— Господа, извините, но меня в этой короткой стычке всё же немного зацепило. Ничего серьёзного, царапина, мне доводилось во время службы в погранвойсках получать куда более серьёзные ранения, но мне всё же срочно нужен врач. Ещё раз извините меня, я вынужден вас покинуть. — Сергей подошел к Юле, на глазах которой мигом показались слёзы, поцеловал её в щёку и тихонько шепнул — Не реви, я сказал так, чтобы смыться отсюда.
Он отступил назад, галантно поклонился жене, предложил ей свою руку и они направились к выходу из ратуши. Полицай-президент и мэр суетливо бросились за ним следом, а посол, взяв под руку Николая, пошел к выходу гордо вскинув голову. Полковник тоже только что не чеканил шаг. Сергей, чинно спустившись с высокого крыльца ратуши, подвёл жену к лимузину, помог ей сесть, затем предложил забраться в него полицай-президенту и мэру, после чего сел в него сам. Рука у него действительно побаливала. Скоро он сидел на табурете в госпитале обнаженным по пояс и его рукой занимался немецкий хирург. От обезболивающего укола Сергей отказался наотрез и попросил лишь сделать ему укол от столбняка и обработать рану. Он даже не поморщился, когда хирург, промыв рану физраствором, стал зашивать её, а лишь весело подмигнул Николаю. Когда пожилой немец-хирург сделал всё, что требовалось и наложил повязку, то обалдело покрутил головой и воскликнул:
— Господа, я поражаюсь мужеству и силе воли господина Чистякова. Поверьте, это очень болезненная операция, а на его лице не дрогнул ни один мускул.
Валентин Михайлович пожал плечами и спросил:
— А чего вы ещё ожидали? Он же русский солдат, хотя сейчас сражается на дипломатическом фронте.
Мэр города тут же поинтересовался:
— Господин специальный посланник, я могу хоть чем-то компенсировать то, что Бонн причинил вам сегодня столько беспокойства? Право же, мне очень жаль, что так вышло! Увы, но мы сейчас переживаем не самые лучшие времена.
— Конечно можете! — Подозрительно весёлым голосом воскликнул Сергей — Моя супруга просто влюбилась в замок Рейндорф. Не могли бы вы мне его продать? Желательно со всей обстановкой. Из его окон открывается такой прекрасный вид на Рейн, а мне очень хочется сделать ей свадебный подарок.
— Но он стоит очень дорого, господин посланник! — Воскликнул мэр — Это один из самых роскошных замков Германии и он по карману далеко не каждому миллионеру. К нему недавно приценивался один американец, но он потребовал сделать ему скидку и мы были вынуждены ему отказать.
Сергей вежливо улыбнулся и сказал, доставая из кармана чековую книжку и авторучку "Паркер" с бриллиантом:
— Назовите цену, господин мэр, и я немедленно выпишу чек. Со всем остальным разберутся мои адвокаты.
— Двадцать семь с половиной миллионов марок. — Ошеломлённо сказал мэр — Это потому, что мы его недавно отреставрировали, господин посланник.
Быстро выписав чек, Сергей сказал передавая его мэру:
— Надо же, мне очень повезло. — И тут же спросил — Господин полицай-президент, может быть вы дадите мне рекомендации тем господам, у которых я смог бы заказать несколько дюжин костюмов для себя и господ из моей службы безопасности?
Тот широко заулыбался и воскликнул:
— О, да, конечно! Я немедленно вас туда отвезу и дам вам самые наилучшие рекомендации, господин посланник. — Широко заулыбавшись он всё же сказал — Я впервые вижу миллионера, приехавшего к нам в Германию из Советского Союза.
— Миллиардера. — С торжествующим видом сказал посол страны Советов и прибавил — Лиха беда начало. Скоро за господином Чистяковым в вашу страну начнут приезжать и другие советские миллионеры и миллиардеры.
