— Ничего из этого не произойдет быстро. В самом ДПО происходят серьезные изменения, отчасти из-за того, что большая часть их полномочий устарела, и управление программами интегрированных компаньонов может в конечном итоге перейти к новому департаменту по связям с абстрактами, ДСА.
— Однако, не все моменты положительные, — сказал Леонид. — Наблюдается всплеск увольнений миротворцев. Возможно, вы знакомы с Флорианом Дюрантом?
Райберт покачал головой.
— Капитан "Следопыта-Один", — пояснил Джонас. — Теперь он бывший капитан. Сегодня утром подал заявление об отставке. Этот человек всегда нервничал в присутствии ИИ. Не все будут хорошо вписываться в новую парадигму, и я вполне ожидаю, что нас ждут большие трудности. Но, хотя впереди еще много работы, я твердо верю, что мы на пути к светлому будущему. Я действительно верю.
* * *
Сьюзен и Айзек держались особняком у внешней стены, проводя большую часть времени в наблюдениях за людьми. Сьюзен держала в руках бокал сладкого белого вина, но это было в основном для виду. Она не потрудилась повысить уровень чувствительности своего тела, поэтому алкоголь не привел ее в восторг. По крайней мере, вкус был приятный. Рядом с ней Айзек расправлялся со второй порцией закусок, на этот раз с копченым лососем, яйцами с пряностями и фрикадельками, завернутыми в бекон.
Группа суперинтендантов ДТР начала расходиться, и в дальнем конце зала Сьюзен заметила Хиннеркопф, которая смотрела на заходящее солнце.
— Айзек?
— Ммм? — он прожевал и проглотил.
— Мне нужно отойти ненадолго.
— Какие-то проблемы?
— Нет, ничего подобного. Я просто вижу кое-кого, с кем мне нужно поговорить. Ты не возражаешь, не так ли?
— Конечно, нет, и тебе действительно не нужно спрашивать. Я буду там, где ты меня оставила. — Он подцепил еще одну фрикадельку и отправил ее в рот.
— Я скоро вернусь. Обещаю.
Сьюзен присоединилась к Хиннеркопф у окна.
— Директор, — тихо позвала она, подходя к ней вплотную, словно желая разделить ее взгляд.
Хиннеркопф взглянула на нее. — Агент Кантрелл.
— У меня не было возможности поговорить с вами после нападения Института, и я хотела поделиться с вами кое-чем важным. Сейчас подходящее время?
— Оно ничем не хуже других. Я просто наслаждаюсь видом и немного успокоилась перед завтрашним вылетом обратно в Провиденс. Что у вас на уме?
— Это об агенте Ноксоне.
Хиннеркопф повернулась к ней. Лицо директора было спокойным, почти как маска, но глаза увлажнились.
— Я хотела рассказать вам об агенте Ноксоне, — продолжила Сьюзен. — О жертве, которую он принес.
— В тот день мы потеряли много людей, — сказала Хиннеркопф, оглядываясь на город.
— Конечно, и я не хочу сказать, что их жертвы были менее важны. Но Ноксон был тем, кто выиграл мне время, необходимое для завершения нашей миссии, и он купил это ценой своей жизни. Без него меня бы здесь не было, и я думаю, что многие другие люди тоже не выжили бы. Я... подумала, что вы захотите это услышать.
— Зачем рассказывать мне это? — спросила Хиннеркопф, хотя ее глаза блестели.
— Вы, кажется, тот человек, которому стоит рассказать.
— Есть какая-то конкретная причина, почему?
— На самом деле, это просто слухи. — Сьюзен решила опустить ту часть, где говорилось об их отношениях в ходе расследования.
— О, старая добрая мельница слухов. — Хиннеркопф безрадостно усмехнулась. — Вы достаточно давно в этом бизнесе, чтобы понимать, что это не так.
— Полагаю, что так. Но в этом есть доля правды.
