Ещё через неделю боёв оказалось, что силы коалиции миротворцев не так уж и велики. Взятые огромные города не испытывают благодарности от освобождения их от ига тиранов, а потери от действий диверсантов начинают превосходить все допустимые пределы. На счастье американцев 10 марта через посредников был получен запрос на переговоры. Саддам Хусейн согласился обсудить резолюции ООН и по Кувейту, и по Израилю.
«Ни Сирийская арабская республика, ни Исламская республика Иран, ни республика Ирак не имеют никакого отношения к территории, когда-то занятой государством Израиль. В настоящий момент эти территории занимает королевство Иордания, с ним и нужно вести переговоры о политическом устройстве…» — таким пассажем заканчивалось обращение к президенту США от Саддама Хусейна и Али Хоменеи.
Президент Туниса Хабиб Бургиба воспользовался ситуацией для саморекламы и предложил провести мирные переговоры в курортном Хаммамете. В результате переговоров было решено, что по всей линии соприкосновения прекращается огонь, тяжёлое вооружение отводится в места первоначальной дислокации. На территориях присоединённых к Ираку и Сирии проводятся референдумы под наблюдением сил международной миротворческой коалиции. Другие страны, должны договариваться отдельно.
Как водится, обе стороны назвали себя победителями в войне. Вот только цена «победы» была чудовищна. Бремя военных расходов для американского бюджета оказалось настолько велико, что по швам поползли все правительственные программы, направленные на преодоление кризиса. Инфляция достигла 10% в месяц, безработица росла невиданными со времён «Великой депрессии» темпами. Рейгану и его соратникам не оставалось ничего другого, кроме как призывать сограждан к затягиванию поясов. На что ему резонно заметили его противники в Конгрессе: — «Легко призывать других затягивать пояс, когда у самого гарантированное государственное содержание». В воздухе ощутимо запахло импичментом.
В Сирии, Ираке и Иране тоже было неспокойно. Несмотря на рост цен на углеводороды, поступления в бюджеты всех арабских стран, кроме мелких эмиратов и королевств Залива, упали. Разрушение инфраструктуры отрасли сказалось сразу. На восстановление нужны были, как водится две вещи — время и деньги. Против арабов работал и фактор санкций, который, несмотря на принятие условий резолюции ООН, никто не торопился отменять. Особенно тяжёлая обстановка складывалась в Ираке, страна просто находилась на грани голода. Выход был найден в закупке аргентинской пшеницы через подставные китайские компании, что тесно связало арабский мир с КНР.
ГЛАВА 30. ПОСЛЕДНИЙ БОЙ МАРШАЛА БРЕЖНЕВА
21 марта 1982. Ташкентское авиационное производственное объединение имени В. П. Чкалова. Крымзалов Виктор Владимирович, редактор многотиражки завода «Крылья Узбекистана»
Вчера в ТашГУ прошёл слух, что на днях приезжает Брежнев, Устинов и ещё кто-то из верхушки. Народ болтал, что высокие гости будут ездить по городу, по заводам с торжественными речами выступать, орденами награждать. Конкретно на авиационный завод в таком случае не заехать не могли. Ведь это самое технически продвинутое предприятие города. Завод всегда перевыполняет все планы, все задания, всегда впереди всех. Витя Крымзалов, бойкий юноша двадцати двух лет, нисколько не сомневался, что так оно и будет. Витя мечтал стать звездой журналистики, поэтому к слухам относился серьёзно, надеясь извлечь из них полезную информацию. На заводе студент факультета журналистики подрабатывал в многотиражке и поэтому смело отправился в приёмную директора.
— Милая Людочка! — подольстился он к перезрелой пышной блондинке, протягивая плитку «Алёнки». — Не могли бы вы поделиться сведениями с представителем прессы?
— Какие такие сведения интересуют представителя прессы? — Сладкое Людмила любила, поэтому проявила благосклонность к молодому спецкору. — Уж не о приезде ли на завод московских шишек?
