Высеченный в натуральную величину, хозяин дома смотрел на вошедших с задумчивой улыбкой на каменных губах, одной рукой придерживая край плаща, а в другой сжимая свиток.
Несмотря на очевидное сходство, скульптура Олкаду не понравилась. Она выглядела мёртвым, застывшим истуканом, лишённым даже проблеска жизни, и мало походила на творения признанных мастеров Империи.
Рядом с постаментом прямо под открытым небом за лёгким столиком из светлого дерева неторопливо кушала лепёшки с мёдом полная женщина со следами былой красоты на густо накрашенном надменном лице. В венчавшей гордую голову высокой причёске, состоящей из множества аккуратно завитых и тщательно уложенных кудряшек, блестели нитки жемчуга. Мочки больших ушей оттягивали золотые серьги с крупными изумрудами, а плечи прикрывала накидка из дорого меха белых лисиц.
— Да благословит добродетельная Нона ваше утро, госпожа Атол, — низко поклонившись, поприветствовал супругу управляющего рудником "Щедрый куст", второй писец.
Но в ответ не удостоился даже радушного кивка. А вот стоявшая возле госпожи тощая рабыня с противным морщинистым лицом зло зыркнула в его сторону выцветшими глазами.
— Господин Атол приказал привести господина Ротана, — сообщил сопровождавший молодого человека невольник.
Однако, хозяйка дома вновь ничего не сказала. Молча глотнув разбавленного вина, она лишь опустила редкие, длинные ресницы.
Сообразив, что его услышали, раб обратился к гостю:
— Сюда, господин.
Стараясь держаться скромно, но с достоинством, Олкад украдкой огляделся. Семейная часть дома управляющего показалась ему больше парадной. Стены здесь тоже покрывали яркие росписи, изображавшие разноцветные розы в переплетении усыпанных листьями виноградных лоз. Каменные плитки пола складывались в правильный геометрический узор.
Проходя мимо столовой, он разглядел большой круглый стол и три широких, мягких ложа с разноцветными, очевидно, набитыми шерстью подушечками в виде валиков.
Провожатый остановился возле чуть приоткрытой двери вишнёвого дерева, и заглянув внутрь, доложил:
— Господин Ротан здесь.
— Пусть заходит, — распорядился хозяин. — Да открой дверь, не видно ничего.
— Да, господин.
Как принято у радлан, в спальне не имелось ни одного окна. Днём она освещалась через распахнутую дверь, а вечером зажигали маленький светильник.
Большую часть помещения занимала высокая широкая кровать с вычурными, украшенными слоновой костью спинками.
Покрл Атол Онум лежал на боку, подперев коротко стриженную голову рукой, и грустно взирал на подчинённого из-под тяжёлых набрякших век. На опухшем лице, казалось, навсегда поселилась гримаса страдания, а покрасневший нос печально нависал над покрытой седоватой щетиной нижней губой. Перед ним прямо на постели стоял стеклянный кубок, до половины наполненный вином.
— Ну и чего тебе, Ротан?
— Господин Атол, — постарался как можно изящнее поклониться писец, не забывая отвести правую руку назад и в сторону. — Прошу вас разрешить мне не выходить послезавтра на службу.
— Не напраздновался ещё? — усмехнулся собеседник.
— Нет, господин Атол, — запротестовал молодой человек. — То есть не в этом дело. Послезавтра мне необходимо выступить на суде в качестве защитника госпожи Ники Юлисы Террины, обвиняемой в святотатстве.
Управляющий решительно осушил кубок, и вытерев губы тыльной стороной ладони, уточнил:
— Это та девица, которую прямо на форуме обличал сам преосвященный Клеар?
— Да, — скромно подтвердил Олкад.
— А чем она с тобой рассчитается, Ротан? — рассмеялся Атол, почёсывая пухлую, заросшую курчавыми волосами грудь. — Учти, за пропущенный день ты у меня ничего не получишь.
