Не успел он прокричать до конца, как из кормы танка со свистом взрывается пламя, трещит что-то внутри и через секунду из всех щелей валит черный дым...

Почти до самого вечера противник не решался нас беспокоить, а мы зато за это время дважды произвели по ним огневой налет. Как только немцы пытались сосредоточиться, мы сразу же давали их координаты. В качестве наблюдателей, наш комбат успел прогнать всех командиров огневых взводов, а лейтенант Чередниченко, пошел по второму кругу. Сейчас он громко и отборно ругался — пропала связь со вторым взводом, ведущим в этот момент стрельбу по цели. Его мощный бас с высокого дерева был слышен и без телефона. Наверняка даже немцы слышали, как Чередниченко кричал: "Чертов ...уй! Левее ноль тридцать!..".

Уже почти весь день, как это направление было перехвачено, и противник пока ничего не мог сделать, чтобы обойти нас. Интересно ночью будут немцы воевать или нет? Мои размышления прервал наш комбат — приказал явится на его НП. Оставив за себя сержанта и взяв с собой трех солдат мы пошли.

Не прошли наверное и с полкилометра по еле видимой в сумерках тропе, как попали под артиллерийско-миномётный обстрел. Снаряды и мины неожиданно начали рваться рядом. Мы застигнутые врасплох от неожиданности растерялись. Один из нас побежал вперёд, я с другим солдатом — назад. Очень кстати всплыло требование Боевого Устава Пехоты: из-под артогня необходимо выходить броском вперёд!

Схватив за рукав пятящегося солдата, с ощутимым усилием потащил его вперед. Наверное от нахлынувшего страха побежали быстро, с надеждой на спасение. Но куда бежим, неизвестно. Противника нигде не видно. Ружейно-пулемётный огонь никто по нам не ведёт. Откуда же стрельба из миномётов и гаубиц?!

Добрались до НП и доложились самому комбату. На это он только махнул рукой, произнеся:

— Думал что на сегодня все! А оно видишь как получается. Иди назад и продолжай выполнять предыдущую задачу.

Это означало что надо вернуться на свой НП и продолжать наблюдать за противником. Когда уже отошли по траншее от НП комбата метров на сто, поблизости жахнул тяжелый снаряд. Мы дружно присели в траншее и насторожились. Немцы начали бить интенсивней, но вскоре перенесли огонь и стали молотить по самой макушке высоты. Мы переглянувшись улыбнулись: там в ложных окопах на штык глубиной не было ни одного бойца.

Но все равно пехота несёт потери. При нас комбат озабоченно выглянув из траншеи, приказал связисту узнать у командиров рот, велики ли потери. Но в пехотных ротах, как передали комбату, урон незначительный. По его подсчетам, человек двадцать легкораненых и около десяти убитых.

Однако стрельба усилилась, фашисты упорно стремятся смешать нас с землей, и вовсю кроют из орудий и минометов. Но неожиданно стрельба ослабела и прекратилась. Над высотой повисла опасная тишина.

— Не иначе как очередь за танками, — мрачно произнес мой солдат.

— Типун тебе на язык!!! — С чувством ответил ему другой.

Я согласно кивнул. Но фашисты не заставили себя ждать. Оно и понятно: им надо быстрей подойти к реке, наладить одну или несколько переправ, и двинуть силы на восточный берег.

Появляются танки, за ними пригибаясь и прячась за бронированными корпусами бежит неспешно немецкая пехота.

Разгадать замысел врага не трудно: перепахав бомбами и снарядами высоту, он проутюжит ее гусеницами, чтобы затем взять в плен уцелевших бойцов, а тех, кто не сдастся, уничтожить огнем стрелкового оружия.

— К бою! — громко и протяжно, чтобы услышали все, кто-то подает команду. — Приготовить ручные и противотанковые гранаты!..

Между нами топкая излучина реки и крутой склон нашего берега, а с него открывается вид на долину реки. Грозно надвигаются танки.

