Через несколько дней корабль вышел на орбиту и отправил посадочный модуль. В грунте ничего не было. Средства массовой информации были переполнены сообщениями о затратах на межзвездные перелеты, которые на самом деле были минимальными, когда корабли были построены. Но, тем не менее, как отмечали телеканалы, это было пустой тратой времени.
Сенатор Клей Хэндли как-то вечером выступил по телевидению и поинтересовался, почему мы не переселяем людей в другие миры. Мы открыли "горстку" планет, включая суперземлю, где гравитация была подходящей, температура — нормальной, а атмосфера — идеальной. Два дня спустя Бен Ричардс, бывший звездный киногерой, ставший защитником угнетенных и лауреатом Международной гуманитарной премии, объявил о своей поддержке клуба "Санрайз". Его главная цель, по его словам, состоит в том, чтобы прекратить инвестиции в поиски инопланетной жизни, взять под контроль межзвездники и направить их на формирование внеземных колоний и доставку туда добровольцев, а также технологических активов, семян, животных и всего остального, что потребуется для успешной реализации программы, тем самым помогающей не только "перевезти людей из этого перенаселенного мира, но и обеспечить дом с чистым воздухом, водой и ярким солнечным светом для тех, кто решит уехать".
Бренда удивила меня. — Рада за него, — сказала она. Мы были в ее кабинете.
— В чем именно? — спросил я. — Это ужасная идея. Мы не смогли бы вывезти с Земли достаточное количество людей за год, чтобы компенсировать количество младенцев, рождаемых за день.
— Ты уверен? — спросила она.
— Я не смотрел на цифры в последнее время. Но да, я уверен. Нашей первой заботой должно быть снижение рождаемости.
Бренда кивнула. — Я подумывала о том, чтобы вступить в клуб "Санрайз".
— Не думаю, что сейчас подходящее время для шуток.
— Я не шучу. В космосе никого нет. Мы прослушиваем поступающие радиопередачи уже полтора столетия. И никогда ничего не слышали. Возможно, пришло время понять, почему они молчат.
— Знаю. — Долгое время мы исходили из предположения, что при наличии теплого климата, подходящей атмосферы и некоторого количества воды на планете, вероятно, возникнет жизнь. Реальность заключалась в том, что мы все еще не знали сочетания химических веществ и условий, необходимых для запуска процесса. Чем бы ни была эта смесь, в большинстве мест ее не существовало. — Так ты предлагаешь нам сдаться? Я не собираюсь этого делать.
— Оливер, у нас есть более серьезная проблема, чем поиск инопланетян.
— И что это?
— Население планеты в три раза превышает то, что она может прокормить.
— То есть ты предлагаешь нам попытаться вывезти значительную часть людей за пределы планеты? Мы не можем этого сделать.
— Конечно, не можем. Особенно, когда используем большую часть наших ресурсов, чтобы прокормить миллиарды людей, оказать медицинскую помощь и все такое прочее.
— Хорошо, Бренда. Итак, что же предлагает нам клуб "Санрайз"?
— Покинуть планету. Они этого не говорят, но очевидно, что таково их намерение.
— Что?
— Мы можем продолжать делать то, что делаем, и в конечном итоге человечество вымрет. Или можем покинуть планету и перевезти немногих молодых людей на Проксиму Центавра вместе со всем, что им понадобится для выживания. Овощи, животные, что угодно.
— Покинуть планету?
— Оливер, имеющиеся у нас транспортные средства рассчитаны не более чем на горстку пассажиров. Нам нужны новые межзвездные корабли. Большие, способные перевозить тысячи людей. Если мы продолжим использовать наши ресурсы, пытаясь поддержать умирающий мир, это будет означать прощание со всеми нами.
— Значит, мы позволяем людям голодать?
— Мы делаем для них все, что в наших силах. Но, судя по тому, как обстоят дела, все равно будем голодать.
— Не думаю, что кто-то захочет высказывать это мнение.
