— В самый раз подойдёт! — конопатый юнец произнес деловито. Он несколько раз шмыгнул носом, продолжая колдовать над незнакомым оружием. — Это не ружье, родной кобыловодитель! — Десантник хитро прищурил один глаз, и глядя в какую-то трубку, начал прицеливаться. — Это... маленькая пушка. Причем легкая и многозарядная... А, вообще, мой боевой друг! — "Рыжий орел" поднял голову и задумчиво посмотрел вдаль. — Это лучшая "вещь" из " матчасти" для нашего первого морского боя! Представь себе — один магазинный боезаряд напрочь выжжет территорию площадью больше версты. А про эти, допотопные лоханки, — Пехота кивнул головой на большие, "пузатые", многопушечные галеоны. — Я, вообще молчу. Одним словом — хана испанцам! Костей не соберут теперь — точно. Это же надо так не уважать боевое соединение из Таганово? Да ещё под поднятым флагом с Андреевским крестом! Ну, всё "латиносы — мучачасы" — доигрались! — Он ехидно произнес, наводя прицел. — Теперь сами на себя пеняйте! Останутся от вас рожки да ножки — если конечно повезет! — Майор уперся ногами в большой ящик, сурово свел брови и начал стрельбу по расположившимся в линию двум испанским кораблям.
Потап перевел взгляд с глухо фыркающего "Пашкиного творения" на неприятельские суда. — Вот тебе и на! — Восхищенно произнес конюх. — Вот это ружьо! Вот так новгородская чудо-пищаль-пушка! — Его беззубый рот открылся от удивления после появления большого количества взрывов и разрастающейся стены огня на галеонах. Нижняя челюсть "адъютанта" ушла вниз, а рука невольно потянулась ко лбу. — Святая Богородица, спаси и сохрани от греха... Это же надо такое оружие придумать! — Вторпомпех несколько раз перекрестился. Он отказывался верить своим глазам. Такого просто не могло быть...
* * *
По темному трюму судна метались два луча света. Они, не спеша одновременно двигались по соседним галереям коридоров, параллельно друг другу, вдоль составленного груза. Первый, еле светящий свет от старого фонаря скользил медленно, переползая с одного объекта на другой. Его обладатель постоянно чертыхался. Испуганно шарахался от возникающих теней. Шваркал носом. Всуе вспоминал святую Деву Марию. Накладывал "истинные кресты", опасаясь каждого скрипа и стона деревянных креплений корпуса корабля. Он осторожно осматривался по сторонам, внимательно приглядывался ко всем темным отверстиям между установленным грузом. Заглядывал внутрь пространства. Человек не спеша обходил препятствия, боясь приблизиться к выпирающим предметам.
Второй луч, идущий от яркой светодиодной лампочки армейского фонарика, двигался весело, резко прыгал из стороны в сторону. Найдя что-то интересное, он замедлялся над каждым пузатым объектом. (Сундуком, ящиком или кулем.) Внимательно осматривал его. Старался, заглянуть под крышку внутрь. Увидеть и оценить, что там находиться. Его обладатель удивленно хмыкал, а иногда даже свистел от удивления.
— Золото... Золото... Снова золото... О, серебро! — рыжий владелец мощного светильника отрешенно бубнил себе под нос. — Так! А, вот и сюрприз! — Он довольно воскликнул. — Наконец-то, что-то стоящее!
— Фи! Посуда какая-то! Стеклянная, а может фарфор? Её-то, сюда, притащили — на черта? — Он спросил сам у себя.
— Хотя, наверное, в этом времени фарфор дорогой... В общем, опять не то.
Подросток с трудом открыл очередной сундук. Внимательно присмотрелся к содержимому. Протянул руку и сгреб неизвестные кругляшки. И тут же радостно воскликнул... — Ух-ты, а это что?
— А-а-а, — "молодой" искатель расстроено протянул гласную букву, отвечая на свой вопрос. — Опять золото — только в монетах... — Воодушевление "подпалубного героя" перетекло в недовольство. Он громко, с досады хлопнул крышкой ларя. — Ладно, идем дальше... Итак, что у нас, там... дальше? — Золото... Золото... Серебро... — Да! — Ничего интересного!
