Эда очень беспокоило, что Полина всё тянула с обещанными объяснениями. Сначала потому, что "ничего ещё не ясно", потом — "потому что не представилось удобного случая". Анджело всё чаще ночевал в его комнате. И каждый раз лежа с ним в постели, обнимая его одной рукой и чувствуя, насколько он открыт и доверчив, Эдварда подмывало рассказать ему всё. Но останавливало чертово благородство: не мог нарушить данного Полине обещания. Было странно, что Анджело сам не замечал перемен в Полине. Ни её приступов тошноты, ни усилившегося аппетита, ни раздражительности. Его огорчало, когда она отказывала ему в близости. Но в конце концов у него всегда был рядом Эд.

Анджело чувствовал, что Полина переменилась с того дня. Он помнил её глаза, какими огромными они были, когда она увидела и осознала, что они не вдвоём, что Эд и не подумал исчезнуть. Он знал, что Полина, несмотря на свою профессию, очень щепетильна в таких вопросах. И это всегда мучило его. Когда в этот раз всё получилось, у него появилась надежда, что теперь всё переменится. Постепенно она поймёт, что в этом нет ничего ужасного. Привыкнет к присутствию Эдварда в их постели. Это было бы здорово! О большем он бы и не мечтал.

Но Полина оказалась непреклонной. Более того, она стала избегать близости с ним. В первый раз она мягко отстранилась от его поцелуев и сослалась на то, что плохо себя чувствует. Потом это произошло снова: у неё раскалывалась голова. И опять....

— Что с тобой?

Увидев его несчастное лицо, Эд сразу понял, что Полина снова дала ему отставку.

— По-моему, я ей противен.

Анджело сел на постель и обхватил голову руками.

— Что ещё за глупости? — Эдвард плюхнулся рядом и слегка подтолкнул юношу плечом.

— Она жалуется, что ей больно. Раньше такого не было.

— Ну, может быть, у неё какие-то проблемы? Может, ей обратиться к врачу?

— Она просто больше не любит меня, — Анджело вскинул на него полные отчаяния глаза.

— Ну что за ерунду ты говоришь? — Эдвард обхватил юношу за плечи и прижал к себе.

Зачем она так его мучает? Почему не скажет всё как есть? Ведь чем дальше, тем труднее будет объясниться. Ему этого никогда не понять.

— Конечно же она тебя любит. Просто с девушками иногда бывает непросто.

— Откуда тебе знать? — невесело усмехнулся Анджело.

— Мне рассказывали бывшие любовники, — Эд выгнул брови и пожал плечами: — Те, что имели несчастье быть женатыми, — он улыбнулся, и не реагируя на словесную оплеуху, завалил Анджело на постель.

— И много их было? — в голосе юноши послышались ревнивые нотки. Он всё ещё был напряжен и не торопился отвечать на поцелуи, хотя и пустил руку Эда, разведя колени.

— Что-то мне подсказывает, что, поменьше, чем у тебя, — Эд легонько куснул Анджело за губу и скользнул ладонью в промежность, лаская его сквозь грубую ткань джинсов и с удовлетворением отмечая, как тот расслабляется и начинает правильно дышать.

Анджело разжал зубы, впустил язык Эда, и сам потянулся к его застежке на брюках.

— Ага, даже нечего возразить? — Эдвард перевел дух, поощрительно глядя на юношу сверху.

— Считаешь, что я такой же дрянной мальчишка, как ты? — Анджело угрожающе прищурился и рывком сдернул штаны с задницы Эда.

— Надеюсь на это, — хохотнул тот, позволяя ему забрать инициативу. Анджело вдруг вывернулся из-под него, опрокинул и оказался над ним. Избавился от своих джинсов, одной рукой придавив Эдварда носом к подушке. Тот не стал трепыхаться и послушно развел ноги, когда Анджело опустился на него.

* * *

02.05.1997г.

— Я рад, что Вы всё же решились оставить ребенка, — доктор одобрительно посмотрел на Полину.

