Американские вооружённые силы были приведены в состояние повышенной боеготовности. Флот вышел в море, начав величайшую в истории противолодочную поисковую операцию. Стратегическая авиация находилась в готовности к взлёту, но на земле. Лётчики сидели в дежурных комнатах, в часовой готовности к взлёту, но полёты проводились только одиночные, в рамках плановой лётной подготовки. Авианосцам также было приказано не приближаться к Кубе, находясь на пределе дальности удара палубной авиации (АИ).
Противолодочная операция американского флота оказалась неэффективной. Дизельные подлодки уже находились в территориальных водах Кубы, под прикрытием советских самолётов, базирующихся на кубинских аэродромах (АИ). Атомные лодки ходили под прикрытием авианосной ударной группы, где американцам было их не достать.
Но американцы не менее эффектно показали, что 'в эту игру могут играть двое'. В Норвежское море — основной позиционный район для запуска ракет 'Поларис' — пришла американская авианосная группа, прикрывающая свои атомные подводные лодки. Американские лётчики с самого начала повели себя предельно агрессивно. Их самолёты пикировали на советский вертолётоносец 'Ярославль' (АИ, см. гл. 02-30, бывший 'Teseus'), проходили над его палубой на малой высоте, провоцируя зенитчиков на открытие огня, облетали советские противолодочные вертолёты, пролетали рядом на сверхзвуковой скорости, стараясь раскачать их, чтобы вертолёт потерял равновесие, пролетали мимо противолодочных дирижаблей, имитируя заход в лобовую атаку. При этом проходы над палубой американцы, в полном соответствии с заключенными международными соглашениями, производили вдоль курса корабля, не пересекая его, и придраться к их действиям юридически было сложно.
К лётчикам палубной авиации присоединились пилоты из состава ВВС США в Европе (USAFE). Норвежское море было отгорожено от СССР территорией условно-нейтральной Швеции и Норвегии, которая входила в НАТО, организовать здесь полноценное истребительное прикрытие не получалось по дальности. Оба авианосца были задействованы в Атлантике, третий — на Тихом океане.
Второй позиционный район в Восточном Средиземноморье удалось надёжно перекрыть базовой патрульной авиацией и небольшими противолодочными кораблями.
Отучить американских лётчиков пролетать над палубой вертолётоносца удалось 22 апреля. С корабля запустили несколько небольших аэростатов — 'шаров-прыгунов', которые подняли и развернули в воздухе над кораблём большую полипропиленовую сеть. Для лучшей видимости, и по случаю праздника к сети был прикреплён огромный портрет Ленина, на лёгкой синтетической ткани.
Лик вождя мирового пролетариата, внезапно развернувшийся перед очередным американским пилотом, произвёл магическое действие. Лётчик резко отвернул, заложив вираж с такой перегрузкой, что на несколько секунд потерял сознание, а крылья и фюзеляж самолёта от возросшей нагрузки деформировались настолько, что самолёт после посадки пришлось списать. После этого американцы уже не рисковали летать низко над советскими кораблями. Однако, и проводить противолодочный поиск не удавалось. Руководству ВМФ 'со всей капитанской очевидностью' стало ясно, что сама концепция противолодочного вертолётоносца в условиях господства противника в воздухе и на море не работает, и нужно переходить к слежению за подводными ракетоносцами при помощи малошумных многоцелевых атомных подлодок.
Ситуация улучшилась, когда к противолодочному соединению присоединились два ракетных крейсера и дивизия дизельных подводных лодок. Теперь лодки осуществляли слежение под водой за вражескими ПЛАРБ, которые были ограничены в размерах зоны безопасного патрулирования площадью ордера прикрывающей их АУГ. Проблема была в несоответствии скоростей — дизельные лодки не могли угнаться за атомными. Приходилось держать их в виде нескольких завес на пути патрулирования АУГ, чтобы, в случае обнаружения ими подготовки ПЛАРБ к ракетному залпу, хоть какая-то из лодок имела возможность запустить по противнику атомную торпеду.
