Теперь она давала ей пространство и тишину. По-прежнему ничего не было.
— Я думаю, это ерунда, — сказала она. — Должно быть, срок годности содержимого истек, или Мекуфи каким-то образом испортил тег назначения. Вот что произошло бы, если бы ты попыталась открыть пылинку.
— Я не думаю, что Мекуфи допустил бы ошибку, — ответила Чику Ред на своем слишком формальном португальском. Скрестив руки на груди, она наблюдала за сестрой со скептической отстраненностью.
— Нет, скорее всего, он бы этого не сделал. Но почему я не...
Чей-то голос перекрыл ее собственный.
— Привет, Чику. Хорошо, что мы снова нашли друг друга.
Конечно же, это был Мекуфи, или, скорее, плод воображения Мекуфи, плывущий на несколько шагов ближе к носу, парящий в воздухе, словно погруженный в воду. На нем не было экзокостюма, а его руки и части хвоста вяло двигались.
— Теперь я его вижу, — сказала она Чику Ред. — Я смотрю на вымышленного Мекуфи, и он разговаривает со мной.
— Тогда, возможно, тебе стоит послушать, — предложила Чику Ред.
Это был отличный совет. Это был очень необычный вымысел. Фиктивные образы обычно поступали через расширение — их можно было отследить, они генерировались удаленно, были привязаны к водонепроницаемым тегам и сверхзащищенным квангл-связям чинга. Этот вымысел появился через пылинку — нечто такое, о чем Чику никогда раньше не слышала.
— Вы разбили пылинку, и теперь мы в контакте. Могу я попросить вашего внимания? Такова природа этих вещей, что у меня нет интерактивности. Вы не можете меня ни о чем спрашивать, и я не имею права повторять ничего из того, что вы сейчас услышите.
Чику кивнула, хотя и понимала, что этот жест не имеет никакого значения.
— У меня было два варианта. Я мог бы поговорить с вами наедине, пока был еще жив, в безопасном месте по моему собственному выбору. Или я мог бы передать содержимое этого сообщения специально обработанной пылинке и быть уверенным, что оно дойдет до вас в целости и сохранности. Признаюсь, я потратил довольно много времени, не зная, как лучше поступить. Однако я здесь. Путь был выбран, к лучшему это или к худшему.
— Что он говорит? — спросила Чику Ред.
— Тише, — сказала Чику Йеллоу.
— Вы разбили белую пылинку, и теперь осталась только черная пылинка — я надеюсь, что черная пылинка теперь тоже в вашем распоряжении. Как и в белой пылинке, ее содержимое... несколько нетрадиционно? — Мекуфи улыбнулся. — И опасно. Более опасно, чем вы сейчас можете себе представить. Может наступить время, когда вам будет выгодно избавиться от черной пылинки. Но вы должны быть абсолютно уверены, что настал подходящий момент.
Чику не смогла сдержаться. — А как я узнаю?
— По моим расчетам, голокорабли прибудут в Крусибл где-то около 2435-го года. Мы не узнаем точных обстоятельств их прибытия еще долгое время после того, как это произойдет. Если произойдет прорыв в двигательной установке, они могут прибыть на много месяцев раньше. Если произойдет катастрофа, они могут вообще не прибыть. Но что бы ни случилось, мы можем ожидать каких-то новостей. Учитывая временную задержку, он должен достичь нас где-то около 2463 года — почти через полвека с сегодняшнего дня. Снова почти столько же времени, сколько прошло с тех пор, как мы впервые встретились! Даже тем из нас, кто привык к современному образу жизни, это все еще кажется очень отдаленным событием, датой, не имеющей никакого значения для происходящего здесь и сейчас. Но не заблуждайтесь — когда новости о Производителях достигнут Земли, все изменится. Правда может проявляться по частям или одной большой волной, но последствия в любом случае будут одинаковыми. Миллиарды людей, живущих в этой системе, узнают, что Механизм был заражен. Что внутри него есть что-то такое, чего там быть не должно. И что существо внутри Механизма способно убивать, чтобы защитить себя.