— Людочка, вы читаете мои мысли, — искренне удивился «акула пера». — По городу ходят слухи, что в Ташкент приедет делегация во главе с самим Брежневым.
— Ничто не может скрыться в нашем Ташкенте от народной молвы, большой кишлак, а не столица… — Людмила заглянула в календарь. — Послезавтра в 15.30 в цехе № 84 состоится торжественный митинг и встреча рабочих завода с генеральным секретарём КПСС Л.И. Брежневым. Так что Витенька, у тебя есть время, чтобы подготовиться.
23 марта 1982. Ташкент. ТАПО им.Чкалова. 84 сборочный цех. Крымзалов Виктор Владимирович.
В самом начале рабочего дня по заводскому радио сообщили, что состоится митинг, на котором выступит глава государства, приглашают всех желающих. Народ, конечно, обрадовался. Не каждый же день можно на живого Брежнева посмотреть. К трём часам перед огромными высотой с десятиэтажный дом воротами сборочного ангара, который и назывался «цех 84» столпилась солидная толпа.
Виктор с блокнотом в руках и карандашом в кармане пытался сообразить, как ему лучше встать, чтобы увидеть всё в подробностях. Наконец, он решил, что заранее угадать невозможно, плюнул и стал вместе со всеми ждать прибытия высоких гостей. В глубине огромного корпуса угадывался мощный корпус Ил-76.
В половине четвёртого, когда народ уже начал уставать от ожидания, перед огромными воротами ангара прошелестел шинами правительственный кортёж. Из чёрного лимузина с трудом выкарабкался тучный старик в сером костюме. Помощники тут же приняли его буквально на руки. Было заметно, что Брежнев, уже посетивший несколько мероприятия, вымотался до предела, и предстоящий митинг может стать для него тяжелейшим испытанием. Рашидов, подобострастно подскочивший с другой стороны, выглядел просто богатырём, хотя по возрасту тоже приближался к семидесяти.
Каждый из собравшихся у ангара рабочих, возжелал лично поприветствовать главу Советского государства. Толпа едва не раздавила делегацию. Охрана пришлось взяться за руки, чтобы сдержать напиравшие народные массы. Процессия медленно вливалась к тушам воздушных машин, собиравшихся в цехе.
Рядом с одним из гигантов была сооружена трибуна для выступления. Увидев, что состояние высокого гостя внушает опасение, Рашидов что-то прошептал на ухо Генсеку, тот в ответ склонил голову, и они вместе поднялись на невысокую трибуну под лесами окружающими самолёт. Микрофоны выдали хриплый стон, как бы приветствую гостя. Леонид Ильич с трудом вытер лоб и глотнул воды.
— Хкм… Я… рад при…вет… вать… — динамики искажали и без того невнятную речь. Звуки искажались реверберацией. — …вать… ать… ать…ать. — Эхом отзывалось пространство под крышей. Дальнейшие слова разобрать было просто невозможно, но толпа поняла, что это приветствие и разразилась бурными овациями.
Митинг не занял много времени. Витя Крымзалов с блокнотиком забрался на леса, и радовался, что ему оттуда всё прекрасно видно и слышно. Правда, писать было неудобно, так как приходилось одной рукой держаться за стойку, хорошо, что писать было особо не чего. После слов главы государства выступал Рашидов, потом небольшую речь сказал директор завода.
— … все рабочие, все инженеры Ташкентского авиазавода! Мы все гордимся, что сегодня наш славный коллектив получает второй орден… — внезапно слова директора заглушил звук странного скрипа. Долгий скрипящий скрежет металла внезапно оборвался громким треском.