Появление ракетных крейсеров вынудило американскую АУГ отойти дальше от норвежского побережья, за пределы досягаемости ПКР. При этом ограниченная дальность 'Поларисов' уже не позволяла достать до Москвы, хотя Ленинград, Минск, Рига, Калининград, и весь северо-западный регион в целом ещё могли быть ими поражены.
Хотя авианосцы к Кубе и не приближались (АИ), самолёты-разведчики RF-8 то и дело вторгались в воздушное пространство республики. Американская сторона приняла во внимание предупреждение Хрущёва — все пролёты совершались только одиночными самолётами, чтобы их нельзя было истолковать, как массированную атаку. Советские истребители перехватывали их, когда успевали, и отжимали в сторону моря, но успевали не всегда. Американцы начали летать осторожнее, только когда возле интересующих их объектов поставили зенитно-артиллерийские комплексы и начали вести заградительный огонь поперёк курса разведчиков. После этого интенсивность полётов снизилась, а высота пролёта была увеличена. Стрелять на поражение не стали, чтобы не провоцировать эскалацию конфликта.
#Обновление 13.08.2017
21 апреля в комнатке рядом с Овальным кабинетом, в Белом Доме, установили параллельный телетайп. Теперь там постоянно дежурил связист из Госдепартамента. Но президент больше рассчитывал на неформальные контакты по секретному каналу связи. Он опасался, что военные могли прочитать его переписку с Хрущёвым и сорвать все попытки мирного урегулирования. Кеннеди был готов атаковать Кубу, но не спешил переходить к военным методам, пока не исчерпаны все мирные возможности. Тем более, Хрущёв с самого начала обозначил возможность мирного урегулирования.
Пока президент беседовал с Громыко, Фрэнк Хоулмен по просьбе Роберта Кеннеди позвонил Георгию Никитовичу Большакову и предложил встретиться. К этому времени Хоулмен уже не скрывал от Большакова, что он передаёт наиболее важные фрагменты их бесед министру юстиции. На встрече Хоулмен предложил, причём как бы спонтанно: 'А не лучше ли тебе самому встретиться с Робертом Кеннеди, тогда бы он имел информацию из первых рук' (см. http://www.sovsekretno.ru/articles/id/485)
Хоулмен понимал, что Большакову необходимо будет согласовать новый контакт, да ещё такого высокого уровня, со своим непосредственным руководством — резидентом ГРУ в Вашингтоне. Когда Большаков доложил о предложении Хоулмена своему начальству, это вызвало по меньшей мере удивление. Резидент, выслушав Большакова, тут же запретил ему идти на контакт со вторым лицом в администрации США. Георгий Никитович уже был готов пойти на риск и отправиться на встречу с Робертом Кеннеди без одобрения резидента. Но тут его снова вызвали к начальству. Резидент молча бросил перед ним шифровку из Центра:
'Разрешить тов. Большакову контакты с представителями высшего круга администрации США. Ивашутин.'
— Если что пойдёт не так — головой ответишь, — предупредил резидент. — Не знаю, кому ты там, наверху, приглянулся, но... смотри у меня.
(АИ. В реальной истории Большаков пошёл на контакт с Р. Кеннеди без разрешения резидента http://www.sovsekretno.ru/articles/id/485)
Естественно, Большаков был поставлен в жесткие рамки. Документ строго регламентировал его полномочия: 'Тов. Большакову следует строго придерживаться вышеизложенных указаний. Если Р. Кеннеди поставит другие вопросы, не предусмотренные данными указаниями, то тов. Большаков, не давая ответа по существу, должен зарезервировать право обдумать эти вопросы и обсудить их с Р. Кеннеди позднее' (там же см. http://www.sovsekretno.ru/articles/id/485)
Большаков встретился с Хоулменом, и ещё по телефону, договариваясь о встрече, сообщил, что готов встретиться с Робертом Кеннеди. По ходу беседы Хоулмен эту тему не поднимал, но то и дело поглядывал на часы.