Через несколько метров две фигуры с фонарями встретились.
— Павел Ляксандрович, тутача, никого нет.
— Ищи, Потапушка, — ищи, вторпомпех! Здесь, они где-то. Иначе, если эта пиратская морда соврала и Хейли нет в живых, то "Дядя Паша", сильно расстроиться и тогда этому острову вместе с их новыми обитателями придут кранты. Повторим историю острова Даманский. Выжжем всё — напрочь!
— Кормилец, побойся Бога! — конюх недоумённо заморгал глазами. Поёжился. "Мурашки" побежали по его спине. — Вроде всё уже осмотрели! Чую, нет тут никого. Давай наверх подниматься — захолодало что-то! Да и плесенью как-то нехорошо пахнет!
— А ты ещё раз погляди. Внимательнее, — Пехота произнес, открывая очередной ящик. — Позови их погромче. — Он внимательно осветил содержимое очередного ящика. Довольный поднял голову. Глаза его блестели от удачи. Вот, как надо искать и кричать... — Бравый майор заорал командным голосом, что есть силы от радости. — Живые есть?... На!!!
В ответ на его вопль из ближайшей решетки послышался человеческий стон.
— Кто здесь? — Потап вздрогнул и направил луч света в сторону звука. — Отзовись, коли живой?
— Хелп... Ху а Ю... Плиз... Уэа ю фром... Помогите! Друзья! — еле слышные голоса послышались в ответ.
— Ух, мочалкина запруда! — старик радостно воскликнул. — Ты, только глянь! Никак нашлись! Да ещё говорят и по-нашему.
— Здорово, орлы! — рыжий освободитель быстро подошел к клетке. Отодвинул затвор, открыл дверь и заглянул внутрь к изнеможенным пленникам. — Хейли из вас, кто?
— Я, — произнес человек, лежащий в углу. Он приподнялся. Его лицо, заплывшее от побоев, напоминало один большой синяк. Он еле говорил ослабевшим от мучений голосом.
— Ясно! — спаситель улыбнулся. — Пламенный привет от монаха. Он достал из кармана письмо и протянул его избитому человеку. — Тут описаны твои дальнейшие действия. Кстати, сколько у тебя осталось людей?
— Девять.
— Хватит для управления судном?
— Да.
— Замечательно. Тогда быстро начинаем действовать. Так, вы двое — ты и ты, — конопатый освободитель указал на моряков выгладивших поздоровее. — За мной на выход. Остальные пока здесь, ждут дальнейших указаний.
Два человека поднялись с пола, и вышли из заграждения.
— Берем, вон тот ящик, — Пехота указал на выбранный сундук с сокровищами. — И несем его на палубу. — Веселее ребята. Выше голову. Шире шаг! Ать — два! — Юнец задорно подбадривал здоровых, коренастых мужиков.
Матросы, взяв тяжелый сундук, с трудом поволокли его к лестнице ведущей наверх.
Люди ирландца ничего не понимали. Они ошеломленно смотрели вслед странной группе пришельцев, всё ещё не веря в свое чудесное освобождение. Невольники негромко переговаривались в темноте. Пытались понять происходящие.
Ричард и Бакли вернулись на место через десять минут. Незнакомцев с ними не было.
— Капитан! Разорви черти мою грешную душу! — лысый Бакли обратился к Хейли. — Велено срочно всем подняться на палубу. Ничему не удивляться. И, не обращая внимания на происходящее, свалить ко всем собачим чертям с этого гнойника. Причем, рыжий мальчонка утверждает, что это приказ самого монаха. И он не обсуждается.
Хейли с трудом вылез из темного, душного трюма на палубу.
Яркий солнечный свет слепил глаза и выдавливал слёзы. Пиратский корабль был пуст. Неизвестные пропали вместе с ящиком сокровищ. Броди с командой соратников "загорали" на острове. Вокруг "Искателя приключений" был хаос: в волнах качались обломки мачт, поломанных рей, остатки от шлюпок и парусов, разбитые бочки. Отчетливо были видны ещё дымившие куски палубы неизвестного корабля. Стоял жуткий запах горелого леса. Недалеко от места страшного кораблекрушения плавали люди, в тлеющей одежде. Они звали на помощь, держась за обломки какого-то мусора. Кругом был ужас и жуткий беспорядок.
