочка. Сил, чтобы пошевелить даже мизинцем, не было. Однако, видя, что девушка начала быстро одеваться, он титаническим усилием воли заставил себя сесть.
— Подожди, — улыбнулся Денис, — я провожу.
— Не надо, — очень серьезно ответила Адель. Денис хотел было начать протестовать, что как джентльмен не может допустить и все такое прочее, что принято говорить в таких случаях, но не успел. — Передай Атосу, что его искала Электра и если не нашла, значит ее уже увезли.
— Хорошо, передам, — покладисто согласился сбитый с толку Денис.
Подойдя к двери, Адель остановилась и не оглядываясь на сидящего на кровати Дениса спросила:
— Если будет мальчик, как назвать?
— Чего? — встрепенулся Денис. Вопроса он не понял, но висках у него тревожно застучало и тут Адель соизволила обернуться:
— У нас принято, что если рождается девочка, то имя ей дает мать, а если мальчик, то отец. Как ты хочешь назвать сына?
И тут до Дениса наконец дошло. Он очумело помотал головой, выкидывая из нее хмарь и дурь, и ошарашено уставился на девушку:
— Ты уверена... — робко поинтересовался он.
— Да! — отрезала Адель. — Говори быстрее, меня ждут. — И тут же смягчилась: — Пожалуйста. Я же обещала...
— Назови... — ничего в голову не приходило и тут на помощь пришел внутренний голос:
"Пусть Денисом назовет" — посоветовал он.
"Денисом?!" — изумился Денис.
"А что? Будет Денис Денисыч — красиво!"
"Ну-у... ладно"
— Назови сына Денис.
— Хорошо, — Адель кинула на него последний печальный взгляд и выскользнула за дверь.
После ухода девушки в номере сделалось до невозможности пусто и тоскливо. И именно эта невозможность дальнейшего здесь пребывания и заставила Дениса подняться с кровати, хотя секундой ранее казалось, что сделать это невозможно. Оказалось, что в жизни все возможно — было бы желание и несгибаемая сила намеренья. На душе у него было так же пусто и тоскливо, как в комнате, и с этим чувством Денис поплелся в ванную.
Любимый руководитель обнаружился именно там, где Денис и предполагал — в ресторане. Шэф, видимо, уже поужинал, потому что сидел за пустым столиком, сервированным лишь пузатой бутылкой коньяка и блюдечком с нарезанным лимоном. Командор потягивал благородный напиток с непроницаемым выражением лица, не глядя по сторонам.
— Тебя Эля нашла? — спросил Денис вместо приветствия, плюхаясь в кресло.
— Нет.
— Она искала, но если не нашла, значит ее увезли. — Главком кивнул, показывая, что информация принята к сведению.
В это время подлетела официантка и Денис отвлекся на заказ — есть хотелось просто зверски. Он заказал салат из крабов (до крабовых палочек на Сете, к счастью, еще не докатились — все было впереди), овощной салат, стейк из свинины — он показал руками величину, картошку и апельсиновый сок. Решил сначала съесть это, а потом уже переходить к десерту — вдруг понадобится еще чего-нибудь дозаказывать из серьезной еды, в связи с катастрофическим оголоданием. Покончив с этим важным делом, старший помощник обратился к верховному главнокомандующему:
— Нашел Алхана? Договорился?
— Нашел. Договорился, — лаконично сообщил главком. — Он очень обрадовался, что дело сдвинулось с мертвой точки.
— Из-за своего процента? — предположил Денис и не ошибся.
— Ну, а из-за чего же? Конечно из-за своего процента. Бескорыстно люди помогали друг другу только в эпоху развитого социализма, — Шэф ухмыльнулся, — да и то в кино и книгах в жанре социалистического реализма.
— Чё за хрень? — Задав вопрос, Денис отпил чуть ли не половину из литрового бокала сока — жажда была под стать голоду. На его счастье, обслуживали их столик очень быстро и что могли сразу же доставили. — Чего-то не припомню.
— Молодой ты еще, — снисходительно хмыкнул главком, — основ не знаешь. — Денис печально вздохнул, соглашаясь, что есть за душой такой грех — незнание основ. Правда, основ чего именно, он не очень понял, но уточнять не стал. А командор продолжил свои, в высшей степени интересные, культурологические откровения: — Социалистический реализм — это когда описывается жизнь не такая, какая она есть, а такая, какая она должна быть!
— Ни фига себе! — изумился Денис, — это до чего же наука дошла!
— А то! — согласился Шэф с таким видом, будто бы именно он и изобрел такой замечательный жанр. Хотя... черт его знает — иди знай...
Денис хотел продолжить расспросы, но тут принесли первую часть заказа — салаты, и он приступил к ужину. Потом принесли мясо с картошкой, что тоже сильно умерило его любопытство и к выяснению всех обстоятельств встречи командора с лоцманом он вернулся только минут через двадцать.
— Как я понимаю, продажа такого корабля процесс не быстрый? — сформулировал свое виденье ситуации старший помощник.
— Правильно понимаешь, — не мог не признать верховный главнокомандующий.
