Глаза Феликса сузились. — Очень хорошо. Тогда я буду твоим гидом, уважаемый пилигрим!
Итак, остаток того дня Феликс вел Тотилу по Риму.
* * *
Куда бы они ни пошли, повсюду были обнадеживающие толпы паломников. Тотила уставился на стрелы, пронзившие тело святого Себастьяна, и цепи, которыми был скован святой Петр, и решетку, на которой был сожжен святой Лаврентий.
Несколько десятилетий назад папа Григорий выступил с инициативой разослать по всей Европе воззвания с призывом паломников в Рим, мать церкви; и они пришли. Город быстро перестроился, чтобы обслуживать новую отрасль, которая принесла столь необходимый доход.
Тотила покачал головой, когда Феликс подвел его к киоску, где он мог бы купить "кости мучеников" — жуткую коллекцию суставов пальцев рук и ног. Но он бросил несколько монет в чаши полуголодных нищих и сделал подношения в различных святилищах. Он заметил, что за некоторыми нищенствующими в худшем положении ухаживали женщины — все молодые, все со светло-серыми глазами, одетые в характерные белые одежды, — которые давали им еду и промывали их раны.
Феликс наблюдал за всем этим и обратил внимание на кошелек Тотилы.
Наконец, когда начал сгущаться вечер, Феликс повел Тотилу в греческий квартал города, где, по его словам, Тотила сможет найти дешевое жилье.
И в темном переулке, между двумя невероятно высокими и разрушающимися многоквартирными домами, Феликс достал тонкое лезвие, которым срезал и вскрыл кошелек Тотилы и для пущей убедительности проткнул Тотиле живот.
Когда Тотила рухнул на усыпанную грязью землю, Феликс пересчитал монеты на ладони и фыркнул. — Вряд ли это стоило моих хлопот.
Тотила выдохнул: — Прости.
Феликс удивленно посмотрел вниз и рассмеялся. — Не говори глупостей. Это не твоя вина. — И он пошел прочь, в сгущающийся мрак.
* * *
Тотила лежал в зловонии экскрементов и мочи, не в силах пошевелиться. Он прижимал руки к животу, но чувствовал, как кровь сочится сквозь его пальцы.
Здесь кто-то был, стоял перед ним. Это была женщина в белом одеянии с пурпурной каймой. Она была одной из тех, кто ухаживал за бедными. Она опустилась на колени в грязь, отвела его руки от тела и осмотрела рану. — Не пытайся двигаться, — сказала она.
— Это святое место для смерти, здесь, в Риме.
— Нет лучшего места, чтобы умереть, — пробормотала она. — Но не так. — Он увидел, что у нее были бледно-серые глаза, серые, как облако.
Перевязав его, она сумела поднять его на ноги и отвела в гостиницу. Оставила ему деньги в новом кожаном кошельке.
Он остался на две ночи.
Когда он смог ходить, то с некоторым трепетом подошел к хозяину гостиницы, поскольку не был уверен, что у него хватит средств заплатить за ночлег. Но обнаружил, что счет уже оплачен.
Прежде чем покинуть Рим, Тотила попытался найти женщину, которая помогла ему. Но хотя все знали о женщинах в белом и об их благотворительной деятельности для беспомощных бедняков и жертв несчастных случаев и преступлений — одни называли их ангелами, другие девственницами — никто не знал, где их можно найти. Днем они, казалось, таяли среди развалин Рима, а ночью исчезали, словно призраки другого прошлого.
Глава 39
В день встречи с Розой я проснулся рано, проведя нервную, беспокойную ночь.
Перед завтраком я прокрался вниз, на цыпочках прошел мимо консьержей и прогулялся по Виа деи Фори Империали. Рассвет еще не наступил, и движение было небольшим. Вокруг меня раскинулся старый римский Форум, уютно устроившийся в вечной безопасности своей долины, а Палатинский и Капитолийский холмы ощетинились императорскими дворцами и другими величественными зданиями поздней античности.