— Это верно. Нужно отправить людей на Проксиму Центавра, но нам нужна более веская причина, чем отказ от нашего родного мира.
— Так какую же причину мы можем привести?
— Кажется, что во Вселенной мало жизни. Возможно, вообще никакой, кроме нас самих. Может быть, мы здесь для того, чтобы принести жизнь в другие миры. Чтобы основать колонии и распространить ее по всему космосу.
— Ты думаешь, люди в это поверят?
— Почему бы и нет? Оливер, это может быть правдой.
Я сидел там. — Возможно, ты права, Бренда. Мы давно это предвидели. Почему, черт возьми, мы просто игнорировали все это? Спасем свой биологический вид.
ХОРОШИЕ НОВОСТИ
Фрэнк Бродуэлл смотрел на затянутое облаками небо, когда президентский борт 1 спускался сквозь облака к открытому полю возле церкви Санта-Катерина на острове Маццорбо. Бен Тайлер, один из его сотрудников, наклонился вперед. — Господин президент, почему мы находимся так далеко? Я ожидал, что, поскольку мы собирались встретиться с папой римским в Женеве, это будет в базилике или еще где-нибудь.
Бродуэлл вздохнул. У него были дела поважнее. — Все в порядке, Бен. Его святейшество предпочитает держаться подальше от всеобщего внимания. Он не любит показуху.
Зазвонил телефон Бена. Он послушал несколько мгновений, кивнул и улыбнулся. — Хорошие новости, сэр. Макинтайр проводит пресс-конференцию. Кое-что случилось.
— Кто такой Макинтайр, Бен?
— Невролог. Он проводит важные исследования в области здравоохранения. Это, должно быть, хорошая новость.
— Хорошо. Нам это может пригодиться. — После шести месяцев конфликта на Ближнем Востоке из-за захвата земель, торговых войн с Китаем и Индией и проблем с климатом Бродуэлл был готов на все, что только можно.
— У них пока нет никаких подробностей. Вы хотите, чтобы я продолжил отслеживать?
— Конечно. Посмотрим, что вы сможете выяснить. — Он отмахнулся от этого и откинулся на спинку сиденья, пока они не приземлились. Ребята из секретной службы открыли дверь и выбрались наружу. — Это не займет много времени.
* * *
Папа Лев XIV сидел в своем кабинете. Второй англичанин, занявший пост папы в истории церкви, он был среднего роста и почти полностью облысел. Но резкие черты лица и пронзительный взгляд не оставляли сомнений в том, кто здесь главный. — Добрый вечер, ваше святейшество, — сказал президент.
Папа встал и улыбнулся. — Господин президент, добро пожаловать в Санта-Катерину.
Оба мужчины подали знак своим охранникам, что могут уходить. Когда те ушли, президент закрыл дверь. Затем он снова повернулся к папе римскому. — Барри, — сказал он, — рад снова тебя видеть. — До избрания папу звали Барри Кантон.
— И тебя, Фрэнк, тоже. Жаль, что мы не встретились при более приятных обстоятельствах. Пожалуйста, присаживайся. Не хочешь чего-нибудь выпить?
— Нет, спасибо. — Бродуэлл снял куртку. — Барри, у нас мало времени. Климат меняется, ледяные шапки тают все быстрее, и каждый год мы теряем два процента наших биологических видов. Если продолжим идти по этому пути, то к концу столетия останемся одни на этой планете.
— Я знаю это, Фрэнк. Церковь играет ведущую роль в продвижении возобновляемых источников энергии.
— Барри, мы поглощаем территории, необходимые для дикой природы, и уничтожаем большую часть рыбы в океанах. Растущему населению требуется больше продовольствия, но у нас заканчиваются пахотные земли. Возникают проблемы с чистой водой. Деревья вырубаются в больших количествах. Из-за этого в атмосферу поступает больше углекислого газа. Население планеты составляет одиннадцать миллиардов человек. Если мы не стабилизируем ситуацию, ничто другое не будет иметь значения. Нам нужно, чтобы Церковь изменила свою позицию в отношении контрацептивов.