Сергей, вцепившись в полицай-президента, как клещ в задницу неосмотрительного туриста, заставил его не только поехать с ним в дом моделей, мастера которого обшивали членов правительства и депутатов, но и настоял на обеде с ним. Он постоянно сыпал немецкими поговорками, рассказывал Юле, по каким улицам они проезжают и проявил такое знание темы, когда разговаривал с мастерами, что его новый немецкий друг Гюнтер был им в конце концов просто очарован, особенно тем, что разговор между ними всё же шел в виде диалога. Ещё главному полицейскому Германии понравилось, что Сергей быстро переводил всё, что он говорил, своей жене и та тоже была их собеседницей. Николай тоже принимал участие в разговоре, но уже как специалист по антитеррору, но в сугубо специфических его аспектах и даже пообещал, с согласия Сергея, провести несколько совместных тренировок с бойцами антитеррористических подразделений. Когда же обед подходил к концу, полицай-президент спросил:
— Серж, вы ведь не случайно попросили меня пойти с вами в этот ресторан, скажите, что именно вас интересует?
Сергей тут же ответил:
— Две вещи, Гюнтер, всего две маленькие услуги с вашей стороны. Первое, я прошу вас устроить мне приватную встречу с послом Израиля, с которым я также хочу провести переговоры относительно смягчения политической ситуации на Ближнем Востоке и установления дипломатических отношений между Израилем и Советским Союзом, и второе, если это будет возможно, то я хотел бы увезти всех членов РАФ и господ, им сочувствующих, в Советский Союз на перевоспитание. Там мы отправим их в глухие сибирские деревни, где из них быстро выбьют всю эту левацкую дурь. Естественно, мы не посадим их в тюрьмы и это будет не ссылка. Они думают, что сражаются с капитализмом, а на самом деле убивают честных, добропорядочных немцев.
Полицай-президент посуровел и сказал:
— Я впервые слышу такое из уст советского партийного функционера. Тем более члена Политбюро. Серж, мне трудно поверить в вашу искренность, ведь ваше КГБ всячески содействует леворадикальным движениям и поощряет терроризм.
Сергей отрицательно помотал головой и ответил:
— Гюнтер, у вас устаревшие сведения. Это было в прошлом. Мы уже закрыли под замок Карлоса и взялись его перевоспитывать. К тому же поверьте мне, в Европе по этой части американцы преуспели куда больше нас. С послом Израиля я хочу встретится в том числе и потому, что мы больше не станем поддерживать его врагов столь безоговорочно. Мы хотим, чтобы как можно скорее было создано палестинское государство и между ним и Израилем не было открытой вражды. Думаю, что с вашими леваками мы тоже справимся. Это одна из тех причин, по которой мы сегодня провели эту акцию. Я ваш друг, Гюнтер, а не враг, и я приехал в вашу страну для того, чтобы договариваться о мире, взаимопонимании и объединении Германии на таких условиях, при которых ни один немец не станет обвинять другого в том, что тот находился не на той стороне баррикады.
Эти слова заставили полицай-президента задуматься и минуты через две он задал сакральный вопрос:
— А как же нам быть со Штази Маркуса Вольфа?
— Он и дальше будет работать на благо объединённой Германии, только уже совместно с людьми из БНД. — Спокойно ответил Сергей — Если не делить немцев на социалистических и капиталистических, а просто объединить Германию, простив друг другу все прежние обиды, то в итоге получится огромная страна в самом центре Западной Европы. В конце концов соотношение ведь выходит не в вашу пользу, Гюнтер, на четыре тысячи сотрудников Штази в Восточной Германии, приходится тридцать восемь тысяч агентов в Германии Западной. И те, и другие считают себя патриотами, вот и вы их таковыми считайте, а они и есть патриоты Германии, но только той, в которой не будет ни советских, ни американских, ни британских войск. В общем гоните в шею всех оккупантов, Гюнтер. Ну, мы-то сами уйдём, но только в том случае, если будем уверены, что никто не придёт ночью арестовывать Эриха Хонекера или Маркуса Вольфа.