С самого начала, как только девушка узнала, что беременна, она сообщила, что возможно будет делать аборт. Доктор всегда был против подобных вещей, хотя понимал — у девиц её профессии с личной жизнью сложно. Выпасть из процесса даже на полгода для них порой означает полный крах карьеры. А Полине уже под тридцать. И всё же, убеждая оставить ребенка, он говорил ей снова и снова, что для первенца время сейчас самое подходящее. Видимо, всё же подействовало, потому что сегодня она подтвердила, что аборта делать не будет. И тут же схватилась за сигареты.

— А вот эту привычку Вам лучше всё-таки бросить.

Доктор принялся долго и нудно распространяться о вреде курения для плода. Полина слушала в пол уха. Он придумывала, как рассказать обо всём Анджело. Почему-то было ужасно страшно. Не потому ли она так долго это оттягивала? Может, правда, лучше было довериться Эдварду? Нет — она даже покачала головой— она всё должна сказать сама. Доктор удивленно уставился на нее, недоумевая, с чем это она не согласна. Полина очнулась и затушила сигарету в пепельнице:

— Да, я всё поняла, док. Спасибо.

Она поднялась и вышла.

Сегодня она не оттолкнула его, как бывало раньше. И даже, укладываясь в постель, сама положила голову ему на плечо, прижалась. Соскучилась? Анджело ласково обнял её, чувствуя, как вопреки недоверию, поднимается изнутри волна желания. Быть может, Полине просто нужно было время? И вот теперь всё встанет на свои места? Он тронул губами её губы: такой знакомый, едва уловимый привкус легкого табака. У него сразу же закружилась голова. Он смял ткань её коротенькой кружевной сорочки, лаская груди — упругие и необычайно тугие, с распухшими от желания сосками. Полина едва слышно застонала и выгнулась ему навстречу. Но когда он скользнул рукой по её животу и потянул за край сорочки, она перехватила его ладонь и прошептала:

— Милый.... Нам надо поговорить.

Он замер и покорно отстранился. Рука осталась на сгибе её бедра. Полина ласково провела ладонью по его щеке, снова почти болезненно ощущая, как он всегда красив в такие моменты. Даже тогда, когда позади него Эд....

— Говори, — он произнес это немного обреченно.

Она покусала губы. Столько придуманных за день слов вылетело моментально у неё из головы. И она просто выдохнула:

— У нас будет ребенок.

Смысл слов дошёл до него не сразу. Он свёл брови, удивленно посмотрел на неё, и только потом в его глазах она прочла смятение и испуг. И ей стало очень холодно.

— Что?

— Я беременна.

Рука его поползла с её бедра. Полина потянула на себя одеяло, прикрываясь.

Он сел на постели, в ужасе глядя на неё.

— Ты... Это правда?

— Да. Я была у доктора. Уже пять недель.

Она говорила, успокаивая себя, что самое тяжелое позади.

Анджело сглотнул. Потом сел спиной к ней, спустив на пол ноги и вцепившись в край кровати.

Она осторожно коснулась его плеча. Он вздрогнул, как от удара плети, скинул её руку, вскакивая, быстро оделся и выбежал вон.

Полина упала на подушку, стараясь успокоить колотящееся сердце. Она ожидала любой реакции, но, кажется, не такой.

Опять пошёл к нему? Всегда сбегает к Эдварду. Пора положить этому конец. Она поднялась, накинула халатик и направилась к их комнате. Но возле самой двери решимость покинула её. Полина постояла немного, пытаясь взять себя в руки и унять нервную дрожь. Потом повернулась и пошла в столовую.

Она курила в темноте, глядя на беззвездное небо за окном, и глотала слёзы обиды, которые жгли щеки, противно капали с подбородка на грудь. И некому было успокоить её: у Анджело есть Эдвард, а у неё — никого?

— Полина? Что ты тут делаешь в темноте?

Эд, заспанный, кутаясь в плед и зевая, появился внезапно. Полина поспешно отерла щеки и хлюпнула носом.

— Ничего. Тебе-то почему не спится?

— Уснешь тут. Всю ночь по дому ходьба. Что-то случилось? — он с подозрением глянул на неё.

— Он не рассказал?

— Кто? И о чём?

— Энджи. Он ведь убежал к тебе?

— Когда?

Полина забыла про слёзы. Эд, похоже, искренне недоумевал.

