— Похоже она... Тех троих она выпотрошила, так что в кровище была изрядно перемазана.
— Каких троих? — спрашивает Дима-опер.
— Ты их не видел — расчет противооткатки сидел в теньке, покуривал. Это еще до амбара было — поясняет майор.
— Понял. Одна газелька с противооткаткой сгорела, я ее видал, а вторую значит так зачистили...
— К слову, а куда делись органы от расчета противооткатки? Ты ж говоришь они потрошеные? — задает на первый взгляд дурацкий и неуместный вопрос мент.
— Похоже слопали по дороге. Карманами-то мертвяки не пользуются. А ты это к чему спросил? — поднимает голову Серега.
— Да так, прикидываю, чем могли соблазнить мертвяков морфы. Если по аналогии с собаками — то лакомство вполне катит.
— Думал я над этим. Но как они поняли, что надо разделиться и отвлекать охрану с одной стороны, а атаковать с другой? Да и маловато для трех десятков получается лакомства...
— Ладно, давайте смотреть, что тут было... — возвращает от высоких дум к прозе жизни майор отвлекшуюся публику.
— Да бросьте, не видали можно подумать, что такое десант, высаженный в штаб, да еще и с тыла. Да, гляньте, Пал Александрович — от ваших мин следы?
— Вероятно, да. Хотя у второго расчета этот участок тоже был в целях. Но по разлету осколков, скорее всего мои — говорит музейщик.
Двор внутри периметра оставляет странное впечатление. Тут неуютно. Может быть из-за десятка трупов, валяющихся во дворе, причем часть из них изорваны страшно, то ли осколками, то ли их зомби жрали, какие-то шмотки, битые стекла, ссыпавшиеся с добротных коттеджей, покоцанные осколками стенки, бумажки. Шевелящиеся от ветерка бумажки. Росшие в палисадничках цветочки с комьями земли усыпали двор, создавая странный кладбищенский акцент в композиции. Совсем неподалеку от меня валяется распластавшееся тело мальчонки в трусах, судя по бледно-фиолетовой коже — это упокоенный зомби, чуть поодаль в луже кровищи растрепанное мужское тело — носками в небо смотрят дорогие высокие ботинки и это, пожалуй, единственные предметы в радиусе пары метров не залитые кровью. Блестящие ухоженные ботинки, лужа крови, разодранное мясо с сахарно-белыми костями, весь двор густо усыпаны веселенькими, трепещущими на ветерке сияющими солнечными взблесками станиолевыми полосками. А дух как на бойне. Кровищей на жаре пахнет густо. Но тут все уже привыкли к куда большей вони, никто и не морщится.
Даже по первому впечатлению — десант удался. Те, кто были во дворе, легли сразу. Девять изодранных тел. Зомби потеряли троих из десанта, но когда во двор через калитку влез Мутабор и за ним остальные шустеры, людоедам оставалось только запереться в домах. И бежать, благо минометный обстрел и пальба из далеких орудий не давали надежды отсидеться в коттеджах, роскошных, но не рассчитанных на прицельный артогонь. Но в предусмотрительности бывшим хозяевам жизни не откажешь — всего тут было шесть коттеджей, к каждому из них вплотную был пристроен этакий сарай-гараж, в котором стояло по грузовику. То есть как только сильно запахло жареным, публика набилась в свои 'спасательные шлюпки' в виде грузовых машин и рванула драпать. С БТР во главе.
— Хитрые, да. Но не умные. Как и ожидалось — они дернули в направлении урочища Хабони. Там их и приняли. Начальство на БТР рвануло в сторону. Но у нас на эту тему там была ЗУшка на грузовичке. Так что исход сорвался — поясняет замначразведотдела.
— Пленных взяли? — уточняет между делом майор.
— В достаточном количестве — кивает замнач — правда по большей части ранеными, сопротивлялись они жестко, а у нас установка потерь среди своих избегать. Правда, все равно понесли потери, крайне нелепые. Когда перевязывали пленных, они одному из ментов откусили палец, другого тяпнули за щеку, хотя строго было приказано быть в шлемах. И не дети ведь — по паре командировок было у обоих пострадавших.
