Сначала Татьяна была уверенна, что это обычная любовная интрижка, какие заводят множество стареющих мужчин с яркими молодыми дамами. Конечно, это само по себе очень неприятно, но объяснимо. Есть вещи, которые почти невозможно ни контролировать, ни избежать, так как они вытекают из самой сути человеческой природы. И среди них — супружеские измены. Сама она ни разу не изменяла мужу, хотя подобных предложений в ее жизни было предостаточно. Но она все же женщина, а женщины по своей сути более верные и моногамные создания. А у мужчин полигамия заложена едва ли не в каждой клетки их организма. Татьяна решила, что когда муж выздоровеет, она решительно потребует от него прекратить эту связь, а затем простит. И они заживут по-прежнему.
Но когда Татьяна познакомилась с любовницей мужа, то вдруг стала понимать, что что-то тут не то. Да, внешне все это выглядело как обычная интрижка, обычная связь женатого мужчины с замужней женщиной. Но после общения с Виолеттой, у нее закралась сомнение, что все сводится только к этому. В какой-то момент ее пронзило ощущение, что для Игоря это был поиск новой жизни, новых смыслов в ней. Каких, конкретно, она представляла смутно. И, несмотря на ее попытки понять, они так и не вырисовывались в ее сознании.
Татьяна даже сделала попытку пройтись по их совместной жизни, начиная едва ли ни с первой встречи. Это было не просто, так как многое забылось, многое сохранилось во фрагментах, а многое воспоминания искажались. Но все же кое-какой результат она получила.
Как ни странно, первые впечатления о своем новом знакомом она получила не от него самого, а от отца еще до того, как они встретились впервые. Он ей тогда посоветовал обратить на Игоря особое внимание.
Но главный разговор о нем состоялся после ее первой встречи с Игорем. Она помнит, как пригласил отец ее в свой кабинет и спросил, что она думает об этом молодой человеке? Он ей понравился сразу, но то были исключительно внешние впечатления. Отец внимательно выслушал ее, затем налил в фужер коньяк и выпил. И только после этого сказал, чтобы она внимательно присмотрелась к этому парню. У него есть большой потенциал, и если его правильно направить, то он может многое добиться. А потому следует обратить на него самое пристальное внимание.
Эти слова не прошли мимо ее ушей, к тому же они совпали с чисто ее женским ощущением. Татьяна решила, что он вполне подходящая кандидатура в качестве ее будущего мужа.
Татьяна знала, что красива и сексапильна, что многие мужчины, причем, разных возрастов заглядываются на нее. А некоторые делают и не двусмысленные предложения. Но она решила, что примет их только от Игоря. И предприняла все, чтобы так и произошло.
И нисколько не пожалела об этом. Став его женой, она обрела настоящее женское счастье. Один их секс чего только стоил! И даже когда страсть стала постепенно утихать, вошла в более спокойное равнинное течение, нисколько не жалела о своем выборе. Отец оказался, как всегда прав, разглядев в Игоре немалый потенциал. С его помощью, подталкиваемый ее нежными ручками, Игорь делал неплохую карьеру. Татьяна гордилась не только им, но и собой — она не только правильно выбрала мужчину, но и умело направляла его все эти годы по нужному маршруту.
Но это было все раньше, а вот теперь ей многое представлялось в ином свете. Татьяну отпускало крайне неприятное ощущение, что ее усилия, если были не совсем напрасными, то не достигли своих конечных целей. Точнее, цель-то они достигли, вот только она оказалась совсем не той, что представлялась в начале. Вместо счастья — сплошное разочарование. Вместо гордости за себя — скука и одиночество. Вместо уверенности в своих силах — полное сомнение в них.
Татьяна думала о том, что все эти годы она жила с человеком, который был совсем не тем, каким он ей представлялся. Внутри него текла неизвестная и невидимая для нее жизнь. На поверхности все было замечательно, ну или почти замечательно, все узнаваемо, но, как выясняется, все это не более, чем иллюзия. Да, ей было хорошо пребывать в ее теплых водах, и она была готова находиться в них еще сколько угодно долго, вот только в один момент она, словно чашка, разбилась вдребезги. И как ее теперь собрать?
