Райберт ухватился за край сцены, перекинул ногу через борт и со стоном забрался на нее.
— Что ты делаешь? — зашипела на него Теодора.
Он встал и, проходя мимо нее, приподнял шляпу.
— Прекрасная презентация, Люций. — Он хлопнул в ладоши, и его голос прогремел по тому же общему аудиоканалу, который использовал Люциус. — Жаль, что мне пришлось прервать ее.
— Прошу прощения у всех, — сказал Люций, едва замечая присутствие Райберта. — Похоже, у нас на сцене появился незваный гость. Пожалуйста, дайте нам минутку. Мы ценим ваше терпение.
Тогда и только тогда Люций повернулся и смерил его взглядом, который говорил о его намерении. Он уничтожил бы Райберта окончательно и бесповоротно, разорвал бы его на части и унизил перед всем миром, отнял бы у него все, чем он дорожил.
Райберт рассмеялся над ним, несмотря на то, что его сердцебиение участилось.
— Ты совершил серьезную ошибку, — послал Люций, не шевеля губами. — Я был рад позволить тебе наслаждаться твоей скромной ролью во всем этом. Маленькая роль для маленького человека. Но не более того. С тобой покончено, Райберт. Ты меня слышишь? Закончено!
— За эти годы я совершил много ошибок, — признался Райберт вслух. — Вот почему я не могу с чистой совестью позволить этой презентации продолжаться, не показав вашим обожающим поклонникам всю ту тяжелую работу, которую проделал Фонд, чтобы вернуть эти артефакты.
Теодора схватила его за плечо, но он стряхнул ее хватку.
— О чем ты говоришь? — громко потребовал ответа Люций.
— Да ладно вам. Вы сами руководили этой миссией! Ваши гости заслуживают того, чтобы знать, насколько трудным было это задание для команд Фонда по сохранению.
Люций пристально посмотрел на него, но в его глазах наконец появилось что-то еще. Это был проблеск сладкого, восхитительного страха, и Райберт наслаждался им. Звездное поле в его тени исчезло, и он знал, что Фило придется справляться с ним и системой безопасности самостоятельно.
— Итак, Люций, — продолжил он низким и угрожающим голосом. — Я собираюсь показать им, что именно делает Фонд, когда он ворует прошлое. Все это. — Он щелкнул пальцами.
Обзор переключился на носовую камеру времялета — одного из десяти, летящих строем над гаванью. Изображение замедлилось, затем остановилось над кампусом библиотеки, прежде чем четыре времялета снизились, в то время как шесть меньших летательных аппаратов образовали кольцо наблюдения. Ученые и садовники на поверхности рассеялись, когда массивные яйцевидные громады расщепили деревья, раздавили статуи и живых, дышащих людей с одинаковым пренебрежением.
Некоторые зрители на выставке ахнули, а Райберт жестоко ухмыльнулся. Он мог показать им гораздо худшее, чем это.
— Дамы и господа, а также абстракты! — объявил он. — Я открою вам наш маленький грязный секрет: трудолюбивых мужчин и женщин Фонда, занимающихся сохранением!
Кровь вытекала из распластанных тел, блестя в колеблющемся свете масляных ламп, стекая по желобкам на замысловатых каменных дорожках. Передние пандусы времялетов с грохотом опустились, и наружу выбежали синтоиды безопасности Фонда. Туземцы кричали, оружие рявкало, а сверхскоростные дротики, предназначенные для того, чтобы пробивать бронежилеты из прог-стали, превращали плоть и кости в кашу. Точные выстрелы заглушили крики в садах, и синтоиды рассыпались веером.
Среди зрителей выставки поднялся ропот.
— Все, пожалуйста, не обращайте внимания на то, что вы видите! — взмолился Люций. — Мы испытываем технические трудности! Ничего больше!
— Почему у тебя такой встревоженный вид, Люций? — рассмеялся Райберт. — Все эти контракты о неразглашении информации сейчас тебя не спасут!