— Я понимаю это, — кивнул писец, с неприязнью подумав: "Какое всем дело, что я получу? А ты бы лучше жалование прибавил".
Но вслух произнёс:
— У госпожи Юлисы есть деньги, чтобы оплатить услуги адвоката.
— Как ты сказал? — прищурился управляющий. — Юлисы? Она случаем не родственница радланским аристократам?
— Госпожа Ника Юлиса Террина из рода младших лотийских Юлисов,— гордо сообщил молодой человек.
— Откуда она здесь взялась? — недоверчиво хмыкнул собеседник. — Одна, без мужчины, даже без сопровождения.
Олкад принялся с жаром рассказывать, но хозяин дома быстро оборвал его, презрительно фыркнув:
— Вот уж не знал, что ты настолько доверчив, Ротан! Надо же так легко позволить себя обмануть какой-то гулящей девке!
— Я видел письма, адресованные родственникам матери госпожи Юлисы! — смело возразил молодой человек. — И золотой перстень с печатью.
— На папирусе всё что угодно нацарапать можно, — пренебрежительно махнул пухлой волосатой рукой Атол. — И печать сделать недолго.
— Вот поэтому я уже отправил письмо моему покровителю, — доверительно сообщил писец. — Кому, как не господину Кассу Юлису Митрору, сенатору Империи и главе рода старших лотийских Юлисов, решать: что делать с этой девушкой?
— Ты исполнил свой долг, сообщив ему об этом странном происшествии, — кивнул, соглашаясь, управляющий. — Пусть Юлисы сами разбираются с самозванкой.
— Даже бессмертная Фиола не смогла бы рассудить мудрее, господин Атол! — патетически вскричал Олкад. — Но когда ещё сенатор получит моё письмо и примет решение, знают одни небожители, для которых нет тайн в делах смертных. А суд послезавтра. И что если госпожа Юлиса, действительно, та, за кого себя выдаёт? Под небом случались и более удивительные вещи. Тогда покровитель ни за что не простит мне, если я брошу в беде его родственницу.
Хмыкнув, собеседник опять почесал отвисшую грудь и вдруг крикнул:
— Эй, кто там? Срос? Ртам? Сюда!
— Я здесь, господин! — в дверях, тяжело дыша словно от быстрого бега, появился молодой раб в короткой опрятной тунике с деревянной табличкой на кожаном шнурке.
— Принеси ещё вина! — велел хозяин, протянув пустой бокал. — Да скажи, чтобы поменьше разбавляли.
— Да, господин.
— Так ты поэтому взялся её защищать? — спросил управляющий, едва невольник скрылся.
— И поэтому тоже, господин Атол, — солидно кивнул писец.
— А что она конкретно натворила? — после некоторого раздумья спросил управляющий.
— Суть обвинения пока не совсем ясна, господин Атол, — нахмурился адвокат. — Верховный жрец утверждает, будто девушка специально пробралась на церемонию умилостивления владыки недр, чтобы нарушить священное таинство ритуала. Но госпожа Юлиса говорит, что не заходила в пещеру, а всего лишь пряталась от убийц в расщелине на склоне горы.
— От каких таких убийц? — тут же заинтересовался собеседник.
Но прежде чем молодой человек успел ответить, в спальню вернулся посланный за вином раб. Пригубив, хозяин удовлетворённо кивнул и движением руки отослал его прочь, а гость начал захватывающее повествование о путешествии дочери Лация Юлиса Агилиса по городам Западного побережья в компании бродячих артистов.
Управляющий внимательно слушал, хмыкал, попивая мелкими глотками вино, но от комментариев воздерживался до тех пор, пока речь не зашла о мнимой болезни мулов.
— Я так и знал, что эти прохвосты её так просто не отпустят!
— Но госпожа Юлиса обманула их и сбежала в лес! — вскричал довольный реакцией начальника Олкад.
Добавив в голос драматизма, он поведал о том, как госпожа с верной рабыней, спасаясь от убийц, затаились в глубокой расщелине, где и просидели до рассвета.