— Будем ждать? — поднял брови Денис, который внезапно почувствовал, что Бакар, со всеми своими пляжами, отелями, ресторанами, девушками и всем прочим, ему надоел. Так бывает, когда переешь сладкого. Потом это проходит и снова хочется, но потом.
— Нет, свалим это на Витуса. Дадим ему тоже процент — будет стараться.
— Один? — удивился Денис.
— Нет, конечно. Думаю — десять. Это ему будет и на представительскую деятельность и на все остальное. — Шэф сделал паузу. — Или ты не согласен.
— Почему не согласен? — пожал плечами Денис. — Согласен.
Золото, которое нельзя утащить с собой в другие миры его мало волновало. Вернее, сколько-то, конечно, можно упереть, но плечи не казенные, да и стяжателем он никогда не был. И вообще — будет день, будет пища.
— А нам надо подумать, как будем уходить и разработать операцию прикрытия, — поставил задачу командор, на что старший помощник согласно покивал.
— Глава
На встречу не опоздал никто. В воздухе еще не растаял звук от последнего — восьмого удара главного колокола на Церкви Единого, а все бригадиры уже сидели за большим деревянным столом в неприметной таверне "Морская Дева". Стол этот, отполированный локтями и лицами многочисленных посетителей, располагался в общем зале таверны в компании семерых своих собратьев, таких же крепко сбитых и отполированных. Не исключено, что при наличии в "Морской Деве" отдельных кабинетов, встреча происходила бы в одном из них, но увы — чего не было, того не было. Так что, ввиду отсутствия гербовой, пришлось писать на простой.
Однако, может оно и к лучшему — компания угрюмых мужиков, уединяющихся в "кабинете", наверняка привлекла бы ненужное внимание, а так собрались ребята нажраться, и все дела. Все — как обычно. Лист лучше всего прятать в лесу.
По случаю вечернего времени все места были заняты, в зале стоял гомон и дым коромыслом — подслушать и подглядеть что-либо в таких условиях было бы проблематично даже самому Джеймсу Бонду с его хитроумной аппаратурой, так что никто из присутствующих бригадиров шпионажа не опасался. Тем более, что они слыхом ни слыхивали ни про знаменитого агента, ни про его, не менее знаменитые, гаджеты. А если бы знали, то не исключено, что хоть немножко, да волновались бы! Это еще раз подтверждает универсальность закона: меньше знаешь — крепче спишь.
Почему Эргюст Вир выбрал именно это заведение общепита для встречи со своей командой было понятно — он не хотел никаких неожиданностей, ни приятных, ни, тем более, неприятных. За время, прошедшее с момента расставания и до момента встречи, произойти могло многое, ибо времена для Серго Цеха, а не исключено, что и для всего "Союза", наступили смутные. Слишком грозных врагов они нажили из-за своего покойного руководителя, чтоб он провалился на самое дно, самого нижнего Ада!
Однажды, давным-давно, в самом начале своей карьеры профессионального киллера, юный Эргюст побывал на выступлении бродячего цирка. Акробаты, жонглеры и уж тем более фокусники, его воображение не поразили. И действительно — чем может удивить фокусник в мире, где есть магия? Скорее всего — ничем, но профессия такая существовала и находились благодарные зрители, которые позволяли фокусникам сводить концы с концами и не умереть с голода.
А вот кто запал в душу Старика, который не был тогда еще Стариком, так это укротитель тигров. Всю жизнь воспоминание о том, как могучие звери хоть и с недовольным рыком, но все же подчинялись воле человека, время от времени всплывало у него в памяти. Вот и в ночь, после избрания начальником Серого Цеха, ему снова припомнился дрессировщик и его тигры, и понял тогда Эргюст, почему не может забыть то давешнее представление.
Озарение посетило его и осознал Эргюст, что ничем не отличается от того хмурого, жилистого мужика, который остается, с глазу на глаз, в клетке с могучими зверями, каждый из которых может отправить его к праотцам одним взмахом лапы. Но! Может-то — может, однако вместо того, чтобы разорвать глотку дрессировщику и вонзить клыки в парное мясо, выполняет все команды человека и позволяет ему выйти живым из клетки.
Постигнув свое сродство с укротителем, понял Старик и то, что жизнь и здоровье, как дрессировщика, так и начальника Серого Цеха зависят от их наблюдательности. Они должны успеть отследить малейшие нюансы в изменении поведения своих подчиненных — зверей, или людей — кому, какая труппа досталась. Правда, начальнику Серого Цеха посложнее приходится — его питомцы поопаснее.
Короче говоря — любое изменение поведения подопечного может свидетельствовать о назревающей опасности. А для того, чтобы его отследить, необходимо знать, какое поведение является обычным, нормальным, что в свою очередь влечет за собой необходимость постоянного наблюдения за звериным — вне зависимости от имиджа, контингентом.