Чику кивнула. Они достаточно часто говорили об этом, пока она была вдали от Земли в компании Джун, Квами и Линь Вэй. Но знать о чем-то страшном было хуже, чем не знать, когда у тебя не было защиты от этого.
— Это может пойти несколькими путями, — продолжил Мекуфи. — Осознавая, что ее существование вот-вот раскроется, Арахна может предпринять решительные упреждающие действия, попытавшись нейтрализовать и вывести из строя миллионы людей с помощью прямых манипуляций с Механизмом и расширением до того, как поступит информация. Но учитывая ее знание, что новости из Крусибла скоро будут на пути на Землю, почему она до сих пор ничего не предприняла? Ответ, я полагаю, заключается в том, что она недостаточно уверена в успехе. Она также не может быть уверена в деталях новостей из Крусибла. Возможно, ее существование все-таки не будет раскрыто. Возможно, она надеется продолжать прятаться, навязываясь Механизму. Думаю, что это ее предпочтительная стратегия. Но при малейшем намеке на нарушения в работе Робота когнитивная полиция и наблюдатели за роботами бросятся проверять то, что мы уже знаем. Они вернутся к Окулару, насколько смогут. Они пересмотрят аварию на Венере. И они придут к выводу, что в Роботе может быть запущен мошеннический искусственный интеллект. Как только они придут к такому выводу, они начнут внедрять протоколы сдерживания. Они попытаются загнать Арахну в угол. И именно тогда она, скорее всего, нанесет ответный удар. Это может обернуться очень плохо для всех нас, Чику. Но пока этот день не настанет, мы не можем точно знать, как все обернется. Последствия могут быть терпимыми для народов Объединенных Водных наций — мы сократили нашу зависимость от Механизма и расширения почти до нуля. Но мы по-прежнему делим наш мир с жителями суши и живущими на орбитах, и все мы связаны взаимозависимостями, слишком сложными, чтобы их можно было распутать в спешке. Мы тоже можем пострадать от возмездия Арахны. Что подводит меня к черной пылинке.
И снова Чику ощутила острое прикосновение деревянной коробки к своему бедру. Ей придется привыкнуть к этому — у нее было предчувствие, что в ближайшее время он не покинет ее владения.
— Черная пылинка — это контрмера. В отличие от белой пылинки, она подключается непосредственно к расширению и Механизму. Если вы откроете ее, в быстрой последовательности последуют определенные события. Глубоко в архитектуре Механизма кроется изъян. Считайте это уязвимостью или, возможно, намеренно созданной слабостью. Он был там с момента создания Механизма в годы нехватки ресурсов и переселения, но о его существовании никогда не было известно более чем горстке душ. Мы знаем об этом.
Чику вздрогнула, предчувствуя, что сейчас произойдет.