Взгляд перескочил на интерьер библиотеки, где на длинном деревянном столе в зале с колоннами было развернуто несколько свитков, вдоль стен тянулись стеллажи с бумажными свитками. Лысеющий пожилой мужчина широко раскинул руки в попытке собрать свитки со стола, когда четверо синтоидов ворвались в зал и выстрелили ему в спину. Внутренности и клочки бумаги разлетелись в воздух, а старик рухнул на стол.
Дюжина ученых бросилась за ним, но молодой библиотекарь помчался через зал в противоположном направлении, по какой-то причине намереваясь добраться до определенного стеллажа со свитками. Синтоид поразил его тройной очередью, в то время как три других синтоида отбросили убегающих ученых.
Молодой библиотекарь рухнул на землю, но он еще не был мертв и пополз вперед на животе, кишки вываливались из его брюшной полости. Дрожащими пальцами он потянулся к ближайшей полке со свитками, слезы текли по его щекам, пока он не закашлялся кровью и не упал в лужу собственной жидкости.
Один из синтоидов стукнул другого кулаком по плечу. Плавающий текст пометил их как Чжэн и Росси.
— Эй, чувак! — закричал Росси на своего товарища. — Смотри, куда стреляешь. Ты собираешься разозлить придурков всеми этими брызгами крови.
— И что? — отмахнулся Чжэн.
— И что? Это означает больше работы для нас. Ты же знаешь, что они собираются заставить нас совершить микропрыжок обратно сюда и собрать все, что мы повредим.
— И почему это плохо? — Чжэн направил пистолет в дальний конец коридора. — Это значит, что мы снова будем играть в этом тире. — Он усмехнулся, и вскоре Росси присоединился к нему.
— О да. Об этом я не подумал.
— И это еще не половина дела. Это твое первое задание?
— Да, первое столь серьезное.
— Тогда просто смотри и учись. — Чжэн хлопнул Росси по его бронированному плечу. — Вот увидишь. Мы допускаем несколько ошибок в выборе, замедляем врачей, а потом получаем массу удовольствия от этих миссий.
Трое синтоидов от души рассмеялись, и вскоре к ним присоединился Росси. Как команда, они подняли оружие и поспешили в соседнюю комнату.
— Выключите это измышление! — крикнул Люций.
— О, это не выдумка! — Райберт повернулся лицом к толпе. — Уважаемые гости, я должен задаться вопросом, должны ли мы, как общество, рассматривать это как моральное использование наших машин времени? Кто-нибудь хотел бы прокомментировать этот увлекательный философский вопрос? — Он повернулся к Теодоре и другим археологам на сцене. — Кто-нибудь? Вообще кто-нибудь?
Изображение снова изменилось, на этот раз было видно, как один из сопровождающих времялетов нацелился на отряд царских стражников, марширующих к библиотеке, в то время как мужчины, женщины и дети бежали в противоположном направлении. 12-миллиметровая пушка Гатлинга извергла непрерывный поток огня — и стерла с лица земли отряд стражи.
Ночь сменилась днем, и крошечный пульт дистанционного управления охватил взглядом ту же улицу. Все присутствующие в зале почувствовали летнюю жару, услышали жужжание мух на улицах Александрии и почувствовали зловоние разлагающихся трупов. Гостя, стоявшего рядом с возвышением, вырвало.
— Выключи это! — бушевал Люций. — Выключи это прямо сейчас!
Райберт сверкнул улыбкой. — Нет.
— Я же сказал тебе выключить это! — Люций схватил его за воротник. Шляпа Райберта свалилась, но улыбка не сходила с его лица.
Шум толпы становился все громче, как из-за натиска графического насилия, заполнившего их общее поле зрения, так и из-за синтоидов службы безопасности, проталкивающихся к сцене.
Люций схватил двумя кулаками шарф Райберта и притянул его так близко, что их носы почти соприкоснулись.
— Скажи этому своему дерьмовому АС, чтобы он выключил его, — выдохнул он, — или, клянусь, я задушу тебя до смерти прямо здесь, на этой сцене.