Мне остается только порадоваться, что меня туда не потянули. Серега тем временем разматывает следы, мы стоим, смотрим за его фениморкуперовскими действиями. Он по ходу дела информирует, что вот тут этот постреленок свалил кого-то из людоедов и явно погрыз — следы крови, но постреленка обстреляли и он утек за угол. А нет. Не постреленок это. Девчонка была — вот клочья от одежды, пацан такое не оденет, тут блондинка как раз с крыши спрыгнула — все в отпечатках кровавых лап, ясно, что в домике она навела шухер, вряд ли кто там жив остался, с Блонды кровища прям лилась. Отсюда она и побежала ворота открывать.
— Интересно — кто согнал стрелка с вышки? — тихо спрашиваю я Енота.
— Вы меня удивляете — голосом скорохвата Таманцева говорит хромой и скромно признается — Конечно я согнал. Кто ж еще справился бы с этой нетревиальной задачей. Танк и предназначался для защиты этого оазиса. А вообще они идиоты, я бы танк с постамента не стал снимать, там бы оставил. Выигрыш был бы явный, мертвая зона побольше конечно, зато доставал бы куда как прилично. Высота у постамента как средних размеров холм. Господствующая рукотворная высота. Бронебашня. Самое бы то вышло...
— В доме смотреть будете? — уточняет Серега, кивая на домик, в чердачное окошко которого и влетела наша морфиня.
— Нет большого интереса — отзывается пара человек из сопровождающих.
— Пошли, глянем — говорит майор.
Причина неохоты смотреть становится ясна еще в прихожей. Зверюшка Мутабора выложилась по полной программе, не жалея сил и энергии. Мне сначала кажется, что по прихожей размазана тонким слоем косточек, мяса и вонючей жижи пара человек. Впрочем, осторожно выбирая места, куда ступить, понимаю, что человек был один, просто с ним вот так обошлась наша неживая мясорубка со светлыми волосиками. Еще его и на гостиную хватило, где из-за рояля пыталась стрелять — сужу только по оставшейся обувке и незапачканным ошметьям одежи — какая-то мадам из людоедок. На стене размазаны следы Блондинки с недогнавшими ее в полете пулями. Морфиня атаковала не прямо, а прыгнув вбок, на стенку и отрикошетировала как мяч прямо за спину стрелявшей. Один из все же пошедших с нами замечает стоящий сбоку монитор для системы наблюдения и, стараясь не смотреть и нюхать на то, что вокруг творится копается в системе управления.
Мы поднимаемся на второй этаж. Морфиня покрасила дом в кровавый цвет, правда неряшливо. На лестнице еще один мертвец, сложенный пополам, на манер татарской казни с переломом позвоночника. А потом детская, куда морфиня вломилась, начиная массакр в доме. Разгром полный, дитенку удрать не получилось. Впрочем, с трехлетней девчушки крови все же меньше, чем с взрослых. Тем более, что морфиня не потрошила свою первую жертву, видно спешила спуститься вниз.
— И что интересного? — спрашивает нас возившийся с системой наблюдения мужик.
— Наглядное пособие 'Что успевает сделать морф в помещении' — отвечает негромко майор.
— Тогда учебный фильм впридачу — говорит мужик и довольно ловко показывает ударные эпизоды с камер наблюдения — даже взлет Блонды засекли, только вот уже предпринять ничего не успели. Знакомая мне морфиня выглядит странно — она уже не в розовом, а в красном и ее жуткая морда словно лакирована — красным лаком. Блики солнца на этой морде — мокрая значит.
— Перемазалась, пока противотанкистов потрошила — спокойно замечает Енот.
— А вот 'когда десант посыпался' отрывок — отыскивает нужное в записях оператор.
