А однажды он шёпотом сообщил Пьеро, что палачом был не кто иной, как сам Император Нервус 4.
-Ну посуди сам, -озираясь шептал Борзя, -На кой простому мечнику рожу прятать? Точно тебе говорю сам Император это был! Ну знамо дело, кто еще бошки благородным рубить может? Этак волю дай, так все начнут, был бы меч подлиннее. Потому он сам приехал и голову отравительнице оттяпал. Только ты никому! Я это тебе по секрету, как другу. Понял?
Откровения Борзи на пятилетнего Пьеро произвели огромное впечатление. Он три дня обдумывал слова приятеля, держа из последних сил в себе страшную тайну, а потом не выдержав спросил об этом у отца.
-Кхм... хто... вот жеж...кх— кхм. -Поперхнуллся отец, разлив травяной чай. -Кто?! Кто тебе сказал такую ересь?
Он тогда всё же выпытал у маленького Пьеро, под угрозой порки, что это идея его приятеля постарше и пришел, просто в негодование.
-Да я ему, паршивцу, уши надеру. Просто выверну их с корнем, чтобы ерунду не нес всякую и моего сына не учил! И родителям его скажу, что за дело их тупому сынку прилетело.
-Не надо. -Лепетал тогда Пьеро, сквозь слезы. -Я же ему обещал, что никому не скажу. Ну не на-адо!
Отец внезапно успокоился и приобняв сына тихо сказал:
-Вот и не говори никому этого сынок. Ерунда это, бред сивой кобылы. Но если кто услышит, то накажут всех— и тебя, и меня, и твоего бестолкового друга.
-Высекут на площади? Чё прям всех? -Удивился мальчуган.
-Всех. -Отрезал отец. -А может и в городскую тюрьму посадят. Так, что никому, ни слова. Понял? -Приложил он палец к губам.
Пьеро закивал. -Па-ап, ты только, Борзе ничего не говори. -Попросил он сквоз слёзы.
-Хорошо. Не буду. Только знай, что дурак твой, Борзя. Ты с ним не играй и не слушай больше его бред. Хорошо? -В свою очередь попросил отец и очень серьезно добавил. -Император Неврус 4 Оттон, самый достойный из всех людей, вбей это себе в свою маленькую головку и запомни на всё оставшуюся жизнь, чтобы не было у тебя неприятностей.
Пьеро тогда долго обходил сына булочника стороной. А потом как-то и забылся разговор. Но всё же тогда Пьеро так и не понял, почему об этом нельзя говорить, если это выдумка и ерунда, на постном масле? Или может наоборот, Борзя и впрямь догадался о том кто скрывался под алым колпаком? -Рассуждал мальчик. -Ведь если это был сам Император, а ты об этом расскажешь, то тогда да, тогда и впрямь тюрьма. Ну, а чего бы тогда отец так нервничал, если это просто глупость? Если за это в тюрьму посадят, так значит это тайна? Страшная тайна! Выходит и вправду это был сам Император? Он некоторое время был уверен, что узнал страшную тайну о самом Императоре, за которую могут всю его семью и его самого посадить в каменные ямы городской тюрьмы.
Посидев на камне с четверть часа, Пьеро сжевал сухой хлеб, запил скудный завтрак водой из весело журчащего ручейка поросшего по берегу осокой и отправился дальше придерживаясь того же напрвления. Когда через несколько часов, на дороге показался пограничный пропускной пункт, Пьеро взял левее и обошел его по дуге, радиусом как минимум в милю. Следующую ночь, выматовшись за долгие часы ходьбы, мальчик заночевал в густых, придорожных кустах. А на следующий день, жуя ржаные сухари и запивая их водой из ручьев, текущих со стороны Серых гор, он всё дальше шел на восток.
Несколько раз он видел на дороге крытые повозки или простые крестьянские телеги, но не делал попыток заговорить. Потом он вышел на перекресток двух дорог и долго стоял изучая столб с двумя табличками-указателями. Но там было написано по-редорански и он ничего не смог прочесть, поэтому просто по наитию, свернул влево и потопал дальше. В его узелке уже осталось пара сухарей из припасенных полутора дюжин, когда он встретил бродячих артистов. Они стали табором на лужайке, всего в полумиле от небольшого редоранского городка. Высокий цветной шатер, принадлежащий их старшему и полдюжины крытых повозок стоявших полукругом.
