На границе света и тьмы, там, где отблески костров смешивались с тенями ночи, что-то двигалось. Там, поймав отсвет огня, вдруг вспыхивали чьи-то глаза; там густая мертвая тьма расслаивалась на живые серые силуэты; там рвалось из глоток хриплое дыхание и сиплый рык.
— Здесь можно не бояться Двуживущих, — сказал Ирт, слушая ночь. Он сидел на краю волокуши, возле спящего Танка. Побелевшие пальцы его крепко сжимали длинную рукоять боевого молота. Рядом прилег Горр. Он был в зверином облике — и, кажется, стеснялся его, потому и прятался от глаз товарищей.
Или только от глаз Фивы?..
— И так — каждую ночь? — спросил Глеб. — Как же здесь можно выжить?
— Это окраина Слоя, дикие места, — ответил Ирт. — Там, где поселились люди, намного спокойней. Конечно, в лес ночью никто не отправится, но за частоколами, за крепкими дверьми и прочными стенами можно чувствовать себя в безопасности. Одиночки здесь не выживают. Крестьяне селятся вместе, огораживают деревни, ставят сторожевые вышки. Все больше Двуживущих приходит сюда, в Слой. Обычно они не заходят далеко, им нужна крыша над головой и еда. Они охотятся в окрестностях, а значит освобождают эти земли от чудовищ. Конечно, крестьянам это выгодно, хоть они и не слишком любят Двуживущих. А Двуживущие понимают, что им не обойтись без поселений, и потому не трогают крестьян. Порой даже и помогают им, ничего не требуя взамен... — Ирт замолчал, глядя, как один из бойцов тащит к огню вязанку хвороста. Потом продолжил:
— Здесь все, как в старые времена. Двуживущие и Одноживущие пребывают в согласии. Почему же такое невозможно там, за Холами, в старом мире? Неужели только потому, что он менее опасен? Неужели в этом суть Двуживущих: истребив одного врага, они начинают искать врага нового — даже среди бывших товарищей?
— Не забывай — Двуживущие здесь играют, — сказал Глеб. — Вражда, война — это способ развлечения, это смысл их существования в Мире.
— А предательство? Оно тоже — развлечение?
Глеб пожал плечами...
Высоко в небе медленно пролетели фиолетовые светящиеся шары, выстроившиеся клином. Движение их сопровождалось негромким посвистом.
— А это что за явление? — спросил Глеб, задрав голову.
Отвлеклись и многие бойцы. Фаталия тут же на них прикрикнула, швырнула в кого-то острой щепкой, до другого дотянулась мечом, шлепнула по бедру:
— Не зевать!
— Здесь много вещей, о которых никто не имеет представления, — сказал Ирт. — Мы только начали открывать этот мир.
Шары пропали, но Глеб по-прежнему смотрел в удивительное небо. И потому пропустил момент, когда зубастая черная лента выплеснулась из мрака, сжалась пружиной над пламенем костра — и, распрямившись, ударила в чернобородого гнома.
— Стоять на местах! — рявкнула Фаталия, бросаясь на помощь к сбитому с ног Гвирту. Гном катался по земле, пытаясь оторвать от себя змеевидное существо, ругался на своем языке, смешно дрыгал короткими ногами. Узкие челюсти неведомой твари щелкали, будто ножницы парикмахера, в сантиметра от лица Гвирта.
Взметнувшийся Горр стремительным прыжком перенесся к коротышке, опередив и Фаталию, и самого Богоборца. Острые когти оборотня полоснули черное плоское тело, тугой лентой обвившее Гвирта; мощные челюсти схлопнулись перед самым носом гнома — и откушенная голова змеевидного существа утонула во всклокоченной черной бороде.
Горр отскочил, плюнул в огонь куском мяса, остро глянул в близкую ночь — и нырнул за волокушу, на свое место.
— Ты молодец, — негромко сказал ему Ирт и отложил молот.
Глеб согласно кивнул и спросил:
— А что это за существо?
— Черная лента? Летучая змея?.. Ты можешь сам дать ей название.
— Ну, тогда... — Глеб хмыкнул, глядя, как ругающийся Гвирт пытается вытряхнуть из бороды мертвую голову твари. — Назовем ее Гномобородником.