— Сделай это, если думаешь, что у тебя хватит мужества, — сказал Райберт, а затем плюнул ему в лицо.
Люций отпрянул, затем нанес Райберту такой удар хуком, что тот растянулся на полу. Председатель повернулся кругом, оценил полные ужаса глаза, потрясенные взгляды, слова стыда, которые произносились не только шепотом, но и вслух и даже выкрикивались, а затем он столкнулся с тем адом, в который он и его организация превратили Александрию.
— Это еще не конец, — прорычал он лежащему ничком Райберту, прежде чем сбежать со сцены и оттолкнуть в сторону любого, кто стоял у него на пути.
Сцены насилия в Александрии продолжали проигрываться, и Райберт поднялся с пола и потер ноющую челюсть.
— Соберитесь все вокруг! — крикнул он, смеясь и протягивая руки в пародии на предыдущий жест Люция. — Соберитесь вокруг и посмотрите, что вы спонсируете!
Синтоиды из службы безопасности запрыгнули на сцену и окружили его.
— Вы можете поверить, что мы называем себя Фондом спасения древностей? — засмеялся он, когда они потащили его прочь.
— Так что же стало с Люцием и остальным Фондом? — спросил Бенджамин.
— Он подал в отставку, — сказал Райберт.
— И это все?
— Ну, официально. Неофициально у большинства крупных спонсоров Фонда правда вызвала такое отвращение, что они выгнали его вместе с его самыми ярыми сторонниками. СисПол провела масштабное расследование по поводу использования путешествий во времени и злоупотреблений ими. Это полиция в моем времени. Еще куча людей потеряли работу, было назначено новое руководство и так далее. Также были написаны некоторые новые законы. Во-первых, команды Фонда были ограничены несмертельными технологиями, за исключением случаев самообороны, и каждый раз, когда одна из их команд использовала смертоносные средства, они должны были оправдать это использование перед СисПолом или потерять свои привилегии на путешествия во времени. СисПол также привлекла несколько тайных агентов к работе в сфере Фонда, и это привело к нескольким арестам после того, как новые законы были введены в действие.
— Держу пари, многим людям это не понравилось, — сказал Бенджамин.
— Вот это еще мягко сказано! — воскликнул Райберт, улыбаясь. — Большинство моих старых коллег были в бешенстве. Они сочли, что решение запретить применение смертоносного оружия было совершенно неоправданным, потому что, насколько нам тогда было известно, на самом деле никто не умирал, и ограничения только увеличили риск для наших спасательных команд. В первый раз, когда команда попала под удар копий зулу, Фонд организовал кампанию противодействия ограничениям. Едва не преуспел в этом.
— Значит, люди погибали из-за новых законов? — спросила Эльжбета.
— Очень редко. Вы видели, на что способна наша медицинская наука.
— Верно. Как я могу забыть? — Она улыбнулась и моргнула обоими глазами.
— Смертельные случаи были довольно редки, — добавил Райберт, — но было много травм, особенно на ранних этапах, пока все привыкали к новым ограничениям. Теодора получила довольно серьезную травму. Какой-то случайный перс пронзил ей мечом живот при Фермопилах. После этого она перешла в синтетическое тело и взяла за правило регулярно отправлять мне письма с угрозами.
— А ты? — спросила Эльжбета.
— Они позволили мне и Фило остаться там, где мы были. Наш статус осведомителей помог оградить нас от семьи Гвон и других сторон, которые были недовольны тем, как изменился статус-кво. В конце концов, мы должны продолжать выполнять наблюдательные миссии, которые нам нравятся.
— Похоже, ты действительно все встряхнул, — сказал Бенджамин.
— Эх. — Райберт пожал плечами, как будто это ничего не значило. — Это было...
— Все, немедленно поднимайтесь на мостик! — закричал Фило, перекрывая их виртуальный слух. — Там есть хронопорт!
