— Золотов близко, — шепнула Силь.
— Я его слышу, — так же тихо сообщил Нальдо. — Он позади контура выходит. Всё нормально.
Надо признать, что с нормальностью ан-Амирон поторопился. Золотов был ободран так, как будто воевал с тёркой. Ну, это-то понятно. А вот остальное... Когда Наль оставлял писателя обниматься с ёлкой, ничего нового в его внешности не замечалось. А теперь замечалось и даже очень. Вокруг гребня попадана из всклокоченной шевелюры на манер короны торчали синие перья. Интересно, откуда они опять взялись и почему?
— Индеец Чунга-чанга, — пробормотал потрясённый Баська.
— Чингачгук, Бась. — Романы об индейцах Охотник читал с не меньшим удовольствием, чем детективы, и хорошо помнил имена любимых героев.
— Ага... эта... Чинга...чгук, сын Чучундры.
М-да... Напарник, как обычно, всё свалил в одну кучу — и крысу Чучундру, и Виннету сына Инчучуны, и Чигначгука, но на сей раз Нальдо решил его не поправлять. Зачем оскорблять Инчучуна? Сын Чучундры — самое то. Интуит прав.
Золотов влетел в защитный контур, растолкал стоящих в арьергарде коней и с хриплым рёвом кинулся на попаданов. Писатель с разгона налетел на щит, отшатнулся назад и заорал сиплым шёпотом:
— Что, боишься, не подпускаешь!? Струсил, щенок?!
Несмотря на то, что демонический писатель кидался к магу, на его рывок отреагировала лошадь попаданки Катерины — задала стрекача, да и сама Катерина отпрянула, загораживаясь кастрюлей. Маг своего коня кое-как удержал.
— Ну, вот. Можете познакомиться, — с деланным печальным вздохом сообщил Нальдо, — наш пациент. Ушибленный. Кажется, он хочет поближе пообщаться с вашими трупами. Так как, защиту снимать?
Золотов развернулся в прыжке.
— А-а! Это ты меня не пускаешь?! Снимай, — угрожающе-страшно сипел подопечный, — я его завалю! В бараний рог согну! — Писатель снова развернулся к противнику. — А его коня на мясо пущу, — капал слюной сын Чучундры. — У меня хоббиты голодные. Их кормить надо.
Хоббиты услышали о еде и слегка оживились. Да и магу-мужу вполне хватило пищи для размышлений.
— Так бы и сказали, что вы местные власти, — обиделся попадан, — сумасшедших отлавливаете.
Катерина застыла. Но вовсе не потому, что кто-то где-то ловил сумасшедших или оказался настоящим эльфом или гномом. Она как заворожённая рассматривала Золотова. На лице попаданки был нарисован прямо-таки детский восторг. Её вроде-бы-муж, судя по открытому рту и часто моргающим глазам, не ожидал такого неприкрытого интереса к демоническому индейцу, страшному и очень злобному.
Маг закрыл рот, аж клацнув зубами, тряхнул головой, как будто отгоняя наваждение, и совсем иначе взглянул на всю компанию: Катерину, хоббитов, Виталия, очень "кавайную" Силь, а так же на представителей власти — Нальдо и Баську.
— А... Ага, — сделал вывод маг, — сумасшедших, значит...
Погрустневший попадан развернул коня в ту же сторону, в которую уже ускакали два соискателя большой любви. Развернул, поднял скакуна с места в галоп, и... только пыль столбом взвилась.
— Эй, — запоздало крикнул Нальдо, — жену забыл!
— Эта... оставил, — резюмировал Баська.
— Подонок! — Хрипел вслед попадану Золотов.
Сильмэ сняла защиту и ценный писатель, позабыв о лошадях, понёсся догонять "подонка" пешком. Погоня закончилась едва начавшись. После пяти мощных скачков Виталий Петрович сделал пару шагов и рухнул в пыль.
— Ах, — сладострастно выдохнула Катерина, — какой благородный...
— Демон, — напомнил Нальдо.
— Печальный демон, дух изгнанья... — бормотала весталка, опасливо приближаясь к Золотову. — Он ранен! Какое несчастье.