— Тебе пора домой? — спросил Георгий Никитович.
— Нет, — ответил Хоулмен, — это тебе пора. В шесть тебя ждет Бобби Кеннеди.
Они встретились в парке, недалеко от министерства юстиции. Роберт Кеннеди спешил и не тратил время на хождение вокруг да около. Он заявил сразу:
— Послушай, Джорджи, я хорошо знаю твое положение. Знаю, что ты близок к ребятам из окружения Хрущёва: Аджубею, Харламову, Юрию Жукову. Поэтому было бы неплохо, если бы они получали правдивую информацию из первых рук, от тебя. Я полагаю, они найдут возможность передавать её Хрущёву. (Там же)
Затем они поднялись в кабинет министра юстиции. Откровенный разговор продолжался несколько часов. Кеннеди говорил о проблемах, с которыми вынужден сталкиваться президент, о том, что Джон не так уж свободен в своих действиях, как может показаться, несмотря на внешнее благополучие. Он объяснил, что президент США вынужден учитывать общественное мнение, он зависит от конгресса, от 'ястребов' в Пентагоне и ЦРУ и многого другого. 'Они могут убрать его в любой момент. Поэтому в некоторых вопросах он должен действовать очень аккуратно и не идти напролом...' — пояснил Роберт Кеннеди.
Братьям Кеннеди требовался секретный канал связи, по которому можно было бы доводить до сведения Хрущёва свои проблемы. Имея такой канал, они могли бы конфиденциально объяснить советскому лидеру, почему они вынуждены принимать то или иное решение. Тем более, в момент, когда с юга отчётливо запахло жареным, и отнюдь не арахисом.
Большаков уже получил инструкции от Ивашутина и потому сориентировался моментально (АИ). Он тоже пояснил министру юстиции, что Хрущёв вынужден учитывать мнение ЦК КПСС, Верховного Совета СССР, военных, разведки, и в своих решениях свободен не более, чем президент США.
Он также предупредил, что Никита Сергеевич импульсивен без меры, в гневе увольняет министров и партийных работников, невзирая на послужной список, может и целую отрасль расформировать, или, наоборот, создать, а когда услышал о перевороте в Греции и просьбе короля Павла о помощи — рвал и метал, требуя нанести ядерный удар по лагерю заговорщиков. Соратникам в Президиуме якобы даже пришлось его долго уговаривать и отпаивать валерьянкой. Эти подробности Большаков передал специально, работая на формирование у противника образа 'непредсказуемого Хрущёва', чтобы удержать президента от необратимых решений. (АИ)
На первой встрече Роберт Кеннеди не решился обсуждать вопрос вывода ракет. Ему нужно было обсудить с братом результат первого контакта. Поздно вечером он доложил президенту итоги своей беседы:
— Большаков хорошо информирован об обстановке в верхних эшелонах власти Советов. Похоже, что у него действительно есть связи наверху, и немалые. Он сообщил, что 'ястребы' из числа военных и разведки тоже часто вынуждают Хрущёва принимать более жёсткие решения, чем тому хотелось бы. Джорджи не говорил прямо, но есть большая вероятность, что с размещением ракет на Кубе на Хрущёва именно надавили. Во всяком случае, если я правильно понял его намёки. Сам Никита скорее склоняется к мирному решению любых вопросов, то есть, те предложения мирного сотрудничества, что он так щедро раздаёт направо и налево, может быть, даже не притворство красных. Возможно, Хрущёв на самом деле так думает.
Но надо учитывать его импульсивность, Никита заводится с пол-оборота, моментально приходит в ярость, и в таком состоянии способен отдать приказ на пуск, даже если сам потом пожалеет об этом.