— Так ли это сейчас? — Хиннеркопф подняла тыльную сторону ладони, и на ней появился символ в виде каменной колонны, вокруг которой была плотно обвита цветущая виноградная лоза.
— Мне очень жаль.
— Не стоит. Мы оба знали, что может случиться нечто подобное. — Знак помолвки исчез, и она опустила руку. — Но мы всегда думали, что время на нашей стороне. Он был практически бессмертен, а я едва достигла среднего возраста. Уйма времени, чтобы разобраться в нашем совокупном ментальном багаже, которого было предостаточно, и привести в порядок наши жизни. Привести в порядок наши сердца. — Она вздохнула. — Но, в конце концов, время для нас закончилось.
— Я думала, что может быть что-то в этом роде. Вот почему я хотела, чтобы вы знали о моих чувствах.
— Я ценю это. — Хиннеркопф вытерла у себя под глазами. — Даже если мне сейчас трудно выразить свою благодарность. Не проходит и дня, чтобы я не думала о нем.
Сьюзен кивнула. Они вдвоем смотрели на город.
— Знаете, агент, — Хиннеркопф повернулась к ней, и в ее голосе послышались веселые нотки, — ходит еще один слух. Возможно, вы его еще не слышали.
— Мне нравятся хорошие слухи.
Хиннеркопф на мгновение отвела взгляд от Сьюзен, хотя та не была уверена, кто или что привлекло внимание директора.
— Не буду делиться с вами подробностями. На самом деле это не мое дело, и я терпеть не могу сплетни, несмотря ни на что. Но я поделюсь с вами одним советом, как одна женщина с другой.
— Что бы это могло быть?
Хиннеркопф положила руку на плечо Сьюзен и печально улыбнулась ей.
— Не повторяйте мою ошибку.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Башня Прайм
Администрация, 2981 год н.э.
— Вот и вы.
Чаба Шигеки оглянулся через плечо и увидел, что рядом с ним маячит Райберт Камински. Хотя, возможно, "маячить" было слишком резким словом. Из-за размера и телосложения агенту было сложно не маячить.
— Здравствуйте, агент. — Шигеки указал на повтор на стене. — Я только что просмотрел некоторые моменты. В этом эпизоде даже было немного кровопролития.
— Я это вижу. Сенат государства Луна действительно отличился кулачными боями?
— О, они делают это постоянно. — Шигеки беззаботно махнул рукой в сторону экрана. — Вполне естественно, что они тоже испытывают неловкость из-за этого. Я полагаю, в сенате вашего государства немного больше порядка.
— Можно и так сказать. — Райберт огляделся по сторонам. — Должен признаться, вся эта история вызывает у меня легкую ностальгию. Помните, как я нанес неожиданный визит в ваш офис?
— Как я мог забыть? Я чуть не заставил охрану вышвырнуть вас вон.
Райберт фыркнул. — Вы могли бы попытаться.
— С тех пор мы прошли долгий путь.
— Это у нас получилось.
— В СисПраве есть многое, что до сих пор заставляет меня задуматься, — признался Шигеки. — Уголки вашего общества и технологии, которые находятся слишком близко к нашему дому, чтобы миротворцы Администрации могли принять их с распростертыми объятиями. По крайней мере, сразу.
— Понимаю.
— Но нельзя отрицать, что вы оказали на нас положительное влияние. Вы показали нам пример развитого общества, которое функционирует и в котором нет многих наших недостатков. С такими соседями, как вы, нам легче набраться смелости и предпринять шаги в вашем направлении. Потому что мы знаем, что эти шаги могут привести к успеху, даже если они потребуют больших усилий и решительности. Мы всегда знали, кем мы являемся, но вы показали нам, кем мы можем стать.
— Мы и заварили эту кашу в последнее время.
— И это тоже есть. Но в обоих наших обществах есть разрушители. С нашей стороны было бы несправедливо судить о СисПраве по таким монстрам, как Ксенофон или Люций Гвон.
— О, боже мой! Пожалуйста, не надо!