Корсар не поверил окружающей его картине. Он протер глаза. Глубоко вздохнул и ещё раз осмотрел происходящее.
Когда капитана отпустило первое потрясение, и пришло осмысление всего увиденного, он несколько раз тряхнул головой, а затем громко произнес первому помощнику. — Билли, выверни твою печень каракатица! Быстро расставь команду по местам. Что рты раззявили? Проклятье на ваши души! Обломков кораблекрушения не видали? Сняться с якоря! Паруса по ветру... Живо, исполнять — сожги ром кишки акулы!
Матросы, услышав рёв капитана, очнулись от "спячки" и занялись привычным делом.
Через несколько минут крутая волна заплескала в высокий борт "Искателя Приключений". Полотнища парусов вздулись, натянулись шкоты и фалы. Фрегат накренился. Вдоль бортов, зашумев, побежали, пенясь и отставая, отвалы бирюзово-зеленой воды. Судно прибавляло ход.
Небо было безоблачно и огромно. Солнце лучами клонилось к потемневшему морю. Прозрачное тонкое стекло неба на западе плавилось и пламенело. В зените оно было еще темно-голубое, глубокое, почти синее, а на востоке — прозрачно-зеленоватое. Оно тускнело на глазах, переходя в сиреневые, сумеречные тона...
Глава 27.
— Алексей, послушай! — Пехота недовольно воскликнул, привлекая внимание друга. Он злился и терял терпение от безрезультатности поисков. — А художниц в те времена на Руси точно не было? Может быть, про них мало кто знал. Может быть, задать более широкий запрос для поисковика. Например, известные и неизвестные художницы 17 века. И хорошо бы там найти живущих недалеко от Таганово? Где-нибудь поблизости — например, в соседней деревне?
Два "боевых товарища" второй час "ломали голову" и "бились" над проблемой, куда отправить учиться восходящую "звезду Тагановской живописи" Варвару Голикову. Мозги стратегов уже "кипели". По всей квартире Рязанцева были разложены раскрытые книги, разбросаны исторические справочники, каталоги. Ярко светился монитор компьютера в углу письменного стола.
— Нет, — путник покачал головой и перевел задумчивый взгляд на собеседника. — В этом учебном руководстве пишут, что архитекторы и живописцы семнадцатого столетия были сплошь мужского пола и состояли в московской Оружейной палате. Именно, там находились лучшие мастера по видам искусств, в том числе и живописи...
Странник с деловым видом обслюнявил палец и, перевернув страницу, хитро посмотрел на седого майора. — Так, что хочешь, не хочешь, придется твою пассию отправлять в Москву. Будет учиться, а на каникулы после сессии приезжать к нам в гости с подарками. А в обратную сторону мы ей дадим два мешка таганофеля. Пусть устроит рекламные акции для юных талантов проживающих в общежитии.
Пашка нахмурился и раздраженно заерзал в кресле. Куда-либо отпускать "С глаз долой и из сердца вон" любимую девушку, тем более на обучение какому-либо озабоченному, слюнявому, патлатому как он считал "воятелю-живописцу-натурщику" ему сильно не хотелось.
Рязанцев чувствуя недовольство компаньона, ухмыльнулся, подпер рукой подбородок, после чего снова углубился в поиски кандидата. — Так, этот не пойдет — молод "есчо", — Он с сосредоточением листал очередное справочное творение. — А этот, наоборот уже два года как "коньки отбросил". — Алексей что-то посчитал в уме. Позагибал пальцы на руке. Глубоко вздохнул. Покачал подбородком. Переговорив с кем-то наедине, выдал ответ. — Ну да, точно! Ровно восемьсот двенадцать дней. — После чего вновь продолжил рассматривать какие-то таблицы. — Этот только ложки с горшками умет раскрашивать, — А этот, ещё при жизни был признан психом и полным неодекватом... — Внезапно искатель хмыкнул и развернул книгу в сторону собеседника. — Ты только посмотри, какой интересный экземпляр! Просто красавчик и сердцеед! — Путник показал рисунок крупного, брутального человека похожего на Гошу Куценко. — Жил как раз в то время. Звали Симон Таратохин. Имел задатки стать талантливым иконописцем. Один из первых начал уделять внимания стройности описываемых силуэтов, изысканности и плавности линий. Да, — Синеглазый лектор потерев лоб, добавил. — Тут в сносках пишут, что несколько раз был женат и имел более двенадцати детей!
