После шестой стопки внезапно появился Нэйтан. Впрочем, протянув что-то невразумительное, он быстро испарился, посчитав что ему тут не место и все под контролем. Судя по тому, как он посмотрел на меня — уже был явно в курсе. Вот очередной тонны жалости мне не хватало! Мне кажется, я оторву уши тому, кто еще придет высказать сочувствие.
Да что тут такого-то? Все через такое проходят, а я — уже не в первый раз...
Тут главное — отвлечься на что-то другое. Кто-то обычно отвлекается в чужих постелях, например, чужим вниманием пытаясь закрыть душевные раны, но обычно от этого еще больнее. Кто-то едет отдыхать, кто-то уходит в работу. Есть миллионы способов, и только единицы им следуют, а не ноют в подушку и жалеют себя. Смысл жалеть себя, если ты не виновата ни в чем? Смысл портить карму от того, что кто-то близкий оказался куском дерьма, смысл... ох. Это уже что, восьмая стопка?
— Мисси, мы так точно с тобой упьемся до обмороков, — не очень убедительно выдала я, внезапно обнаружив, что мы пытаемся сделать уже наверное сотое селфи на мобильник. — Мелисса!
— Все, хватит, согласна! — пьяно кивнула та. — А ты знаешь, Нэйт говорит во сне! Однажды он рассказывал какую-то детскую сказку, и...
— Ну все, понеслась! — хихикнула я, отпихивая подругу и ее телефон в сторону. — Можно я сойду с этого поезда всеобщего сумасшествия, розовых радуг и единорогов?
— Ну ты и зануда. Пойдем танцевать? Смотри, там Сьюзен! Сьюзе-е-ен~
Утро следующего дня началось с молчаливого шатания Мелиссы по комнате, бормочущей проклятия Сьюз, которая не могла и головы поднять с подушки, и с ужасного привкуса у меня во рту, оставшегося после текилы. Сьюзен попала под раздачу тоже, когда мы пошли танцевать, и бедняге Нэйтану потом пришлось запихивать нас троих в такси. Мелисса при этом еще упиралась и хотела поехать в другой клуб, но тот пригрозил водителю, чтобы не поддавался на пьяные уговоры и отвез нас в общежитие. Поэтому Мисси сейчас судорожно размышляла, звонить ли Нэйтану с извинениями, либо подождать до обеда и приехать к нему самой.
Я же чувствовала себя очень жалко.
Напиться вчера было не очень хорошей затеей, на самом деле. Отчасти потому, что смену в "Саванне" никто не отменял, а собрать себя к обеду мне казалось нереальным.
Сьюз тем временем залезла с головой под одеяло и заснула, Мелисса вышла покурить с телефоном в обнимку, что заставило меня судорожно вспомнить, как я вчера утопила свой в кружке с пивом, мотивируя это тем, что "пусть он не смеет мне больше звонить!". Стараясь пока что не думать об этом, я подремала еще пару часиков, так же завернувшись в одеяло с головой, но к обеду все же со скрипом подняла себя с кровати. Сьюзен еще спала, Мисси все-таки уехала, оставив записку на столе, поэтому я была предоставлена самой себе и целому рою мыслей. Во-первых, я традиционно размышляла, как была глупа и вообще, нежась под горячим душем. Во-вторых, все так же традиционно — "за что мне все это?!". Я что, в прошлой жизни спустила с моста целый поезд монахинь, и теперь расхлебываю? Судя по всему, я этих монахинь собственноручно еще и обесчестила тогда...
Что я упустила, раз Лисенка потянуло куда-то в сторону? Мог он заметить, что я была какое-то время немного... отвлечена? Да и чем я, на самом деле, лучше него самого? В собственный день рожденья сбежала на сторону, да еще и без какого-либо чувства сожаления. А если Ник узнал об этом? И логично подумал — а чем я хуже? Только он попался, а я в свое время — нет.
Нам просто надо поговорить.
Зачем я утопила телефон? Идиотка.
Меня спасало то, что воскресным вечером в "Саванне" было не так много народу — впрочем, не меньше, чем в будний день. Но я хотя бы смогла выпить пару огромных кружек кофе в процессе работы, и к вечеру была бодра, относительно весела и даже улыбалась не только посетителям.
