Штиль в Ла-Манше уже прекратился и к западу от французского конвоя дефилировали не только считанные английские пароходы-фрегаты, но и куда более многочисленные парусные корабли. Впрочем, прорваться мимо французских линкоров, превосходивших парусники по скорости и по маневренности им не удавалось.
И вот уже баржи с пополнением и припасами заходят в гавань Дувра. Но стоило им начать разгружаться, как откуда-то из-за холма вылетели сотни противно свистящих ракет и обрушились на порт, разбрызгивая какую-то мерзко пахнущую зажигательную смесь.
Император еле успел спрыгнуть на причал, как одна такая разорвалась над баржой, на которой он переплыл Ла-Манш, и та мгновенно вспыхнула.
К счастью, ракетный налет продолжался недолго. Но не успел он прекратиться, как откуда-то из-за меловых холмов начали прилетать бомбы дальнобойных гаубиц и взрываться среди выгруженного на причал добра, создавая огромные воронки.
Линкоры рискованно подошли к самой кромке мелководья и, удерживаясь на месте работой машин, начали пытаться вступить в артиллерийскую дуэль с невидимыми орудиями. Правда почему-то наводчикам невидимых орудий было прекрасно известно, где находятся корабли. Не прошло и 15 минут, как "Глуар" лишился трубы.
Потом вдруг раздался страшный взрыв у борта "Императора" причем со стороны залива. Новейший корабль, по цене сопоставимый с тремя обычными линкорами, начал крениться, вскоре из труб его вместо дыма повалили столбы пара, потом он вздрогнул, выбросившись на мель. Через некоторое время по неподвижному кораблю пристрелялись эти загадочные пушки, снаряды которых с легкостью пробивали броневую палубу и взрывались внутри, вызывая пожары. Единственный оставшийся неповрежденным "Инвинсибл" вместе с Глуаром повернул в море.
И тут батарея гаубиц опять перенесла огонь на причалы. И осколок шестидюймового снаряда вошел императору французов в лоб, прервав его феерическую карьеру.
Это было немедленно замечено и в Дувре началась паника. Если еще несколько минут назад тут формировали колонну, которая должна была форсированным маршем дойти до позиций этой сумасшедшей батареи, то теперь уже никто об этом не думал.
* * *
Ла-Манш, тот же день
Капитан Кохрейн стоял в рубке "Наутилуса", мирно лежащего на спардеке парового фрегата "Юникорн" и старательно вспоминал все известные ему ругательства.
Да, он сам напросился. Залезть черту в зубы и порвать неуязвимый для обычных пушек французский линкор. А не торчать как ценный груз на палубе фрегата, который под огнем стремится подобраться ближе к французскому коновою.
Ну наконец, прозвучала команда и тали потащили железный цилиндр вверх. Еще немного и подводная лодка закачается на воде. Наконец в иллюминаторы рубки стало что-то видно. Ага, понятно, линкоры прижались к мелям и обстреливают какую-то береговую цель, почти недвигаясь с места. Идеальная ситуация для подводной лодки, которая и четыре-то узла развивает по большим праздникам и недолго.
Кохрейн задраил люк и отдал Фредерику команду заполнить цистерны.
Гребцы налегли на рычаги и "Наутилус" медленно пополз к линии французских кораблей. Ага, вот теперь в иллюминаторы рубки виден обшитый медными листами киль француза. Можно спускать мину. Теперь разворот и навались, Нужно успеть отойти на безопасное расстояние, пока работает химический замедлитель мистера Дэви.
Выборы Императора
Париж,15 июня 1808 года.
Во дворце Тюильри собрался совет сподвижников покойного Бонапарта. Присутствовли оба его брата, Жозеф и Жером, чудом избежавший английского плена Даву и еще с десяток маршалов. К удивлению многих присуствующих, среди участников совета был и Гитон де Морво.