Судя по тому, что Катерина скорее ворковала, чем говорила, обессиливший попадан был её новым счастьем, а не несчастьем.
— Бась, — Нальдо решил уточнить пророчества интуита. — Кого сгубило любопытство, и кому, будь они неладны, данайцы оставили эту... кошку?
— А!? — Баська хлопал глазами и не мог взять в толк, о чём речь. — Эта... весталку... нам оставили. Больная же!
Вот и пообщался лично с попаданкой новой квалификации! Как избавляться от магически-нахальных девиц, Нальдо знал, с невестами-тёмных-эльфов-принцев тоже сталкивался. Как избавиться от весталки предстояло узнавать. И что-то подсказывало, не иначе как интуиция, что избавляться придётся долго и нудно. Или дать новое задание Золотову? Но их писатель должен корректировать магов, демонов и прочих вампиров. Женщины, уж точно, были не по части его творчества.
Талик сидел на дороге, стряхивал с себя глинистую пыль и вяло отбивался от навязчивой девицы. Полоумная девчонка в кастрюле устроила небольшой стриптиз, снимая с себя нижнюю юбку. На этом всё интересное закончилось. Теперь она самоотверженно рвала её на бинты для героя.
То, что Талик — герой, ни писатель, ни все его сущности, включая Горгуля, не сомневались.
Герой-любовник теперь со всеми во всём соглашался. Размазанный изнутри по черепу тонким слоем, он сидел тихо и ни во что не встревал. Будет знать, как грозить изменениями метаболизма!
Попаданка приступила к бинтованию необъятного торса Талика, весьма неприятно прижимаясь к свежим ранам. К ранам — неприятно, а вот факт того, что девчонка и без всяких горгульских ухищрений лезла обниматься, низводил Горгуля до совершенно ненужной в организме сущности.
— Женщины любят победителей, — авторитетно заявил маг. — Красиво от нас этот парнишка сбежал! Шустро!
— Пусть нам и не удалось порвать этого труса... — присоединился демон.
— Загрррызть! — Согласно рыкнул оборотень.
— Да, мы и сами по себе неотразимы, — завершил их мысль Бутончик. — Героически прекрасны, благодаря порыву.
Горгуль намёк понял и притворился обморочным.
Талик оглядел поле несостоявшейся битвы. Жаль. Такой порыв зря пропал. Но, ничего! В Мутном Месте всяких мерзавцев на сто лет припасено. Надо только добраться до любого худо-бедно населенного пункта и выяснить, нет ли там какого-нибудь негодяя. Негодяю сразу же наступит заслуженная "хана". Перед отважным писателем-демоном-магом-вампиром никто не устоит.
— И оборотнем, — обиженно прорычал Витас.
— Да-да, и оборотнем, — согласился Талик.
Писатель Золотов почти без помощи сердобольной девушки поднялся на ноги. Надо бы поближе познакомиться с жертвой подонка и выяснить, что он злоумышлял против такой нежной и очаровательной девочки. Но, как назло, горло саднило, а нормальный голос возвращаться пока не желал.
— Катерина, — представились попаданка.
— Виталий, — прохрипел в ответ Талик и даже шаркнул ногой, той, что в сапоге, изображая что-то вроде намёка на поклон.
— Эта... — с боку подобрался Баська, — Ваш сапог, сударь! — и вручил Талику недостающий предмет экипировки.
— О! — Тут же внутри запищал Бутончик.— Прелесть какая! Наш сапог уже нашли!
— Неплохо полетали, — заключил демон, предваряя монолог вампира о крайне выгодной реализации отваги, — почти без потерь.
— Одни находят, другие теряют, — глубокомысленно заявил маг, но не стал выпендриваться и дожидаться расспросов, а сразу пояснил: — Девушку, похоже, ограбили.
Талик млел, слушая культурный диалог сущностей. То ли все сдружились против Горгуля, то ли общая цель в виде недобитого негодяя — лучшее средство от внутренних свар.
— Или она просто очень бедная, — внёс свою лепту в беседу писатель Золотов.