— Как скажешь, Богоборец, — совершенно серьезно ответил Ирт, и поднял глаза к небу.
Там, в зените, медленно кружились светящиеся разноцветные спирали — странные колеса загадочной небесной механики.
4
Нападения случились еще трижды.
Один раз через костры прыгнула огромная рогатая кошка — и напоролась брюхом на выставленные рогатины. Оказавшиеся рядом бойцы не дали ей опомнится, вмиг изрубили мечами и, подняв тело на копья, швырнули его назад, в ночь.
Потом с растущего неподалеку дерева на головы бойцам спланировало существо, больше всего похожее на доисторического птеродактиля. Пятиметровое чудище било людей жесткими крыльями, стегало их шипастым хвостом, пыталось ухватить вытянутым рылом, острыми кривыми зубами. На него пришлось навалиться кучей: четверть часа пятнадцать человек пытались прибить крылатого ящера, но тот оказался на удивление живучим. Даже утыканный стрелами, со вспоротым животом и с переломанными крыльями он тяжело ворочался и норовил кого-нибудь сцапать. Сдох ящер лишь потеряв голову. Крови, хлынувшей из обрубка шеи, было столь много, что она затушила один из костров.
А под утро из-под земли вылез огромный плотоядный жук. С его жвал, похожих на циркулярные пилы, сочилась едкая слизь. Он двигался, будто танк; его панцирь был неуязвим для обычного оружия — даже топоры гномов и дубины братьев Шатулов не оставляли на хитиновой броне заметных следов. И неизвестно, чем бы кончилось дело, если б не Богоборец, заглянувший в одну из своих книг.
Волшебное копье вычертило в воздухе сияющий знак — и жук заметно уменьшился. Так повторилось несколько раз — пока насекомое не стало размером с собаку. А потом за дело взялись братья Шатулы...
Рассвет вызолотил небо в той стороне, где погасло вечером солнце. Из плоского рыжего облака сформировался оранжевый круг дневного светила. Осенней паутинкой блеснула свисающая с неба нить: блеснула, дрогнула — и медленно двинулась по небосводу, волоча за собой разгорающееся солнце...
5
Танк проснулся, когда основная масса бойцов заканчивала завтрак.
— Что нового? — спросил он, потягиваясь. — В Слой прошли без проблем? Никого не потеряли?
— Нет, — Ирт, явно, обрадовался пробуждению Двуживущего. И Глеба неприятно кольнула ревность.
— А я, когда разрушал Хол, все думал, не тороплюсь ли.
— Мы успели, — сказал Ирт. — Мы видели, как Хол закрывался.
— Ну, значит, я рассчитал точно...
К волокуше подошла улыбающаяся Фаталия, принесла закопченный котелок с горячей похлебкой и каравай ржаного хлеба. Ирт из ранца достал горсть деревянных ложек, раздал их товарищам.
— Ты когда-то работал ложкарем? — с легкой усмешкой спросил Танк.
— Было дело, — кивнул Ирт...
Ели неспешно, передавали котелок по кругу; поглядывали по сторонам, обсуждали разное.
— А там что за тварь лежит?
— Гномобородник.
— Странное название.
— Это Богоборец придумал...
Густая, похожая на гуляш похлебка была сказочно вкусна.
— Фива постаралась... Ум отъешь!
— Да уж... Кто бы мог подумать, что из муки, солонины и разной травы можно сготовить такое!..
— Эх, Горр, да будь я в твоем возрасте... — Ирт подмигнул парнишке. Тот опустил голову — щеки его пылали.
— Слушай, — Фаталия с интересом глянула на Горра. — А дети у тебя тоже оборотни будут? Или нормальные?
Паренек дернул плечом:
— Я не знаю...
— Нормальные у него будут дети, — сказал Танк. — Так что за сестру можешь не переживать.
Горр отвернулся. Уши его светились, будто два маленьких солнца.
— Ладно вам, — вмешался в разговор Глеб. Он был недоволен тем, что про него все словно забыли. Разве его привели сюда для того, чтоб развлекать несмешными подшучиваниями?