Позубоскалить мне удалось недолго — приехал Ник. Вид у него был ну очень виноватый, и я даже согласилась присесть за один из свободных столиков и поговорить. Ну а что еще мне оставалось делать? Вдруг все... не так плохо? Впрочем, о чем я? Еще утром я так же размышляла о том, что вообще и не стоило ввязываться в эту авантюру — она заранее была обречена на провал, учитывая то, что Лисенку скоро уезжать. Шанс на то, что он мог бы остаться ради меня, был таким глупо мизерным, что даже я в него не особо верила. Ник — лингвист, а у нас тут даже факультета такого нет, а любовь на расстоянии — сами знаете, долго она не выдержит. Да и пока рядом крутится Мика, у Лисенка нет шансов.
И это, кажется, понимают уже все вокруг.
— Глупо вышло.
Ох да, отличное начало беседы, Ник.
Я прокрутила кружку с латте вокруг своей оси — кстати, какая она уже по счету? — и подняла взгляд на Лисенка, который продолжал источать вселенское уныние.
— Не то слово.
— Знаешь, она сама...
— ...а ты только рад был, я смотрю! — прошипела я в ответ.
— Это была случайность.
— И с Кло тоже? Случайность?
— О чем ты?
Я понять не могла, это удивление настоящее, или специально подстроенное? Так кому мне все-таки верить?
— После школьного баскетбольного матча, Ник. Это тоже твоя "случайность"?
— Джей Си, каких еще слухов ты успела нахвататься за вчерашний вечер? — Ник улыбнулся и покачал головой. — Не верь всему, что слышишь. Ты же сама мне говорила об этом.
— Я имела в виду совсем уж идиотские слухи. Так что прекрати мне врать хотя бы сейчас.
— Типа тех, что ты ради должности у мадам Жюстин залезла в каллахеновскую койку? — Ник едва заметно сощурился. — В каждой шутке есть доля шутки.
— А ты-то на что намекаешь, лисья душа? — приподняла я бровь. — Ты же знаешь правду. У нас ничего не было.
— Против фактов в лице типичного сперматоксикоза не попрешь, окей, — хмыкнул Ник — и тут же снова вернул прежнее виновато-грустное выражение.
— Что, прости? — переспросила я, но Ник уже мотнул головой и возвращаться к этой теме уже не собирался, судя по всему.
— Прости меня. Мы можем... попробовать начать все сначала? — виноватое выражение на лице тут же сменилось щенячьим взглядом, а я сделала большой глоток кофе — просто для того, чтобы хоть что-то сделать.
А хочу ли я сама начать все сначала?
— Ник, до Рождества не так много времени осталось, зачем лишний раз...
— Да какая разница, зачем ты время считаешь? Почему какая-то глупая цифра должна вот так вот встать между нами? Мы же сможем разобраться с этим. Я смогу что-нибудь придумать, возможно — даже смогу нормально взять и второй семестр, это не проблема. Детка, пожалуйста, ты же знаешь...
— Бог мой, меня сейчас стошнит. Он тебя всю обсыпал сладкой пудрой, ты не чувствуешь что ли?!
Проигнорировав все правила приличия и придвинув одной ногой стул, Мика Каллахен вальяжно уселся за наш столик, только что ноги на него не закинул. Не сводя взгляда с Ника, он поставил передо мной небольшую запакованную коробку — судя по отметкам и наклейкам, прямиком с курьерской службы.
— И тебе здравствуй, — сощурился Лисенок.
— Что это? — уточнила я с подозрением, и тут увидела на курьерских накладных адрес отправителя — Сан-Франциско. — Это от Аарона и Джес?
— Бинго, — кивнул Мика, все еще продолжая разглядывать Ника. В привычно знакомом черном драповом плаще и в шапке со звездой, как и в тот день в школе, — и какая-то совсем потаенная частичка моей грешной души (помните про монахинь, да?) все-таки успела по нему ужасно соскучиться. Каким бы несносным, эгоистичным и мерзким мудаком Каллахен и не был.
