— Он слишком велик для тебя, — презрительно скривил губы охотник. — Ты выглядишь ребенком, которому отец дал подержать свое оружие.
— Только ты что-то не смеешься! — ухмыльнулась девушка.
— Рысь!!! — издал боевой клич Глухой Гром.
Ветер смерти опалил ей щеку, когда мимо лица, рассекая воздух, пронесся посланный твердой рукой топорик. От сильного удара столб, поддерживавший крышу, качнулся, и на голову Фреи посыпались куски бересты. Инстинктивно вскинув руки, она шагнула в сторону, но не удержалась и звонко шлепнулась на задницу, вызвав довольный смех молодого человека.
Лишний раз продемонстрировав собственное превосходство над противником, он гордо вернулся на расстеленную шкуру и, осторожно усевшись, стал презрительно поглядывать на обсыпанную белой пылью девушку.
— Рыбы не летают, Бледная Лягушка, а женщины не охотятся.
— Летают, — внезапно возразила она, поднимаясь на ноги. — Выпрыгивают из воды, расправляют плавники, как крылья, и... летят.
— Ты опять говоришь глупости, — с сожалением вздохнул аратач, и видимо не желая терять времени на бесполезные споры, сменил тему разговора:
— Тебе надо кровь остановить.
— Само пройдет, — буркнула Фрея. Возбуждение схлынуло, и она начинала чувствовать боль во всем теле.
— Нет, — покачал головой Глухой Гром. — Бровь начнет гнить, придется прижигать огнем.
Он усмехнулся.
— Тебе же не ужен такой шрам на лице, Бледная Лягушка?
Не желая отвечать, девушка демонстративно стала отряхивать пыль с колен.
Вновь оставив за собой последнее слово, молодой человек направился к двери. И тут Фрея со злорадным удовольствием отметила, что он как-то чересчур широко расставляет ноги, очевидно оберегая пострадавшие органы.
На миг возник соблазн закрыть за ним дверь на засов. Пусть посидит снаружи, дожидаясь Отшельника. Но потом девушка решила, что не станет лишний раз показывать напыщенному сурку, как она его боится.
Очень скоро вернувшись, охотник протянул ей пучок каких-то листьев.
— Разжуй и приложи к ране.
Стоя, на всякий случай, так, чтобы между ними оставался стол, Фрея взяла один из них и отправила в рот. Сразу же свело скулы и язык.
Аратач усмехнулся.
— Выпьешь воды, и все пройдет. Жуй, это очень хорошее средство.
Удовлетворенно кивнув, он направился к своей корзине и принес кожаный ремень, которым девушка обвязала голову, чтобы удержать целебную кашицу на брови, одновременно не давая едкому соку попасть в глаз.
Возможно, Отшельник очень сильно соскучился по любимой ванне или решил дать возможность молодым людям подольше побыть наедине. Но явился он только на закате. Широкая, сиявшая сквозь густую бороду улыбка тут же померкла, стоило ему, как следует, рассмотреть двор и тех, кто там находился. Хотя, на первый взгляд картина казалась вполне мирной. Фрея помешивала кипящую в котле похлебку из костей и желудевой муки, а молодой охотник спокойно сидел по другую строну костра. Вот только лицо девушки опухло от побоев, а лоб закрывала широкая кожаная повязка. Да и Глухой Гром сидел, как-то слишком широко расставив ноги. В довершение всего, кто-то опять сломал навес.
Поскольку в данный момент никто никого не бил и ничего не ломал, умудренный жизнью старик не задал гостям ни одного вопроса, хотя и следил за каждым их словом и движением.
Лишь оказавшись после ужина вдвоем с девушкой в хижине, где они развешивали в печной трубе нарезанное полосками мясо, Отшельник негромко поинтересовался:
— Из-за чего он тебя избил?
— Я сказала, что не стану его женой, — так же тихо ответила Фрея. — Совсем и никогда.
— Но ты уже дала обещание, — неодобрительно хмыкнул заморец, принимая у неё очередной кусок.
— Я передумала! — огрызнулась девушка. — Ты же знаешь, они с Мутным Глазом меня заставили. Я с самого начала не хотела...