— Черная пылинка будет говорить об этом изъяне, — сказал Мекуфи. — Это приведет к сбою системы, а в случае сбоя запустится другой режим сбоя. И потом еще один. Кусочки будут падать один за другим. Робот перестанет функционировать. Расширение также будет выведено из строя в результате того же каскада сбоев. Чего я не могу предсказать, так это конечных масштабов или серьезности этих сбоев. В лучшем случае Механизм и расширение ослабнут до такой степени, что Арахна окажется в невыгодном положении, неспособная действовать или защитить себя, но не причинит значительных неудобств людям. Я едва ли осмеливаюсь рассуждать о наихудшем сценарии. Мы как вид совершили несколько коллективных ошибок, это правда — вложили слишком много сил в то, чего не можем видеть, не говоря уже о том, чтобы контролировать. Но посмотри на мир, который у нас есть, Чику. Несмотря на все его недостатки, все могло быть намного хуже. В последнее время никто не погиб ни в одной войне, не был убит, не был оставлен гнить в тюрьме, не был лишен элементарного доступа к свежим продуктам питания и питьевой воде. Никого не пытали за его убеждения и не заставляли чувствовать себя изгоем из-за его сексуальных предпочтений. Да, мы также поставили себя в затруднительное положение — и насколько именно, мы узнаем примерно через полвека. — Образ Мекуфи нежно улыбался, как херувимы, смотрящие вниз со средневековых небес. — Ну, некоторые из нас так и сделают. Боюсь, я скорее отрекся от своих обязанностей в этом отношении, поскольку умер. Как безрассудно с моей стороны! Но я очень надеюсь, что вы не прибегнете к тому же оправданию. Черная пылинка — это ваша ответственность, Чику. Есть только одна, и теперь она ваша. Если вы когда-нибудь сочтете, что настал подходящий момент, и решите им воспользоваться, этот груз ляжет на вас, и только на вас. Но я верю в вас. Я верил в вас очень долгое время. Теперь берегите себя, особенно берегите пылинку и ждите новостей от Крусибла. А пока продолжайте пытаться наслаждаться жизнью. Вы очень хорошо справились с Чику Ред. Мы все возлагаем на нее огромные надежды.
Видение исчезло.
Она долго стояла, не в силах ни заговорить, ни пошевелиться. Катамаран мчался дальше, целуя верхушки волн. Паруса издавали нетерпеливый барабанный звук. Коробка все еще плотно прижималась к ее бедру. Она подумала о черной пылинке внутри нее, представляя ее теперь не как маленькую стеклянную сферу, а как своего рода пустоту, дыру, в которую может провалиться целый мир.
Сорок восемь лет. Немного больше, немного меньше. У них будет лучшая идея, когда голокорабли совершат свой последний заход на посадку, или, скорее, когда новости об этом последнем заходе дойдут до Земли. Особого предупреждения никогда не будет.
Она подумала о Чику Грин, все еще находящейся где-то там. В этот момент последние остатки обиды, которую она долгое время испытывала по отношению к своей далекой сестре, исчезли, испарились, как белый дым в первой пылинке Мекуфи. Она хотела, чтобы Чику Грин знала, что она здесь, что есть что-то, что она может сделать, если случится самое худшее. Она хотела, чтобы Чику Грин знала, что в этом они были вместе.
Она хотела знать, как дела у Чику Грин.
Рядом с ней кто-то был. Чику Ред взяла ее за руку. Поддерживала ее, как будто она вот-вот должна была упасть в волны. Что, в общем-то, было не совсем исключено.
— Что там было написано?
— Долгая история, — сказала Чику, раздумывая, как много сказать сестре.
Но Кану сказал, что на борту катамарана они были в безопасности от Арахны. Лучшего времени для рассказа не придумаешь.
— Я думаю, нам с тобой придется необычайно хорошо заботиться друг о друге, по крайней мере, в течение следующих пятидесяти лет или около того. Как ты думаешь, мы справимся с этим?
— Мы можем попробовать, — ответила Чику Ред.
— Мы можем, — согласилась Чику Йеллоу. — Это все, что мы можем сделать.
И парусник направился обратно в Эшторил.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
К тому времени, когда горение закончилось, огромные топливные баки стали пустыми, как соборы. Сто часов тяги, чтобы разогнать "Ледокол" до крейсерской скорости, опережая "Занзибар" на скорости двадцать пять процентов от скорости света — практически вдвое больше собственной скорости голокорабля — и затем еще вдвое больше времени, чтобы снизить эту скорость до нуля или, по крайней мере, до нескольких сотен километров в час, чего было достаточно для внутрисистемной активности. Оставалось немного топлива, чтобы достичь орбиты планеты, глоток воздуха, чтобы упасть с орбиты в атмосферу Крусибла, и не более того. Чику была уверена, что это все, что им понадобится. На самом деле, если бы они когда-нибудь достигли точки, когда нехватка топлива стала бы их главной заботой, для них действительно все было бы очень хорошо.