Вот, наверное, из-за этого! — Алексей значительно поднял указательный палец к верху. — Он так и не стал настоящим профи — мастером своего дела. Но! Если, попытаться всё изменить. Немножко взять и подправить ему биографию. Скажем, вырвать его из окружающей, вредной среды — то всё может измениться! Симон одумается, остепениться, и станет талантливым педагогом — наставником. Заведет себе учеников, обучит их и сделает из нашей Варвары настоящий, творческий самородок.
— Издеваешься что ли? — Пашка резко вскочил с кресла и нервно заходил по комнате. — Ты, хочешь отправить Варю в Москву учиться к какому-то, там — Траха-тохину. И всё ради того чтобы он стал известным? И одних поклонниц поменял на других? — Ревнивиц сморщился и недовольно забурчал себе по нос. — У него, поди, и так баб было, — как у дурака махорки? Испортит мне девочку. Вскружит ей голову. "Канделябров" на уши понавесит. А потом ищи его с фонарями на том свете. Нет, нам такой учёбы не надо...
— Вот послушай, что про него пишут благодарные потомки: — Алексей не обращая внимания на причитания бравого десантника, продолжал потихоньку подтрунивать над коллегой. — Таратохин имел реалистичное воображение. В своих работах уделял внимание изысканности талии, миниатюрной выписанности лица, рук. — Путник задорно приподнял одну бровь и прицокнул языком. После чего выдал свое резюме. — По-моему нормальный художник. Ученицам должен нравиться. Тебе-то он, чем не угодил?
— Всем! — прорычал пылкий влюбленный. — Фамилия не нравиться. Руки кривые. И... — преподаёт плохо и рисует как курица лапой... Да, и вообще — нет доверия к нему! — Пехота "сквасившись" посмотрел на Рязанцева. — Не нравиться он мне и точка!
— Ну, знаешь, "Иван Царевич" — тебе не угодить! Тот слепой, другой кривой, третий детей завел от разных жен... Вот, что! — Путник возмущенно защелкал пальцами. — Выбирай сам. Давай, открывай энциклопедию по допетровской Руси и смотри. А то у меня создается впечатление, что мне заняться нечем, кроме того как искать учителя твоей подруге? Я лучше на кухню пойду — чайку заварю. Сосисок с яйцами, пожарю.
— Она мне не подруга! — огрызнулся седовласый. Лицо бывшего военного внезапно залила бурая краска. Он смущенно отвел взгляд в сторону.
— Тем более, — вояжер захлопнул книгу и положил её на стол. — Чего ты тогда "кипятишся"?
— Кстати, Алексей? — десантник неожиданно остановился и прищурился. — А почему мы выбираем кандидатов только в Москве? У нас, что появился принцип? Раз уж начали искать лучшего — давай всех смотреть. Вдруг за границей варианты появятся? Голубые... — там или немощные? Европа всегда такими кренделями славилась!
— В других странах? — Рязанцев удивленно приподнял бровь. — Что? Я не ослышался? Ты Варвару за кордон отпустишь? — Он удивленно заморгал глазами. Заломил руки. — Я так понимаю, до этого разговора мы даже соседнюю деревню в расчет не брали — расстояние видите ли большое. Люди незнакомые. И про Москву я так — ради смеха заговорил. И вдруг оказывается, мы не шутим, а уже давно ведем серьезный, деловой разговор. И главное... — готовы отправить нашу подопечную к куда угодно — хоть к черту на кулички? — Путник подавшись настроению начал цитировать былинное сказание. — И ждет её теперь дорога дальняя, в край неведомый... — на чужбину, к ворогам! Где даже русским духом не пахнет. Как же так, Паша?