Барри мрачно смотрел в окно на четвертушку луны. — Ты действительно думаешь, — спросил он, — что я этого не знаю?
— Нам нужна помощь Церкви.
— Размножение человека — это божественный дар, Фрэнк. Церковь признает это еще со времен Августина. Использование искусственного метода для предотвращения появления на свет ребенка является серьезным нарушением замыслов Создателя.
— Ты думаешь, Бог был бы счастливее, если бы мы просто позволили планете катиться ко всем чертям?
— Ты не дал мне закончить, Фрэнк. Я не говорил, что это мое мнение. Но такова позиция Церкви. Такой она была на протяжении семнадцати столетий.
— Я провел свое исследование. Папа Иоанн назначил совет для рассмотрения вопроса о запрете контрацепции. Если бы он был жив...
— Знаю. — Барри глубоко вздохнул. — После его смерти Павел VI опубликовал "Жизнь человека", и на этом все закончилось.
— Нам нужно, чтобы ты вмешался.
— Это был мрачный период, Фрэнк. Я работал за кулисами, делая все, что в моих силах. Я сталкиваюсь с большим сопротивлением. С такими вещами трудно сдвинуться с мертвой точки. Но я собираю совет, чтобы разобраться в этом вопросе. И, к счастью, у нас есть силы, чтобы справиться с этим. Это будет нелегко. Мы столкнемся с той же проблемой, что и Иоанн: правые сделают все возможное, чтобы помешать движению по этому пути. Но на этот раз все сработает. Я сделаю так, чтобы это произошло.
— Если смогу чем-нибудь помочь, дай мне знать.
— Я бы хотел, чтобы ты это сделал, Фрэнк. Но любое твое движение было бы воспринято как вмешательство и только усложнило бы задачу. Нет. Положись на меня. Я позабочусь об этом.
* * *
Когда Бродуэлл вернулся к вертолету, на деревья накрапывал мелкий дождик. Один из парней из секретной службы придержал для него дверь. Он забрался внутрь и увидел, как счастливая улыбка озарила лицо Бена. — Все в порядке, господин президент?
— Да. На большее я не надеялся.
— Рад это слышать, сэр.
Агенты последовали за ним, закрыли дверь и сообщили пилоту, что готовы к вылету. Завели двигатели.
— Бен, есть ли какие-нибудь новости от Макинтайра? Невролога?
— Да, сэр. Как мы и думали, хорошие новости.
— Я рад это слышать. — Они стартовали. Дождь усилился. — Они лечат рак?
— Это еще не все, господин президент. Они утверждают, что вылечили старость.
— Что?
— Объявили, что научились кое-что удлинять. Кажется, сказали, что это теломеры. В любом случае, они говорят, что остановили процесс старения. — Он нахмурился. — Господин президент, вы в порядке?
ПОДСТУПАЮЩАЯ ТЕХНОЛОГИЯ
ПЕРЕМЕННЫЕ
Большой Эл Бенсон был очень хорош в своей работе. Он защищал мелких бизнесменов, создавал возможности для азартных игр и пользовался уважением среди чикагских семей за многочисленные заслуги в качестве миротворца. Последняя деятельность косвенно вовлекла его в различные операции по отмыванию денег, что, в свою очередь, заинтересовало федералов. Тем не менее, он был осторожен и, вероятно, продолжал бы процветать в течение многих лет, если бы Тони Буллетс не заключил сделку со следствием и не сдал его. Тони взяли под охрану, а Большой Эл ударился в бега.
Первоначально он планировал удалиться от дел и поселиться в маленьком местечке в Орегоне, о котором никто не знал. Но его внимание привлекла специальная программа "Нова", и два дня спустя он с парой помощников прибыл в физическую лабораторию Орина Рэндалла под Миннеаполисом.
Большой Эл не любил демонстрировать оружие. Это было грубо и безвкусно. В тех кругах общества, в которых он обычно вращался, в этом редко возникала необходимость. Просвещенные люди, как правило, понимали, что такое сжатие челюстей или внезапное молчание. Всегда подразумевается важность общения.