Большую часть своего девятилетнего путешествия от "Занзибара" корабль был неподвижен и молчалив. В световой минуте от Крусибла системы начали возвращаться к жизни. В помещениях корпуса было восстановлено давление и тепло. Механизмы жизнеобеспечения гремели и лязгали, как старый водопровод. Зажужжали вентиляторы и насосы, и температура в обитаемых помещениях корабля медленно достигла уровня, с которым могли бы жить люди. Одновременно криогенные гробы выводили своих подопечных из глубокой спячки, поднимая их сквозь слои мутного, отфильтрованного солнцем сна к дневному свету сознания.
Чику договорилась проснуться первой, за ней быстро последовали Травертин и доктор Эйзиба, а затем два ее научных специалиста: Гонити Намбозе, специалистка по экосистемам, и Гочан, опытный роботехник с опытом работы в области архитектуры Производителей.
Остальные пятнадцать членов экипажа пока останутся в спячке.
Возвращение из спячки никогда не было приятным опытом, но девять лет — ничто по сравнению с сорока, которые она провела в подвалах "Занзибара". Правда, на этот раз под рукой не было команды сотрудников по пробуждению, которые могли бы позаботиться о ней, но она могла справиться с этим. Медицинский робот был милым, но глупым, как простой, но послушный ребенок, и ухаживал за ней с поразительной неуклюжестью. Когда он обнаружил, что с ней все в порядке, она прогнала его прочь, чтобы разобраться с Травертином, который немного отставал в последовательности пробуждения.
Постепенно температура окружающей среды становилась более терпимой, и она начала сбрасывать изолирующие слои. Робот принес ей сладкий чай в термосе для выжимания в невесомости. Как только она избавилась от пластикового привкуса соски термоса, чай оказался вполне сносным. Затем она внезапно почувствовала зверский голод и попросила робота принести ей немного еды, также приготовленной для употребления в невесомости. Они находились в свободном падении на медленном подлете к Крусиблу, поскольку корабль был слишком мал, чтобы вращаться из-за силы тяжести. Они также хотели, чтобы их заход был как можно более тихим, а не приближаться с включенным двигателем.
Чику быстро расправилась со своей курицей с карри и рисом, затем направилась в кабину спускаемого аппарата и выглянула в иллюминаторы. Хвост корабля по-прежнему был направлен в сторону Крусибла, как и в течение двухсот часов торможения. — Разверни нас, — приказала она кораблю, и судно подчинилось. Движение гироскопов было достаточно плавным, и ей понадобились только кончики пальцев, чтобы не врезаться в стену кабины. Пригоршня тусклых звезд проползла от одной стороны оконной арки к другой. Затем, совершенно без фанфар, появилась планета.
Крусибл.
Он был все еще очень мал, но, несомненно, представлял собой диск, а не светящуюся точку. Справа виднелись две луны Крусибла — обе размером с Землю и ответственные за чудовищные приливы. Чику скомандовала увеличить изображение планеты, спроецированное над консолью. Она увеличила его в два раза, пока оно не стало размером с футбольный мяч, затем прикоснулась пальцем к изображению и покрутила его, как раскрашенный глобус. Последние несколько часов работы "Ледокола" привели его в точное соответствие с плоскостью эклиптики 61 Девы — продуманная стратегия, направленная на то, чтобы на фоне Крусибла были максимально видны орбитальные сооружения.
Орбитальные структуры, двадцать две темные пятнистые сосновые шишки, все еще присутствовали, жесткий синий свет спицами исходил от их обращенных наружу поверхностей. Она снова была поражена крайней и неумолимой чужеродностью этих предметов. Какому разуму могло прийти в голову создавать машины такого масштаба, протяженностью в тысячу километров из конца в конец?