Старика многие из присутствующих хорошо знали. Это он обеспечил Францию, лишившуюся индийских колоний еще при Конвенте, порохом, это ему армия была обязана своевременными поставками пушек и ядер, да и будучи комиссаром Северной Армии он много чего интересного успел совершить. Хотя вот воздухоплавательные части созданные им были потом расформированы.
Но всё же это не тот уровень чтобы присутствовать в совете новых нобилей Империи.
— Мы собрались здесь для того, чтобы решить, кто станет преемником безвременно погибшего Императора, — открыл собрание Мюрат. — Мы знаем, что сына-наслединка у Бонопарта не было. Есть два брата, и они здесь присутствуют. Но Жозеф считает, что он слишком стар, чтобы взаваливать на себя этот груз, а Жером, наоборот, полагает что молод и недостаточно опытен. Хотя, на мой взгляд он с Неаполитанским королевством справлялся вполне успешно. Собсвенно перед нами выбор — либо мы смиренно просим Жерома принять корону, либо выдвигаем нового императора из своей среды.
Как мы помним, в Римской Империи это было в порядке вещей, когда императора выдвигали легионы. Я думаю, что у той кандидатуры, которую поддержат здесь присутсвующие, недостатка в поддержке армии не будет.
— У меня есть предложение, — поднялся со своего места Даву. — Когда мне удалось выбраться из Англии, я снесся по телеграфу с Бурьенном, который сейчас наш посол в Империи Моголов. По его просьбе де Пиль, который там служит на достаточно высоком посту, пообщался с Рихардом Берингом. И тот выдал рекомендацию поставить императором маршала Бернадота. Да, граф Понтекорво, вас!
— Интересно, почему — поинтересовался Массена.
— Де Пиль тоже задал этот вопрос. И получил нелестный для нас ответ — все остальные маршалы Наполеона — слишком амбициозны и будут думать первую очередь о своей воинской славе. А Жан-Батист — о благе вверенной ему страны. Со своей стороны я скажу что мы все склонны завидовать друг другу. И даже если вы согласитесь, скажем, на мою кандидатуры или на кандидатуру Андрэ, то втайне будете полагать, что на этом месте могли бы сидеть вы.
У нас у всех есть причины не любить друг друга. А вот Жан-Батист вроде никого из нас никогда не подсиживал и не обходил. Давайте голосовать что ли.
— А Гютон де Морво тоже имеют право голоса? — поинтересовался Мюрат. — Вроде здесь собрались маршалы и короли.
— Во-перовых, Луи Бернар старше всех здесь присуствуюих, — ответил ему Сульт. — Могли бы и проявить уважение к его сединам. Мы прекрасно знаем, что когда Гютон воюет, он воюет не хуже нас. Но главное — времена меняются. Для хорошей войны нужен порох, нужны пушки, нужны паровые машины и эти летающие баллоны. Увы, Наполеон все это недооценивал.
Поэтому Фултон сейчас в Англии и его подводные лодки топят французские линкоры, а не наоборот. И присутствие в нашем совете человека, который разбирается в организации промышленности совершенно необходимо.
Луи Бернар, как, кстати, вы оцените предложенные здесь кандидатуры.
— Знаете, Жан, я бы проголосовал за вас, — покровительственно улыбнулся пожилой химик. Вы меня цените, и цените мою работу даже больше чем Даву. Но ни ваша кандидатура, ни кандидатура Луи на голосование не выносится. Поэтому я соглашусь с его предложением и подам голос за Жана Батиста. Кстати, обратите внимание что на нашем собрании не присутствует ни один адмирал. Уж Виларета Жуайеза могли бы позвать. Недооценка покойным Императором флота это хуже чем расформирвоание моих аэростатьеров.
Визит в Стамбул
15 ноября 1808, Стамбул
15 ноября 1808 года султан Махмуд II стоял у окна дворца Топкапы и смотрел на бухту Золотой Рог, посреди которой дымил удивительный железный корабль, лишенный парусов.
