Кирис молча кивнул. Фуоко прикрыла глаза, чувствуя, как на смену страшному чувству вины приходят гложущая пустота и усталость.
— Риса, — тихо спросила она, — но что, если все-таки я виновата? Разве случаются такие совпадения — я создала волюту, и тут же появились кольчоны?
— Фучи, даже если ты выступила триггером, что почти невероятно, такие вещи не происходят случайно. Наверняка Арасиномэ — или кто там стоит за происходящим — долго и тщательно готовил сегодняшнее вторжение. Мы уже почти уверены в разумности противостоящих нам сил, и если мы правы, ты играешь роль не большую, чем подопытная мышь на стенде ученого.
— Мыши не вызывают волют... Риса, я...
— Ты хочешь умереть. Парсы непрерывно передавали происходящее, я слышала твои последние слова. Фучи, не вздумай. Если у человечества Паллы и осталась надежда выжить, то она заключается в тебе. В таких, как вы с Киром.
— Почему? Паладары создали Университет, вы научите...
— Нет никаких паладаров, Фучи.
— Что?
Фуоко медленно повернула голову и уставилась на Рису, краем глаза заметив, как у Кириса отвисает челюсть.
— Паладаров не существует. Нет ни далеких межзвездных цивилизаций, ни торговой сети, ни беспринципных дельцов в погоне за выгодой, ничего. Есть лишь маленькая группа существ, называемых Демиургами — иногда почти всемогущих творцов миров, но по большей части праздных бездельников. Палла одинока в вашей вселенной, да и за ее пределами обитаемых миров почти нет. И все они — сами по себе. Никто не придет вам на помощь. Никто. Вы должны спастись самостоятельно. Либо вы при нашей помощи изобретете дальний транспорт и технику звездного контроля, либо максимум через два столетия ваше солнце испепелит Паллу вместе со всей цивилизацией.
— Значит, вы врали? — угрюмо осведомился Кирис. — Зачем?
— Мы не можем рассказать миру правду — по крайней мере, сейчас. Большинство нам не поверит, а меньшинство — религиозные фанатики как минимум — поверит с радостью лишь для того, чтобы устроить конец света задолго до Арасиномэ. Недоверие, паника, расцвет самых невероятных сект и террористических организаций — в любом случае возможность сотрудничества пропадает. Мы не делаем секрета из происходящего, многие ученые и политики Паллы, главы государств в том числе, получили исчерпывающую информацию, но в необходимости пока хранить тайну убеждены все. Правда все равно выйдет наружу, через год, два или десять, но выйдет. И к тому времени нам жизненно необходима нейтральная научная площадка, на которой сконцентрируются максимальные ресурсы для исследований, свободных от политики.
— Но... — Фуоко почувствовала, что ее начинает бить дрожь. — Если вы всемогущие... если умеете летать между звездами, между вселенными — почему бы вам просто не спасти нас?
Риса запрокинула голову и горько рассмеялась.
— Мы не можем, Фучи. Просто не можем. Мы давно утратили технологии, способные работать в ваших условиях, а изобрести и отладить их заново — дело не одного десятилетия. У нас есть выдающиеся ученые — однако они специализируются на физике пространства и энергии, а вот создать простенькую реактивную ракету они способны не более, чем ты — построить дом каменным топором. Даже не сколько не могут, сколько не хотят, у них свои интересы. У нас есть выдающаяся фантомная машинерия, практически магия с вашей точки зрения, но она не работает в аномальном пространстве. Мы знаем, как строить автономные космические станции, но они немыслимы без компьютерного управления, а компьютеры не работают даже возле Паллы, не говоря уже про по-настоящему аномальное пространство в ее окрестностях.
Голос ректора упал почти до шепота.
