Интересно, а что останется от его поколения? И что будут думать о нем потомки лет через семьдесят? Возможно, перебирая старые вещи, станут жалеть нас. А может, наоборот, завидовать, поговаривая между собой: ах, какой спокойной и счастливой была жизнь в старомодном XXI веке. Интересно, а если бы мы на машине времени перенеслись сразу на столетие вперед, смогли бы понять своих далеких потомков? История непонимания отцов и детей насчитывает, наверное, не одно тысячелетие и неизвестно, закончится ли с приходом века всеобщего процветания. Будучи оптимистом по натуре, Артур верил, что таковой рано или поздно наступит.
Отвлекшись наконец от философских рассуждений, он понял, что уже успел покинуть корабль и находился на полпути к лагерю. Мысли вернулись вновь к разговору с Хеллой. Когда-то на университетских практикумах они окрашивали специальными красителями ткани живых организмов. Но кто мог сказать, как устроены глаза марсиан? Их спектр зрительного восприятия мог быть смещен в инфракрасную или ультрафиолетовую область, и тогда то, что они воспринимали цветным, для нас будет белым, и наоборот. Но пусть спасительная идея придет через озарение, а пока неплохо проведать свою супругу — уже полдень, и она наверняка скучает одна на своей станции.
К его приходу Светлана дорисовала вчерашнюю картину и начала следующую. На холсте наш герой различил контуры "Стремящегося".
-А нас рисовать будешь?
-Наверное, нет. Рисование портретов мне всегда давалось хуже, чем изображение пейзажей. Разве что изображу фигурки в скафандрах. А то подумают, что художник сошел с ума.
Артур еще раз полюбовался на уже нарисованную картину.
-Жаль, что нельзя взять с собой в Виртуальность. А если сделать ее украшением одного из художественных музеев? И пусть зеваки будут дивиться — какой потрясающий реализм! Как бы ты хотела ею распорядиться?
Светлана пожала плечами.
-Не задумывалась. Но в твоих словах есть резон: поскольку наши открытия должны принадлежать всему человечеству, то почему бы не присовокупить к ним и мои скромные поделки? Попрошу, чтобы их отправили в Голдтаунский музей изобразительных искусств как подарок от марсиан.
Ухватившись за последнее слово, наш герой задал интригующий вопрос:
-А как ты считаешь, они могли бы существовать сейчас?
-Тогда их давно бы обнаружили. Даже если бы они отсиживались в пещерах или подземных городах после гибели их цивилизации, сколько они смогли бы так выдержать? Тысячу лет? Десять тысяч? А тут — многие миллионы. Хорошо или плохо, но их больше нет. Единственное, что мы можем сделать — сохранить память о них.
Взгляд Артура случайно упал на баночки с красками. Что если попробовать ими? Все равно ничего лучше не придумывается. На корабельном складе оставались еще по крайней мере два аналогичных набора, можно рискнуть. Даже если испортит один лист — не смертельно; ведь не корысти ради, а исключительно из благих пожеланий. Цена научных знаний бывает порой куда более высокой: кому как ни ему, биологу, известно это — сколько тысяч мышей, крыс, кроликов, собак и прочей живности зарезали во имя науки, чтобы обтесать те кирпичики знаний, что слагают ее величественную пирамиду. И хорошо еще, если те жертвы были оправданы, а не истрачены попусту ради удовлетворения чьих-то амбиций или для проверки гипотез, ошибочность которых могла бы быть установлена и менее кровавым путем.
Неужели наука не может обойтись вообще без жертв?
Пока — не удается.
Остается только позавидовать математикам — им не нужно наведываться в пыточную камеру, где вот уже много столетий томится вечный узник — природа, и учинять ей допрос, используя скальпель, лазер или растворитель. Все, что нужно — кабинетное уединение, стакан чая, ручка и бумага. Хорошо быть теоретиком, да и в его родной биологии есть соответствующие разделы (в Виртуальности, тем более, иного и не предполагается), но при условии, что кому-то придется воплощать в жизнь их идеи — крутить ручки приборов, мыть пробирки, препарировать животных.