Сейчас она понимает, что Виолетта была для мужа не просто любовницей, женщиной для секса и приятного времяпрепровождения, а альтернативой их супружеской жизни. Он искал в ней то, что не нашел в своей жене. И самое отвратительное и печальное — нашел!
Но если он нашел, то это означает, что она потеряла. И не только мужа, а гораздо больше — всю свою жизнь, все то, чем жила, что считала правильным и важным, утратила свое представления о должном. Но если это так, то это означает, что пусто не только вокруг нее снаружи, а и внутри царит такой же вакуум. Но ведь это же страшно; когда человек в такой ситуации, ему некуда идти. Но и стоять на одном месте тоже невозможно. Какая-то патовая ситуация.
Татьяне вдруг стало страшно. Она не представляет, как выходить из такого положения? К кому пойти за советом и помощью? Мысленно она пробежалась по всем своим знакомым — и никого не нашла. Она даже не представляет, что к этим людям вообще можно обратиться с таким посланием. Одни его просто не поймут, другие начнут издеваться, а третьи — обрадуются тому, что недавно столько высокопоставленная дама попала в такую унизительную ситуацию.
Нет, к никому из них она не пойдет. Татьяна вдруг подумала о сыне. Разумеется, она не станет ему открывать душу, да и вряд ли он ее поймет. Но он единственно близкий ей человек. Просто побыть с ним рядом — уже определенное исцеление от душевного недуга. Пусть приедет хотя бы на пару деньков, да и отца не мешает еще раз проведать. Нельзя исключить того, что это может оказаться их последней встречей
Решено, она звонит Виталию и просит его приехать.
41.
Первым делом они отправились в больницу. Там Татьяну ждал не самый приятный сюрприз. Когда они вошли в палату, то увидели, что рядом с кроватью Каракозова стоит Турчина. Татьяна поняла, что совершила ошибку, не узнав заранее о том, пришел ли кто-нибудь навещать мужа.
Она видела, как внимание Виталия целиком сосредоточилось на актрисе. На отца он лишь бегло взглянул и тут же перевел глаза на молодую женщину. И не отрывал их от нее, пока она не покинула палату.
Но случилось это не сразу. Татьяна была вынуждена поздороваться с Турчиной, хотя делать ей это очень не хотелось.
— Знакомьтесь, это наш сын — Виталий, — представила она молодого человека.
Турчина внимательно посмотрела на него, словно бы сравнивая его с отцом, затем протянула Виталию руку.
— Виолетта, — представилась она. — Рада вас видеть, молодой человек. Извините, Татьяна Евгеньевна, я заскочила на минутку, мне надо идти, — сказала она и быстро вышла.
Татьяна подошла к кровати и взглянула на мужа. На нее всякий раз производило неприятное впечатление, что его лицо нисколько не менялось — у него было заставшее выражение, словно на нем была одета маска.
Татьяна взглянула на сына; Виталий стоял рядом с ней, смотрел на отца, при этом по его лицу невозможно было догадаться об его чувствах. Оно было почти таким же неподвижным, как и у мужа в коме.
Она не стала ничего спрашивать, подождала для приличия несколько минут, затем дотронулась до руки сына. Они вышли.
Татьяна надеялась, что она проведет с Виталием весь день, но сын, едва они вышли из больницы, сказал, что договорился встретиться с друзьями, и даже, не слушая, что она скажет на этот его демарш, покинул ее. Она знала, что в свои предыдущие сюда визиты он обзавелся несколькими приятелями и приятельницами. Но она была сильно уязвлена тем, что он предпочел их общество вместо того, чтобы провести это время с ней. Они и без того в последнее время редко видятся, а сейчас еще такое несчастье с отцом. Мог бы поддержать ее своим присутствием.