Он посмотрел Танку в глаза:
— Расскажи лучше, что тебе обо мне известно.
Танк сразу посерьезнел.
— Да, конечно...
Фаталия тут же поднялась:
— Я пойду собирать отряд.
Ирт отложил котелок, облизал ложку, сунул ее за голенище:
— Я с тобой.
— И я, — сказал Горр.
— Отправимся примерно через полчаса, — сказал им Танк. Они кивнули.
— Куда отправимся? — спросил Глеб.
— В Бункер... Впрочем, давай обо всем по-порядку.
— Ну да... конечно...
Они остались вдвоем. Даже гномы-телохранители, обычно старающиеся не выпускать Богоборца из виду, теперь почему-то отвернулись.
Танк кашлянул в кулак, искоса глянул на Глеба. И начал:
— Впервые мы встретились с тобой в доме Серого Рыцаря. Этот человек жил на краю Мира, потому что боялся погибнуть от рук других людей. Когда-то он был обычным Двуживущим. Его настоящее имя было Рональд Филлипс. Он приходил в Мир, чтобы развлекаться, и возвращался в реальность, чтобы жить. Но однажды он не смог вернуться. Он застрял здесь, в игре... Его тело лежало в лаборатории, его мозг был подключен к сети, а его сознание зависло в электронной бездне. Потом выяснилось, что он должен был погибнуть, чтобы вернуться в свое тело. И он погиб — в тот день, когда в нему пришли мы: ты, я и Белиал.
— Это я уже знаю, — сказал Глеб. — Серого Рыцаря убил Белиал.
— Да... Почему он так поступил? Либо он хотел замести следы, либо он собирался помочь Рональду, зная, что смерть выбросит его в реальность. Так или иначе — но выходит, что между Белиалом и Филлипсом есть какая-то связь. Да и ты — ты тоже в этом узле. Белиал убил и тебя. Почему? Очевидно, он не хотел, чтобы мы с тобой встретились.
— Но я не вернулся в реальность, как Филлипс.
— И все же между вами есть нечто общее. И над тобой, и над Рональдом проводились некие опыты. Я не сомневаюсь — пока Рональд играл, в его мозгу кто-то ковырялся.
— Белиал?
— У меня нет точных доказательств, но теперь я уверен, что это был он... Рональд не единственный, кто пострадал. Некоторые люди погибли, другие потеряли память — а всё потому, что злоумышленники каким-то образом проникали в их мозг.
— Но зачем?
— А ты сам подумай. Я сходу могу назвать десяток причин. Зомбирование людей, похищение чужих знаний, уничтожение важных воспоминаний или замена их воспоминаниями ложными — Бог знает, что именно потребовалось злоумышленникам.
— Страшно, — выдохнул Глеб.
— Страшно, — согласился Танк. — И невероятно... Впрочем, у меня нет ни одного достоверного факта, подтверждающего эту теорию. Потому я пока не афиширую свои догадки.
— Тебе нужны доказательства, — нахмурясь, пробормотал Глеб. — И эти доказательства — я?
— Ты — ключ ко всему... Здесь, в Слое, я создал убежище — Бункер. Это своего рода лаборатория. Попасть в нее можно лишь с помощью особого артефакта, я называю его транслятором. Но мало иметь транслятор, надо еще знать особый код — а он известен мне одному. Так что ни Белиал, ни его люди не смогут проникнуть в Бункер. Там мы окажемся в полной безопасности, и там я наконец-то все выясню... По крайней мере, я на это рассчитываю.
— Что ты со мной сделаешь?
— Выделю твою программу. Проанализирую код. Отслежу траффик... Не переживай, это не больно и не опасно. Обернись. Погляди на друзей. Они все прошли через это. Каждый из них был в моем Бункере. И я сделал их лучше: сильней, крепче, выносливей. Фиву я научил готовить, Отимасу дал орлиное зрение, Аститара наделил умением лечить других людей. Твои бойцы, Богоборец, превратились в уникальных воинов.
— Но они — Одноживущие. Они — компьютерные программы... А я... я...