За неделю, проведенную в Риме, я много ходил пешком — от Ватикана на западе до Аппиевой дороги на юге, вдоль берегов Тибра и вокруг огромных участков стены Аврелия. Подобно Эдинбургу или Сан-Франциско, Рим был городом холмов — это было первое, что бросалось в глаза — вы действительно не могли далеко уйти, не направляясь ни в гору, ни вниз, и через несколько дней мои бедра и икры стали твердыми, как у футболиста.
Но что было непохоже ни на один город, который я посещал раньше, так это здешнее ощущение времени.
Это место было постоянно заселено со времен железного века. Казалось, что время здесь неуправляемо, и великие рифы истории продолжали торчать в современности, курганы прошлого были такими же долговечными, как сами древние холмы.
Рим начинал меня пугать, как и предупреждал Питер. Это было неподходящее настроение для встречи с моей давно потерянной сестрой.
* * *
Я договорился встретиться с Розой в маленьком кафе-баре неподалеку от Аппиевой дороги, где она работала, как сказала во время нашего короткого телефонного разговора. Это древняя дорога, ведущая на юг от ворот в стене Аврелия. Было прекрасное утро, и я решил пройтись пешком, чтобы проветрить голову и разогнать кровь.
Но вскоре пожалел о своем решении. Дорога была узкой, на длинных участках вообще не было тротуара, и движение здесь было таким же неуважительным, как и в остальном городе. Но, возможно, так было две тысячи лет, подумал я; мне не следовало жаловаться.
Я пережил ужасающую пробежку по узкому туннелю под автомобильным и железнодорожным мостом и добрался до перекрестка рядом с маленькой церковью под названием Domine Quo Vadis. Через дорогу был кофейный бар.
И там, за столиком на тротуаре, сидела элегантная женщина лет сорока. На ней был кремовый брючный костюм. Она сидела непринужденно, скрестив ноги, перед ней стояла чашка кофе, в руке сотовый. Когда я переходил дорогу, она выключила телефон. Однако оставила его на столе, где он и пролежал на протяжении всей нашей встречи, как немое напоминание о ее связи с другим миром.
Когда я подошел к столику, она улыбнулась — сверкнув белоснежными зубами — и встала. На ее зачесанных назад волосах мышиного цвета, без единой сединки, были дорогие солнцезащитные очки, а глаза были такими же бледными и дымчатыми, как у моей матери. — Джордж, Джордж... — Оказалось, что я немного выше ее, поэтому мне пришлось наклониться, чтобы она меня поцеловала. Она погладила меня по щекам, как будто мы были двумя лондонскими пиарщиками на обычной деловой встрече.
Но так близко к ней в ее запахе почудилось что-то такое — сладковатая молочность под косметикой, возможно, запах дома, — что на мгновение заставило меня захотеть растаять. Да, внезапно я вспомнил ее, маленькую девочку в ярких, размытых детских воспоминаниях, которые я давно потерял. Я поймал себя на том, что изо всех сил пытаюсь сохранить самообладание.
Она отстранилась и посмотрела на меня, ее лицо было так похоже на мое собственное, но его выражение было холодным. — Пожалуйста. — Она жестом пригласила меня присесть. С непринужденной легкостью она подозвала официанта, и я заказал капучино.
— Итак, спустя столько времени, — сказал я хрипло.
Она пожала плечами. — Ситуация сложилась не по нашей вине.
— Знаю. Но все равно это чертовски странно.
Она начала оживленно рассказывать о церкви через дорогу. — У тебя было время ее увидеть? Domine quo vadis — "Господи, куда ты идешь"? Петр сбежал из тюрьмы в Риме, и здесь он встретил Иисуса и задал ему этот вопрос. Иисус ответил: "Чтобы позволить распять себя во второй раз". Он оставил свои следы на дороге. Ты можешь увидеть их внутри церкви. Но если они подлинные, то у Христа были большие ноги... — рассмеялась она.