Пьеро видел, как по натянутому канату ходил гибкий юноша в ярком обтягивающем трико. Как несколько акробатов крутили сальто и жонглировали кольцами, перебрасывая их друг другу. Потом старый, одноногий мужчина в зеленом плаще и широкополой шляпе, крутил ручку шарманки, а маленькая девочка, в светленьком платье, жалостливо пела. А еще у шатара стояла клетка с небольшим болотным гоблином, что тоже очень заинтересовало Пьеро.
Он прослонялся у временного стойбища, наверное несколько часов, наблюдая за тренировками артистов прежде чем на него обратили внимание. Толстый, пузатый дядька с черными пышными усами и сизым крупным носом, в темных полосатых штанах, просторной белой рубашке и белой летней шапочке, что-то спросил у него на неизвестном языке. Пьеро помотал головой. Тогда черноусый повторил это на общеимперском:
-Эй, малец, ты что тут делаешь? -Пьеро пожал плечами. -Не местный? -На такой вопрос Пьеро вновь промолчал и неопределенно дернул плечом. -Есть хочешь? -Пьеро подумал и согласно кивнул.
Так он познакомился, с руководителем труппы бродячих артистов, сеньором Арново. Сеньором его называли потому, что он был родом из каких-то далёких южных мест. Да и сам он всегда представлялся так. Уже через пару часов, на городской площади он обходил зевак со шляпой в руке, вместе с Гиртой, маленькой внучкой шарманщика, старика Джубе. А потом, вечером помогал убрать натянутый канат Буча и собрать в возок палатку и реквизит кукольника— старого дядюшки Хиродо.
Вся труппа артистов была количеством в дюжину. Помимо всех вышеупомянутых, еще в труппу входили— шут Бирьон, носивший зеленый колпак с бубенцами и, пышногрудая красавица-певица Левелла, карлик Миколош и фокусник Крамни, что доставал живого кролика из своей большой черной шляпы.
Канатоходец Буч, еще метал ножи в установленный щит, возле которого, раскинув руки вставала Левелла, а акробаты могли не только жонглировать. Они устраивали ближе к вечеру, настоящее огненное шоу крутя и пербрасывая друг другу палки с двумя горящими факелами на концах. Артисты вобще были многопрофильные.
Частенько они устанавливали на площади небольшой шатер, с пришитыми на нем большими желтыми звездами и двумя лунами, где в полутьме, у хрустального шара сидела наряженная в мистические одежды, сорокалетняя Левелла и замогильным голосом, за два медяка, предсказывала судьбу вошедших. Так как тем, кто давал деньги говорить что-то плохое было просто не прилично, она всегда щедро рассыпалась в обещаниях всевозможных благ— замужества, нечаянного наследства, взаимной любви и повышения на службе. Даже если посетитель не совсем верил предсказанию, всё равно выходил из сумрака шатра в приподнятом настроении. Бывало мужчины, задерживались в шатре Левеллы и выходили, завязывая штаны, в еще более приподнятом настроении, правда расставшись с суммой уже в фартинг.
В крупных городках они ставили сцену, постелив настил из длинных досок прямо на телеги. Натягивали цветастый занавес и ставили большой шатер позади сцены, для переодеваний. Там они разыгрывали целые спектакли с переодеваниями, сценами дуэлей, пиров, охоты, декламированием стихов и песнями. Карлик Миколош, смешно подпрыгивал и кувыркался, лил обильные слезы из кожаных мешочков пришитых к его зеленому колпаку, получая тумаки от косого шута Бирьона. Шут, в свою очередь, тряс головой в колпаке с бубенцами, скакал на палке с деревянной головой коня и гривой из пакли и пел скабрезные частушки. А сам сеньор Арново аккомпонировал им на мандалине.