Крымзалов видел, как прямо на его глазах подломилась стойка, удерживающая сборочную площадку прямо за трибуной. Площадка накренилась, народ, собравшийся на ней, повалился по наклонной, ещё сильнее увеличивая нагрузку на оставшиеся опоры. Ещё мгновение, и они тоже подломились. Стена сборочных лесов, словно в замедленном кино, начала падать прямо на стоящих внизу.
Облако пыли скрыло от наблюдателя картину упавших конструкций. Когда, через минуту пыль немного осела, открылась страшная картина. Леонид Ильич, с лицом красным от натуги, стоял держа на себе вес упавших лесов, каким-то чудом на рефлексах он сумел подставить плечо, на которое и пришёлся удар железной трубы. Рядом лежал Шараф Рашидов в крови и без сознания. Какое-то мгновение Брежневу удавалось удерживать тяжесть. Лицо его побагровело, глаза налились кровью, гримаса боли исказила обычно неподвижные черты, и он упал, теряя сознание. Силы оставили старика.
— Ушли все на хуй! Бараны! — начальник охраны Владимир Медведев выхватил пистолет и стал палить в воздух, отгоняя нахлынувшую толпу. — Врача! Есть здесь врачи!
Парни из «девятки» с трудом подняли упавшую площадку. Подскочили местные охранники, и, испытывая огромное напряжение, минуты две удерживали на их весу. Хотя люди продолжали падать сверху как горох. Леонид Ильич лежал на спине, под ним растекалась лужа крови. Рядом с ним — личный телохранитель Володя Собаченков. С разбитой головой, но живой. Его зацепило по касательной, распоров левую сторону лица. Поэтому он был залит кровью. Благодаря усилиям Леонида Ильича, принявшего на себя удар стойки, площадка не успела никого раздавить. Поднимался на ноги генерал Рябенко, местные комитетчики, заводское начальство. Медведев с доктором Косаревым подняли тело Леонида Ильича. Углом металлической балки ему пробило голову. Он погиб как солдат, спасая чужие жизни.
Стреляя в воздух, и громко матерясь, охрана расчищала дорогу к лимузинам. Надо было срочно помогать раненым, надо было везти тело Брежнева в морг для положенных по правилам действий. Через пять минут, оглашая окрестности воем сирен, машины унеслись с территории завода. Только тогда вокруг места происшествия засуетились местные спасатели, стали оттаскивать людей, оказывать им помощь. Многие получили переломы, ушибы и сотрясения мозга.
В тот же день пришло распоряжение о задержании всех сотрудников охраны завода, как и всё руководство от начальников цехов и выше. Всем было приказано под страхом ареста, не покидать территории завода ни под каким предлогом. Республиканское МВД было отстранено от расследования чрезвычайного происшествия. Последний факт до смерти напугал Эрдашева и его заместителя Давыдова. У последнего в тот же вечер случился нервный срыв, и он застрелился прямо у себя в кабинете. Используя этот факт, на него узбекское МВД решило повесить ответственность за теракт.
Ночью в Ташкент прибыла объединённая следственная группа КГБ и союзной прокуратуры. Начались долгие и тщательные допросы. Под подозрение сразу попали первый заместитель Генерального директора объединения Салих Мадаминов, замначальника военизированной охраны Мирза Саттаров и начальник цеха сборки Ил-76 Вадим Кучеров.
По агентурным данным Мадаминов был двоюродным братом Абдуллы Утаева, одного из лидеров исламского подпольного центра, Саттаров был женат на сестре Абылова, прославившегося, в качестве главного коррупционера республики, а Кучеров задолжал серьёзную сумму денег генералу Давыдову, подозреваемому в крупных коррупционных махинациях вместе с Эрдашевым.
* * *
На следующий день многие советские люди обратили внимание на то, что с экранов и из эфира исчезли все развлекательные программы. Зато полилась классическая музыка. Как и после смерти Суслова по всем трём программам транслировали «Лебединое озеро». Стало ясно, что в Москве что-то произошло. Но что? Люди терялись в догадках. Зато не дремали вражеские голоса. Би-би-си, «Немецкая волна», «Радио Ватикана» тем же вечером передали, что советский лидер Леонид Брежнев погиб во время митинга в Ташкенте. Вину возложили на исламистское подполье.
