Как-то ещё при жизни Дофины Елены я по её просьбе просто играл ей на рояле, а она, как оказалось с детства очень любит классическую музыку, и была в совершеннейшем восторге от сыгранного ей тогда поппури из классической музыки, которую я по памяти для неё исполнял. И не так уж давно, когда я закончил с выступлениями я как-то однажды задумался, что этот мир не знает очень многое из совершенно восхитительной классической музыки, на которой я вырос. А так как я уже давно вышел за все возможные пределы установленные для обычных людей, я подумал, что не будет ничего плохого в том, если я выведу в мир те образцы хорошей музыки, которую смогу вспомнить. Честно сказать, я просто не могу понять, как этот мир смог обойтись без музыки великого Вольфганга Амадеевича Моцарта, без Вивальди, Чайковского, Штрауса, Бетховена, Паганини и множества других. Разумеется, что в их творчестве было вполне достаточно произведений, которые создавались в угоду сиюминутным нуждам своего времени и они ничего особенного собой не предстваляют. Но то, что пережило века и стало золотым музыкальным фондом человечества я просто обязан принести в этот мир. Ведь от этой музыки он станет лучше, честнее, красивее и совершеннее, а ведь в этом мире теперь живут мои дети и внуки, другие важные и дорогие мне люди. И я стал потихоньку записывать и готовить свою подборку хорошей классической музыки. Знаете, было даже интересно на моём любимом "Урале" потихоньку собирать полноценные оркестровки великих классических произведений. При этом мне никто не ставил никаких границ, захотелось мне сделать длинный местами даже немного тигамоный концерт для клавира с оркестром и я сижу и вожусь с ним. А с учётом того, что я всё-таки считаю себя немного должным Юн-Ми за это тело, за маму Дже-Мин, даже за этот мир и мою Алёнушку, если хотите, а ещё потому, что в период учёбы в школе Кирин я очень активно начал разрабатывать эту грядку, первые диски с произведениями Моцарта я выпустил как официально посвящённые памяти гениальной корейской школьницы Пак Юн-Ми. Этих дисков получилось ровно пять и последний я закончил бессмертным реквиемом Моцарта — произведением сложным, неоднозначным, но безусловно гениальным. Следующие диски, их уже восемнадцать я все выпускаю с посвящением моей любимой Дофине Елене, где выбор произведений для меня гораздо шире и легче и во многом проще, да и сами произведения более лёгкие и светлые, если можно это так назвать. Так уж получилось, что в дисках Юн-Ми я собрал не только Моцарта, но и несколько довольно тяжёловесных вещей Бетховена, Баха и Мусоргского. А на долю дисков Дофины произведения оказались светлее и легче. После того, как вышел диск с "Лебединым озером" Чайковского, одна японская киностудия обратилась в "Лореллею" с просьбой разрешить им по этой музыке снять мультипликационную версию, я ведь ещё и либретто к балету приложил, вот они и уцепились. Согласие они получили и уже работают, даже интересно поглядеть, что у них получится. И мне очень понравилось, что ребята подошли к вопросу очень серьёзно и специально несколько раз звонили мне и консультировались, как и что им лучше сделать. И мне даже кажется, что их мультипликационная версия вполне может переплюнуть наш классический балет. А когда я принял решение о том, что хочу создать такую коллекцию классики и привычно открыл свой мозг, в него обрушилась такая лавина хорошей музыки, что чуть меня не погребла под собой, так, что я могу вам с уверенностью сказать, что работы в этом направлении у меня ещё не на один год, если даже не на пару десятков лет. Ведь кроме известных мне классических произведений уже в более позднее время было создано столько удивительных и прекрасных мелодий, которые просто просятся, чтобы их превратили в какой-нибудь каприз или опус для оркестра или какого-нибудь инструмента. При этом я в отличие от композиторов древности на порядок свободнее и могу превратить в сюиту какую-нибудь милую джазовую мелодию...