— Ты ради этого приехал? — уточнил Ник. — Мы можем теперь остаться наедине?
Любопытство пересилило — и через секунду я уже вскрывала посылку, начисто проигнорировав надвигающуюся угрозу в виде двух молодых людей по обе стороны от меня. В коробке, засыпанной объемными разноцветными звездочками, оказалась смешная открытка с поздравлениями и — тут я нервно хмыкнула — коробка с телефоном.
— В свете вчерашних трагических событий, как рассказал мне Нэйтан — аминь телефону! — я подумал, что он тебе пригодится. Посылка неделю с лишним уже лежит, просто как-то не до того было, — невозмутимо прокомментировал Блондин, начисто проигнорировав вопрос Лисенка. — Фантазии у них, конечно, никакой, но телефон выбирала Джес. Я надеюсь, страз и розового там не будет. Хотя это лимитированная версия, они вечно...
После моего старого смартфона гладкий белый айфон с какими-то узорами на крышке казался непривычно тяжелым в руке. Мика скользнул по нему взглядом, убедился что стразами и розовым не пахнет — и снова отвернулся. Я поджала губы и убрала телефон в коробку — все равно сим-карту я пока не восстановила, — борясь с желанием влепить Блондину затрещину за то, что даже ни разу на меня не посмотрел. Он то чего? Чего я успела такого сделать?
— Тебе самому не надоело еще? — с какими-то нотками сухости в голове спросил Мика, позабыв о телефоне. — Не наигрался?
— А тебе? — ответил вопросом на вопрос Ник, насмешливо улыбнувшись.
— Тебе когда-нибудь ломали нос?
— Каллахен, ты совсем ума лишился? — прошипела я, дернувшись на стуле. Но Лисенок был вполне невозмутим:
— Что и следовало ожидать от капитана баскетбольной команды.
— Не провоцируй его! — зашипела я уже и на своего золотого мальчика. Все-таки — уже бывшего золотого мальчика, как ни крути.
— Если я не сломал тебе его вчера, это не значит, что не сделаю этого позднее.
— Может, я пойду работать, пока у вас тут детский сад не выветрится? — нетерпеливо поинтересовалась я, сделав глоток кофе и нарочито громко поставив кружку на стол.
— У тебя нет шансов, Каллахен.
— Ты думаешь, я участвую?
По-моему, этим двоим и без меня хорошо. Вздохнув, я снова сделала большой глоток кофе и откинулась на спинку стула. В любом случае, вдруг я услышу что занятное — а моя селезенка чуяла, что услышу.
— А то нет?
Ого, все-таки подозреваю, речь обо мне. Кто из них решил выложить карты на стол?
— Я знаю про нее, — лаконично выдал Мика, поигрываясь ключами от машины в руке. А вот тут внезапно — не обо мне, потому что Ник внезапно сощурился, зыркнул на Блондина исподлобья, и тут же мотнул головой, улыбнувшись так едко, что я бровь приподняла. Мика собрался что-то сказать, но потом как-то глухо рыкнул — и промолчал.
Что происходит между этими двумя? Уж явно они знают что-то, о чем я понятия не имею — и, как назло, не собираются этим со мной делиться. До кучи у меня сложилось такое странное впечатление, что я сама — как теннисный мячик между ними.
— Давай проверим, чему она поверит больше? — ухмыльнулся Ник.
— Я не в игре, — отмахнулся Мика.
— Ты не в игре, потому что она сама тебя не подпускает, и я тут почти не при чем, — улыбка Лисенка стала такой приторно-медовой, аж челюсть свело. Логика мне даже была ясна — Каллахен сам начал, и сейчас Ник начнет бить в самое... в самое больное, выходит? И по всем параметрам это — ...?
Мика перестал играть ключами всего на пару секунд — но и этого хватило. Лисенок громко усмехнулся, равнодушно пожал плечами и посмотрел на меня. "Поверит больше?". Как же, я что, должна по традиции продолжить сеанс мазохизма?
— Джей Си, я все-таки надеюсь, что ты дашь мне второй шанс...