— Аратачам не нравится, когда нарушают данное слово, — осуждающе проворчал Отшельник. — Так нельзя...
— А мне не нравится Глухой Гром! — не полезла за словом в карман Фрея. — И вообще, они же насильно девушек замуж не выдают!
— Я попробую с ним поговорить, — проворчал старик.
— О чем? — встрепенулась она.
— О тебе, конечно, — усмехнулся собеседник. — И о нем. Но сначала закончим с мясом.
Повозившись с огненными палочками, заморец добыл огонь и поджег в печи сложенные прямоугольником дрова, пересыпанные какими-то листочками и щепками.
— А ты оставайся здесь и ложись спать, — буркнул хозяин дома, внушительно закрыв за собой входную дверь.
Само собой, она и не подумала так делать. Скорчив рожу вслед вредному старикану, Фрея, подкравшись к окну, стала внимательно слушать.
— Все знают о твоей мудрости, Отшельник, — сказал Глухой Гром, когда тот уселся радом с ним возле чуть тлевшего костра. — Но сейчас ты поступаешь неправильно.
— Что же, по-твоему, я делаю не так? — сильно понизив голос, поинтересовался заморец.
Видимо аратач его понял и почти шепотом разъяснил суть своих претензий.
— Духам может не понравиться, что ты разрешил Бледной Лягушке пользоваться оружием. Охота и война — дело мужчин.
— Я Отшельник, — усмехнулся старик. — И мои поступки никак не повлияют на отношения духов к другим Детям Рыси.
— Но все же ты один из нас, — напомнил молодой человек. — И не должен нарушать наши обычаи. Оружие женщинам можно давать только тогда, когда напали враги. А просто так...
Он красноречиво замолчал.
Его собеседник, бесшумно поднявшись, подошел к хижине. Девушка тут же упала на расстеленные шкуры и, свернувшись клубком, мерно засопела, набросив одеяло.
Вернувшись к костру, старик проговорил:
— Ты забыл, храбрый Глухой Гром, что Фрея — не обычная женщина.
— Не зови её этим глупым именем, — проворчал охотник.
— В своем жилище я буду звать её так, как хочу.
— Да, — неохотно согласился аратач. — Ты прав, прости.
— Фрея попала к нам из другой земли, где все не так, как здесь...
— Неужели там женщины охотятся, а мужчины рожают детей, — засмеялся молодой человек.
— Детей они, конечно, не рожают, храбрый Глухой Гром, — не принял шутливого тона старик. — Но мать вырастила Фрею одна. Значит, она как-то добывала себе еду и одежду.
— Наверное, ей родичи помогали? — неуверенно пробормотал охотник.
— Нет, — уверенно возразил заморец.
— Но как такое может быть? — продолжал сомневаться собеседник. — Ты не смеешься надо мной?
— Разве я когда-нибудь обманывал тебя, храбрый Глухой Гром? — обиделся Отшельник. — Даже там, где я жил раньше, есть такие женщины.
Он на секунду задумался, словно подбирая подходящее слово.
— Некоторые из них делают красивые вещи, взамен получая от других людей еду. Но то место, откуда Владыка вод перенес сюда Фрею, гораздо дальше моей земли. И жизнь там еще сильнее отличается от обычаев Детей Рыси.
— Но сейчас то она здесь, — резонно возразил молодой человек. — Значит, и жить должна по— нашему.
— Ты прав, — согласился заморец и совсем тихо добавил. — Но она упряма и своевольна. Подумай, стоит ли вводить такую хозяйку в свой вигвам?
— Теперь я хочу этого еще сильнее! — пылко вскричал аратач.
Собеседник зашипел, как брошенная в воду головешка, понизив голос, Глухой Гром продолжил с прежним накалом:
— Бледная Лягушка бросила мне вызов, и я должен победить. Еще ни одна женщина мне не отказывала! Но никого из них я не хотел так, как её!
"Хочется да перехочется", — вспомнила Фрея подходящую поговорку.
— Тогда тебе надо запастись терпением, — наставительно проговорил старик. — Ты же искусный охотник, Глухой Гром, и знаешь, как подстерегать зверя в засаде?