И мы видим как раз того мужика в начищенных ботинках, спешно идущего наискосок по двору, испуганно приседающего, умело хватающегося за автомат и встречающего очередью с пары метров рвущегося к нему зомбика в трусах. Метко, экономно срубил. Слева кубарем катится что-то похожее на толстого ребенка лет пяти, но не успевает мужик довернуть ствол как прямо на автомат прыгает справа тощая девчонка, которую, не сговариваясь, мы все обозначаем как 'эмо'. Больно уж одежка — то есть ее остатки — характерны. Только ведет себя эта эмо неправильно, резко и агрессивно, автомат вырван из рук прочь, мужика мотануло, упал на колено и встать уже не смог — та самая кадушка-девчонка слева, несмотря на свою пухлость, резво впилась ему в лицо. Хорошо впилась, аж кровью хлестнуло вбок. Эмо походя, одним касанием, рвет обреченному шею и, не теряя времени даром, бросается вон из кадра. Вот тут струя крови хлещет метра на два.
— Еще поискать? — спрашивает оператор. Он спокоен, только вот кожа несколько зеленоватой стала. Ему дурно, но он держится. Выдержанный человек.
— Нам желательно получить эту запись для проработки. Целиком — замечает синеглазый лейтенантик.
— И нам тоже — добавляет майор.
— Тогда сейчас напрягите шефа — замнача. Даст добро — сделаем копии. А пока хочу показать вот это.
Оператор роется в записях, щелкая мышкой, на которой тоже засохло пара капелек крови, наконец находит. Камера эта стоит у ворот, показывает кусок двора с валяющимися телами и прочим всяким, что мы и сами уже видели. Камера вздрагивает от мощного удара и немного перекашивается, не показывая уже двор. Мимо проносится борт БТР, его колеса и следом за ним на такой же скорости пять пар колес — грузовики. Понятно, эвакуация.
— И что? — задает общий вопрос майор.
— Момент очень короткий, на перемотках больше времени потратим. Сейчас, сейчас. Вот!
В кадр попадает страшненькая мордашка Блондинки. Хорошо, что эта камера дает черно — белое изображение. Морфуша с интересом, как-то узнавающе глядит в объектив, потом неожиданно распахивает пасть (вроде зубов стало больше и они теперь треугольные — отмечаю для себя) и делает характернейший жест лапой, словно поправляя прическу, по-женски охорашиваясь. На заднем плане уже ползут клубы слезогона и за такой кадр любой режиссер отдал бы многое. И костюмер. Грим ужасающий...
— Улыбается и кокетничает перед камерой — совершенно излишне отмечает очевидный факт оператор.
— Мило — безжизненным голосом отвечает майор.
— Ладно. Я тут сниму информацию пока — говорит оператор.
— Незачем снимать — забирайте комп со всем содержимым — возражает лейтенантик.
— В одиночку оставаться запрещено, знаешь ведь — вторит майор. Оператор кивает. Помогаем ему забрать оборудование.
Во дворе дышится легче. Несмотря на все окружающее.
— И как впечатление? — спрашивает замнач.
— Впечатление впечатляет — в тон ему говорит майор.
— Десантирование попало в кадр. Есть интересные эпизоды — рапортует оператор, держа в охапке комп и шнуры.
— Нам нужны копии для работы — одновременно говорят лейтенантик с майором.
— Пишите заявку. Разберем и выделим. Хотите полюбоваться на пример работы десанта на штабном объекте? — ехидничает замнач.
— Конечно. На работу нашего десанта всегда приятно посмотреть — говорит учтиво майор.
— А особенно когда в фонтанах купаются телешом и бутылки об головы бьют — неприязненно дополняет некто из свиты замнача. Я его видал пару раз, но кто таков — не знаю.
— Йедес тирхен хат зайн плазирхен — негромко, но разборчиво и внятно вклеивает Енот.
— Это в каком смысле? — неприязненно вопрошает штабной. Замнач с интересом смотрит за развивающейся сварой, но не пресекает.
— Каждый зверьюшка имеет свой маленький удовольствий. Это я к тому, что наши западные друзья в фонтанах не купались, но и особых свершений за ними не густо. Причем давно уже — вежливо поясняет Енот.