Над кораблем развивался белый флаг с пятью красными точками, майсурский "конверт", который теперь, несмотря на то, что Майсур занят англичанами десять лет назад, майсурские моряки на службе у делийской императрицы пронесли по всем морям.
Вообще Ясмина исключительно удачно выбрала время для своего визита. Если бы не её три корабля и высаженные на берег пятьсот морских пехотинцев с огнемётами и картечницами, неизвестно как бы обернулся вчерашний янычарский мятеж. К дому визиря, хотинского паши Мустафы Байраткара, индийцы пробились в последний момент, когда дворец уже пылал.
Но успели. И вытащили Байраткара из огня. И братца Мустафу тоже вытащили. Этого вполне могли бы и оставить в горящем дворце. Меньше стало бы бы поводов бунтовать. А теперь даже не приказать придушить брата втихомолку в серале. По крайней мере до конца этого визита. Индийцы могут и обидеться — мы вам ваше имущество, рискуя жизнью, спасали, а вы его разбазариваете.
Султан увидел, как паровой катер отвалил от борта железного корабля и запыхтел в сторону берега. Можно, конечно, приказать подать подзорную трубу, но пока эти разгильдяи будут суетиться, искать, катер и так уже подойдет к причалу. Он и так знает, что Ясмина на борту. Пора уже идти переодеваться и готовиться к встрече с высокой гостьей.
Султан знал, что Ясмина лет на пять его старше, но, пожалуй, выглядела она его ровесницей, если не моложе. Только жесткий взгляд был совершенно не по возрасту. Приласкает тяжелым взглядом, если что не так, и чувствуешь себя как будто на тебя слон наступил. Такой взгляд может быть у матроны лет сорока, матери шахов, но не у нерожавшей юной девушки.
Через полчаса в одной из комнат Эндерун состоялась первая официальная встреча султана и императрицы. Позавчера, когда корабли пришли в Золотой Рог, распорядители и церемонимейстеры согласовывали детали. Правда, Махмуду уже донесли, что Ясмина инкогнито с охраной всего из четырех человек, осмотрела город, посетила Базар Капала Чарши и даже помолилась в Айя София.
А вчера вместо торжественного приёма был этот идиотский мятеж.
— Вы понимаете, что завершение строительства Ас-Сувайсского канала полностью меняет и политические и торговые расклады в акватории Средиземного моря.
Да уж чего тут не понимать. Вот он, политический расклад, на рейде стоит. И это вам не какие-то деревянные линкоры Дукворта, которого можно было напугать усилением дарданельских батарей. А значит, слово мусульманской государыни Дели вдруг оказывается очень веским в делах восточного Средиземноморья. И вот оно, кстати, это слово:
— Я бы хотела, чтобы Блистательная Порта заключила мирный договор с Российской Империей. Пока у вас не мир, а шаткое перемирие, купцам невыгодно заключать долгосрочные договора о поставках русского леса, пеньки, зерна через контролируемые османами проливы. Вдруг война, и вы перестаёте пускать через них российские грузы.
С другой стороны мне очень не нравится активизация персов в Имеретии и Армении.
— Мы бы с радостью, вздохнул Мустафа-паша, но это русский император не соглашается с условиями перемирия и усиливает Дунайскую армию.
— Я б на его месте тоже не согласилась. — фыркнула Ясмина. — Это перемирие фактически фиксирует довоенный статус кво. А между тем русские в прошлом году в основном побеждали. А еще вы тут султанов три раза меняли, что не способствует усилению армии.
Нужно им что-то предложить. Достаточно вкусное для них, но так, чтобы было не позорно для турков, которые войны все же не проиграли.
Той взаимовыгодной торговли, которую хочу предложить им я, явно недостаточно, чтобы они забыли про свою гордую позу защитников ваших христианских подданных.
У меня есть такая мысль — надо отдать им какие-нибудь земли с христианским населением. Нет, не Дунайские Княжества, те слишком много дохода приносят. Вот армянские земли. Дохода с них почти никакого, а защищать приходится то от русских, то от персов, то от восстаний.