Так рассуждал наш герой, решив не откладывать в долгий ящик постановку эксперимента.
Один из отсеков "Стремящегося" превратили в лабораторию, и туда стаскивалось все найденное, что могло представлять интерес, а также необходимые приборы — их становилось все больше, по мере того, как увеличивалось количество объектов исследования. Вещи здесь подвергались инвентаризации — где и когда обнаружена, что визуально из себя представляет, из чего и для чего сделана (с последним, как нетрудно догадаться, оказалось труднее всего). Общий настрой, впрочем, оставался оптимистичным — рано или поздно ключ к разгадке будет найден.
Сейчас посреди всего этого захламления скучал Гарольд. Найденное вчера уже было обработано, а новых находок пока не приносили. Поэтому приходу Артура он обрадовался.
-Зашел поболтать?
-Скорее немного поработать. Могу я взять один из тех белых листков?
-Возьми, конечно. Главное — не уничтожь его совсем. А что ты хочешь сделать?
-Попробую покрасить.
Гарольд скептически пожал плечами.
-Странная идея. Но иногда именно такие выводят на верный след. А чем?
-В трюме валялся малярный набор. Придется, правда, делать растворы. У нас достаточный запас воды?
-Тебе хватит — не в цистерне же ты, надеюсь, хочешь ставить свой опыт. В углу слева от тебя почти полная канистра на десять литров. А вон в том нижнем ящике найдешь достаточных размеров кювету. Остается только пожелать удачи — лаборатория в твоем распоряжении. А чтобы не мешать, пойду прогуляюсь — засиделся в четырех стенах. Посмотрю, что нового на раскопках.
И Гарольд ушел.
Не мудрствуя лукаво, Артур притащил из трюма всю палитру красок, которую организаторы полета сочли нужным включить в багаж. Извлек пластмассовую кювету, в которой действительно можно было поместить лист, не складывая его вдвое или вчетверо, и залил до краев воды. На какой краске опробовать? В принципе, какая разница — промедлив секунду, он ухватил баночку с желтой краской.
Лист спокойно плавал в желтой жидкости, не подавая каких-либо признаков изменения. Наверное, не та краска... если тут вообще подойдет что-либо из его арсенала. Разочарованно вздохнув, Артур выплеснул раствор в утилизатор и начал споласкивать лист.
Несмотря на все старания, часть краски успела въесться намертво. Досадуя на себя за загубленный образец, решил все же сделать еще одну попытку, взяв другую краску. Пусть на сей раз будет зеленая.
Поболтав минут пять в зеленом растворе, Артур достал лист и тщательно вымыл его. Пятна увеличились в размерах, проступили определенные контуры. Неужели все-таки работает?
Воодушевившись, наш герой стал поочередно разводить краски и полоскать в них объект своего интереса. Тона, ложащиеся на него, становились все гуще, появлялись новые, промежуточные, оттенки. Все резче очерчивались контуры, и проявляющиеся изображения приобретали определенную осмысленность. Артур не торопился с выводами — они придут сами, когда эксперимент будет завершен.
Под конец осталась черная краска. Артур с минуту колебался — применять ее или нет, боясь зачернением уничтожить проявленную картину. Но волнения оказались напрасными — после того, как последние капли темной воды упали в утилизатор, а поверхность листа тщательно промыта, он заметил, что именно этой краски и не хватало, чтобы придать изображению законченную целостность.