— Не повезло девушке, — крякнул хозяин дома, осушая бокал. — Тебе будет нелегко её защитить, если обвинение выдвинул сам Клеар.
— Я приложу все усилия, господин Атол, — заверил молодой человек. — Но для этого прошу вашего разрешения не выходить на службу послезавтра. Клянусь Семрегом, это никак не скажется на работе. Я всё наверстаю в следующие дни.
— Не сомневаюсь, — кивнул управляющий, и приосанившись, насколько это возможно лёжа в постели, заявил, гордо вскинув покрытый щетиной подбородок:
— Уважение к законам — основа основ Империи, а защита невиновных — дело почётное, благородное и угодное богам. Отправляйся на суд, господин Ротан, и покажи всему городу, какие люди служат на руднике "Щедрый куст".
— Благодарю, господин Атол! — пылко вскричал адвокат. — Богиня правосудия Цития не забудет, как вы помогли приблизить её торжество! Да хранит вас громовержец Питр и все небожители.
— Ступай, Ротан, — с величественной небрежностью махнул рукой собеседник. — Тебе надо подготовиться к процессу.
Он потянулся.
— А мне пора принять ванну.
Хозяйка дома уже позавтракала, столик убрали, и теперь возле кустов возился раб-садовник.
Обговорив с начальством своё участие в суде, писец направился к храму Гиппии. Возле святилища богини лошадей селились в основном возчики, промышлявшие перевозками людей и грузов как по ближайшим окрестностям, так и по другим городам Империи. Кроме них там проживали ветеринары, а так же мастера по изготовлению конской сбруи и разнообразных повозок.
Увы, несмотря на то, что владыка недр имел весьма отдалённое отношение к этим уважаемым профессиям, их представители праздновали дриниары с не меньшим размахом, чем прочие жители Этригии.
Единственного знакомого Ротану возчика дома не оказалось, и хмурая жена не представляла, когда вернётся её загулявший супруг. Однако, она не отказалась порекомендовать не вовремя заглянувшему клиенту трёх вполне приличных коллег своего благоверного.
У первого из них гостили какие-то дальние родственники, поэтому он предложил отправиться завтра утром. Вот только Олкаду было необходимо попасть в Кинтар ещё сегодня, и он отправился по второму адресу. Поначалу казалось, ему здесь повезло. Явно страдающий с похмелья молодой мужчина выразил согласие выехать немедленно, но заломил несусветную цену в тридцать риалов, и все попытки взывать к его милосердию или хотя бы здравому смыслу ни к чему не привели.
Решив, что эти деньги он всё равно сдерёт с подзащитной, адвокат согласился, но потребовал расписку. Возчик заявил, что выдаст её только после получения денег, и пошёл запрягать мула.
Тележка оказалась небольшой, но вместительной, на высоких колёсах с хорошо смазанными осями. Заехав на квартиру, писец прихватил старый плащ из толстого грубого сукна, приказал Жирдяю вести себя прилично и укатил.
Без груза, при хорошей погоде молодой упитанный мул бодро тянул громыхавшую по камням повозку. Её владелец, не поскупившись, навалил большую кучу ячменной соломы, на которую и завалился Олкад Ротан Велус, бросив сверху плащ.
Ещё до сумерек они добрались до Кинтара, где писец легко отыскал нужный постоялый двор. После первых же слов хозяин вспомнил высокую, красивую девушку, путешествовавшую с одной рабыней в компании бродячих артистов.
— Эти мошенники обманули нашего магистрата Фамия, — презрительно скривил губы владелец заведения. — Обещали устроить представление, а сами рано утром уехали.
— Вот как? — вскинул брови адвокат.
— В полдень он прислал раба узнать, почему никто из них не пришёл на форум определиться с местом для выступления? А этих проходимцев уже и след простыл!
Не в силах удержаться, молодой человек спросил его о Нике Юлисе Террине.