Но среди тех, кто не чувствителен к дипломатическим тонкостям, иногда бывает необходимо быть более прямолинейным. Эл инстинктивно понимал, что невербальное общение с сотрудниками Рэндалла не сработает. Секретарша в приемной посмотрела на него так, словно он искал подачки, сказала, что доктор Сибрайт занят, и не отвечала положительно, пока Хенни не объяснил, что надеется, если ему не придется стрелять в нее. Она привела их в лабораторию, где перед экранами компьютеров стояли мужчина и женщина. Оба повернулись и уставились на них.
Секретарша испуганно пробормотала извинения.
Большому Элу сразу же не понравился Арчи Сибрайт. Он быстро отметил, что этот человек не отличался изысканностью. Был невзрачен и очень походил на крысу Сильвану, если только можно представить крысу в бифокальных очках и белом лабораторном халате. В нагрудном кармане у него было много ручек, он часто смотрел поверх своих бифокальных очков, а волосы у него быстро растрепывались. Данк понял намек и показал ему ствол. Сибрайт открыл и закрыл рот. Хенни внес багаж и закрыл дверь.
— Что это? — потребовал Сибрайт срывающимся голосом. — Пожалуйста, уйдите. Широкой публике вход сюда запрещен.
Эла всегда поражало, что некоторые люди готовы из кожи вон лезть, чтобы досадить вооруженному мужчине.
Женщина, стоявшая рядом с ним, вежливо улыбнулась. Предостерегая его. У нее были черные волосы и приятные черты лица, она была одета в белый лабораторный халат и старалась не выглядеть испуганной. — Леди, — спросил Эл, — как вас зовут?
Она пристально посмотрела на него в ответ. Хорошая малышка. — Джанет Киль, — сказала она.
— Хорошо, Джанет. Вам всем нечего бояться. Мы здесь только для того, чтобы уладить небольшое дело, а потом уйдем.
Лаборатория представляла собой длинное серебристое помещение, заставленное столами с грудами распечаток, папок и журналов. Стены были увешаны плакатами с изображениями поперечных сечений атомов, поглощающих газов и других абстрактных предметов. Чувствовался неясный ядовитый запах, как будто только что погас костер.
Устройство, которое Эл видел в проекте "Нова", занимало центр помещения. Оно выглядело как стеклянный колпак высотой в десять футов, сделанный из стальных стоек, кабеля, проволочной сетки, пластика и стекла. Колпак был установлен на низкой платформе и открыт спереди. Длинный стол с компьютерами и электронным оборудованием занимал всю левую часть лаборатории.
— Просто расслабьтесь, док, — сказал Эл, снова переключая внимание на Сибрайта. — У меня к вам предложение.
Сибрайт не сводил глаз с пистолета. — Вам это не нужно.
Данк поймал взгляд Эла и убрал оружие. Сибрайт снова начал дышать.
— У нас с ребятами проблема, — сказал Эл. — Некоторые лица придут примерно через пятнадцать минут после нас, и мы не хотим быть с ними, когда они появятся. На самом деле, нам необходимо выехать за пределы их юрисдикции. — Он бросил долгий удовлетворенный взгляд на стеклянный колпак. — Расскажите мне об этом деле.
Между Сибрайтом и этой женщиной прошел сигнал, из которого Эл понял, что их отношения были больше, чем просто профессиональные. Его уважение к ней уменьшилось.
— Я не понимаю, что вы имеете в виду, — сказал Сибрайт.
— Док, с таким отношением мы ничего не добьемся. Мы с ребятами хотели бы воспользоваться этим небольшим выходом, который есть у вас. Если я правильно понял вас в телеэфире прошлой ночью, мы можем убраться отсюда и отправиться в другой Чикаго, верно? Такой, который похож на наш, но не совсем такой.
Сибрайт сжал челюсти. — Не в Чикаго. Может быть, в Миннеаполис. Но не в Чикаго.