По поводу книжек, я вспоминаю и пишу. Договор с издательством у меня давно переписан и стал совершенно свободным, то есть, я освобождён от обязательных двух книг в год, но после этого рокового события, когда Монс чуть не рвал на себе волосы и верещал почти как Лёлик в "Бриллиантовой руке", мол, всё пропало, гипс снимают, клиент уезжает... Но получилось так, что после этого писать я стал даже больше. Одна детская серия чего стоит. А вообще, Карл как-то смеялся, что после изменения договора я стал сдавать в среднем больше трёх книг в год, правда, Монсу не нравилось, что это происходит не ритмично и не прогнозируемо. Впрочем, он же с авторами всю жизнь работает, привыкнуть давно должен, что муза — очень капризная субстанция. В последнее время пишу меньше, вернее. Пишу наверно столько же, но многое приходится сильно переделывать под веяния времени, а это не просто, но я уже привык. Песни ведь тоже на две трети переделываю, прежде, чем выпустить на свет. Где-то достаточно аранжировать и подобрать максимально выгодную тональность исполнения, а где-то приходится использовать только мелодию или текст, а может только его часть. Знаете, если бы Пашка Маккартни спел своё "Йестудей..." не в шестидесятых, а сейчас, его бы не заметили даже случайные прохожие, а критики бы не оставили даже мокрого места от хилой музыки, текста и голоса, которого нет и не было никогда. Словом, есть о чём подумать...
Вообще, пишу сейчас даже не столько из прямых воспоминаний по уже написанным и когда-то прочитанным мной книгам, сколько изложения по мотивам того или иного сюжета. За столько лет руку набил, куда же от этого денешься. Написал довольно любопытные книжки по сюжетам нескольких фильмов вроде "Аватара", "Людей-Кошек", "Чужого", "Матрицы" и "Суррогатов". Но в последнее время меня понесло в местную историю. А фигли, найти исторические персонажи — прототипы и можно писать "Трёх мушкетёров", хотя, лично мне гораздо больше понравилась версия Бушкова "Д"Артаньян — гвардеец Кардинала". Впрочем, мушкетёры — это мелочи, а вот обожаемого наверно большинством девочек всего мира благородного графа де Бюсси или шикарного королевского шута Шико, ну, как такой сюжет не выпустить в мир? Или Айвенго? Причём за основу взять не Скотта, а киноверсию, которая гораздо интереснее и динамичнее. Одна молоденькая Акулова там чего стоит. И даже не подумаешь, глядя на экран, как же они там в средневековой Англии воняли дерьмом, лошадьми и навозом, а не мёрзли, потому, что очень шустро чесались от укусов блох и вшей. Впрочем, Вальтера нашего Скотта я не совсем забросил, к примеру, Квентин Дорвард в моей версии не швейцарский наёмник, а немецкий ландскнехт из младших сыновей немецкого барона, да и дело происходит на границе французских и немецких земель, и я не отказываю себе описать коварство лживость и вероломство французского Людовика. Переписал на немецкую почву и "Пирата", который из англичанина становится их удачливым противником родом из Ганновера. Да и по другим романам прошёлся и не только Скотта... На фиг наглов пиарить, у нас — у немецких, собственная гордость! А то, что у меня теперь любые тексты и стихи пишутся с лёгкостью невозможной, а вы помните, про суть подарка Богини? Ага! А там чётко сказано про абсолютное совершенство в любом роде постоянных занятий. А Богини — они такие, слово держат и не жужжат. Так, что я уже столько лет занимаясь писанием и стихами, и в этом поднялся до очень больших высот. Тем более что я не просто механически вспоминал и записывал. Как бы не была совершенна моя улучшенная Богиней память, но всё равно там и здесь регулярно попадались разного размера лакуны, которые мне приходилось заполнять своими силами, удерживаясь в рамках сюжета или канвы текста, ещё и под стилистику текста подстраиваться не забывать, или нужно было заменять какие-нибудь исторические несоответствия. А в отношении стихов и музыки, уж очень много приходится в стихах корректировать, ведь мы даже не замечаем, сколько почти в любом художественном тексте отсылок прямых и косвенных к событиям истории, известным