Надо предложить русским забрать их за то, что в течение 20 лет они будут выплачивать в вашу казну сумму, вдвое превышающую нынешние налоги с этих земель. Вы это сумму вложите в развитие Анатолии и Фракии и получите прирост производства в землях с лояльным мусульманским населением. А русские пускай сами разбираются, как извлечь соответствующий доход из армянских земель. У них, скорее всего, получится — с лояльными единоверцами это проще.
Постепенно разговор скатился с серьезных политических тем на более простые темы и, Махмуд, набравшись смелости, спросил:
— А почему вы, мусульманка, назвали свой замечательный корабль именем языческого идола?
— Вы знаете, султан, нет ни одного европейского флота, в которм не было бы корабля под названием "Нептун". При том, что вы вряд ли найдете в Англии или Испании хотя бы одного человека, который на полном серьезе поклонялся Нептуну и Юпитеру. А у меня в Империи в Ганешу верят девять из десяти подданных. Почему бы мне и не называть корабли его именем.
* * *
Вернувшись на борт крейсера "Ганеша Бахш" Ясмина задумчиво сказала мне:
— А может мне прямо сейчас слетать в Петербург и довести переговоры о мире до конца?
— Ты с ума сошла! — возмутился я. — Дракон — существо тропическое, а Петербург — на 60-м градусе северной широты. Ноябрь на дворе. Там уже морозы. А пролететь за день ты можешь не больше 800 километров. Соответственно, лететь будешь дней пять, а потом еще неделю в себя приходить.
— Ну неужели я своими крыльями полечу, — капризным тоном возразила императрица. — Вы с Васильичем зря что ли виман настроили? В Шага-Дам сейчас дислоцирован авиаотряд, который ведет съемку Каспийского моря. Там гидросамолеты "Кит"19, у них дальности как раз отсюда до Петербурга хватит.
Если отправить им туда радиограмму, за завтра самолет долетит сюда, а послезавтра на рассвете можно вылететь в Петербург. Взять полномочного посла султана, нескольких морпехов моей охраны...
— Вылетев на рассвете, вы засветло в Петербург не прилетите. И вообще непонятно что за погода по маршруту. Лететь на предельную дальность в таких условиях... Ну прилетите вы в Питер с пустыми баками, где вы там три тонны керосина возьмете на обратный путь?
— Ну керосин в столице России не проблема. Наши купцы, которые потихоньку прибирают к рукам Баку, там уже расторговались. В последнем внешнеэкономическом отчете, который ты поленился читать, поскольку по уши был в спуске этого корабля на воду, была даже фотография того танкера, на котором они через Мариинскую систему керосин возят.
— Какая Мариинская система? Разве её уже построили?20 Мне что-то казалось, что она была построена примерно тогда же, когда и железная дорога Москва-Петербург.
— Ну значит, ты не настолько хорошо знаешь историю своей страны, — лукаво улыбнулась Ясмина. — А вообще может быть тут и быстрее получилось. Поскольку с того самого момента, как мы пустили большегрузные паровики из Лахора в Шага-Дам, а это было уже лет пять назад, наши купцы поставляли на эту стройку землечерпалки, экскаваторы, паровые буксиры. В общем, в июле месяце император Александр торжественно открыл этот водный путь.
— Это все, конечно, замечательно, но пока на пути не будет по крайней мере пяти метеостанций и двух аварийных аэродромов, я категорически против таких полетов. Даже если лететь несколькими самолетами.
Кстати, надо озаботиться созданием метеостанций на пути между Шага-Дам и Стамбулом. Года через два-три нам, пожалуй, авиалинию в Европу и правда можно будет открыть. Летом, когда для посадки пригоден любой крупный водоём. Кстати, раз уж ты этот отчет читала. Они собираются как-то возить бакинскую нефть сюда и в Австрию? Или нам придется гуджаратскую через Суэцкий канал таскать?