Старик не страдал излишней подозрительностью, просто он постоянно был настороже. Как говорится: я не злопамятный, просто память у меня хорошая. Начальник Серого Цеха хорошо относился к своим людям, доверял им, но... проверял. Причем, не раз и не два, не от случая к случаю, а на регулярной основе. Выражалось это в том, что Эргюст задушевно беседовал с каждым из серых и многое знал о жизни каждого — у кого мать болеет, кто ждет прибавления в семействе, у кого сын поет церковные гимны исключительно хорошо, у кого жена редкостная сука, а мать ее и того хуже, и прочее, прочее, прочее, что составляет обыденную, повседневную жизнь любого человека, вне зависимости от его профессии, будь он хоть булочником, хоть киллером.
Никакой идиосинкразии это перманентное тестирование у подчиненных не вызывало. Главным образом из-за того, что они не догадывались, что их тестируют. Старик не задавал вопросов. Или же задавал, но очень редко, когда от него это явно ждали. Он просто сидел за рюмочкой яблочного коньяка, или за кружкой эля, в компании своих людей и слушал, но не отмалчивался, а тоже рассказывал о своей жизни — что младшая внучка растет еще той вертихвосткой, что характер жены с годами стал еще хуже, да и был не сахар, ну, и так далее. Короче говоря — грузил подчиненных разнообразной ботвой и в ответ получал такую же.
Разумеется, занимался Эргюст этим не из банального любопытства и уж, тем более, не из желания покопаться в чужом грязном белье. В его интересе к интимным подробностям жизни личного состава не было ничего общего с темным и липким вниманием околоподъездных старух к жизни своих соседей. Регулярные задушевные беседы с подчиненными нужны были начальнику Серого Цеха для того, чтобы доверять своим сотрудникам, чтобы по мельчайшим, трудноуловимым изменениям нюансов поведения успеть отследить зарождающуюся измену и провести операцию по "опережающему отражению". И благодаря этой кропотливой работе, он был уверен в лояльности своих людей. Был уверен до прошлой ночи. Теперь все изменилось — мирная жизнь закончилась и началась война. А это означало, что изменились правила игры, и к этому надо быть готовым.
Эргюст не исключал, что за те несколько склянок, что они не виделись, кто-то из его подчиненных мог попасть в лапы темных Лордов и променять свою преданность "Союзу", Цеху и лично ему, на жизнь, а это означало, что вся информация, которой располагали эти гипотетические пленники, стала достоянием северян.
Старик не был прекраснодушным идеалистом, поэтому в стойкость и несгибаемость своих людей, и их готовность умереть под пыткой, но не раскрыть рта, верил слабо. А если быть честным с самим собой, то не верил вообще. В данном случае, ключевая информация — время и место встречи. Попади она в лапы Лордов — тут и до геноцида недалеко! В их способности быстро и эффективно вырезать всех собравшихся (включая относительно мирных посетителей "Морской Девы"), начальник Серого Цеха не сомневался ни мгновения. Как правильно говорится — рыбак рыбака...
Эргюст был реалистом до мозга костей, никаких иллюзий никогда не питал и несмотря на очень хорошее отношение к своим людям, вполне справедливо полагал, что предают только свои. Врагу проблематично пробраться к тебе за спину на расстояние вытянутой руки, а другу, товарищу, соратнику — без проблем. В спокойное время вероятность предательства, конечно же, была невелика, но как только обстановка стала накаляться и перед окружающими встала, или могла встать альтернатива — своя жизнь, или твоя, все резко менялось.
Начальник Серого Цеха сумел дожить до весьма почтенного возраста, и попутно, сохранить свой пост. Понимающие люди — ветераны "Союза", число которых было весьма невелико, ибо работа в этой специфической организации не особо способствовала долголетию, отмечали, что это большое достижение, причем, как одно, так и другое.
А помог Старику достигнуть таких верши некий дуализм, с которым он относился к людям. В природе это явление тоже встречается. Наиболее яркий пример — свет. Он, как известно, одновременно и частица и волна. Так вот, Эргюст никогда не забывал, что каждый сотрудник — это потенциальный предатель, но, в то же самое время никак это внешне не демонстрировал, вербально и невербально внушая окружающим, что он им всецело доверяет. Эргюст был сильным манипулятором и ему это вполне удавалось. Такой вот бег по лезвию бритвы с дуализмом наперевес.
Никакой паранойи в таком отношении Старика к жизни не было, заговоры на каждом шагу ему не мерещились, но любую возможность предательства он старался минимизировать заранее, настолько, насколько мог. В данном конкретном случае этим объяснялся выбор точки рандеву.
Никто из бригадиров до вчерашней ночи, когда прозвучало название места встречи, о таверне ничего не знал. Точнее, не так — слыхал когда-то краем уха, что есть такое заведение — и все. Назвать сходу, где точно "Морская Дева" расположена, особенности ее архитектуры, карту скрытых подходов, наличие, или отсутствие подземных ходов и другую важную информацию никто бы их них не смог — короче говоря, попади кто из бригадиров в плен, выдавать ему было бы нечего. Хотя... такая формулировка не совсем точна. Пожалуй, правильнее будет так: пленник смог бы выдать меньше, чем если бы совещание происходило в хорошо ему известном месте. Так будет правильно. А вот Эргюст все вышеперечисленное про "Морскую Деву" знал, а еще и много чего другого, не менее, если не более, важного в игре на выживание, в которую все они были вынуждены теперь играть.