— Мы здесь все программы, Глеб. Ты, я, Белиал. Просто наши программы замкнуты на наши мозги. Вот я и хочу выяснить, где расположен твой мозг, и кто в нем сейчас копается.
— Какой мозг?! Я же мертв! Много лет уже! Ты сам говорил! Я стрелял в себя, в голову!
— Значит, плохо стрелял.
— Так что же получается... Я... Мое тело сейчас... Лежит где-то?.. В коме?.. Как лежал Рональд Филлипс?!
— Да. У меня нет доказательств, но...
— И ты можешь выяснить, где я нахожусь, там, в реальности?!
— Я попробую...
— Ты можешь вернуть меня?! Можешь вытащить отсюда?! Можешь оживить?!
— Не уверен, но...
Глеб задохнулся. Вскочил. Сел. Опять вскочил.
Он выронил копье.
Руки дрожали.
Теперь все стало ясно.
И пусть правда — страшная.
Но неизвестность, неопределенность — куда хуже.
— Так значит — я?!.
Всего лишь в коме...
— Успокойся, Глеб, — голос Танка словно из-под земли доносился.
Но жив! Жив!..
— Значит я действительно был! И есть!
И никакой мистики!..
— Я ведь вернусь?! Правда?! Я вернусь?! Туда?!
Глеб схватил Танка за грудки, встряхнул его:
— Ты ведь поможешь мне?! Поможешь?! Поможешь?!
6
Диск транслятора умещался на ладони. Двадцать четыре разноцветных сектора были помечены цифрами. Три тонкие стрелки — серебристая, золотая и черная — были сведены вместе; они указывали на алый, двенадцатый, сектор.
Трансляторы Танк вынимал из воздуха: он резко взмахивал рукой, будто муху ловил, — и в его кулаке невесть каким образом возникал многоцветный и словно бы лакированный артефакт.
— После использования — уничтожь, — говорил Танк очередному воину, стоящему в строю, и, чуть помедлив для пущей торжественности, вручал ему транслятор.
Разворошенные костры потихоньку гасли. Серый дым стелился по земле, стекал в низинки, вскипал в ямах, выплескивался — и полз себе дальше.
— Что за странные у тебя штуки, — сказал Глеб, последним принимая транслятор из рук Танка. — Где ты только их берешь? — Голос его чуть дрожал. Он был взволнован, возбужден и напряжен — подобный коктейль чувств Глеб испытывал перед посещением стоматолога или перед публичным выступлением.
— А что тебя в них удивляет? Я видел куда более причудливые штуковины. Например, амулет Великой Мамбы.
— К амулетам у меня претензий нет. Но вот, допустим, твое оружие.
— Необычно, правда? — Танк улыбнулся, откинул полы плаща. — На это я и рассчитывал. Белиал растерялся, когда увидел револьверы. Он не знал, от чего ему надо защищаться — и потому погиб. На самом деле, никакие это не револьверы. Огнестрельное оружие здесь невозможно в принципе. В Мире есть физика, но нет химии, — и потому я не могу создать порох или, например, пироксилин. Но магия ничем не хуже взрывчатки. Это не револьверы, это не автомат, а это не карабин. Это обычные волшебные жезлы, плюющиеся раскаленным железом, — их можно купить у любого лавочника, имеющего лицензию на торговлю магическими вещами. Я изменил их внешний вид, я усилил их боевую мощь и придал им новые свойства — но они так и остались волшебными жезлами. Знай об этом Белиал, он бы нашел способ защитить себя. Но он растерялся. И я его прикончил.
— А если бы он убил тебя раньше?
— Он не мог. Видишь это? — Танк растопырил свою семипалую ладонь. — Все эти кольца — моя защита: от огня, от холода, от электричества, от яда. Это, красное, лечит меня. Это — каменное — делает мои кости крепче. Стеклянное — со всех сторон закрывает незримыми прочными щитами. Эти кольца уникальны, как мои револьверы, и как твои люди, Богоборец. Я работал над ними, я модифицировал их — каждый байт просматривал, взламывал защиту, разбирался, что к чему, изменял, проверял. Я брал за основу кольцо, стоящее медяк, а получал вещь, за которую сам дьявол душу бы отдал. Так что за себя я не волновался...