Только ещё через сутки все газеты страны вышли с официальным некрологом, а ещё через три дня состоялись торжественные похороны. По месту у гроба, погибшего Брежнева, знатоки делали выводы о перестановках в Кремле. Все заметили, что неизвестый широким народным массам Черненко идёт в первом ряду. Так и оказалось — новым Генеральным секретарём ЦК КПСС стал Константин Устинович Черненко — «верный ленинец и выдающийся деятель мирового коммунистического движения, сын трудового народа…» и так далее, и тому подобное.
Первым распоряжением Черненко на новом посту стал приказ найти и наказать виновных в трагическом происшествии на Ташкентском авиазаводе. Федорчук со всей ответственностью отнёсся к раскрытию этого беспрецедентного преступления.
На первом после смерти Брежнева внеочередном заседании Политбюро был приглашён Шараф Рашидов. Первый секретарь КП Узбекистана бодро начал докладывать: — …арестованные по делу уже дают показания, появились ниточки…, за которые мы вытянем всю сеть… что к осени в Узбекистане будет покончено с ваххабитами и салафитами…
Начал он бодро, но постепенно наблюдая бесстрастные лица членов политбюро, особенно самого Черненко, Рашидов стихал, и закончил выступление почти неслышно, как нашкодивший школьник.
— Товарищ Рашидов, а что вы можете сказать по коррупции в Правительстве Узбекской ССР, в республиканском комитете и других высших эшелонах республики? — голос также приглашённого на Политбюро председателя КГБ не предвещал ничего хорошего.
— Все факты коррупции тщательно расследуются, виновные понесли заслуженное наказание, вы, товарищ Федорчук, это знаете не хуже меня. — В голосе Рашидова послышалось раздражение.
— Хорошо. Как вы объясните, что деньги Узбекистан получил за пять с половиной миллионов тонн хлопка, а сдал государству в прошлом году только четыре с хвостиком. Где деньги за полтора миллиона тонн?
— Ничего подобного! — Рашидов даже вскочил с места. — По всем документам деньги получены совершенно законным образом. Сколько хлопка-сырца отправлено, столько денег получено. Ни копейкой больше.
— Товарищи, я считаю, что гражданина Рашидова нужно арестовать прямо сейчас, он не хочет добровольно сотрудничать с нами, — прервал поток слов Черненко. — КГБ представило нам полный перечень подтверждённых коррупционных схем действовавших в структурах власти Узбекистана. Эти люди и подготовили покушение на Леонида Ильича. По чистой случайности гражданин Рашидов тоже пострадал от рук этих злодеев, но почему-то не хочет сотрудничать с органами.
С заседания Рашидова уводили уже под конвоем и в наручниках.
За Рашидова попытался заступиться министр внутренних дел СССР сам Щёлоков, но теперь у него не было прикрытия в виде доброго расположения Леонида Ильича. Федорчук лично встретился с Николаем Анисимовичем и продемонстрировал ему в ходе доверительной беседы часть материалов изобличающих некоторых сотрудников МВД, близких к семье Щёлокова. Вечером того же дня Щёлокова нашли с пистолетом в руке и пулевым отверстием в голове.
Маховик репрессий в Узбекистане продолжал раскручиваться, вынося на поверхность такие жуткие подробности, что даже у бывалых следователей и оперативников дух захватывало. Постепенно становилось понятно, что в коррупции погрязло всё узбекское общество от колхозных бригадиров, до директоров предприятий, министров и глав всех государственных органов. Большей частью это были племенные коррупционные кланы узбеков, таджиков и киргизов, но часто в них встречались и славянские фамилии. Не на первых ролях, не на уровне принятия решений, но попадались.