— Мы явились, гордые и самоуверенные, полагая себя сильными и всемогущими, способными разобраться с проблемами одним плевком. Мы намеревались спасти всех — а выяснилось, что не в состоянии защитить даже себя. Сегодня обнаружилось, что волюты способны использовать пространственный деструктор — не как мы — в масштабах кубических светолет, дубиной по посудному шкафу, а хирургически, с точностью до сантиметров... до сунов. Это штука, схлопывающая пространство в точку и выворачивающая его наизнанку, превращая вещество в чистую энергию и сбрасывая ее в межпространственный континуум... Ох, неважно, куда. Главное, что деструктор — абсолютное оружие, защиты от него не существует. Мы потеряли огромное количество боэй, прежде чем поняли, что они не только не защищают от волют, но, наоборот, привлекают их в больших количествах. Нет, ребята, если у Паллы и есть надежда, то лишь благодаря таким, как вы — эйлахо, способным если не бороться с кольчонами и волютами, то хотя бы выживать при их нападении. И, возможно, выживать там, — она ткнула пальцем в потолок, — за орбитами лун, где обычная биологическая материя мгновенно умирает. И еще, Фучи...
Риса наклонилась вперед и взяла Фуоко за руку.
— Я знаю, каково казнить себя. Так сложилось, что в твоем возрасте, даже младше, я оказалась настоящей убийцей. На моем счету не одна жертва, а несколько десятков. Юная, несмышленая, перепуганная, затравленная, плохо контролирующая себя — ничто не является оправданием... Я прекрасно понимаю, что такое груз смертельной вины. Поверь: смерть не является искуплением. Она не решает никакие проблемы, наоборот, усугубляет их. Если ненавидишь себя за ошибку, найди способ искупления. Не обязательно сейчас, не поздно и через десять лет, и через двадцать, и через пятьдесят. Повзрослей, найди себя, стань полезной людям — другого пути нет. Самоубийство — выбор слабого, а ты девочка сильная и умная.
— Но если я опять создам волюту?.. — жалобно спросила Фуоко.
— Парсы к вам приставлены в том числе и как телохранители. С одинокой волютой они справятся. Хотя ты права: на людях свои способности лучше не демонстрировать, еще ударишь кого-нибудь током случайно — внутри кольчона между вами с Киром натуральные электрические дуги вспыхивали. Ну, про лабораторию мы уже разговаривали, когда появится возможность, организуем. Кстати, нам придется отложить начало семестра минимум на три декады, так что начинайте заниматься самостоятельно в соответствии с указаниями кураторов.
Риса поднялась.
— Простите, ребята, мне пора. У нас жесткий цейтнот. Координатор передал: удалось восстановить контакт с правительствами Кайтара и Ставрии. Пора влезать в долгие и нудные объяснения, почему наши контейнеры без согласования сыплются им на головы с орбиты. Вам придется какое-то время побыть одним: у нас на счету каждый дрон, я и этого-то позаимствовала почти нелегально. Через какое-то время Дзии использует терминалы, чтобы проэкзаменовать ваше состояние. Постарайтесь отвечать на его вопросы максимально откровенно. А потом вами вплотную займутся кураторы — Таня Каварова и Павел Штиль. Сейчас они заняты: они оказались в убежище, атакованном волютами, и теперь проходят медицинский контроль вместе с остальными. Но как только освободятся, сразу явятся. Кстати, Кир...
Ректор лукаво улыбнулась и склонилась к уху парня.
— Попытайся на практике доказать Фучи, что иногда любовь — лучшее средство от депрессии, — громким шепотом произнесла она. — Или опять позвать Майю в качестве играющего тренера?
— Не надо! — поспешно буркнул Кирис. — Мы сами...
— Вот и ладно. Кстати, Кир, — Риса снова посерьезнела. — С твоим отцом все в порядке, а вот сестра... она в том же состоянии, что и Дзара: кома, переведенная в глубокий сон. При всех недостатках она храбрая девушка: когда волюты проникли в убежище, она расстреляла в них три обоймы из пистолета, а потом бросилась с ножом. Но поскольку благодаря тебе Дзии уже знает, чего можно ожидать, прогноз вполне благоприятный. Когда она придет в себя, мы дадим знать. Все, я пошла.
— Погоди! — вдруг вскинулся Кирис. — Та девчонка, в форме... из другого мира — с ней что?