— То есть, Большаков в целом подтвердил то, что мне говорил Громыко, и даже ещё добавил 'штрихи к портрету', — задумался JFK. — На следующей встрече поговори с ним о ракетах. Объясни, что Соединённые Штаты не могут допустить шантажа с чьей бы то ни было стороны, и в случае огласки я буду вынужден принять жёсткие решения. Но если Советы по-тихому уберут своё барахло из Западного полушария, я не стану отрывать им левое полужопие.
— Я так понял, что Громыко упирал на полную законность размещения советской военной базы на Кубе? — уточнил Роберт. — В таком случае наши заявления, выдержанные в 'высоком стиле', вроде 'Америка не потерпит', не возымеют никакого действия на Советы. Они в своём праве, и хорошо это знают. Они нас не обманывали, и открыто предупредили о своих намерениях сразу после развёртывания ракет. В такой ситуации ООН их поддержит, после того, что мы устроили на Кубе.
— Ещё хуже. Громыко прямо заявил, что если я отдам приказ бомбить Кубу, красные снесут наши ракетные базы в Англии и Италии, причём без применения ядерного оружия, хирургическими ударами конвенциональными средствами, — ответил президент. — Но если мы не будем принимать жёстких решений, красные готовы договариваться. Поэтому мы будем делать то, что умеем лучше всего.
— Что же?
— Торговаться.
— Но их условия нам совершенно не подходят! Они хотят разменять одну базу на все наши?
— Да. Но если подумать, то всё не так. Мы размениваем ракеты в Англии и Италии на ракеты красных на Кубе и в Гватемале. 2 на 2. При этом отказываемся от размена бомбардировщиков, потому что у нас их больше, и нам этот вариант не подходит.
— Но тогда Советы не выведут свои бомбардировщики с Кубы! Или даже разместят там стратегическую авиацию!
— Да и пусть их. Сколько у них той авиации? Сотня 'Медведей' (Ту-95) и сотня 'Бизонов' (3М). А у нас — почти полторы тысячи.
— У них ещё есть полно 'Бэджеров' (Ту-16), которые с Кубы вполне достанут всё восточное побережье...
— Пусть сначала прорвутся! Да и не рискнут они развёртывать свои дорогущие стратеги на Кубе, до которой нашим истребителям 8 минут лёту от Ки-Вест. Пойми, Бобби, Куба слишком близко, а поднять стратеги — дело не минутное. Наши сидят в Великобритании, на Гуаме, до которых красным за несколько минут не дотянуться, если только баллистической ракетой, а это — уже гарантированный ответный удар. Поэтому мы успеваем поднять авиацию, а Советы с Кубы могут и не успеть. Наверняка кремлевские вояки это хорошо понимают, и потому Хрущёв делает ставку на ракетные субмарины.
— Ты предлагаешь смириться с тем, что Советы оставят свои войска на Кубе?
— Какую-то часть. Безусловно, мы потребуем вывести всё. Но, по разговору с Громыко, я понял, что красные зацепились за юридическую сторону вопроса, и будут оспаривать его в Международном суде ООН, если мы будем слишком сильно давить. В этом случае к обсуждению неизбежно притянут нашу операцию против Кастро, и прочие очень неприятные для нас подробности. Ну, и зачем оно нам? Для нас важно, чтобы они убрали с Кубы ракеты, способные достать до США, и ядерные боеголовки. Требовать будем больше, но это — необходимый минимум.
— А что с этими ракетами в контейнерах, о которых говорили на совещании?
— Мутный вопрос. Мы пока не знаем, что у них есть, и есть ли вообще. Если информация исходит от ЦРУ, то её надо делить на 10. Вообще, нам нужна нормальная армейская разведка (РУМО было образовано в октябре 1961 г), а Даллеса с Бисселом надо гнать взашей, после того, что они учудили на Кубе. Советы ловко выбрали момент, и теперь заявляют, что разместили свои ракеты для защиты Кастро.
— Согласен. Так что мне говорить Большакову?