Контуры предметов теперь были четко очерчены, и он имел возможность лицезреть запечатленное марсианским фотографом сотни миллионов лет назад. Перед ним лежал другой Марс — отнюдь не безжизненная каменистая пустыня. Буйная растительность окаймляла небольшой участок водной глади, а в светло-синем небе, подернутом легкой дымкой, сияло Солнце — почти такое же яркое, как на Земле. Неужели в те времена Марс был ближе к светилу? Растения не похожи на земные — скорее травы, разросшиеся до размеров деревьев; сочные стебли оттенков от нежно-зеленого до бирюзового висели гроздьями, переплетаясь, подобно лианам. У самой кромки воды можно видеть также небольшую полоску желто-оранжевого песка. Животных, а тем более существ, похожих на людей, на фотографии не оказалось. Вероятно, марсианин, сделавший ее, решил запечатлеть на память один из милых его сердцу уголков планеты.
Окрыленный неожиданным успехом, наш герой решил тут же заняться другими найденными листами, и окрасить не по одному, а все сразу — будет быстрее, и меньше уйдет красителей. Но работа его неожиданно прервалась в момент, когда он уже развел зеленую краску. Радиопередатчик, которыми с самого начала были снабжены они все, попросил немедленно прибыть в лагерь.
Неужели удалось найти что-то экстраординарное?
Или, не дай Бог конечно, случилось нечто ужасное?
В любом случае стоило поторопиться. Бросив все на столе, Артур, волнуясь, поспешил к руинам. К счастью, ничего страшного не произошло — просто получили сообщение от беспилотного самолета: километрах в четырехстах от них к северо-востоку на глубине около пятнадцати метров ниже уровня поверхности обнаружено каменное сооружение правильной формы — параллелепипед размером с приличный одноэтажный дом. Согласно действующей функциональной программе самолетик, обнаружив объект, теперь возвращался на базу. Наши герои, собравшись, бурно обсуждали полученную информацию. Сомнений в искусственном происхождении объекта ни у кого не возникло; вопрос стоял в том, как и когда приступить к его изучению. Мнения разделились — одни выступали за то, чтобы немедленно перебросить туда все силы, другие предлагали вначале закончить работу здесь, а уж потом браться за новое дело.
-Раскапывать руины мы будем, наверное, еще долго, а тут, судя по всему, запечатанное строение, где могли сохраниться в целости и сохранности вещи, принадлежавшие марсианам! — агитировала Янка, предлагая немедленно передислоцироваться на новое место.
-Еще неизвестно, что там, а нам придется сворачивать лагерь, что само по себе займет немало времени. Давайте уж спокойно закончим здесь, а потом начнем там, — возражала Дарина, успевшая войти во вкус проведения самого необычного археологического исследования.
-А кто мешает работать параллельно?
-Тогда придется разделить наши силы. Это может быть опасно, особенно для группы, которая останется без прикрытия корабля. Вдруг что случится, а мы даже не успеем прийти на помощь.
-Можно послать роботов — пусть хотя бы раскопают.
-Все равно: кому-то надо будет за ними приглядывать. Какие бы подробные инструкции ты для них не составил, предусмотреть всего невозможно. А вдруг там ловушка в виде силового поля? Или установлены заряды большой мощности? Вспомни нашу земную историю: подобные подземные бункеры обычно создавались для охраны первых лиц государства, либо как центры военного или политического управления, и были хорошо защищены даже от атомных бомбардировок.
-Тогда давайте хотя бы дождемся возвращения "стрекозы" и узнаем поточнее, что конкретно ему удалось обнаружить!
Ждать пришлось недолго — возвращаясь на максимальной скорости, аэроразведчик уже через полтора часа приземлился около корабля. Он привез снимки поверхности, под которой находилось то странное сооружение. Судя по ним, ничего необычного в том районе не было — пейзаж типичен для Марса, и других объектов неприродного происхождения рядом не наблюдалось. Глубинное сканирование почвы, которое, собственно, и обнаружило бункер, не выявило других аналогичных строений — по крайней мере в километровом радиусе вокруг. Одиночная постройка, глубоко спрятанная — явно не жилой дом. Неужели действительно один из центров управления? Если герметически заперт — тогда есть надежда найти внутри сохранившуюся технику марсианской цивилизации. Находка, значение которой невозможно будет переоценить.