— Все в порядке, разумеется. Она присутствовала на Палле тем же способом, что и я: носитель сознания далеко в космосе, а здесь — дрон в форме человеческого тела. Дрон уничтожен, но она сама не пострадала. Мы намеревались познакомить вас с людьми из Сайлавата сегодня вечером, но, похоже, премиальную экскурсию придется отменить до более подходящего случая. Извините, ребята, мне и в самом деле пора.
Она хлопнула Кириса по плечу, улыбнулась и вышла из комнаты. Фуоко еще успела заметить в щель закрывающейся двери, как фигура девочки-ректора начала расплываться и оседать гигантской каплей расплавленного воска.
— Значит, Рикона все-таки ненастоящая... — прошептала Фуоко. — Я думала, она живая...
— Мне она мертвой не показалась, — буркнул Кирис. — А что дрон, так и паладары тоже дроны. Вернее, дронов используют. Забыла, что к нам из космоса вживую не пробиться?
— Нет никаких паладаров, Кир, — Фуоко почувствовала, что ее снова начинает бить крупная дрожь. Она села на кровати и обхватила себя руками, но лучше не стало. — Риса же сказала — они всех обманывают. И солнце взорвется!
— Ну и что? Через двести же лет. Ты двести лет прожить хочешь?
— И кольчоны по всему миру сразу... Мне страшно, Кир. Очень страшно. Почему... с нами такое происходит? Почему мы стали такими? Почему именно мы?
Давно сдерживаемые слезы вдруг подступили к самым глазам. Она сердито шмыгнула, стараясь удержать их, но они все равно выступили, собираясь в крупные капли и скатываясь по щекам. Она не должна реветь! Только не при Кире...
Сильные руки обняли ее, и она, уткнувшись Кирису в плечо, громко разрыдалась, конвульсивно вздрагивая всем телом. В слезах слилось все: и мертвое лицо Дзары, и бредовые видения посреди стаи волют, и смертельный туман на набережной, и шок от правды о паладарах... Но ужас, охвативший Фуоко, постепенно отступал, и она знала, что человек рядом с ней, хулиган, хам и невежа, никуда не уйдет, по крайней мере, сейчас.
Наконец она шмыгнула в последний раз и попыталась отлепиться от вымоченного комбинезона Кириса, но не сумела. Хватка парня не разжималась.
— Пусти, — сердито сказала ему Фуоко. — Я уже в порядке.
— Дура ты, принцесса, — грубо сказал Кирис. — Молниями в волют швыряешься, кольчонов отгоняешь, а скулишь, как перепуганная первоклашка. Не пущу, пока совсем не успокоишься.
Фуоко отстранилась, насколько сумела, и заглянула в лицо другу. Вместе с досадой и раздражением на нем читалось странное выражение — неужели нежность?
— Кир, — спросила она, — ты меня любишь?
— Нет! — отрезал тот, ни на секунду не задумавшись.
— Ну и сам дурак! — озлилась Фуоко. — Пусти!
— Не пущу, — вырываться из объятий Кириса оказалось не легче, чем из удерживающего поля транспортного дрона. — Фучи, ты девчонка здоровская, но сама подумай: ну какая любовь между нами? Я шпана уличная... ну ладно, пусть даже в инженеры выбьюсь, но все равно весь день в грязи и смазке. А у тебя башка светлая, варит, как ни у кого другого. И денег у папаши куры не клюют. Фучи, тебе сейчас друг нужен, и я не против. И перепихнуться... ну, с тобой так классно, как ни с кем другим. Но про любовь разговоры сразу забудь: все равно найдешь кого-то более подходящего, так чего лишний раз друг друга расстраивать?
— Опять начинаешь? — зловеще поинтересовалась Фуоко, постепенно начиная злиться. — По башке дам! Ясно же сказала: я ушла из семьи! Я больше не Деллавита, а Винтаре. Давай я сама решу, кого и как себе найду?
— Ты одежду найди для начала, — посоветовал Кирис. — А то титьками так сквозь дырки сверкаешь, никакого кина не нужно.
Фуоко быстро глянула вниз. Х-хаш... Ее майка спереди оказалась прожженной сверху донизу, похожая скорее на угольно-грязные экзотические кружева, чем на одежду. Сквозь дыры просвечивала голая кожа, перепачканная сажей и пылью.