Все артисты многое умели и Пьеро тоже обучался ходить по канату, жонглировать предметами, смешно кувыркаться и крутить сальто. Через месяц с небольшим, он уже сам с успехом выступал перед неизбалованной деревенской публикой. Если и падал с каната, то только сильнее веселил толпу крестьян. Он был не высокого роста даже для своих девяти лет, зато гибкий и жилистый, поэтому акробатика давалась ему довольно легко. У вечно бедной деревенщины монет было не так много, но они щедро делились с артистами разнообразными продуктами— овощами, крупами, творогом и яйцами.
Почти четыре месяца он путешествовал с труппой бродячих актеров по Редорану, а потом, видно по милости богини-матери, нечаянно подслушал разговор сеньора Арново со старым Хиродо.
Глубоким вечером, перед тем как залезть в крытую кибитку и забыться сном до утра, он решил пойти отлить. Проходя мимо шатра руководителя, он услышал тот, впечатливший его разговор. По-началу они разговаривали про то, куда идти дальше, обсуждая и выбирая маршрут. Как понял из обрывков разговора Пьеро, у них было два варианта— либо через перевал Серых гор выйти в вольное владение Вэллор, либо дойти до южных границ Редорана и направиться в столицу Империи, останавливаясь в небольших городках и столицах имперских герцогств. Как он понял из разговора, в лэрстве народ беднее и там даже в их столице им совершенно нечего ловить, поэтому они решили идти в Ронгард.
-Ну Ронгард, так Ронгард, -подумал Пьеро, -главное не в Равенну, его родной город, где его могут опознать и схватить обвинив в краже.
Он уже хотел вернуться в повозку, на мягкий тюфяк набитый душистым сеном, заняв выделенное ему место в повозке дядюшки Джубе, как слух уловил произнесенное кем-то из говоривших, его имя. Он потихоньку подкрался к самому шатру и затаившись, прислушался к разговору.
-Значит говоришь, знаешь того редоранского мага? Если к нему завернем, то много времени потеряем? -Спрашивал голос сеньора Арново.
-Да какое там, много! Дня три от силы всё займет. И берет он по-божески, хоть и темными делишками промышляет. Всё-про-всё, нам в десять ливров станет. -Проскрежетал голос старика Хиродо. -Только ты точно это решил? Так-то жалко парнишку.
-Жалко ему, -буркнул Арново, -зато уродцам больше монет бросают. Вон гоблин в клетке сидит, только и знает что в народ плевать и задницу голую показывать да причиндалами крутить, а они только ржут и медяки кидают. На кой нам еще один акробат в труппе? А через год-другой, пацан вырастет. Сам знаешь что детям, да уродам больше подают. Зато навечно его к нам привяжем, куда еще сироте-уродцу податься, как не к бродячим артистам? А так обучим его сальто крутить, да по канату ходить, а он смоется и спасибо не скажет.
-Ну то, да. -Согласился с Арново старик-кукольник. -Так-то оно верно, но всё одно, немного жалко. Ну так, чаво всё же решил?
-А чего, твой знакомец может? -Вопросом на вопрос ответил Арново.
-Да какой, он мой знакомец? -Удивился старик, но через некоторое время продолжил. -Знаю просто, что занимался он уже такими вещами. Может рот до ушей сделать парню. Будет человек, который всегда смеется. Может и нос вытянуть, уши оттопырить. Может и горб позади большой создать.
-Горб? Нее, горб пока лишнее. Горб ему сальто крутить будет мешать. Рожу ему пусть поуродистей выведет. И чтобы не рос больше, маленький уродец выглядит смешнее. Так же, может сделать?
-Могёт, чаво там, -снова заскрежетал Хиродо, -говорю он в этом специалист, такую улыбку выведет, что наш гоблин позавидует. Ну и всё остальное как сказал. Опять же больше десяти ливров не возьмет. По-божески всё.
У Пьеро всё похолодело внутри. -Ни хрена себе, по-божески! Это же его маленьким уродцем решили сделать, чтобы к себе привязать, да денег больше с него иметь? Бежать! Опять бежать. Если бродячие артисты собрались идти на юг, то тогда он пойдет на север. Через перевал. -Что они там говорили? Три дня пути до столицы лэрства? Вот туда и пойду, -решил Пьеро. -Однако, как опять без денег бежать. Немного хлеба с сыром он положим в кибитке возьмет. Но на сколько этого хватит? На день, макимум на два дня? А потом что? Как пропитание добывать? Денги все хранятся в небольшом сундучке, в шатре у сеньора Арново, их ему не достать. Пьро, будто в первый раз, оглядел спящий лагерь.