Она говорила легко, бегло, ее голос был хорошо модулирован: английский с нейтральным акцентом, возможно, с легким итальянским напевом. Выглядела здесь непринужденно. Была похожа на итальянку. В то время как я чувствовал себя потрепанным и не в своей тарелке.
Принесли кофе, что немного меня успокоило.
— Не знаю, что сказать. Что нам делать, обменяться жизненными историями?
Она наклонилась вперед и положила свою руку на мою. — Просто расслабься. Я уверена, мы все уладим.
Внезапное, неожиданное прикосновение странным образом шокировало меня. — Я все равно не думаю, что мне есть что еще тебе сказать, — проговорил я. В качестве подготовки к нашей встрече я отправил ей длинное электронное письмо из своего гостиничного номера.
— Ты рассказал мне о своем прошлом, — сказала она. — Но не свое будущее.
— Это немного туманнее. Думаю, я подошел к развилке дорог.
— Из-за смерти отца?
Не папы, а именно отца. — Думаю, что все так или иначе налаживалось. Мне нужны перемены.
— Понимаю.
— А ты?
С этой легкой резкостью она посмотрела на меня, ее улыбка стала более пустой. — И в обмен на твою биографию ты ожидаешь мою?
— Ты моя сестра. Я проделал весь этот путь, чтобы встретиться с тобой. Да, я хочу знать, что с тобой стало. Ты продаешь генеалогические древа, — сказал я. — Это почти все, что знаю о тебе.
Она улыбнулась. — Это и тот факт, что я принадлежу к странной секте ву-ву... Не волнуйся, знаю, что люди думают о нас. Хорошо. — Короткими, почти отрепетированными фразами она обрисовала мне свою карьеру, свою жизнь.
Казалось, она была кем-то вроде менеджера по работе с клиентами, занимаясь услугами и продуктами для крупных клиентов — не частных лиц, а компаний, университетов, даже церквей и правительств. После того, как наш отец отправил ее сюда, она получила достаточно хорошее образование, чтобы достичь степени бакалавра. Она не уехала в университет, но, оставаясь в рамках Ордена, изучила историю и бизнес-администрирование на уровне диплома. Потом она пошла работать, так сказать, в семейную фирму.
Даже после этой плавной скороговорки она оставалась не в фокусе. Размышляя над тем, что она сказала, я обнаружил, что не могу представить себе ее школу или даже социальные условия, в которых она воспитывалась — не семь., это точно.
Она начала рассказывать о бизнесе Ордена. — Да, мы продаем генеалогическую информацию. Я принесла кое-что, чтобы ты мог посмотреть... — Она достала из сумки рекламную литературу: глянцевую, хорошего качества. По ее словам, отслеживание родословных было одной из самых быстрорастущих областей в Интернете. — Мы даже предлагаем услугу сопоставления ДНК, — сказала она. — Если у вас, скажем, британские корни, вы быстро сможете сказать, принадлежите ли вы к древнему роду или пришли сюда вместе с римлянами, саксами или викингами.
— Существует конечная генеалогическая вселенная. Когда-либо существовало только конечное число человеческих существ, и у каждого из них были мать и отец, звенья великой цепи происхождения. Мы не видим принципиальных ограничений в отношении информации, которую можем как-то получить... — Она была настоящей евангелисткой, когда описывала все это. Я видел, что для нее это было больше, чем просто продукт.
Но я чувствовал себя так, словно она предлагала мне товар. Я не знал, как должны вести себя брат и сестра после сорокалетней разлуки. С такой ситуацией сталкиваешься не каждый день. Но, конечно, речь шла не о базах данных ДНК и возможностях высокоскоростного доступа в Интернет.
На самом деле, когда она говорила, она напомнила мне Джину. Что-то в ее холодной компетентности, в ее отстраненности от меня.
Я отложил брошюры. — Ты рассказываешь мне о генеалогии, — сказал я. — Не о себе.
Она откинулась на спинку стула. — Тогда что ты хочешь знать?
— Ты так и не вернулась домой.