— А майор что скажет? — подначивает замнач нашего командира.
— Про парашютистов могу сказать следующее. Конечно, самые лучшие были наши. И самые многочисленные. Немцы со своим Критом сосут. Просто мы про наших знаем очень мало. Успешные десантные операции все засекречены. В материалах по ним слишком много интересного, чтоб на весь мир орать. Про менее успешные можно кое-что встретить в мемуарах. Там видно, что выучка и мужество нашими были продемонстрированы недосягаемые.
— Например провал в Демянской операции — кивает штабной.
— И в Демянской. Разведка армейская помнится дала в сводках вдвое меньшее количество гансов в котле. А по бронетехнике вообще наврала страшно. До черта в котле вдруг немецкой бронетехники-то оказалось. Тем не менее дрались и с немецкими потерями как всегда все неясно. И с другими делами — ровно так же. Однозначно, повторить все это по пунктам не может никто до сих пор. По ходу неуспешной операции парашютно-десантный батальон (да-да, вот так выбрасывали) воюет по вражеским тылам вместо трех дней две-три недели. Не спрашивайте, что они жрут, где берут патроны, это отдельная песня. С оперативной точки зрения — полная жопа, зато какой простор для подвига. И не забывайте, что дом Павлова в Сталинграде — это тоже парашютисты, которых в пехоту переделали. Туда подбирали людей получше и учили очень неслабо. Например, они умели читать карту и двигаться по азимуту. Не смейтесь, тогда это было круто, да и сейчас заблудших будет немало, если что. А еще они умели действовать в условиях плохой видимости и в темноте. А еще они умели (не все) десантироваться с оружием. Думаете, все современные воздушно-десантные подразделения во всех странах (где они есть, а есть не везде) десантируются с оружием?
— Ну да, а как еще? — удивляется оператор с компом в охапке.
— Не угадали. Это сложное и опасное упражнение. Словом, наша десантура уже тогда была круче всех. Жаль, что этого мало, чтобы победить любого врага, да по-быстрому. И сегодняшний десант тоже вполне удачно отработал.
— У вас майор всегда Россия — родина слонов — достаточно ехидно замечает замнач.
— Вообще, конечно, Россия родина очень многих слонов. Особенно в военном плане. Надо отдать должное. Резуновские завывания про какую-то невероятную агрессивность СССР надо, конечно, задвинуть подальше, как не имеющие под собой основания. Но ведь нам надо было выжить среди толпы врагов. Среди сборища подлых кровипийц и беспринципной сволочи. Посмотрите, какие страны вокруг сейчас. Какую политику вели, какие устремления имели. Как там общественное мнение настроено было. Раньше, думаете, было лучше? И, конечно, кто-то должен встать на пути кровавой демократии. Как-то получается, что кроме нас некому. Мусульманская фанаберия пока не смотрится. Индии-Китаи тоже. А тогда их вообще не было. Япония и Германия были американскими ледоколами в борьбе США против Великобритании за звание главного паразита планеты. Янки победили. Нам же оставалось отбиваться. Но и тут мы сподобились забить Гитлера, создать соцлагерь в Евпоче этой сраной, создать нынешний Китай, который без нас ползал бы на коленях по сию пору. Да и не было бы его вообще. При Сталине мы действовали очень успешно. Потом побледнели постепенно, что правда, то правда — невозмутимо парирует Брысь.
— Ну да. Ну да, разумеется — хмыкает замнач и отвлекается от разговора, потому как ему что-то докладывает радист. Начальство тут же становится серьезным. Подбирается.
— Уточнить, где автомастерская. Тут их может быть несколько — приказывает замнач своему штабному, тот выдергивает из планшета карту, с кем-то связывается. Странная суета. Нехорошая, особенно после победы.
Переглядываемся с майором. Потеря этакой благодушности начальством всегда означает только одно — возникли серьезные проблемы. А проблемы у начальства сильно выростают в размерах, спустившись к подчиненным.