Мои бойцы молча глядят на приближающиеся машины. Черные кресты на боках, орудийные стволы, узкие смотровые щели, посверкивающие траки гусениц, низко посаженные орудийные башни, гнезда, из которых смотрят пулеметы. Но танки не открывают огня.

— Психическую устраивают, в душу их... — сквозь стиснутые зубы цедит совсем зеленый солдатик, который всего полгода как призвался, — Хотят, чтобы мы драпанули...

— Дурак ты Митька, смотри как пушки мотыляет, и куда он нафиг попадет?

Минута, две, три... Гул стремительно нарастает, земля уже чувствительно подрагивает от движения танков, они уже так близко, что промазать по ним нельзя. Звучат первые залпы трехдюймовок из колка.

А танки все прут и прут. Раздается очередной залп пушек. Пара передних машины словно споткнувшись, останавливаются и, к нашей радости, начинают дымить. А самая первая, командирская машина горит, как подожженная бочка мазута.

Пересыпая речь отборной руганью, комбат передает команду "Крыть" из всего что есть. Мы можем "крыть" из КПВТ и РПГ-7. В нашем секторе наблюдения наступали пять танков — полноценный взвод, это стало ясно, когда они дружно всей пятеркой объехали небольшой овражек — это плохо... С другой стороны, танки явно легкие, меньше чем наша "семидесятка", и если выбить главаря... посмотрим как себя поведут остальные.

— Степан, давай на запасную и по центральному, башенный номер ноль тридцать два, ориентир шесть...

— Гранатометчик, прикрываешь БТР, твоя задача не дать обойти его с фланга...

В центре боевого порядка немецкого танкового взвода небольшая брешь — один из танков немного отстал и следует явно позади всех остальных... Может быть это машина командира? Вроде бы все они одинаковые... Черт! Совсем не видно бортовых номеров остальных танков, можно было бы по ним вычислить где командирская машина! А это что такое? Крайний левый танк резко остановился, чуть не слетев в овраг, край которого густо порос мелким кустарником. Вся линия дружно остановилась, и только тот танк который шел сзади всех начал усиленно вертеть башней, а через некоторое время из башни осторожно высунулся танкист и начал явно осматриваться. Вот оно! Точно командирская машина! Боясь не успеть, я рванул к бронетранспортеру, и боясь не успеть, буквально вышиб наводчика из подвесной седушки. Наконец в прицел медленно вполз корпус командирского танка с повернутой башней. Вот сейчас и узнаем были правы натовцы насчет мощи КПВТ или нет! Наведя марку прицела на боковой лист башни и кинув быстрый взгляд на патроны в ленте, с удовольствием отметив, что все они бронебойные нажал на электроспуск. Короткая очередь...Через оптику прицела четко видно что как справа налево и снизу вверх прошла очередь. С застывшей в повернутом состоянии башней танк очень резво спрятался за гранитную глыбу, но немецкий механик не рассчитал и

половина кормы торчит с другой стороны камня... Боясь не успеть, сильно крутнул маховик и марка прицела ушла в сторону — бля-т-ь!!!

Тут я почуствовалк, как кто-то теребит меня за рукав...

— Чего тебе??? — зло проорал в лицо наводчика...

— Переключи! — кричит в ответ он, тыкая пальцем...

С трудом сообразив что надо сделать, уже не спеша навел пулемет на корму и влупил от души...Видно повредил масляную систему — танк сразу накрыло колпаком из черной сажи. Я не уловил после какого выстрела над танком взметнулось высокое пламя, заклубилось вверху. Горючее из разбитого бака брызнуло в стороны, и танк запылал гигантским факелом. Немецкий взвод отходит, и из-за горящей машины в максимальном темпе бьёт по нашей позиции.

Откуда-то с того берега ударил пулемет и пули часто и звонко начали бить по корпусу БТРа. Все, кто был снаружи, дружно полезли внутрь под прикрытие брони. Охлопывали себя, проверяя не зацепило ли. Машина взревев моторами, ушла с запасной и должна была проскочив небольшой поворот, въехать на основную, которая находилась в небольшом отводке от дорожного кювета. И тут неожиданно, истошно заорал водитель БТРа:

— Лейтенант нас сейчас из пушки захерачат!!!