Виталий вернулся почти ночью. По запаху она поняла, что он пил. Скорее всего, вместе с друзьями кутил в ресторане. Ей было хорошо известно о пристрастие сына к подобным заведениям.
— Посиди со мной, сынок, — попросила она. — Хочу с тобой поговорить.
— Мне тоже надо с тобой поговорить, — ответил Виталий.
Они сели в гостиной.
— Как провел время? — поинтересовалась она.
— Неплохо. А знаешь, конечно, не Москва, но очень даже приличный город, есть, где можно хорошо потусить. Отцу повезло, что его отправили сюда, а не в какое-нибудь захолустье.
— Ты считаешь, что отцу повезло?
— Я не об этом, такое может случиться, где угодно.
Татьяна внимательно рассматривала сына. Она его очень любила с первой минуты, как он появился на свет. Любила не меньше и сейчас, но ее неприятно удивляла эта отстраненность, которую она обнаружила в нем довольно давно. Она не заметила, когда точно она появилась, но с каждым годом это качество в Виталии только нарастало. Он как бы все время подчеркивал, что родители сами по себе, а он сам по себе. И на него рассчитывать не стоит. Чувствовать ей это было крайне неприятно, но она понимала, что уже вряд ли что-то можно изменить.
— Как ты думаешь, папа поправится? — сама не зная, зачем задала она бессмысленный вопрос. Сын же не врач. И даже, если был бы врачом, вряд ли бы смог ей ответить.
— Откуда мне знать, я же не врач, — безучастно ответил Виталий. Ей показалось, что его мысли занимает что-то совсем иное.
— А как бы тебе хотелось?
Виталий удивленно посмотрел на мать.
— Конечно, я хочу выздоровления. Он же мой отец.
— Да, это, конечно, так, но мне кажется, в последние годы вы не были очень близки.
— У каждого взрослого человека своя жизнь, — резонно ответил Виталий. — И я не собираюсь повторять его судьбу. — А вот та женщина, кто она? — вдруг спросил он.
Татьяна поняла, что он спрашивает о Турчиной.
— Актриса из местного театра. А что?
— Очень красивая. Вполне могла бы работать в столице. У папы хороший вкус.
— Что ты имеешь в виду? — Татьяна почувствовала себя уязвленной.
— Ну, раз она пришла его навещать, значит, что-то между ними есть.
— На что ты, Виталий, намекаешь.
— Мама, я ни на что не намекаю. Это не мое дело, просто случайные люди не приходят в больницу навещать лежащего в коме больного. Да еще губернатора. — Виталий сделал короткую паузу. — Знаешь, надо спокойней ко всему относиться.
— Мне кажется, ты уж чересчур спокойный. С отцом случилась такая беда, а ты так себя ведешь, как будто бы все обстоит обычным образом. Целый день где-то гулял.
— А что я могу сделать, — слегка пожал плечами Виталий. — Если начну биться в истерике, это ему не поможет.
Татьяна подумала, что сын в чем-то прав. Но эта какая-то не та правота, с которой хочется согласиться, эта правота человека, которому абсолютно нет дела до других людей. Даже если речь идет о родном отце. И, наверное, так же он отнесся, если бы несчастье случилось с ней. Лучше всего в этой ситуации ей, в самом деле, успокоиться и не требовать от него того, на что он, судя по всему, не способен.
— Ты о чем-то хотел поговорить со мной, — сказала она.
— Да, — кивнул головой Виталий. — У меня есть возможность уехать на два года учиться за границу. Но нужны приличные деньги. Вы заплатите за меня? Точнее, ты заплатишь? Дело срочное, езжать надо через месяц, иначе место уйдет к другому.
— Но, как ты можешь уехать, когда отец в таком положении.
Виталий откровенно сморщился.
— Если я останусь, чем я ему помогу?
Татьяна подумала, что сыну не приходит мысль, что в помощи, точнее, в поддержке нуждается она, а не отец. Но вслух говорить ничего не стала.
— Хорошо, Виталий, деньги у нас есть, мы заплатим.