— Черт! — Райберт ворвался в дверной проем мощными синтоидными шагами. Нацистская каска с грохотом упала на землю, и Бенджамин с Эльжбетой поспешили за ним. Они поднялись по антигравитационной трубе на уровень выше и помчались на мостик.
— Как далеко? — спросил Райберт.
— Минус десять месяцев и приближается.
— И только один?
— Только один. Это в 2016 году, двигается вверх по временному потоку.
— Ты уверен, что он один?
— Настолько уверен, насколько могу быть.
— Они нас засекли? — спросила Эльжбета.
— Сомневаюсь, — сказал Фило. — Он движется со скоростью девяносто пять килоединиц. Хронопорты Администрации кажутся полуслепыми при таком быстром движении. Он куда-то направляется, а не ищет нас. Сейчас минус девять месяцев.
— Тогда это наш шанс. — Эльжбета повернулась к Райберту. — У нас есть возможность напасть на них, и у нас есть наше новое оружие. Я говорю, что мы синхронизуемся с этой машиной времени и взорвем ее прямо к чертовой матери.
— Я ценю ваш энтузиазм, — предупредил Райберт, — но таких вещей существует по меньшей мере одиннадцать. Где-нибудь, когда-нибудь. Мы не знаем, где они находятся, и мы не можем взять их всех на себя. Стрельба по-прежнему остается для нас последним средством, даже с нашим новым оружием.
— Хронопорт на минус восемь месяцев, — предупредил Фило. — Принимайте решения быстро, люди.
— Мы можем взять их, Райберт, — настаивала Эльжбета. — Ты знаешь, что мы можем.
— Извини, но нет. Клейо, вводи нас в фазу. Мы присядем на корточки и подождем, пока пройдет хронопорт.
Эльжбета разочарованно вздохнула и покачала головой.
— Да, профессор. Три... два... один... вход в фазу.
Глаза Бенджамина вылезли из орбит. Он схватился за голову и рухнул на колени.
— Док, с тобой все в порядке?
— Бен? — спросила Эльжбета.
Он издал долгий жалобный вопль, переросший в душераздирающий крик, который затих только тогда, когда его легкие опустели. Он втянул в себя воздух и снова закричал, рухнув на пол.
— Что с ним не так? — спросил Райберт.
— Откуда мне знать? — рявкнула Эльжбета, подбегая к Бенджамину и присаживаясь рядом с ним на корточки. — Бен, что случилось? Что это?
— Дэвид! — завопил Бенджамин, проводя жесткими пальцами по щекам.
— Дэвид? — произнесла Эльжбета. — Но это же твой...
— Он мертв! — Бенджамин взвыл, вцепившись пальцами в свое лицо, как будто мог вырвать вторгшиеся воспоминания из своего разума.
— Как это происходит? — Эльжбета схватила его за руки и отвела их в сторону. По щекам Бенджамина уже текла кровь. — Это точно то же самое.
— Что такое то же самое? — настойчиво спросил Райберт. — О чем ты говоришь?
Бенджамин отдернул руки назад, свернулся калачиком и горько заплакал.
— Это точно так же, как в тот день, когда он обрел свои другие воспоминания! Он даже говорит то же самое! Я знаю! Я была там!
— Но это же... — Райберт и Фило обменялись взглядами, и Фило озадаченно покачал головой.
— О, нет, — пробормотала Эльжбета, когда внезапное осознание поразило ее. — Может быть, это одно и то же. Быстро, какое сегодня число?
— 1 сентября 2017 года, — сообщил Фило.
— Это тот самый день! Мы вернулись точно в тот же момент времени, когда он обрел эти воспоминания!
— Он мертв... — захныкал Бенджамин. — Мертв...
— Фило? — спросил Райберт. — Может ли это быть так?
— Может быть, э-э-э... — начал Фило. — Возможно, его резонанс со старой временной шкалой усиливается, потому что сейчас здесь они вдвоем.
— Но это не имеет смысла! Это асинхронный временной эффект!
— Тогда объясни это. — Фило указал на их историка двадцать первого века, свернувшегося в клубок и что-то бормочущего.