Солнце тем временем склонилось к горизонту, намекая, что пора возвращаться на корабль. По пути Артур поделился своими впечатлениями от проведенного эксперимента. Услышанное привело космических путешественников в неописуемый восторг:
-Так что же ты до сих пор молчал? Показывай немедленно!
В порыве чувств их шаг ускорился и в лабораторию они ворвались чуть ли не на бегу. И тут же замерли, как вкопанные, увидев лежавшую на столе картинку. Половина из них не смогла сдержать возгласа восхищения при виде ее. "Фотография" переходила из рук в руки, ее пристально разглядывали и комментировали, задавая нашему герою сакраментальный вопрос:
-Как ты догадался?
Тому оставалось только пожимать плечами и отвечать — совершенно случайно.
Следующей общей идеей, разумеется, стало продолжить дело проявления изображений на оставшихся листках. Поручили это Светлане — как имевшей наибольшее отношение к художественному творчеству. Доразведя зеленую краску большим объемом воды, она замочила в кювете сразу все четыре имевшихся в их распоряжении листка. Для лучшей пропитки ей пришлось регулярно ворошить их вручную, а потом мыть не только листы, но и собственные руки. Однако такая мелочь нашу героиню ничуть не обеспокоила.
Повторение операций приготовления растворов, проявления и промывания Артуру, прошедшему через все это собственноручно, не особо интересовало — куда больше занимал конечный результат. Единственное, что он посоветовал из собственного опыта — оставить под послед черную краску как закрепитель. И лишь когда антрацитового цвета жидкость была полностью удалена с "фотографий", он позволил себе взглянуть на них.
И увидел тех, кто когда-то построил город, развалины которого им пришлось теперь раскапывать.
Две фигуры — мужчина и женщина — стоят перед одноэтажным домом. Вокруг них палисадник — ухоженные кустики трав, цветы необычной шаровидной формы оттенков от бледно-розового до темно-фиолетового, и даже одно деревце, на котором видны плоды, похожие на крупные сливы. На крыше дома — буйные заросли вьющегося растения, длинные стебли которого свешиваются почти до земли, прикрывая собой стены дома. У обоих марсиан изящные фигуры, они выглядят более стройными и утонченными по сравнению с землянами. На мужчине надето нечто отдаленно напоминающее длиннополый старинный кафтан цвета шафрана, перетянутый крест-накрест золотистыми тесемками, на ногах — узконосые светло-коричневые полусапожки, а на голове — небольшая треугольная беретка. На женщине — сиреневое платье и бархатисто-синие сапоги. Их кожа не розовая, как у нас, а скорее лимонно-желтая. У него из-под берета выбиваются кудри цвета спелого каштана, у нее на плечи спадают огненно-рыжие пряди. Взор больших изумрудных глаз устремлен вперед, тонкие фиолетовые губы изогнуты в лукавой улыбке.
На другой картинке — весь город с высоты птичьего полета. Аккуратные домики от одноэтажных до четырехэтажных. Перед каждым такие же цветники, иногда — скамейки, беседки, небольшие бассейны. Видны фигурки марсиан — совсем крохотные; кое-где выпуклые овальные предметы, отливающие металлическим блеском, с верхом из прозрачного материала — то ли стекла, то ли пластика. Скорей всего, транспортные средства — большая их часть находится на дорогах, покрытых розовой плиткой. Город выглядит нарядным в лучах Солнца; дома, помимо оранжерей на крышах, украшены настенной графикой в ярких тонах. На некоторых можно различить надписи уже знакомым нашим астронавтам шрифтом — лишнее доказательство того, что найденные предметы принадлежат жившим здесь. Правда, само поселение городом можно назвать лишь с большой натяжкой — не такое уж оно и большое, скорее поселок. К тому же не видно ни одного промышленного предприятия, а при их уровне развития цивилизации таковых не могло не существовать.