— Я сказала ему о ребенке.

Полина оглядела комнату, посмотрела на открытую дверь, из которой вышел Эдвард. Анджело не было видно.

— Вот как? И что он?

— Он вскочил и исчез. Я думала, пошел к тебе, как обычно.

— Нет, — Эдвард озадаченно покачал головой: — Ну и дела. Сбежал, значит?

Потом глянул на Полину: девушка зябко обхватила себя за плечи. Он поспешно укутал её своим пледом.

— Ладно, давай спать. Ночь на дворе. Вернется. Куда он денется. Конечно, такая новость. Представляешь, каково ему? Вчера ещё ложился спать мальчиком, а завтра надо просыпаться уже папашей. Кто угодно испугается. Я говорил тебе, что надо было его предупредить.

Он хохотнул и мягко подтолкнул Полину к спальне. От его голоса, объятий сильных и заботливых рук, от пледа, хранившего тепло его тела, Полине стало гораздо спокойней. Она позволила уложить себя в постель и укрыть одеялом. И поверив ему, что назавтра всё образуется: Анджело попереживает, как с ним уже бывало, и вернется, закрыла глаза.

А Эдвард ещё долго стоял возле темного окна, вглядываясь в пустынную улицу и гадая, где сейчас этот мальчишка и каково ему. Чёрт возьми, с женщинами всегда всё так непросто! Будь Полина парнем, он бы давно уже решил все проблемы: уехал бы и забрал бы Анджело с собой. А вот теперь получается, что ей даже опереться не на кого, кроме него? Анджело совсем ещё мальчишка. Ему через несколько дней исполнится двадцать один. В этом возрасте Эд познакомился с Йоном. Если бы ему тогда кто-то сказал, что он станет отцом, он сбежал бы, наверное, на Луну. Пожалуй, только теперь он смог бы нормально воспринять подобную новость. И даже был бы рад, если бы у него появились дети. Но увы, парни не рожают детей. А потому такого ему, видимо, никто и никогда не скажет. Анджело — счастливчик. Хотя пока что и не осознаёт этого.

Глава 69. Размолвка.

03.05.1997г.

Наконец-то мальчик уснул. Видимо, успокоительное, которое дал Ксавье, начало действовать.

Йон осторожно и со странной для себя нежностью поправил край одеяла, отвел прядку волос со лба Анджело, любуясь им. И снова ощутил, как потихоньку вливается в жилы знакомое тепло, что всегда наполняло его, когда этот мальчик находился рядом. Он уже начал забывать, как это бывает. Так много времени прошло с тех счастливых дней в Изумрудной бухте! Но он всё же дождался.

Анджело появился среди ночи. Растревоженный и совершенно потерянный. Поднял на ноги их с Ксавье.

Йон поначалу даже испугался:

— Анджело? Что стряслось?

Вцепился в него, бледного и с блестящими от слез глазами.

— Ты был прав. Полина... она..., — Анджело задохнулся от эмоций.

— Что с ней?

— Она беременна.

У Йона отлегло от сердца.

— Боже мой. Слава богу, а я-то заволновался. Тише, тише, мой хороший. Пойдём в дом, — он повел его с собой, кивнув ошалевшему спросонья Ксавье, чтобы что-нибудь придумал: чаю или чего покрепче, потому что Анджело был явно не в себе.

— Можно мне остаться у вас?

— Зачем ты спрашиваешь! Конечно. Тут твой дом. К тому же я просто никуда тебя не отпущу в таком состоянии. Давай посидим, сейчас Кси сделает нам чаю, успокоишься, расскажешь толком, что случилось.

Ксавье, сроду не ожидавший увидеть Анджело в слезах, накапал успокоительное в чай с бальзамом. Анджело, глотая слезы, говорил Йону, показавшемуся Ксавье сейчас похожим на курицу, распушившую крылья над обиженным цыпленком:

— Я не думал, что она так поступит со мною. Считал, если захочет ребенка, мы всё решим вместе.

Ксавье, переглянувшись с Йоном, молча поставил перед юношей чашку. Тот взялся за неё трясущимися пальцами.