— Спасибо, мама. — Он встал, подошел к ней и поцеловал. — Пойду спать, завтра утром самолет. Меня довезут на машине или нужно заказывать такси?
— На машине, — сказала Татьяна.
42.
Игорь окончательно очнулся от того сладостного сна, в котором он пребывал все последнее время, совершенно внезапно для себя. Как обычно, он приехал в университет, занял свое привычное место в аудитории. С некоторых пор он стал гораздо реже заглядывать в расписание, а потому не представлял, кто будет сейчас читать лекцию.
Он расслабленно сидел на скамье, как в аудиторию вошел пожилой, но еще далеко не старый мужчина. У него была довольно большая борода и плохо причесанные, хотя и поредевшие волосы. Лицо вошедшего показалось Игорю знакомым, хотя он точно знал, что живьем ни разу его не видел.
— Кто это? — шепотом спросил он у соседа.
— Ты что не знаешь, это же наш новый пред — Радугин. Теперь он будет вести курс русской философии.
Что-то внутри оборвалось в Каракозове, теперь все стало на свои места. Разумеется, он видел этот незабываемый лик в Интернете, когда под воздействием слов Елагина знакомился с воззрениями этого человека. Просто удивительно, что он сразу его не узнал.
Игорь понял: именно с сегодняшнего дня по-настоящему началось то, о чем предупреждал Елагин, — на факультете произошел идеологический переворот. К этому событию все давно шло, но до того мгновения, как он увидел этого бородача, особенно не придавал этому значение. Жизнь так устроена, что в ней постоянно что-то меняется, ошибочно надеяться, что их факультет исключение, и что тут всегда будет все неизменно. Вот и настало время перемен и для них.
Теперь Игорь пристально всматривался в этого человека. Его внешность производила какое-то странное, противоречивое впечатление. Он одновременно напоминал и мыслителя, и священнослужителя и чуть ли не алкаша. Глядя на него, можно было прийти к заключению, что он мог быть и тем и другим и третьим. Какой образ из этой галерее выбрать, непонятно.
Внезапно их взгляды на мгновение встретились. Игорь поразился странной и сильной энергии глаз Радугина. Они излучили мощный свет, вот только что за свет, было непонятно. У Игоря возникло сомнение, что это излучение несло собой светлое и доброе. Что-то в его взгляде было от фанатика; по крайней мере, ни с чем подобным Игорь еще не сталкивался.
Ему вдруг стало как-то не по себе, Вдруг очень отчетливо возникло понимание, что этот человек оказался тут не случайно, и он еще повлияет на его судьбу. Как — пока совершенно не ясно, но то, что это влияние будет, Игорь почти не сомневался.
Между тем Радугин по хозяйски уверенно встал за кафедру, словно он занимал это место много лет.
— Прошу всех внимание, — громким, хотя слегка надтреснутым голосом проговорил он. — С этого дня курс отечественной философии, хотя я предпочитаю называть курс отечественной мысли, буду вести я. Для тех, кто меня не знает, представлюсь, я — доктор философских наук Радугин Александр Селиверствович. Прошу запомнить мое имя.
Я уж точно не забуду, невольно подумал Игорь. А ведь по большому счету из-за него уехал в Америку Эрнест Викторович. Даже по внешности они не совместимы, уж не говоря о взглядах на мир.
— Сегодня, — продолжил Радугин, — моя лекция будет короткой, но очень полезной. Принято у многих мыслителей выступать со своим кредо. Я тоже хочу перед вами его изложить. Запомните и уясните его, потому что на основе того, что я сейчас скажу, будет строиться весь наш учебный курс. А он крайне важный, ведь речь идет не о философии, как вы привыкли считать, речь идет о самом сокровенном, что есть в человеке, об его мировоззрении. А оно куда важней философских взглядов. Они могут меняться, даже многократно под самым разным влиянием, подчас, совсем ничтожным, а вот мировоззрение — это сама основа, сама суть личности. И дается большинству один раз и на всю жизнь.
