Однако и в том было мало радости. Учебные вылеты, на которые раньше допускались лишь старшие кадеты, теперь распространялись на всех: первый и второй курсы, до этого лишь с завистью вздыхавшие в спины третьему, получили право на свой 'глоток свободы' и очень скоро поняли, что завидовать там было нечему. Холод, ветер, метель — видят боги, уже и они-то были не сахар, но всё остальное?..
— Да чтоб вас разорвало!— мученически простонала кадет эль Тэйтана, с трудом поднимая голову от подушки. Лампа на столе уже была зажжена, по комнате прыгали тени — остальные соседки, такие же встрепанные и сонные, толклись у шкафа, торопливо застегивая мундиры. А снаружи, по ту сторону заиндевевших окон, несмолкаемо ревел горн.— Опять! Смерти вы моей хотите, что ли?!
— Вставай, Орнелла,— донеслось от шкафа.— В наряде будет еще хуже.
Герцогиня, вполголоса поминая всех демонов нижнего мира, сбросила одеяло. На этой неделе это был уже третий подъем по тревоге — третий подряд. И сил у кадета эль Тэйтаны едва хватило на то, чтобы одеться. Косу ей плела Сельвия — у Кассандры и расческа-то в руках с трудом держалась. 'Ну почему мне не дали штурмовика?'— не сговариваясь, подумали подруги, тоскливо переглянувшись между собой. И Орнелла, и Кассандра были привязаны к своим драконам, отдавая должное их скорости и уму, но сейчас...
— Шевелитесь,— обронила Кайя, набрасывая плащ.— Опоздаем — все залетим. Что вы обе как мухи сонные?
— И правда, с чего бы?— сварливо огрызнулась Орнелла.— Не мы же вчера полночи по скалам шныряли вместо того, чтоб в строю красоваться!..
Кадет Освальдо смущенно опустила глаза. Правда в словах соседки была — Кайя и Сельвия, как наездники штурмовиков, задачи имели другие.
— Ну, знаешь ли,— буркнула она,— в строю тоже не легче. Вчера вон сколько нам синяков насажали!
Орнелла лишь сердито фыркнула в ответ. Говоря за себя, она бы с куда большей охотой предпочла синяки выслеживанию в снежной круговерти чужих дозоров. Но кого это волнует?..
— Спасибо, Селли,— сказала она, тряхнув уже заплетенной косой, и следом за подругами заторопилась на выход. В передней уже было пусто.
— Так и знала!— недовольно нахмурилась Кайя.— Ходу!
Голос ее потонул в свисте метели и реве горна. Скатившись вниз по крыльцу, все четверо бросились догонять уже порядком ушедшую вперед колонну. Успели одним лишь чудом — ветер валил с ног — и почти у самых ворот кадетского городка тишком пристроились в хвост. Сверху летел снег, справа и слева, теснясь плечами, шагали другие кадеты, неотличимые друг от друга в темноте.
— Интересно, куда сегодня?— шепнула Кассандра, щурясь от ветра.— Хребет Орлана мы уже вдоль и поперек излазили.
— Какая разница?— вяло отмахнулась Орнелла, прикрыв зевающий рот рукавом.— Всё одно мерзнуть до самого рассвета, а потом снова в седло. И хорошо, если хоть завтрашней ночью выспимся!
Идущая впереди Сельвия согласно вздохнула. Наездникам тяжелых штурмовиком не приходилось носиться над скалами под самым студеным ветром, но и на земле тоже было несладко. Кайя, скосив глаза на подругу, ободряюще коснулась плечом ее плеча.
— Ничего,— сказала она.— До смерти не затаскают... Но лучше бы все-таки на старое место. Там хоть всё знакомо.
Несмотря на весь свой талант и фамильную выносливость Д'Освальдо, Кайя тоже была не железная.
Но измученным кадетам не повезло. Приказом мастера Тайрина их увели на Белый хребет, соседний с хребтом Орлана и пусть отчасти знакомым, но лишь старшекурсникам. Которые, положа руку на сердце, внезапную смену диспозиции тоже не оценили: Белый хребет местом был коварным, с целой россыпью сквозных коридоров и крайне неудобными площадками для лагерей — совершенно голыми, открытыми и продуваемыми со всех сторон. Палатки там было крепить практически не за что, костры гасли под ветром, а часовые примерзали к камням — даже осенью. А уж в конце января, да в метель...
— Околеем к демонам,— проскрипел Реджинальд Стрэттон, соскальзывая с седла на неровной заснеженной площадке с восточной стороны хребта. И зло сплюнул себе под ноги. Плевок замерз, двух дюймов не долетев до земли.— Что за погода!
— Да уж,— сказал Энрике.— Никогда бы не подумал, что буду завидовать Декстеру.
— Равнение на меня!— донеслось из вихрящейся снежной мути чуть впереди.— Собрать строй! Смир-р-на!
Голос у капитана де Гарра был на зависть сигнальному горну, но и он чуть не проиграл свисту ветра. Кадеты Стрэттон и Д'Освальдо, взяв под уздцы драконов, развернулись, вместе с другими выстраиваясь в линию. Ее конец и начало терялись во мгле. 'Прав Реджи,— промелькнуло в голове Энрике.— Околеем как пить дать. Конечно, мастер Тайрин прав, нечего привыкать к хорошему — на войне с нами никто носиться не будет... Но не пошлют же в бой первокурсников! Хоть зелень бы пожалели, к чему всех на вылет тащить?' В лицо кадету Д'Освальдо хлестнуло колючей снежной взвесью, и он выругался про себя. Первокурсником Энрике давно не был, мерзнуть на скалах ему тоже было не привыкать, но таких бурь, пожалуй, он до сегодняшнего дня не помнил. Так и свищет! И это на плато, а выше, у пиков, наверняка полное светопреставление. Условия, приближенные к боевым — оно, ясное дело, только на пользу, но так ведь к утру половины состава не досчитаешься!..
Однако им со Стрэттоном пришлось куда легче многих. Их боевой задачей выпала охрана условных продовольственных складов — за которую сейчас убил бы любой кадет. Охрана пещеры, под защитой каменных стен, в запутанном лабиринте скальных коридоров была мечтой каждого, обреченного мерзнуть под ветром там, снаружи. Приятели заняли вверенный им пятачок, пристроили в каменном выступе над головами пылающий факел и расслабились. Учитывая хитросплетение внутренних галерей хребта, о вторжении можно было не беспокоиться. Два штурмовика, зевая, свернулись клубками у каменных арок друг напротив друга, кадет Стрэттон достал карты...
— Шулер!
Энрике ухмыльнулся. Обычно эта нелестная характеристика относилась к владельцу колоды, но сегодня был не его день.
— Зависть, дорогой граф,— обронил он.— Зависть... Умейте признавать свои ошибки.
Реджинальд недовольно передернул плечами.
— Ну?— спросил он.— Что за фант?
Играли на интерес, но с желанием Энрике еще не определился. И сделав вид, что задумался, возвел глаза к потолку:
— Даже не знаю...
— Может, на втором кругу решишь?— прищурился Стрэттон. Проигрывал он редко. Энрике насмешливо хмыкнул:
— Вот еще. Такой праздник не каждый день выпадает!
Товарищ сердито раздул ноздри. Он знал по опыту, что от будущего хранителя пустяком не отделаешься. К тому же, так везло кадету Д'Освальдо последний раз еще в сентябре.
— Третьего дня Декстер мне четыре пинты красного продул всухую,— интригующе напомнил проигравший.— Когда он там отобьется, бог весть... Крепленое, как ты любишь. Янтарный берег!
Энрике прищурился. Звучало и впрямь соблазнительно. Он взлохматил колоду и уже открыл было рот, чтобы принять откуп, но тут его штурмовик поднял голову и тихонько фыркнул. Наездник, выпрямившись следом, навострил уши.
— Ну? Ты знаешь, Энрике, я два раза не предлагаю.
— Ш-ш! Тише, Реджи. Кажется, у нас гости.
Стрэттон высокомерно прищурился:
— Брось! У них нынче в разведке одна зелень!..
— Зелень зелени рознь,— склонив голову к плечу, отозвался Энрике. Он уже уловил знакомый шорох хитина из левого коридора.— В тень, старина! Будет сейчас потеха!
Напарник, тоже прислушавшись, приподнялся. Его дракон вслед за Тьяго поднял голову, жадно раздувая ноздри — похоже, и впрямь кому-то с младшего курса улыбнулась удача. Встретившись взглядом с Энрике, Реджинальд тихо хмыкнул:
— Ну, хоть разомнемся... Я слева.
— Я справа. Тьяго, в стену!
Штурмовик, поднявшись на лапы, встряхнулся и, отступив стене, слился с ней черным неровным сгустком застывшей породы. Дракон Реджинальда Стрэттона, повинуясь короткой команде наездника, повторил маневр по ту сторону арки. А оба наездника, убрав карты, растворились в темноте у входа в пещеру. Ждать им пришлось недолго.
— Ну вот же!— донеслось до них спустя неполные пять минут.— Факел!
— И что? Их по всему хребту несколько дюжин распихано, Кэсс!
— Нет. Яр завелся, это не обманка. Стоять!
Энрике, узнав голос Кассандры, одобрительно шевельнул бровью. В разведчики несбывшуюся супругу определили не зря... Он услышал, как по ту сторону арки ударились в пол подкованные железом сапоги, и взглядом просигналил напарнику: 'будь готов'. Стрэттон, на мгновение показавшись из темноты, кивнул и вновь слился с ней. А свет от факела, метнувшись в сторону, прочертил по неровному полу колеблющуюся желтую полосу.
— Орнелла, подожди!
— Да нет здесь никого, Кэсс. Твой дурень просто кураж поймал.
— Йар-р!..
— Орнелла!
— Ей-богу, Кэсс, так доверять дракону...
Застывшая тьма пещеры всколыхнулась под светом дрожащего пламени факела. Тонкая фигурка, увенчанная золотой косой, вступила под каменные своды. Шаг, еще шаг. Энрике, сощурившись, весь подобрался.
— Ну, что я говорила? Пусто!— услышал он торжествующий голос.— И нет здесь... Кэсс? А белый крест на полу — это...
— Орнелла! Назад!
Кадет эль Тэйтана дернулась к выходу из пещеры — но было поздно. Проход заслонила сухая высокая фигура, и волосы ее пламенем вспыхнули в свете факела.
— Отставить, кадет,— насмешливо раздался в тишине голос кадета Стрэттона.— Вы окружены.
— Кэсс!..— взвизгнула кадет эль Тэйтана, и ей в унисон со стороны коридора хором откликнулся торжествующий рык двух штурмовиков. Энрике хмыкнул.
— Тьяго...— начал он, но не успел закончить. Новый рык, уже не драконий, эхом ударил в стены:
— Стоять!
Даже луженая глотка капитана де Гарра вчистую проиграла кадету Д'Элтар. Вздрогнули все — и оба штурмовика, и самочка-разведчик, и два третьекурсника.
— Кэсс!— порывисто обернувшись к выходу из пещеры, крикнула Орнелла.— Беги!.. Сау! Прикрой!
Еще один рык, хрипловато-растерянный, рассыпался эхом. 'Йар-р!..'— донеслось до Энрике. А следом, сквозь недовольное драконье урчание, до него долетел затихающий шелест крыльев.
— Тьяго! Задержать!
Приказ ушел в пустоту. Штурмовик кадета Д'Освальдо, дернувшись было следом за скрывающимся в левом коридоре первым разведчиком, сдал назад под щелкнувшими челюстями второго.
— Фр-р!..— выдохнула Сау, встопорщив гребень. И мягко, протяжно взрыкнула, словно предупреждая. Штурмовик прижал к голове короткие отростки гребней. Это была самка — своя самка. Трогать ее было нельзя. Энрике, правильно истолковав тишину по ту сторону, скрипнул зубами. 'Да чтоб тебя!— подумал он.— Нет бы наоборот!..'
— Реджи,— бросил он, оставляя нишу.— Держи фант. Догонишь — с тебя две пинты красного вместо четырех. Нет — сообщи нашим, что схрон обнаружен.
— Ладно...— раздосадовано донеслось уже из коридора. Кадет Стрэттон с куда большим удовольствием остался бы в обществе хорошенькой герцогини — вместо того, чтобы гоняться по лабиринту за шустрым разведчиком. Он знал Яра, и в том, что кадет Д'Элтар успеет добраться до своей группы раньше него самого, не сомневался. 'Эту молнию к стене не прижмешь,— подумал он со смесью недовольства и восхищения.— Девчонке чистая ртуть под седло досталась'
Громко захлопали крылья, и кадет Стрэттон растворился во тьме каменной галереи. Кадет Д'Освальдо, шагнув на свет, шевельнул плечом.
— Тьяго!— велел он.— Закрыть горло!
Штурмовик согласно всхрапнул, и его громоздкая тень упала на пол пещеры. Кадет эль Тэйтана, застыв в центре начерченного белой краской креста, вскинула голову. Золотистые глаза сталью блеснули в свете одинокого факела.
— Какая встреча,— глумливо протянул Энрике, поворачиваясь к ней.— Напрасно вы не послушали друга, ваша светлость...
Она не ответила. Он был сильнее и опытнее, а деться ей было некуда.
— Природа,— обронил Энрике, бросив короткий взгляд в сторону коридора.— Вам повезло, герцогиня — Тьяго не обидит самку, потому что знает ее запах. Но штурмовикам Данзара, боюсь, будет всё равно.
Орнелла вздернула подбородок.
— Они получат не больше вашего,— процедила она.
— Ой ли?..
Насмешливо хмыкнув, он шагнул ближе. Кадет эль Тэйтана машинально подалась назад, и кадет Д'Освальдо, заметив это, улыбнулся.
— Вы не протянете и недели на реальной войне,— сказал он.— Вы не наездник, герцогиня. Неужто вы сами этого не понимаете?
Та прищурилась.
— А вам не приходило в голову, что вы выдаете желаемое за действительное?..
— Нет,— рассмеялся Энрике.— И никому не придет, даже вашему обожаемому де Кайсару. Понять не могу, что вы в нем нашли?
— А вам что за печаль?— ощетинилась она.— Завидки взяли?
— Боги с вами, герцогиня,— фыркнул тот.— Такой жены я и врагу не пожелаю!.. Что, ваш прекрасный принц всё держит оборону? Ну, не отчаивайтесь. Вы купили себе место в Даккарае, купите и мужа. Любопытно только, надолго ли хватит его благодарности?
Тонкая фигурка в центре белого креста застыла, будто схваченная морозом. Губы девушки скривились в презрительной гримасе.
— Лучше вообще никакого мужа, чем кто-нибудь вроде вас,— бросила она. И сделав паузу, усмехнулась:— Впрочем, у вас и на меньшее сил не хватило, не так ли? Ваша сестра стоит больше, чем вы! И доведись совету выбирать между вами двумя — сидеть бы вам на границе до старости!.. Даже у Кэсс хватило ума понять, что не стоит тратить на вас свое время — а вы ведь уже размечтались на ее приданое, да?.. Соляные шахты Д'Элтаров! Большое подспорье для пустого кармана! Вы всерьез полагали, что ваши ужимки кого-то способны впечатлить? Смешно!
В темных глазах напротив зажглись злые мерцающие огоньки. Энрике неприятно усмехнулся.
— Допустим,— протянул он. Лицо Орнеллы, мраморно-бледное, в окружении ореола золотых волос, было теперь совсем близко. Искаженное злостью, уже не исполненное тем божественным светом, но еще более прекрасное — Энрике никогда не встречал настолько красивых женщин. И еще ни одну он не ненавидел так сильно, как эту.— А вы-то кто без отцовских денег и титула? Что в вас завидного? Смазливая мордашка, которая любому мужчине опротивеет через неделю, с вашей-то дикой спесью?
— А хоть бы и так,— сузив глаза, прошипела она.— У вас и того нет — и никогда не будет! Голытьба с пограничья! Кому вы сдались кроме ваших деревенских дур!
— Голытьба, значит?..
Не отдавая себе отчета в том, что он делает, Энрике сделал еще шаг вперед и, обхватив руками упирающуюся девушку, одним движением притянул ее к себе.
— Наши деревенские дуры,— хрипло обронил он,— по крайней мере знают, когда стоит закрыть рот. Но вас, похоже, этому не научили. Что ж, лучше поздно, чем никогда!
Скользнув ладонью вверх по ее спине, Энрике зарылся пальцами в густые волосы у основания тяжелой косы и прижался губами к ее золотисто-розовым губам. Он целовал ее — грубо и больно, не думая ни о чем, кроме своей уязвленной гордости, а в груди его медленно разливался уже знакомый жар. Стройное тело извивалось в его объятиях, сжатые кулачки молотили его по плечам, но ему было всё равно. Оно дышало летом, это небесное создание, которое он держал в руках; оно пахло молоком и медом, и от этого запаха у Энрике кружилась голова. Он почувствовал, как герцогиня, еще минуту назад шипевшая дикой кошкой, вдруг обмякла и прильнула к нему, и мир вокруг поплыл знойной дымкой. Мягкие теплые губы, такие сладкие на вкус, приоткрылись ему навстречу... А следом острое колено со всей силы врезалось ему в пах, и маленький твердый кулачок впечатался прямо ему в лицо, заставив с воплем отшатнуться назад. По щеке хлестнул мягкий кончик косы, дробно зазвенели, удаляясь, подковки сапог.