— Это официальная позиция советского руководства? — Осторожно спросил полицай-президент и сам же ответил на свой вопрос — Простите, Серж, я сказал глупость, поскольку забыл о том, что разговариваю со специальным посланником главы Советского Союза и членом Политбюро. Если ваше руководство этого действительно желает, Серж, то я со своей стороны приложу всё своё влияние для того, чтобы наше руководство приняло такое решение, которое вас полностью устроит. С послом Израиля вы сможете встреться уже завтра утром в этом же ресторане. У вас прекрасный вкус, Серж, и вы очень хорошо знаете Бонн. Я даже и не подозревал, что здесь, в предместье, есть такой чудесный ресторан с отдельными кабинетами для приватных встреч.
Сергей улыбнулся, кивком головы поблагодарил своего собеседника и подумал: — "Эх, дядя, знал бы ты, скольких немцев я перетаскал в этот самый Синий кабинет ресторана старого папаши Генриха на переговоры." Вслух же он сказал:
— Прекрасно, Гюнтер, в этом ресторане, помимо всего прочего, подают очень вкусные кошерные блюда. Так значит завтра в десять утра в этом же кабинете? Я попрошу господин Штольца зарезервировать его для нас. Вы будете на этой встрече?
Полицай-президент развёл руками, рассмеялся и сказал:
— Серж, я просто не смогу вам отказать в этом. А теперь, если вы позволите, я хочу пригласить вас своё ведомство. Кстати вы не будете против, если мы представим сотрудников вашей службы безопасности к правительственным наградам Федеративной Республики?
— Не буду. — Добродушно ответил Сергей — Но при том условии, что самой высокой награды из всех, будет удостоен полковник Зимин, а мне достанется точно такая же, какой вы наградите всех остальных бойцов его отряда.
Они вернулись в город и там Сергею пришлось почти полтора часа провести в обществе немецких полицейских. В основном ему пришлось выслушивать их поздравления и слова благодарности за то, что они не допустили стрельбы на оживлённой улице, чем спасли жизни многих людей. Хотя в лоб полковнику Зимину об этом не заявили, он сам сказал, что уже сегодня каждый боец его отряда напишет подробный рапорт под копирку, а завтра все они будут переданы полиции. На этом их общение со слугами закона закончилось и они поехали в замок Рейндорф. В машине, устало отдуваясь, Николай спросил:
— Сергей, почему ты купил этот чёртов замок?
— А потому, — ответил он — что в своё время у меня увёл его из-под носа мой друг Егор. Правда, ему он достался дороже. Зато теперь у нас снова есть своя резиденция в Германии. Нашим специалистам теперь придётся часто бывать в этой стране, Коля, а Бонн, хотя он скоро и перестанет быть столицей, всё равно останется очень важным для Германии городом. Ну, и к тому же мне очень нравится бывать в этой стране и особенно в этом городе. Правда, Рейн в ваше время просто чудовищно грязный. Ну, ничего, скоро зелёные войдут в силу и возьмутся за него.
Николая совершенно не волновали проблемы Рейна. Куда больше его волновали совсем другие проблемы и он спросил:
— Серёга, а нас не вздрючат за то, что мы тут натворили? И зачем ты только напросился на их медали? Вот возьмут немцы и повесят нам на шею по какому-нибудь Железному кресту. Что мне с ним потом делать? В бачке от унитаза прятать? Отец узнает, точно мне за него голову открутит. Он же у меня фронтовик, Берлин штурмом брал.