персонажам, даже к бытовым мелочам и устоявшимся приметам или обычаям. Поэтому такие отсылы мне приходится отлавливать и корректировать, подменять или убирать совсем, но, желательно, чтобы это было не в ущерб качеству текста. Впрочем, многое из описываемого — это и есть нюансы работы хорошего профессионального переводчика. Например, любой русский вырос на присказке, что победителей не судят. Но англичанин или американец такого не поймёт, потому, что англо-саксонской традиции очень даже судят. И те же англы жутко гордятся даже, что пару адмиралов своими действиями с нарушениями приказа выигравшими сражения потом повесили за невыполнение приказа. К слову, Нельсон не был особенным гением морской войны, на фоне взошедшей в те же годы звезды нашего великого Ушакова, который гонял в хвост и гриву по Средиземноморью всех, кого видел, а Нельсона тогда же хорошо побили битые Ушаковым французы. Но легендой он стал совсем не за победы, а за то, что удивительным образом выходил сухим из воды за невыполнение приказов или их прямое игнорирование. Даже была байка, что на сообщение о том, что флагман поднял приказ об отходе и прекращении огня при очередном копенгагировании (расстрела флотом мирного незащищённого Копенгагена, что англичане делали в истории дважды с большими жертвами среди мирных жителей), он прикладывал трубу к отсутствующему глазу и заявлял, что он такого сигнала не видит. Но особенно ярко это впервые проявилось в сражении у мыса Сан-Висенте, когда Нельсон не выполнил прямой приказ адмирала Джервиса, но в радости от победы адмирал не стал гнобить более молодого Нельсона, а правивший тогда король осыпал всех победителей наградами.* Впрочем, шут с ним — этим национальным героем островитян, он, упомянут, просто как пример того, что менталитет людей говорящих на разных языках может различаться в совершенно неожиданных аспектах. И работа переводчика именно в том, чтобы во всём этом как можно лучше разбираться и учитывать в своей работе и не оказываться в глупом положении продавца лыж берберам в Сахаре или пляжных зонтиков тинклитам Аляски. И эти нюансы мне нужно обязательно учитывать и при написании текстов и стихов, что на родном языке обычно не вызывает сложностей, чего не скажешь про иностранные языки. И это верно, но не в отношении профессионалов филологов — языковиков...
Ещё один ставший устойчивым аспект моего творчества — кино. После фильма для детей о приключениях смелых Макса и принцессы Сильвании я долго не впрягался в эту телегу, ну, если не считать, что по моим книжкам изъявляли желание снять фильмы, и я даже написал несколько сценариев, но не более того, дальше они уже сами. Немного отступил от этого правила, когда написал сценарий "Человека дождя", такой хороший фильм с Дастином Хоффманом, захотелось, чтобы сняли не слишком далеко от оригинала, а для этого сделал сценарий достаточно подробным со многими комментариями. И не хотел отдавать его в первые попавшиеся руки, поэтому с желающими встречался и разговаривал, в итоге отдал сценарий очень талантливому режиссёру из восточной Пруссии Генриху Кляйнхоферу, который сумел снять даже более тонкий удивительно изящный фильм. На месте героя Дастина был рыжий немного лопоухий нескладный худенький паренёк, а вот на месте героя Тома Круза не столько богатый мажор и повеса, сколько нервный немного истеричный современный горожанин из неплохооплачиваемых клерков, но постоянно нервничающий в непривычной для него обстановке и ситуации. Оттенки и эмоции немного сместились, но мне кажется, что идея фильма стала даже острее и чётче. Когда посмотрел рабочий монтаж фильма, даже согласился написать к фильму музыку. Мне показалось, что время для этого фильма уже ушло и его могут не принять, тем более в таком вот более тонком и трогательном варианте. Но фильм приняли, и он даже собрал многие призы в разных номинациях, хотя премьерный показ вышел почти провальным. Генрих вложивший в фильм душу крепко запил от такого фиаско, но через пару недель на фильм вдруг пошли зрители и началось успешное шествие его в прокате и в разных странах...