Какая пушка? О чем он? Фрицы же отошли!!! Приблизив лицо к прицелу четко вижу, как прямо напротив нас, под кустом примостилась немецкая пушечка, совсем как наша "сорокопятка". Зачем-то два немецких солдата налегли грудью на станину, и видно как движется рука наводчика. Ствол орудия неумолимо, как ледокол, доворачивается в нашу сторону. Мое сознание, как-то совсем спокойно отмечает: "Не успею!!!", а сам я как-то обреченно и растерянно говорю сидящему рядом на полу БТРа наводчику:

— Пи..дец!

В этот момент наводчик пушки стреляет и попадает точно в лючок лебёдки. Болванка прошивает всю машину насквозь, в том числе, и правый двигатель. По пути, как циркуляркой отхватывая одному из солдат левую руку ниже локтя. Механик, перепуганный от удара бронебойного снаряда, теряет дорогу, БТР слетает в придорожный кювет и глохнет, а я не удержавшись на месте наводчика, наваливаюсь сзади на механика-водителя.

Нас всех спас наводчик. Моментально заняв свое место, успел из двух стволов расстрелять прислугу орудия. Расчет орудия, порванный по живому еще корчился на земле, как правее из придорожных кустов выскочило прямо на нас два десятка солдат в мышиного цвета мундирах и под прикрытием пулемета стремительно приближаются к нам. Их со своего места заметил Митрофанов и, захлёбываясь от собственной боли, кричит:

— Нем-м-цы..., нем-м-м-цы справа!!! — тыча туда остатком руки, из которой вовсю хлещет кровь.

Всё это как замедленное кино происходит передо мной, а я сижу на жопе за местом водителя и как-то отстраненно на это все смотрю...

Вижу что наводчик услышал крик Митрофанова, развернул башню и дал длинную очередь из обоих стволов.

Потом, уже поздно ночью, один из солдат мне всё это рассказал. Рассказал как первой очередью он половину солдат буквально перерезал, а после этого из ПКТ стал прореживать кусты, куда заскочили немцы.

В этот момент у меня в голове что-то как щелкнуло — появился звук и я начал осмысленно действовать. Из пересохшей глотки само пошло:

— К бою, мля!!! Огонь по всему, что движется!!! Заводи-и-и-и!!!

Механик от моего крика пришёл в себя, отключил правый и завёл левый двигатель. Взревев единственным движком, машина рванула и задним ходом опять выползла на дорогу.

— Разворачивай, назад, нахер... В дивизион!!! — орал я механу и тут только понял, чем <ФИО> показывал на немцев, и что висит у него на ошмётках маскхалата.

Кто-то лихорадочно доставал из аптечки БТРа жгут, а парень сидел в луже собственной крови, с побелевший лицом и глазами, переполненными ужасом, болью и страхом, приговаривая:

— Как же так?! Как же так?!

— Дай закручу... Терпи... Дайте ещё жгут!! Быстрее, мля!!! Да по сторонам смотрите, бога-душу!!! Промедол, у кого?!! Жми механ, давай жми!!!

Уже с дороги по рации связался с комбатом и доложил о бое и тяжелораненом солдате. Вырвались на дорогу, которая вела в Локачи. Через лобовое стекло, при поднятой бронезаслонке было видно, что здесь недавно хозяйничали "юнкерсы" или "хейнкели". Об этом говорили пылавшие на дороге автомашины и повозки. Было много трупов солдат и гражданских, около вывороченного бомбой телеграфного столба, стоял лейтенант, без фуражки, с уже забинтованной головой, видно он собирал бойцов своего подразделения. Солдаты шли к нему со всех сторон.

Внутри машины было жарко, несильно пахло порохом, и не смотря на заткнутую пробоину — резко горелым маслом, и бензином.