— Ничего себе! — озабоченно сказала она. — Кир, ну-ка, пусти.
— Реветь больше не станешь? — поинтересовался Кирис.
Фуоко почувствовала, что краснеет. Она протерла глаза.
— Кир, я не плакса, честное слово, — тихо сказала она. — Я вообще не реву... ну, редко. Если опять разнюнюсь, дай мне по морде, как Риса, ладно?
— Да ладно тебе! — хмыкнул парень. — Бабам по жизни положено слезу пускать... эй, ты чего?
— Врежу, если еще раз меня "бабой" обзовешь, понял? — пообещала Фуоко, на сей раз резким движением все-таки высвобождаясь. Парсы переглянулись, и девушке показалось, что на их пушистых мордах затаились ехидные ухмылки. — Не знаю, что им положено, а я не реву. Ох, у меня же другой майки нет. Х-хаш! Сегодня же заказанную одежду доставить собирались. Все, наверное, накрылась...
— Почему? — рассудительно спросил Кирис. — Если привезли, как заказано, она сейчас где-то в контейнерах на складе или, на крайняк, в трюме кантуется. Если твоего торговца волюты не сожрали, отдаст. Ему же заработать хочется.
— Ну, может, и так. Только ходить-то в чем, голой, что ли? Кир, почему на мне одежда обуглилась... ой, на тебе тоже! Весь комбинезон в дырках, и рубашка!
— Фучи, — странным тоном спросил Кирис, — ты вообще помнишь, что происходило?
— Помню ли... — Фуоко задумалась. Странные бредовые воспоминания сейчас казались не более ясными и внятными, чем обрывки случайно запомненного сна. — Да нет, фигня всякая в голову лезет. А что случилось? В нас волюты стреляли?
— Ну, ясно, что не помнишь. У тебя всю дорогу физиономия как у живой покойницы была, — Кирис изобразил кривую рожу с закаченными под лоб глазами и высунутым языком. — Началось с того, что твоя ручная волюта на кусочки развалилась и на Дзару набросилась...
Слушая, как Кирис неторопливо, в красках и с деталями излагает случившееся, Фуоко чувствовала, как снова холодеют спина и сердце. Если он не привирает, ее действительно следует засунуть в самый глубокий бункер и больше никогда не выпускать. Она машинально ощупывала края дыр, прожженных в материи, просовывала в них пальцы. Чудовище. Быр-быр девочка, как обзывался Кирис. Но если парсы и в самом деле передавали паладарам изображение, Риса должна знать все. Остается положиться на инопланетян — Демиургами, кажется, их Риса называла? Всемогущие творцы миров и одновременно праздные бездельники...
Когда Кирис закончил, она какое-то время молча сидела, ни о чем не думая.
— Фучи, — замявшись, наконец проговорил парень, — ты когда в зеркало смотреться станешь... ну, не пугайся, ладно? У тебя волосы...
Фуоко вяло дотянулась до монитора и уже привычно превратила его в зеркало. Здорово. Просто замечательно. К трем седым прядям с левой стороны добавились еще две таких же с правой. Почему-то новость не вызвала у нее эмоций. Вообще никаких. Почти симметричненько стало, и то ладно.
— Пусть. Все равно я краситься хотела, — безразлично сказала она. — Не биться же теперь башкой об стенку. Да и кому моя прическа интересна, если мир погиб?
Она резко сдернула через голову майку, встала и сбросила шорты и трусы прямо на пол.
— Ты как хочешь, а я мыться! — решительно заявила она.
— Спинку потереть? — поинтересовался Кирис, беззастенчиво на нее пялясь.
— Если не побоишься, что током шарахну, — слабо усмехнулась Фуоко и ушла в ванную. Кирис, впрочем, сразу же втиснулся вслед, облапил и поцеловал в губы. Отвечая на поцелуй, Фуоко машинально отметила, что получается у него куда как лучше, чем раньше. Видимо, уроки Майи даром не прошли. Ну, а потом... Кто же знал, что от горячей воды и секса одновременно можно получить такое наслаждение, пусть и омраченное горьким привкусом обреченности?