Сергей улыбнулся, похлопал его по колену и сказал:
— Коля, успокойся, ты живёшь уже совсем в другой стране и теперь тебя за твой подвиг никто не вздрючит. Кстати, высшим орденом у них является Большой крест заслуг и он красный, а не чёрный. Хотя по большому счёту, какой это подвиг для таких волкодавов, как вы, повязать шайку обкуренных сопляков, но с другой стороны, принять в грудь две пули и не сойти с места, это тебе не фунт изюма слопать. В любом случае нам нужно было решать эту проблему не мытьём, так катаньем. Мы когда с Юрием Владимировичем этот вопрос обсуждали, он сначала хотел, чтобы я просто передал досье на эту банду послу Германии в Советском Союзе, да, я предложил ему малость навести здесь шороху. Покрасоваться, так сказать, для пользы дела и он согласился, представь себе, хотя я и предупредил, что последствия будут весьма тяжкими по наградам. Коля, ведь мы же жизнь спасли не какому-то фраеру, а полицай-президенту.
В замок Рейндорф, построенный в конце семнадцатого века в довольно затейливом, не пойми каком сразу стиле, но тем не менее очень красивом, Сергей въехал радуясь своему приобретению. Когда он пошел вместе с Юлей к мраморному крыльцу, та тихим, упавшим голосом спросила его:
— Серёжа, неужели ты действительно подаришь его мне? По-моему он должен принадлежать всему советскому народу.
Устало вздохнув, он всё же ответил ей шутливым тоном:
— Советский народ как-нибудь и без него перебьётся, Юлечка. Он в него просто не поместится, а потому я подарю его именно тебе и оформлю на твоё имя. Ну, а о том, что сюда будут время от времени приезжать наши друзья, я с тобой, думаю, договорюсь. Ты же разрешишь мне это? Здесь может запросто разместить с комфортом человек тридцать даже после того, как я прикажу убрать из левого крыла эту дешевую гостиницу с крохотными комнатушками, в которых нет туалетов.
Юля, всё ещё не веря в то, что она стала владелицей такой роскошной недвижимости, спросила:
— Серёжа, а тебе разрешат так сделать?
Нетерпеливо махнув рукой, Сергей ответил:
— Юлька, я же его купил на свои деньги, а не на чужие. Конечно разрешат и мы станем сюда приезжать время от времени.
На следующее утро Сергей вместе с Юлей поехал в адвокатскую контору доктора Эрлиха, которого он знал уже стариком и договорился с этим рыжеватым великаном с внимательными серыми глазами о том, что он будет представлять его интересы в Западной Европе. Перед этим он распечатал на принтере контракт в том самом виде, в котором уже заключал его однажды. Хотя доктору Эрлиху оказалась знакома в нём каждая запятая, он всё же прочитал его очень внимательно и только после этого принял от своего клиента, требовавшего от него так много, банковский чек, предварительно расписавшись и поставив печать.
После этого Сергей провёл переговоры с послом Израиля в ФРГ и через три с половиной часа вместе с помощником посла, полковником Зиминым и капитан Гинзбургом вылетел в Тель-Авив, провёл в аэропорту этого города пять часов и вернулся в Бонн. За это время он успел встретиться с несколькими господами и провести предварительные, ознакомительные переговоры. Хотя израильтяне и отнеслись к нему очень настороженно, Сергей остался доволен переговорами. В замок Рейндорф они возвращались рано утром. Лев Гинзбург, который за это время успел съездить в полицейской машине в Иерусалим и постоять возле Стены плача, дремал. Николай, который неплохо выспался в аэропорту Тель-Авива, то и дело будил его вопросами:
— Лёва, — спрашивал он его — а что евреи делают возле Стены плача и зачем они суют в щели какие-то бумажки?
Ответ на этот вопрос дал Сергей, хмуро буркнув:
— Николай, отстань от мужика. Молятся они возле этой стены, молятся и просят Бога каждый о своём.
— А что, этого нельзя делать в синагоге? — Изумился полковник, далёкий от религии — Нет, за синагогу Лёвке точно по партийной линии выговор влепят, если он попрётся в неё открыто, как и мне, вздумай я пойти на пасху в церковь.
Сергей, который немного поспал в самолёте, ответил:
