Внезапно из какого-то темного угла на меня бросился еще один ползун. И как я его проглядел, уму непостижимо! Привыкшее к подлянкам здешнего мира тело среагировало моментально. Я отпрыгнул в сторону и атаковал тварь сзади. Чем мне понравилась такая тактика? У ползуна, как и у танка, броня сзади была гораздо слабее. Я всадил меч ему в спину, как раз где панцирь немного раздвигался, обнажая розоватый хитиновый остов, под которым находилось собственно мясо. Пардон, мышцы спины. Как говорится, окорок есть и у тигра, но за него он сражается куда неистовее бройлерной курицы.
Добавив к своим трофеям еще две пластины, я обратил внимание на небольшое возвышение у светящейся матовым светом стены. Ну-ка, запрыгнем сюда, попытаем счастья! Вот где оно — орочье лекарство! Небольшой пузырек желтого цвета сиротливо лежал среди остатков скелета какого-то животного. Или человека, замотанного до такого же состояния. Схватив пузырек, я тотчас устремился обратно. Орк все еще кивался в стороны, точно мавр на намазе.
— Эй, я принес тебе лекарство!
— Чужак принес Тар-рок лекарство! — меланхолично возликовал орк, — Тар-рок не умереть!
Он единым глотком осушил бутылочку и повернулся кол мне.
— Чужак спасать Тар-рок. Как я могу благодарить?
— Еще как! — ухмыльнулся я, — меня прислал твой старый приятель Ур-Шак...
На каменной морде орка появилось нечто похожее на чувства.
— Тар-рок... Ур-Шак быть рабом, как и Тар-рок, но убежать много зим назад. Что Тар-рок сделать для Чужак?
— Мне нужно Улу-Мулу, — признался я, — знаешь, что это?
— Моя знать. Моя сделать Улу-Мулу для чужак...
— Вот здорово!
— Но Тар-рок нужен Хоз-Так, Кро-Так, Двар-Антак....
Я взмолился:
— Стоп-стоп! Ты ведь умеешь по-человечьи! Давай, пожалуйста, без своих анахронизмов. Я совершенно не отличаю Двар-Антак от копчика бегемота.
Тар-рок почавкал в раздумьи отвисшей челюстью, поиграл ноздрями и в конце-концов сообщил, что для составления Улу-Мулу ему необходимы язык огненной ящерицы, рог мракориса, клык тролля и зубы болотожора. То есть, мне остается всего-навсего доставить эти трофеи Тар-року, и Улу-Мулу будет готово.
— Ой, спасибо! — обрадовался я, — хорошо, что тебе не понадобились ни цветок папоротника, ни подковы Пегаса. А всего-навсего запчасти от мракориса, тролля, болотожора и огненной ящерки... будь тут и никуда не уходи. Я буквально моментом...
Ничего не оставалось, как идти и добывать эти атрибуты ритуального топора — так его обозвал орк. А так же мне еще были необходимы панцирные пластины ползунов, для будущих шикарных доспехов "от Волка". Чего мне только не было необходимо! К счастью, орку для Улу-Мулу не понадобилась поджелудочная железа демона — иначе пришлось бы лишать Ксардаса верного слуги.
Я немного поразмышлял, затем поднял голову и заметил, что аккурат над головой орка начинается какая-то пещера. Там могли быть недостающие до комплекта пластины, которых мне требовалось еще ровно восемь штук. Следовательно, предстояло найти еще четырех ползунов. Но перво-наперво мне попалась на глаза бутылочка с каким-то зельем.
— Эй, Тар-рок! — крикнул я вниз, — ты больше ничего не терял? Средства от мозолей, например?
— У Тар-рока ничего больше нет! — донеслось до меня скрежетание орочьих зубов, — там недавно Гах-Люг жрать какой-то рудокоп! Рудокоп быть недоволен и много кричать...
Еще бы! Будешь тут доволен, когда жрут твою собственную протоплазму! Я подобрал пузырек с легким зельем восстановления сил и спрыгнул чуть ниже. Тут же послышался шорох ползущей ко мне твари. Я выхватил арбалет и принялся стрелять на звук, молясь про себя о том, чтобы не стать жертвой рикошета выпущенного с высокой начальной скоростью болта. Прикончив ползуна, я прочел по памяти заклинание света и принялся вглядываться — куда же я попал. Нормально попал. В этой яме, чуть ниже, находились еще два ползуна. Недолго находились, нужно отметить.
После короткой баталии я вылез с другой стороны провала и очутился в странном серебристом коридоре. Опытные рудокопы говорили мне, что такие коридоры проделывают самки ползунов, когда удаляются на кладку яиц. Коридор вел вверх и чуть-чуть влево. Странно, но он был пуст. Это могло означать, что ползуны попросту затаились и ждут удобного момента, чтобы напасть на меня. Куда же они запропастились. Ага, вот они!
В конце коридор сворачивал налево и превращался в наклонный квершлаг. Вот и следы пребывания рудокопов — подмости и лестницы, брошенные некогда кирки. Здесь же разгуливают и два ползуна, ковыряясь в пустой породе. Что они жрут здесь, хотел бы я знать? Дураки ползуны учуяли человеческий дух и, отстраняя друг друга, бросились ко мне. Никогда не видел, чтобы толкались в очереди за смертью. За смертушкой...
Как вы думаете, где же я очутился после всех этих подземных путешествий? Никогда не догадаетесь! Взобравшись по лестнице на подмости, я оказался у места выхода на поверхность. Тут же находился и сыто порыгивающий Горн.
— Сбежать хотел? — благодушно осведомился он.
— Посрать хотел! — огрызнулся я, — да укромного местечка не нашел. То ползуны норовят за задницу клешнями ухватить, то ты вот, то гринписовцы...
— Зря не остался на трапезу! — икнул Наемник, — давненько я так хорошо не обедал.
— Судя по всему, уже время для ужина, — намекнул я.
— Может быть. А ты нашел то, что искал?
— Нашел! Теперь снова искать придется. Ты что делать будешь?
— Останусь здесь, доем все остальное. Ну, и допью, конечно... передай Ли, что Свободная Шахта снова наша. Черт побери! Никогда не думал, что Люди Гомеза умеют так драться!
Я попрощался со словоохотливым Горном и побрел на выход, устало спотыкаясь. Этот поход принес мне больше разочарования, нежели радости. Человеческой прочности вот-вот должен был наступить предел. Я очутился в положении любителя фантастики, добравшегося до надписи, сделанной мелким курсивом: "продолжение — в следующем номере. Оставайтесь с нами!" На улице и впрямь был поздний вечер. Я подумал, не воспользоваться мне руной переноса в Болотный лагерь, но внезапно вспомнил о незавершенном деле.
Подойдя к лежащему Окилу, я взвалил его труп на плечи. Это было непросто — северный воин весил по меньшей мере пудов семь, а тело его уже почти окоченело. Тем не менее, мне удалось взвалить его поперек плеч и прочесть заклинание переноса в Новый Лагерь. К Магам Воды.
— Что за... — опешил, непечатно выражаясь, Сатурас, — Горн...
— Это Окил! — устало поправил я и медленно побрел на стоянку Наемников, — Горн остался охранять шахту. Мы победили!
Это сладкое предложение! При словах "мы победили" на глаза Сатураса навернулась пелена — могу в этом поклясться. Суровый Маг отвернулся и пробурчал "ну-ну", а стоящий у меня на пути Нефариус отошел с дороги и уважительно склонил голову. Весть о том, что я вернулся, каким-то образом облетела весь лагерь. По дороге мне шепнули, чтобы я нес тело Окила на высокую скалу над озером, где состоится прощальная панихида, и я пошел впереди, сгибаясь под тяжестью мертвого груза.
Следом за мой брел печальный и скорбящий Орик, лицо которого было темным от горя и ненависти. Чуть поодаль — шагали Ли с Торлофом, Ярвис и Блейд. Следом шли остальные Наемники. Завершали процессию человек двадцать Воров и Скребков. Процедура восхождения на скалу (туда, где обычно Корд обучал новобранцев) заняла около часа. Все это время я шагал и думал, что вот-вот упаду от непосильной тяжести. Окил при жизни был здоров, как бык, а после смерти этот его бычий вес никуда не делся.
На скале уже стояли четверо Магов (телепортировались, надо же, а я уже подумал, что им смерть одного из своих гвардейцев по-барабану), Корд и еще несколько Наемников. Маги приготовили траурный помост, а Наемники оградили его пестрыми ленточками. Уложив тело Окила на доски помоста, я оглянулся и увидел, что каждый в процессии нес с собой небольшую вязанку хвороста. Ну, ясно! Тела павших в бою здесь принято сжигать! Я шепотом поделился своей догадкой со стоящим рядышком Кордом, и тот также шепотом ответил, что Окил — северянин, а все северяне — огнепоклонники.
Далее церемония шла как по-писаному, видимо, такое происходило не в первый раз. Каждый из присутствующих подходил к помосту, говорил несколько слов на прощанье и тщательно укладывал свою вязанку хвороста рядышком. А народ все подходил и подходил. Услыхав, что тело Окила доставлено, из бара пришли уцелевшие Скребки-Рудокопы (те, кому в тот ужасный день выпало находиться на отдыхе в лагере), подошли с вязанками хвороста даже Лефти с Лордом и несколько рабочих с полей. Итого набралось человек пятьдесят. Когда закончил свою надгробную речь последний, уже забрезжил рассвет.
Как только из-за скал показались первые лучи солнца, ко мне подошел с зажженным факелом Орик.
— Марвин! — громко произнес он, — позволь просить тебя о чести!
Я непонимающе глядел на него.
— Возьми факел, дубина! — прошипел за моей спиной голос Торлофа, — где тебя учили?
Мне пришлось сделать шаг вперед и принять горящую смолистую чушку. Окил еще раз торжественно оглядел алеющий небосвод и громко сказал:
— Старик уже над лагерем! Приступай!
Под очередную шипучую речь Торлофа я зажег кучу хвороста с четырех сторон, а остатки факела зашвырнул далеко в озеро. Насколько мне было известно, человеческое тело в печи крематория горит несколько часов. И то, до конца не сжигается — остаются мелкие фрагменты. Так в крематории используется газовая печь, дающая температуру в несколько тысяч градусов. Сколько же должно гореть тело на погребальном костре?
Оказалось, что все предусмотрено. Когда погребальный костер заполыхал так, что стоять рядышком стало вовсе невозможно, вперед выступил Силас и радушным жестом предложил посетить его бар — помянуть славного воина Окила. Оказалось, для подобных случаев в бюджете лагеря предусмотрена отдельная статья, согласно которой владелец бара получает половину стоимости за выпитое и съеденное во время тризны. У костра остались несколько Воров — они должны были следить за тем, чтобы пламя не угасало. Остальные жидкой цепочкой потянулись к бару.
Ко мне приблизился мрачный Орик и предложил побрататься посредством обмена топорами.
— Пусть у меня будет топор брата. Они — близнецы, — буркнул он.
Затем меня подозвал Ли и потребовал отчета о событиях в Свободной Шахте. Я за время пути успел ему пересказать ровно четверть, затем мы вошли в бар, где были накрыты поминальные столы. Мое измученное тело требовало вовсе не вонючего самогона, а банального отдыха и сна, но Ли мне успел шепнуть, что после поминок все идут на скалу, чтобы в торжественной обстановке развеять прах Окила над озером. Остальных павших похоронят завтра, Окил был среди них единственным огнепоклонником и военачальником.
К концу где-то шестичасовых поминок я смертельно устал и немного напился. Плохо помню, как наша изрядно повеселевшая процессия вернулась на скалу, около часа трепалась в ожидании, пока догорит костер. Затем я, Орик, Ли, Торлоф и Корд сели в лодку и выгребли на середину озера. Там Орик развязал бурдюк с прахом брата и высыпал пепел в озеро. После мы все впятером обнажились и искупались в озере.
— А теперь можно и на боковую! — устало улыбнулся мне Ли, — почти сутки прошли.