— Так же, как несправедливо с вашей стороны судить о нас, основываясь на наших худших качествах.
— Это помогает тому, что границы между нами начинают стираться. Кстати, я чувствую, что должен извиниться.
— За что?
— Потери, которые понесли ваши люди под моим командованием. В конечном счете, это был мой приказ послать "Хаммерхедов", и мы все видели, чем это закончилось! Из двух целых кораблей выжил только один... Мне следовало быть более осторожным.
— Комиссар Шредер был недоволен вами?
— Нет, но я думал, что вы...
— Агент, я понимаю, о чем вы думаете, возможно, больше, чем вы считаете, но правда в том, что вы не сделали ничего плохого. Сражение прошло не так, как хотелось бы всем нам. Я понимаю это. Но вы выполнили свою миссию, используя знания и ресурсы, которыми располагали на тот момент, и позаботились о том, чтобы информация дошла до всех нас. Вы выполнили ту роль, которую комиссар и я возложили на вас, и за это я вам благодарен.
— Я... я ценю, что вы это говорите.
Шигеки быстро улыбнулся.
— Если подумать, мы с вами сейчас составляем довольно интересную пару, согласны?
— Я не уверен, что понимаю вас.
— Вы в своем синтоиде Администрации, а теперь я в своем теле, напечатанном СисПравом.
— А, теперь понимаю, что вы имеете в виду. Как вам новое тело?
— В целом хорошо, но требуется некоторая корректировка. Я обнаружил, что соблюдение моего прежнего распорядка дня в еде и сне помогло облегчить переходный период.
— Да, я тоже проходил это. Кстати, это действительно помогает.
— Комиссару Шредеру когда-нибудь делали выговор за то, что он сделал?
— Небольшая проблема, — сказал Райберт. — И мы действительно должны поблагодарить вас за то, что вы так мягко опустили курок. Один из наших послов подошел к офису главного исполнителя и, по сути, спросил: "Это проблема?" Ответ был отрицательным, поэтому Бьякко хлопнула нашего босса по запястью одной рукой и похлопала по спине другой.
— Рад слышать, что моя временная смерть не причинила ему никаких неудобств.
— Кстати, о временной смерти, хотите услышать кое-что странное? Это о моей первой смерти.
— Конечно. Почему бы и нет?
— Вы знакомы с судьей, которая вела дело Ксенофона?
— Сальваторе? А что насчет нее?
— Я узнал ее.
— О?
— В другой Администрации. Обреченной копии, завязавшейся в Гордиевом узле. Я испытал странную вспышку беспокойства, когда вошел в зал суда и увидел ее. — Райберт покачал головой. — Это меня чертовски напугало.
— Ну, ваш коннектом был выдернут против вашей воли, а ваше старое тело отправлено на переработку в мясорубку. Это довольно далеко от приятного перехода.
— Расскажите мне об этом! — Райберт огляделся. — Вообще-то я удивлен, что ее нет на приеме. Есть причины, по которым она не получила приглашения?
— А, это. — Шигеки понимающе улыбнулся. — Она присоединится к нам через некоторое время. Сегодня ей нужно выполнить еще одно задание.
* * *
Двое синтоидов из службы безопасности сопроводили Джонатана Детмайера в зал суда. Он был одет в оранжевый комбинезон с подсветкой, на шее у него был тяжелый воротник для прерывания спинномозговых сигналов. Он занял свое место за столом обвиняемого, стараясь, чтобы его движения были медленными и контролируемыми, чтобы воротник не воспринял угрозу и не вывел его из строя.
Он подождал, пока судья Сальваторе настроит свои экраны, их содержимое было размыто за фильтрами конфиденциальности.
Последние три месяца были полны долгого ожидания, по большей части напряженного. Он уже признал себя виновным в своих преступлениях; почему же тогда они столько времени откладывали вынесение приговора? Какой цели это служило?
У него не было другого выбора, кроме как подождать еще немного.