"Я вам не добыча!" — не удержалась от безмолвного комментария девушка.
— Ты должен подождать, пока воспоминания о прошлом потускнеют в её памяти, — продолжал учить заморец. — Когда Фрея поймет, что прежней жизни уже не будет, а лучшего спутника, чем ты, не найти, она сама...
— Я успею состариться, если буду тебя слушать! — резко оборвал его аратач. — Мы обо всем договорились с Мутным Глазом, а тут ты...
— Ты в чем-то меня обвиняешь? — с недоумением и упреком спросил Отшельник.
— Да, старик! — тихо рявкнул Глухой Гром. — То, что ты учишь Бледную Лягушку стрелять из лука, не только нарушает наши обычаи, но и внушает ей ложные надежды, будто женщина может выжить одна, без мужа!
— Я прощаю тебе эти обидные слова, — сказал в ответ заморец. — Это говорит твоя молодость и нетерпение.
Охотник возмущенно фыркнул.
— Фрее я желаю только добра, — спокойно продолжил старик. — Семью, детей, мужа. Которым хочу видеть только тебя.
Аратач опять хмыкнул. На этот раз недоверчиво.
— Вот только она должна прийти к тебе по собственному желанию, — убеждал его собеседник. — Чтобы вам не пришлось то и дело драться, как сегодня, пока меня не было.
— После того, как я проведу с ней ночь, она все сделает, чтобы вновь оказаться в моих объятиях! — напыщенно заявил охотник.
Девушка аж зубами заскрипела от злости, клятвенно пообещав, что та ночь станет последней для этого козла. Даже если для неё тоже.
— Ты так ничего и не понял, храбрый Глухой Гром, — с сожалением в голосе заявил Отшельник. — Для какой-то другой твоей мужской силы могло бы и хватить. Но Фрея не такая. Она скорее убьет себя, чем...
Заморец красноречиво замолчал.
"Откуда он знает?! — встрепенулась девушка, осторожно выглядывая в окно. — Неужели подслушивал за забором, как я тогда? Нет, он не позволил бы меня бить".
— Что же ты предлагаешь делать? — непривычно серьезно, даже слегка просительно, спросил аратач.
— Доверься мне, — мягко сказал старик. — Фрея станет тебе хорошей женой. Но только если сама выберет мужа.
— Не перебивай! — строго проговорил он. — Выслушай до конца.
— Она войдет хозяйкой в вигвам того охотника, кто ей понравится, или кто будет ей необходим. Без кого не прожить.
— Кажется, я тебя понимаю, — проворчал Глухой Гром.
— Я не могу сделать так, чтобы ты ей понравился, — продолжал хитрый старик. — Но убедить в том, что ты необходим, постараюсь. Только не мешай мне.
Какое-то время все молчали. Заморец, видимо, все сказал. Его собеседник переваривал услышанное, а ошарашенная Фрея мысленно ругалась, проклиная, на чем свет стоит, безграничное мужское коварство.
— Как ты хочешь это сделать, Отшельник? — нарушил тишину аратач.
— Есть способ.
— Расскажи, — настаивал молодой человек. — Я должен знать.
— Хорошо, — нехотя согласился заморец. — Но обещай, что выслушаешь меня спокойно, и прежде чем что-то сказать, подумаешь пять раз.
— Почему пять?
— Десять!
— Ладно, — рассмеялся Глухой Гром. — Обещаю.
— Фрея не хочет жить в стойбище, — еле слышным шепотом заговорил старик.
"Предатель! — она до боли закусила губу, сдерживая рвущийся наружу гнев. — Как он мог? Я же ему доверяла. Единственный порядочный человек, и тот оказался свиньей!"
— Пройти посвящение! — хохотнул аратач.
— Тихо! — зашипел Отшельник. — Ты обещал...
— И она поверила?! — горячо зашептал Глухой Гром. — Женщина — охотник! Это же смешно! Хи-хи-хи...
— Фрея так не считает, — проворчал старик. — Но я постараюсь убедить её в этом.
— Так что же ты раньше ей не сказал, что это глупость?
— Словами тут не поможешь.