Я поднял пьяные глаза к небосводу и увидел, что снова наступил вечер. Сил на то, чтобы телепортироваться в Болотный Лагерь у меня уже не осталось, поэтому я побрел в свою хижину и улегся на набитый рисовой соломой матрац. С удовольствием потянулся, уснул под хруст выпрямляемых костей.
За эти двое суток я настолько устал, что проспал до полудня. Если бы меня не разбудил Торлоф, я бы спал, наверное, до вечера. Но бывший моряк приперся и предложил мен опохмелиться настоящим ромом, раздобытым им где-то в старой бухте на разбитом корабле. Чтобы отвязаться, мне пришлось сделать пару глотков и вкус мерзкого пойла "от Фиделя" стоял у меня во рту несколько следующих часов. Поняв, что опохмеляться мне не хочется, Торлоф оставил меня в покое и убрался. Я достал из рюкзака бутылку с водой и тщательно прополоскал рот. Бесполезно! Продукт брожения сахарного тростника просто так не сдавался.
Тогда я прикинул, что же мне сегодня отчебучить такое, чтобы не возвращаться домой поздно ночью. А то ведь как маленький ребенок — заиграешься в смертельную игрушку и позабудешь обо всем на свете. Хотя вместо Светы у меня Наталья, но от этого не легче. Проблемная баба — эта Наталья! Может, и вправду неспроста там Талас крутится... ладно, давненько я на болотожоров не охотился! Заодно и с Натальей погутарим по душам. Решено!
Я выполз из своей хижины в совершенно разбитом состоянии и пошел к Волку. Извинясь за свой изможденный вид, я вручил ему пластины ползунов, а он попросил заглянуть послезавтра. Так долго нужно было ждать потому, что одно дело брякнуть о новом виде доспехов, а совершенно другое — составить их.
Дальше я отправился к биваку Наемников. Авось, кто угостит куском жареного мяса! Наемники, судя по их помятым мордам, тоже встали не так давно. Блейд хрустел сочной морковкой и вслух рассуждал, что неплохо бы выпить пива. Торлоф присматривался к окороку падальщика, но в ответ на стенания Блейда заявил, что бутылке любой кислятины предпочел бы полпинты чистого рома. Орик тупо глядел в костер и что-то меланхолично жевал. Я пристроился рядом с ним на лавочке, раскрыл рюкзак и принялся угощать Наемников. Блейду дал две бутылки пива, Торлоф вместо рома удовольствовался бутылкой бренди, а Орику досталась бутылка старого вина. Ребята поблагодарили меня и спросили, кого им нужно зарезать за все эти милости.
— Что-нибудь горяченькое на пожрать есть? — спросил я, — кажется, коня бы съел...
— Ага, так тебе и разрешили бы съесть коня! — фыркнул Блейд, — во всем Хоринисе нет лошадей. Может быть, Ваше Величество изволит скушать вот этот жареный филей?
Он протянул мне заднюю часть крысокрота, запеченную вместе с яблоками на огне. В качестве сковородки предприимчивый Наемник использовал переднюю часть доспехов от поверженного мной Стражника. Оказывается, пока я спал, в Свободную Шахту отправился небольшой отряд, чтобы сменить Горна, а так же разобраться со всеми последствиями пребывания там людей Гомеза. Сидящий на лавке Орик плевался в огонь и сетовал на то, что Ли не послушался его и не организовал карательную экспедицию в Старый Лагерь.
— Не затуши костер! — добродушно хмыкнул Торлоф, — расплевался тут. Как бы ты атаковал Старый Лагерь, имея всего-навсего двадцать человек бойцов?
— Для успеха нужен, как минимум, трехкратный перевес, — вспомнил я Боевой Устав Сухопутных войск, — а там защитников больше, чем у нас нападающих.
— Допустим, и не больше! — возразил Орик, — а поджечь их лагерь все же не мешало бы.
— Ага, попросить Силоса выдать нам пару ведер неразбавленного самогона и плеснуть его на стены! Затем поджечь и смотреть, как эти гуси лапчатые будут тушить свой лагерь.