— Обычная, хорошо воспитанная девица из приличной семьи, — пожал плечами тот. — Я, конечно, удивился, почему это она едет вместе с артистами? Но не в моих правилах влезать в дела постояльцев.
Мужчина почесал затылок.
— Я, правда, заметил, что она с ними почти не разговаривает. Даже обедала за другим столом.
Последнее обстоятельство почему-то особенно пришлось по душе Олкаду.
"Конечно, — довольно хмыкнул про себя писец. — Не станет девушка такого знатного рода общаться со всяким сбродом!"
— А вы почему интересуетесь? — подозрительно прищурился собеседник.
Адвокат откровенно рассказал, в какую неприятную историю попала его подзащитная.
Владелец заведения сокрушённо покачал головой.
— Вся округа знает, что в дни дриниар запрещено приближаться к священной горе.
— Она же не из этих мест, — объяснил молодой человек. — И не просто погулять вышла, а спасала свою жизнь.
Выслушав душераздирающее повествование об ограблении и попытке убийства беззащитной девушки, хозяин постоялого двора нахмурился.
— Что вы от меня хотите, господин Ротан?
Олкад объяснил, собеседник страдальчески скривился.
— Если бы суд проходил у нас в Кинтаре, я бы обязательно пришёл и дал правдивые показания. Но ехать в Этригию — это на два дня оставлять постоялый двор без присмотра.
Он развёл руками.
— Полагаю, ваших письменных показаний, заверенных кем-нибудь из магистратов будет достаточно, — сказал молодой человек. — Но если вдруг этригийский суд захочет вас вызвать, моя подзащитная готова компенсировать ваши потери.
— У неё есть деньги? — удивился мужчина.
— Мне же она платит, — усмехнулся писец.
На постоялом дворе нашлись чернила и другие письменные принадлежности. Адвокат старательно записал всё, что владелец заведения знал о Нике Юлисе Террине. После чего они вдвоём сходили к магистрату Фамию, и тот, узнав в чём дело, охотно заверил показания.
За ужином Олкад, строго соблюдая интересы клиентки, немного поспорил с ключевым свидетелем о сумме компенсации, сведя её к шестидесяти риалам.
Провожая постояльца в его комнату, владелец заведения заверил, что послезавтра будет готов по первому требованию выехать в Этригию, и предложил бойкую рабыню на ночь.
— Она хоть и молода, но уже очень искусна в любви, — мечтательно вздохнул мужчина.
Однако, гость, узнав стоимость подобной услуги, отказался, сославшись на усталость.
Рано утром, толком не позавтракав, писец разбудил возчика, ночевавшего в общем зале, после чего, попрощавшись с хозяином постоялого двора, отправился в Этргию, посчитав свою миссию в Кинтаре выполненной.
Впрочем, он скоро пожалел о том, что не поел как следует. Но стойко переносил недовольное ворчание желудка, сосредоточившись на предстоящем процессе. Олкад планировал строить защиту на незнании Юлисой местных законов и на тех чрезвычайных обстоятельствах, которые привели девушку к священной горе. В целом всё казалось связно и логично. Единственное, что внушало опасение, — это расплывчатость обвинения. Молодой человек всерьёз опасался, что верховный жрец храма Дрина приготовил ему какую-то ловушку.
В Этригии писец первым делом рассчитался с возчиком, не забыв стребовать с него расписку, и направился к трактиру "Щедрость Ангипы".
Солнце уже перевалило за полдень, но он рассчитывал, что Патр Крой и его двоюродный дядя по матери все ещё ждут. Не каждый день им предлагают пообедать в столь дорогом и шикарном месте.
Ещё издали заметив эту парочку, Олкад удовлетворённо перевёл дух. Хотя, судя по всему, родственники уже начали ругаться. Мет Фулий Хоб хотел уйти, а сосед эмоционально уговаривал его подождать ещё немного.
В отчаянии оглядевшись, он наконец заметил торопливо приближавшегося писца. Покрытое щетиной лицо Кроя расплылось в довольной улыбке.