— Ну всё, всё, успокойся, выпей это, — Йон заставил юношу сделать глоток. — Я предполагал, что этим кончится. Да что теперь говорить. Я слишком хорошо отношусь к Полине, чтобы подозревать её в коварстве. Однако вполне допускаю, что она могла действовать в своих интересах, воспользовавшись твоими чувствами к ней. Ты сделал ошибку, всецело ей доверяя. Я предупреждал, да, но я тебя не осуждаю, — он накрыл ладонью его пальцы, сжимавшие бокал, вздохнул: — Ты потерял голову. Так бывает, когда влюблён. Надеюсь, теперь это наваждение спало?

Анджело растерянно смотрел в пустую чашку.

— Она не сказала, какой у неё срок?

— Что? — Анджело непонимающе глянул на Класа.

— Как давно она беременна?

Юноша подумал:

— Пять недель. Кажется.

— Это хорошо. Значит ещё не поздно.

— Что? — снова спросил Анджело.

— Сделать аборт. Я сам поговорю с ней об этом.

— Нет, — Анджело в ужасе замотал головой и схватил Йона за руку: — Нет, не надо. Я не хочу....

— Не хочешь, чтобы она избавилась от ребенка? — Йон старался говорить очень мягко, понимая, что Анджело сейчас в смятении и ему трудно разобраться в своих чувствах.

— Я не хочу, чтобы ей было больно.

— Ну, роды всегда так или иначе связаны с болью. А этот ребенок.... Ей следовало посоветоваться с тобой, готов ли ты стать отцом.

Анджело прикрыл глаза и устало потер лоб ладонью.

— Давай-ка я сейчас уложу тебя спать. А завтра мы всё решим.

Было странно, что Ксавье за всё это время не проронил ни слова. Зато когда Йон спустился из комнаты Анджело, тут же набросился на него:

— Нет, это надо — заявиться с этим сюда! Он что, не предполагал, что если спишь с женщиной, то иногда случаются дети? Это просто смешно, ей-богу.

— Я очень рад, что он пришёл ко мне. Значит чувствует, что здесь его поймут и поддержат.

— Поддержат в чём? В желании избавиться от ребенка Полины? Думаешь, ты вправе решать такие вещи? С чего ты взял, что можешь заставлять её сделать аборт? — глаза Ксавье стали колючими, голос зазвенел от негодования.

— Во-первых, насколько я понял, он ещё сам не знает, чего он хочет. А во-вторых.... Ты в курсе, что ему послезавтра исполнится двадцать один год? Подумай: мальчику всего лишь двадцать! — Йон возмущенно глянул на друга. — О каких детях тут можно вести речь? Полина должна была подумать об этом. Кроме того, ты же знаешь, из какой он семьи. Считаешь, его родне понравится вся эта история? Они уже развели его с одной женой. Не поручусь, что там обошлось без аборта.

— О, о чём ты вспомнил! Если они терпели его похождения до сих пор, полагаю, для них и это не будет шоком. Думаешь, они в восторге от того, что ты трахаешь его? А вообще, им ещё повезло, что мальчишка предпочитает мужчин. Иначе им пришлось бы собирать наследников по всей Европе и Штатам, — фыркнул Ксавье.

— За что ты так ненавидишь его? — с горечью произнес Йон. Ксавье даже оторопел поначалу, а потом поспешил объясниться:

— Вовсе нет. Как ни противно, я очень тепло к нему отношусь. Слишком. С некоторых пор особенно. Мне только не нравится, что он навязывает тебе роль папочки. Ты выглядишь нелепо.

— Я люблю его, — не то согласился, не то возразил Йон.

Ксавье даже не нашёлся, что ответить на такое откровенное признание. Ему всегда казалось, что у Йона мозги напрочь отключаются, когда этот парень оказывается поблизости. Оказалось же, что он достаточно хорошо осведомлен обо всем, что касается Анджело и оценивает ситуацию довольно трезво. Даже, видимо, более трезво, чем сам Ксавье. Что ж, может быть, он и прав. И всё-таки, Полину было жалко. Если это её сознательное решение, будет жестоко так с ней поступить. А детки у них должны быть красивые. Ксавье даже покраснел, поймав себя на этой мысли.