Она кивнула. — Но здесь дом, Джордж. Для меня это семья.
— Может, так и кажется, но...
— Нет. — Она снова накрыла мою руку своей, шокирующе небрежно. — Ты не понимаешь. Орден — это семья, наша семья. Вот почему отец был рад отправить меня сюда. — И она напомнила мне нашу историю о древнем прошлом, о Регине, которая пережила распад Британии и в конце концов приехала в Рим, где она помогла основать Орден.
Я устал от этой истории. — Это всего лишь семейная легенда, — сказал я. — Никто не может проследить историю до римлян...
— Мы можем. — Она улыбнулась почти игриво. — Мы ведем записи, Джордж. Это единственное, что мы делаем лучше всего остального. Наш огромный банк исторических данных — это основа, на которой мы построили наш генеалогический бизнес. Джордж, это правда о Регине. Со времен Регины и по сей день существует непрерывная линия наследования, поскольку Орден выжил. Но эта центральная линия семьи сохраняется. И это наша семья.
— Может быть, теперь ты понимаешь, почему я осталась здесь. — Она снова неожиданно прикоснулась ко мне. Она просунула одну руку под мою ладонь, а другую положила сверху, массируя перепонку между моим большим и указательным пальцами подушечкой большого пальца. Это было необычайно интимно — не сексуально — притягательно, странно сковывающе. Она сказала: — Вот почему тебе не нужно меня спасать.
— Что ты имеешь в виду?
Она рассмеялась. — Брось, Джордж. Разве не для этого ты на самом деле здесь? Чтобы спасти меня от моего жалкого изгнания. Возможно, на каком-то уровне ты ожидал найти маленькую девочку, которую видел в последний раз много лет назад. И я каким-то образом разочаровала тебя, оказавшись взрослой женщиной, у которой своя жизнь, и способной делать свой собственный выбор. Как видишь, я не нуждаюсь в спасении.
Я сердито сказал: — Ладно. Может быть, я снисходительный болван без воображения. Но я здесь, Роза.
Она удивила меня, встав. — Но у каждого из нас своя жизнь, Джордж. Ну, вот и все. — Она начала доставать деньги из маленького бумажника. — Позволь мне угостить тебя, — сказала она. — Я настаиваю.
Я неуверенно встал. Я понял, что не контролировал весь этот разговор, от начала до конца. — И это все?
— Мы должны оставаться на связи. Разве электронная почта не чудесна? Как долго ты пробудешь в Риме?..
— Роза, ради бога. — Я ненадолго попытался взять себя в руки. — Неужели нам больше нечего сказать друг другу? Спустя столько времени?
Она заколебалась. — Знаешь, кое-кто сказал, что мне не следует тебя видеть.
— Кое-кто, это кто?
— Люди из Ордена.
— Ты рассказала им обо мне?
— Мы рассказываем друг другу все.
— Почему тебе не следовало встречаться со мной?
— Потому что ты можешь представлять угрозу, — просто сказала она. Ее пристальный взгляд был прикован ко мне. — Но теперь, когда я встретила тебя, уже не так уверена.
У меня сложилось впечатление, что она что-то пересчитывает в голове.
Она почувствовала побуждение пойти на встречу со мной, установить со мной минимальный контакт, необходимый для того, чтобы отослать меня и держать подальше. Но теперь что-то — моя настойчивость, возможно, мое огорчение — заставило ее пересмотреть этот план. Знаю, что это холодный анализ ее мышления. Но даже тогда я действительно не верил, что какие бы новые планы она ни разрабатывала, они имели какое-либо отношение к состраданию.
Она резко повернулась. — Возможно, ты прав. На этом все не должно заканчиваться. Как ты сказал, проделал весь этот путь, проделал всю эту детективную работу ради меня. — Ее глаза сузились, и я подумал, что она принимает решение. — Вот что я тебе скажу. Возможно, ты захочешь посмотреть, где я работаю и живу. Что ты думаешь? — Она деловито водрузила солнечные очки на нос.