— Тогда объясни кулаками, — посоветовал молодой человек. — Отличный способ убедить женщину.
— Ты уже пробовал, и как, получилось? — ехидно осведомился заморец.
Аратач недовольно засопел.
— И что же ты придумал, мудрый Отшельник?
— Прежде чем стать охотником, надо побывать "рысенком", — усмехнулся тот. — Вот я и покажу Фрее, как тяжело только получить право пройти посвящение. Думаешь, она выдержит такую жизнь?
Собеседник громко рассмеялся, но тут же замолчал, очевидно, прикрыв рот рукой.
— Ты еще не забыл, каково это, храбрый Глухой Гром?
— Я всегда буду помнить, как был "рысенком", — перестав фыркать, с грустью вздохнул аратач.
— Тогда подумай, какая девушка согласится терпеть такое, когда есть охотник, готовый принять её в свой вигвам и дать то, о чем мечтает каждая женщина?
— А как же магия? — всполошился молодой человек.
— Неужели ты думаешь, я открою ей тайны охотников?
— Тогда ты, Отшельник, самый хитроумный из Детей Рыси! — восхищенно пробормотал Глухой Гром.
"Такой же козел, как и все вы!" — мысленно прокомментировала его слова Фрея.
— Но сможешь ли ты убедить Бледную Лягушку до праздника Первого Снега? — с сомнением спросил аратач.
— Я постараюсь, — вздохнул старик. — Но она очень упряма.
— Тогда я все сделаю по-своему! — несколько повысил голос охотник.
— И все испортишь! — эхом отозвался заморец. — Не нужно спешить, храбрый Глухой Гром.
Вновь послышалось раздраженное сопение.
— Ты же не глупый "рысенок", у которого все время чешется между ног? — увещевал старик. — Есть еще праздник Посвящения. Он больше подходит для создания семьи.
— Хорошо, я подожду, — с явной неохотой согласился молодой человек и тут же предложил. — Поможешь уговорить Бледную Лягушку стать моей женой, подарю тебе две волчьих шкуры.
— Три, — тут же поправил Отшельник. — Или одну медвежью. Староват я на них охотиться.
"Ну вот, меня уже продают,— скорбно вздохнула Фрея, чувствуя, что ей вновь наплевали в душу. — Работорговцы!"
— Уговорил, — согласился Глухой Гром и тут же принялся рассказывать, как добыл эти шкуры.
Девушка на ощупь добралась до своей постели. Очень скоро пришел заморец, видимо рассказ удалого аратача не показался ему особенно интересным.
Перешагнув через неё, старик подбросил в печь дров и, кряхтя усевшись на лежанку, негромко сказал:
— Ты спишь?
Фрея продолжила размеренно сопеть.
— Вот и хорошо, — удовлетворенно прошептал Отшельник, добавив несколько слов на непонятном языке.
Аратач предпочел ночевать под открытым небом. В чем девушка убедилась, выйдя ранним утром по нужде. А когда шла из уборной, тот уже сидел, поджав под себя ноги, свежий, как будто и не спал совсем. Несмотря на утреннюю прохладу, молодой человек не спешил надевать рубаху, демонстрируя бронзовый торс с крепкими рельефными мышцами.
— Посиди со мной?
— Я спать хочу! — неприязненно буркнула Фрея, собираясь вернуться в хижину.
Но Глухой Гром уже заступил ей дорогу.
— Я хочу только поговорить с тобой перед долгой разлукой.
"Вот батман!" — мысленно взвыла она, но драться совсем не хотелось. После вчерашнего болело все тело, а левый глаз заплыл и почти ничего не видел.
— Пойдем со мной? — с надеждой попросил охотник. — Ну, что тебе здесь делать одной?
— С Отшельником, — тут же возразила собеседница.
— Ну, вдвоем, — махнул рукой молодой человек. — А в стойбище много людей. Везде горят костры, бегают дети. Девушки песни поют, танцуют, старики истории рассказывают. Весело.
Она едва удержалась от горького смеха, вспомнив искаженные ненавистью лица аратачек, их горящие злобой глаза.
— Нет, Глухой Гром, я останусь здесь. В стойбище меня никто не ждет.