Конечно, хотелось занести в актив героическую защиту жертвы ограбления. Но против фактов не попрёшь. Если бы попаданку грабили, то и кастрюлю отобрали бы. Хорошая кастрюля. А то, что девчонка использует её как шлем, свидетельствует о том, что она сама не чужда героизма и некоторой воинственности, да видно аборигены не нашли у неё в голове ничего, за что можно заплатить. Бедолага. Ни меча, ни лат, ни шлема. Как она выкручивалась без денег при здешней-то жизни? Кстати, и импровизированный подшлемник-полотенце — совсем неплохое.
Талик вспомнил пушистую махровую простыню, в которую он в детстве кутался с головы до ног.
— Может, купить у неё полотенце? — Предложил он сущностям благородный план спасения Катерины от безденежья. — И кастрюлю тоже. Очень недурственный котелок. Полированный.
Вопрос остался без ответа. Глянув в полированную поверхность "недурственного котелка", Талик и всего его сущности чуть не взвыли от досады. Покатые бока кастрюли искажали героическую внешность Золотова, но суть отражали верно. И суть заключалась в том, что на голове у него торчали мерзкие синие перья. Фу, гадость!
— Горрргуль, гад такой! — Выразил Витольд мнение всех сущностей.
— Ладно, — мысленно скрипнул зубами писатель Золотов, — на вечернем привале или выдернем или отрежем. А пока... — Талик подал смущённой попаданке руку и галантно просипел: — Прошу Вас, позвольте предложить Вам место в седле.
Не слишком благородный мерин фыркнул, но сопротивляться не стал.
Талик и в одиночку-то еле забирался на коня. Крылья мешали. А тут ещё предстояло затащить туда же девушку. Кое-как справился. Правда, не без инцидента: нагнувшись вниз, в то время как попаданка пыталась, поставив ногу в стремя, подняться вверх, рога Талика со звонким "блямс" встретились с кастрюлей-шлемом Катерины. Кастрюля украсилась вмятиной.
Девчонка оказалась на редкость тактичной. Никаких хамских заявлений и претензий на счёт причинённого ущерба не последовало. Она свела всё в шутку. Более того, Витольд неожиданно заслужил комплимент. По мнению Катерины, рога "печального демона" были "с благородным изгибом". Демон не стал обращать внимание на эпитет "печальный", раз уж всё равно голос пока не работал, и расспросы откладывались, зато немедленно обвил хвостом талию попаданки.
— О, я понимаю, — тут же объяснила его действие Катерина, — так гораздо надёжнее. Ах, какой Вы любезный и заботливый!
Теперь и Талик мог похвастаться наличием "девушки в седле". Конвоир пытался не показывать, насколько он раздосадован, но ему это плохо удавалось. Вот, спрашивается, что может быть обидного в том, что не только у Нальдо есть девушка... в седле. Какие же остроухие, оказывается, мелочные выпендрёжники и себялюбцы! Эльф заметно скис. Да и у Силь обвисли непомерно длинные уши. Тьфу!
Отряд возобновил движение. Нальдо с Силь вырвались вперед. Баська рысил позади с хоббитами. Талик прижимал к могучей груди Катерину, которая не уставала восхищаться его внутренними и внешними качествами. Несколько раздражала кастрюля, которая тоже время от времени прижималась к его могучей груди. Очень противно-холодная кастрюля. Как оказалось.
— Ладно, герои и не такие неудобства терпят, — благодушно рычал таявший от комплиментов Витольд.
Где-то через час несмолкаемой трескотни Катерины демон уже не был уверен в том, что следует терпеть герою, а что — нет. Попаданка, пользуясь молчанием Талика, вещала без умолку, выдумывая такие объяснения каждому телодвижению кавалера, что сомневаться не приходилось: как ни обидно, девчонка нагло сочиняла себе героя, совершенно игнорируя наличие вполне живого и в корне отличного от её фантазий демонически прекрасного Виталия.