Сальваторе закрыла все экраны, кроме одного, и повернулась к нему лицом.
— Джонатан Детмайер, вы обвиняетесь в незаконной модификации печатающего устройства, изготовлении шаблонов с ограниченным доступом, выдаче себя за правительственного агента, незаконном проникновении на государственную собственность, диверсии на государственной собственности, несанкционированном общении с искусственным интеллектом и двухстах девяноста одном эпизоде заговора с целью взлома искусственного интеллекта. Вы признали свою вину по всем пунктам обвинения и были вызваны в суд...
— Могу я сделать заявление? — спросил он быстро, почти застенчиво.
Сальваторе замерла с открытым ртом. Она закрыла его и подалась вперед.
— Это ваше право, хотя я не думаю, что в данных обстоятельствах это необходимо.
— Я бы очень хотел кое-что сказать.
Судья несколько раз постучала пальцами по столешнице. Она тихо вздохнула.
— Суд признает ваше право внести заявление в протокол. — Она протянула открытую ладонь. — Продолжайте.
— Спасибо, ваша честь. — Детмайер отодвинул стул и поднялся, медленно и осторожно. Он положил руку на стол обвиняемого, открыл свои юридические записи и извлек подготовленную им речь. Документ материализовался перед ним.
Он знал, что речь получилась слишком пространной. Его роль менеджера по рекламе научила его ценить краткость, но это была особая ситуация, и ставки, если он упустит хотя бы одну деталь, были слишком высоки.
Он чувствовал, что существует важное различие между совершением преступления и жизнью преступника. Да, он нарушил закон — ну, несколько раз, — но по-прежнему считал себя добропорядочным членом общества, хотя теперь и слегка запятнанным своими поступками. Он хотел, чтобы судья это поняла; чтобы она разобралась в нюансах ситуации.
На что потребовалось время.
И много слов.
Он не следил за тем, как долго говорил.
Возможно, ему следовало бы это сделать.
Но ему хотя бы удалось изложить все это четко и уверенно. По крайней мере, он предпринял последнюю честную попытку.
— В заключение я хотел бы еще раз подчеркнуть уникальность обстоятельств, в которых я оказался. Хотя я сознательно и добровольно совершил эти преступления, в глубине души я не намерен продолжать заниматься преступной деятельностью. Более того, до этих экстраординарных событий мой послужной список был безупречен, и я прошу суд учесть все это при вынесении мне приговора.
— Спасибо, мистер Де...
— Я смиренно отдаю себя на милость суда.
— Спасибо, ми...
— Это все. Спасибо, что уделили мне время.
Сальваторе помолчала несколько секунд, внимательно наблюдая за ним.
— Вы закончили? — спросила она наконец.
Детмайер еще раз просмотрел свою речь, затем встретился взглядом с судьей.
— Да, ваша честь. Полагаю, что так.
— Очень хорошо. — Она поднесла к нему экран. — Теперь, когда с этим покончено, возможно, мы сможем продолжить этот день. Как я собиралась сказать до начала обсуждения, вас вызвали в этот суд в связи с новыми обстоятельствами по вашему делу.
Судья переслала Детмайеру документ. Он быстро просмотрел его. Он был не очень длинным.
— ... О помиловании?
— Сейчас я зачитаю выдержку из документа. "Я, главный исполнитель Кристофер Ферст, настоящим приказываю департаменту исполнения наказаний незамедлительно освободить заключенного Джонатана Детмайера из-под стражи. В соответствии с моими полномочиями, предусмотренными Статьями о сотрудничестве, я дарую Джонатану Детмайеру полное и безоговорочное помилование за следующие преступления... " Вы можете сами просмотреть этот список, но это все они.
— Далее в документе говорится: "В свете недавнего принятия протокола Фермопил и в знак признания вклада заключенного в защиту Объединенной администрации системы и неудобств, связанных с его тюремным заключением, все ссылки и упоминания о преступлениях, за которые он был помилован, будут удалены из открытых источников.