Я открыл люк и взглянул на небо. Оно было чистое, только где-то в стороне, на юго-западе, горизонт почернел от дыма: там шел бой.

Как водиле удалось раскочегарить БТР на одном моторе, непонятно, но доехали до дивизиона за полчаса... А доктора там уже не было — уехал вместе с операционной за пару часов до нашего приезда. Митрофанова оперировал фельдшер. Обработал культю, нашпиговал уколами и уложил спать.

Уснул только под самое утро, и снилась мне секундная стрелка на часах "Луч", которые тикали на запястье оторванной руки.

Часть 28

Подполковник Абросимов.

Через некоторое время, после разговора с генералом Лакеевым, о сосредоточении немецких танков под Черникувым, в штаб зашел начальник разведки. Он еще раз подтвердил информацию о сосредоточении танков Клейста. Во время его доклада, вышел на связь командир первой группы ПРП, и доложил, что обнаружил аэродром. По тому что он опознал тип самолетов, а это были несколько Ан-2, я сделал вывод, что аэродром перенесся также из нашего времени. Как мне хотелось, чтобы на этом аэродроме оказалось что-то серьезное. Чтобы не спугнуть удачу, я запретил себе даже думать об этом. Буквально сразу после ухода Суховея, на связь вышла вторая группа ПРП, которая наткнулась то ли на колхозный двор, то ли на тракторную бригаду. Оба командира еще ни с кем не говорили, только наблюдали обнаруженные объекты.

Глядя на карту, я не мог понять, как лейтенант Осташев мог пройти мимо аэродрома и тракторной бригады, не заметив их?

Ведь судя по карте, его маршрут движения просто обязан был пройти мимо хотя бы, чего-то одного! Ладно, явится в расположение, выясню. А пока, мне в голову пришла одна мысль. Чтобы её проверить, вызвал к себе командира фотограмметрического взвода, но дежурный по курсантской батареи доложил, что буквально пару минут назад он покинул расположение батареи. Не успел я положить трубку, как он зашел в штабную палатку.

— На ловца и зверь бежит, уже звонил в батарею — сказали только ушел из расположения... Я вот что хотел у тебя спросить, у немцев на пленке, ничего такого, необыкновенного не было? Смотри, я послал две группы на ПРП, они установили границу аномалии, приблизительная граница проходит вот тут.

Взглянув на карту Усов воскликнул:

— А я ломаю голову себе и курсантам, что это может быть! Теперь понятно.

— Ну-ка, Усов, а что у тебя здесь? Спросил я, указывая карандашом на карте точку, где обнаружили аэродром.

— Просека в лесу, товарищ подполковник.

— Не может быть, тут по данным разведки обнаружен аэродром и несколько самолетов!

— Нет ничего, посмотрите сами. С этими словами, старший лейтенант, передал мне фотоснимки местности, на них действительно, кроме просеки в лесу ничего не было.

— Фантастика!

Сняв трубку, приказал вызвать на связь первую группу ПРП. Уже через минуту, получил повторное подтверждение координат аэродрома и того, что на аэродроме, под стационарными навесами стоят самолеты АН-2 и вертолеты... Перебив докладывающего офицера, срывая голос от волнения спросил:

— Уточните, какие вертолеты?

— Тип не помню, на них еще гаишники летают и поля опрыскивают!

Сцука, ну почему так не везет! Хотя бы звено "Крокодилов" с ПТУРСами! Японский городовой!

— Понятно, конец связи.

Повернувшись к Усову, сказал:

— Разведгруппа подтверждает данные по аэродрому, это как вы утверждаете "просека", но где они увидели самолеты и вертолеты? Где тут стационарные навесы? Вот тут, недалеко виден кусочек грунтовой дороги, и больше ничего. Так ладно, а что у тебя видно здесь? Тут должен быть полевой стан, или тракторная бригада?

— Да есть П — образное строение и рядом с ним какая-то техника, точно сказать трудно, при съемке использовалась устаревшее оборудование, надо уточнять визуальной разведкой...