-Хм... есть небольшой ящичек для денег на клетке с гоблином. Туда народ кидал по медяку, чтобы раздвинуть занавеску и узреть скалящуюся рожу или голый зад болотного уродца, а то и получить плевок в лицо. Но народ это только еще больше забавляло. Болотные гоблины считались полуразумными созданиями. Вот и их гоблин сидел в клетке в одной расшитой кожаной жилетке, которую никогда не снимал. Врядли он у себя в лесу носил жилетку. Скорее всего она была подарена ему кем-то из труппы. Имени у него не было, просто— гоблин и всё. Но насколько понял Пьеро, он понимал слова и умел разговаривать на общеимперском.
Как-то раз гоблин заартачился и перестал кривляться перед толпой. Тогда после выступления, Арново накинул ему на шею толстую веревку, выволок из клетки и сильно избил, срезанным толстым прутом. Тогда Пьеро увидел, что кровь проступающая на спине гоблина, хоть и красная, но имеет какой-то зеленоватый оттенок. Гоблин тогда до ночи провалялся на животе, хрипя и подвывая. А когда стемнело, старик Джубе налил из своего бурдюка вина в глиняную плошку и попросил Пьеро отнести это страдающему уродцу.
Гоблин учуяв терпкое, красное вино в принесенной пареньком миске, перестал подвывать, а подполз к толстым дубовым прутьям клетки.
-Хор-рошо. Вино, хор-рошо. Друг, -ткнул он когтистым пальцем в паренька. И с наслаждением, швыркая и причмокивая, выцедил принесенное вино.
Так, Пьеро понял две вещи. Первая, это то что гоблин умеет разговаривать. А вторая, что он очень любит вино.
Сидящий в клетке гоблин был пойман где-то на севере и потом выкуплен у охотников сеньором Арново, больше года назад, за ливр и два фартинга, кои он уже сторицей отработал своими кривляниями. Кормили его остатками со стола— кашей, овощами и корками от хлеба. В еде он был совершенно не притязателен. Еще на памяти паренька был случай, когда они проезжая мимо сельского рынка, наткнулись на кучу гнилых яблок. Сеньор Арново, тогда, сказал им собрать все яблоки, коих набралось пять полных ведер. По-приезду на площадь небольшого городка, он устроил развечение— "попади в рожу гоблину". Тогда каждый мог всего за су, метнуть в зеленого, мечущегося по клетке, уродца три подгнивших яблока. Пока они натягивали канат и устанавливали шатер предсказательницы, толпа неистовствовала принося сеньору Арново хороший барыш.
Половина всего заработанного артистами, принадлежала сеньору Арново. Хотя все, собранные с толпы, деньги хранились у него в шатре. Пьеро слышал, как как-то их руководитель сказал:
-Этот сезон вышел очень неплохим. К зиме прибудем в имперский город с филиалом банка, всем раздам заработанное, чтобы могли положить на свой счёт. Каждый артист хотел скопить денег на старость, когда уже не сможет потешать площадную публику разными трюками и крутить колесо на потеху толпе.
Прежде чем идти к клетке, Пьеро потихоньку вытащил из телеги, где спал, всё съестное— небольшие куски сыра, несколько сухарей и несколько зеленых яблок, завернув всё это в широкий кусок материи. Потом привязал к узелку толстую веревку, сделав самодельную котомку с лямками. Еще прихватил небольшой бурдюк, с остатками красного забористого вина, что не допил одноногий Джубе.
Клетка с диким лесным жителем стояла на отдельной небольшой телеге, в противоположной стороне от повозок, за шатром руководителя труппы. Пьеро подошел к клетке и потихоньку отодвинул рогожу, что накрывала клетку целиком. Гоблин не спал, из темноты на него мерцая желтым, смотрело два глаза.