Бутончик, как лучший счетовод, сложил все измышления попаданки и явил на обозрение сущностей образ демона с белыми кожистыми крыльями и не менее белыми рогами. Светящийся нимб сидел на радужном шипастом гребне как влитой. Глаза ангельского героя девичьих грёз испускали неземное сияние с оттенком в нежную райскую зелень, а ноги с алмазными пяточными когтями украшала вьющаяся, как у ангорской козы, шерсть. Розовая шерсть.
Вампир постарался на славу. Витольд рухнул в желудок, и Талика снова замутило. Бормотун пошевелили ирокезом и изумлённо выдал:
— Талик, какой сюжет! Представь: демон рождается альбиносом! Суровые будни Белого Демона, которого гонят и демоны, и ангелы! Какой героический роман мог бы получиться! Один — против всего мира!
— Героический роман с любовной линией, — тихим шёпотом рискнул встрять Горгуль. — Никаких проблем с соблазнением, — герой любовник судорожно сглотнул горлом Талика. — Можно прямо в храме сводить с ума прихожаночек, — вкрадчиво соблазнял на сомнительные подвиги Горгуль. — Всего-то и надо — изменить цвет. Пустяк. Первый же встречный монастырь — наш. Обеспечу полный доступ в любую келью, — не скупился на обещания недобитый монстр любовных баталий.
Витольд взлетел вверх по позвоночнику и шилом вонзился в основание черепа:
— Я тебе устрррою монастырь! Только попробуй сделать из нас розового козла! — Демон впал в ярость, грозя всем сущностям и основному носителю затяжной мигренью.
Неожиданно в голове, в районе левого уха раздался тихий и жалобный всхлип:
— Талик, — ещё раз всхлипнул и заскулил Витас, — не хочу быть розовым оборотнем. С меня и лысого хвоста хватит. Спаси нас! Эта попаданка так мечтает, так мечтает... вдруг, повлияет, и мы перевоплотимся, как тёмные в хоббитов?
Писатель Золотов не страдал излишней мнительностью. Куда там этой Катерине перекрасить его по образу, явленному Бутончиком? Но... всё равно — противно же. Его должны любить таким, какой он есть, а не каким выдумали. Пока попаданка окончательного не придумала себе ангела, ситуацию надо было исправлять. А то совсем повода для гордости не останется — придётся признать, что девушки совершенно не способны любить очаровательное чудовище с мощным рыком без последующей мимикрии в принца. Сопливое сокровище в кудряшках девочкам будет обеспечивать Горгуль. Но какая от этого радость?
— Никакой! — Подтвердил Витольд. — Одна гадость. Талик, где в организме можно устроить монастырь? Озабоченного надо туда загнать, раз он так хочет. Пусть посидит подальше от соблазнов. А то он на каждую встречную нашими глазами покушается.
— И нас искушает, — согласился Витас.
— Одно разорение от его искушений с покушениями, — присоединился Бутончик.
Сущности обрели былое единство, совсем как перед попыткой убиения Горгуля. Талик был с ними согласен: героя-любовника надо куда-то законопатить, чтобы в мыслях не путался.
— Аппен-н-н-дикс! — Грозно, как заклинание произнёс Бормотун.
В голове заметалось эхо: "Дикс, дикс, дикс".
Сработало. Горгуль стремительно миновал желудок и исчез. Как не бывало.
Осталась ещё одна задача: разрушить иллюзии Катерины. А то она уже просила рассказать, сколько невинных девственниц Талик спас от насильников. То ли Катерина списала молчание Виталия на "потрясающую скромность" героя, то ли он умудрился кивнуть невпопад на вопрос "спасал ли?"... Писатель Золотов покончил с решением внутренней проблемы как раз к началу её расспросов о подробностях спасения:
— А она была блондинка или брюнетка?
— Кто? — Хрипло уточнил Талик.
— Девушка, которую Вы спасли.
Начинать надо было с главного — с разъяснения "кто есть кто" и сколько этих "кто" обнимаются сейчас с Катериной и криво отражаются в её кастрюле.
— Кто из нас спас? — Голосом Витольда уточнил писатель Золотов, заставив Катерину вздрогнуть.
Попаданка стащила с головы свой кухонный шлем, следом полотенце — чтобы тоже не мешало обзору, и уставилась на Талика широко распахнутыми карими глазами.