— А я надеюсь, что услышу правду, — отозвалась я. — Мика?
"Мика".
Мика. И зачем-то мозг услужливо подкинул мысль, как приятно, на самом-то деле, произносить его имя вслух. Произносить, выдыхать... как тогда. Господи, пора уже с этим что-то делать!
— Мы можем поговорить с глазу на глаз? — неожиданно выдал Блондин, обращаясь к Нику. Тот неопределенно дернул плечом и кивнул в сторону двери.
— Эй! — возмущенно насупилась я, но эти двое уже поднимались из-за столика. — Что за дискриминация по половому признаку?
— Потом поговорим, хорошо? — Мика бросил на меня быстрый виноватый взгляд, но я только сморщила нос.
— С тобой я согласна говорить только по телефону, и если нас будут разделять три штата, ты же и так знаешь, — возмущенно зашипела я в ответ, отворачиваясь в сторону, а эта парочка уже направлялась в сторону выхода. Мне оставалось только смириться — сохраняя при этом удивленно-оскорбленное лицо, — и, вздохнув, поднять глаза к потолку. Что они оба скрывают, что даже не хотят при мне обсуждать? Если Блондин хотел дать в нос Лисенку, зачем выходить ради этого? Это логично, поэтому какие странные взаимоотношения были у этих двоих, мне до сих пор было неясно.
Если посчитать, что Мика теоретически — да что уж там, какое "теоретически"! — во мне заинтересован, и если Ник знал об этом? Чего стоит фраза "у тебя нет шансов", упомянутая им недавно. И если — предположим, Ник об этом догадывался, и догадывался о том, что сам Блондин, честно говоря, не будет предпринимать никаких активных действий, чего он и делал все это время, ненавязчиво болтаясь где-то рядом — мог ли Лисенок пользоваться этими внезапными козырями?
Я глухо вздохнула и уткнулась лбом в столик. Да что ж за...?
"Я знаю про нее". Про кого?
"Я не в игре".
Тогда что тебе от меня надо? Что за дурацкая мнимая забота? Или это часть какого-то очередного плана?
К концу рабочей смены я была настолько морально взвинчена и отчасти разбита, что при виде "Астон Мартин" у служебного входа едва не начала истерить, но мигом собралась. Поэтому когда Мика поднял голову под звучный визг из игры "Angry birds" на айпаде, я уже была само хладнокровие и равнодушие. А моя коленка неумолимо и верно приближалась к его паху — я не смогла отказать себе в этом удовольствии. Поэтому пока Блондин пытался хоть как-то продохнуть, согнувшись и подпирая рукой капот, у меня было время встряхнуться, нахохлиться, и, как это не странно, — почувствовать себя весьма бодро.
— Когда я говорила про три штата, я что, изъяснялась на китайском и ты не понял? — рыкнула я, хватая Каллахена за ухо. — Что ты тут забыл, калечный на голову?
— Ну наконец-то то похожа сама на себя, а не на фарфоровую куклу... — отозвался все еще не разогнувшийся толком Мика, морщась теперь еще и от того, как я бесцеремонно выкрутила ему ухо секретным приемом монахов из Тибета.
— Точно ведь — на всю голову калечный. Спрашиваю еще раз — что надо?
— Если ты... — начал было он, но я сжала пальцы сильнее, потянув на себя, и Мика мгновенно передумал с ответом. — Я же сказал, что потом поговорим.
— Для меня это автоматически означало "в следующей жизни", поэтому залезай в свою машину — и чтобы я тебя больше не видела. Мне что, пойти на тебя в суд подать? Тогда он запретит тебе приближаться ко мне на пятьдесят метров как минимум!
Фыркнув, я рывком отпустила злополучное ухо и показательно отряхнула руки, наблюдая как Блондин более-менее разгибается, продолжая держать руку где-то в районе паха, шумно выдыхает — и смотрит с таким нескрываемым упреком, что даже сдержать ухмылку было нереально, простите.
Мика шумно выдыхает еще раз, отложив планшет на капот, и трет покрасневшее ухо, на что я ухмыляюсь еще более явно, пожимая плечами.
— Надеюсь, разговор окончен?