Виталя так фактически и не оправился и уже не смог вернуться к режиссёрской работе. Эх. Виталя, Виталя! Добегался со сдачей фильма на голых нервах, и когда свалился всё оказалось уже так серьёзно запущено, что пришлось месяц в реанимации в того света выкарабкиваться. Но и после вылечить полностью не получилось. О работе речи уже быть не могло. Фактически прикованный к коляске инвалид. А тут ещё и Ленка начала козью морду корчить и права качать. А чего вы хотели? Девочка карьеру намылилась делать, урвала перспективного успешного молодого режиссёра, а тут такой облом, на руках ребёнок, муж — инвалид и никаких перспектив. Такая жена — это не тыл, это передовая под обстрелом. Так, что Виталю только пожалеть. Я даже пытался вытащить его в Германию хорошенько обследовать и полечить, немецкие врачи, с которыми я проконсультировался очень осторожно, сказали, что шансы помочь достаточно высокие, но сначала нужно обследовать и разбираться, чтобы иметь полноценную картину. Но в ответ мама Виталия и Ленка встали на дыбы и не согласились везти его к нам. Правда, почти через два года передумали и привезли Виталю, но после обследования сказали, что уже поздно, хотя бы годом раньше, а теперь поезд ушёл. Отгадайте, кто оказался в этом виноват. Ага, мне эти две ненормальные такую истерику закатили. Впрочем, я как-то спустил всё мимо себя, главное, Виталя на меня не злился и даже был благодарен. Кому, как не ему было знать, кто на самом деле загнал ситуацию в этот тупик. Грустно всё это. А писать русские сценарии в никуда я не стал. Не хочу, чтобы испохабили, а такого тандема, как с Виталием едва ли будет с кем-нибудь. Да и сложно, в Россию мне въезд закрыт, вернее, я сам его себе закрыл и никакого желания что-либо менять. Один раз прошли гастроли и хватит...
По поводу кино-проектов, в которых я за эти годы принял большое участие, кроме упомянутого фильма по "Человеку дождя", где я поучаствовал чуть больше, чем просто сценарием, я лично снял три фильма. И два фильма, в которых принял чуть больше участия, чем написание сценария. Один фильм — переделанный вариант корейского "Домика у моря" и его американского ремейка "Дом у озера" с Сандрой Балок и Киану Ривзом, действие которого перенесли на побережье Балтики в Восточную Пруссию. За фильм взялся снова Генрих Кляйхофер и сумел снять очень нежное романтическое кино. Генрих — хитрец, отлично понял, что у меня в голове не только сценарий, но и видение живой картинки, под видом обсуждения сценария вытащил из меня кучу пояснений по будущему фильму. Что сказать? Фильм получился всё-таки ближе к американскому варианту, чем к корейскому, но при этом фактически это хорошая самостоятельная работа, которая понравилась зрителям. Второй фильм — "Ягуар", по написанному для Луи сценарию. Словом, приехал ко мне Луи весь грустный и несчастный, в глубоком творческом штопоре после того, как снялся во Франции и Италии в семи фильмах, где так или иначе играл мафиози и разных бандитов. Ну, и что было делать? Разжалобил моё слабое девичье сердечко и уехал от меня уже со сценарием и моими комментариями. Нашёл режиссёра, подписал Вендино на финансирование, тот подтянул других, даже "Лореллея" вложилась, хотя фильм Франция-Бразилия. Пытались даже подбить меня сыграть роль Майи, которую в оригинале сыграла Патриция Веласкес, но я не согласился. Одно дело, когда они видели меня и как я выгляжу дома, и совершенно другое, когда я в свои официальные сорок с большим гаком и четырьмя рождёнными детьми стану играть семнадцатилетнюю девочку. Люди не поймут-с... Вообще, по этому фильму у меня ещё в той жизни была куча вопросов. Ну, особо яркие — это плавающая по поверхности воды как пенопластовая голова священника или отрубленная ниже локтя рука, которая на земле дожимает банку с пивом, нету в руке мышц при такой травме, которые могут обеспечить такое сгибание пальцев. Впрочем, там таких моментов хватает и я их менять не стал, а фигли? Зрелищно и как в кино, вот и отстаньте от меня с этим дурацким реализмом. Очень красивый фильм получился. Шикарно сняли природу Бразилии. Девочку на роль Майи нашли очаровательную, намного красивее Веласкес на мой вкус, настоящую метиску, жутко киногеничную, изящную и грациозную с необъятной копной чёрных как смоль длинных волос на голове. Фильм приняли, и Луи был счастлив как слон.
