— Не думал, что встречу смерть вот так... — сухо произнес Вольфганг, но в его голосе можно было уловить еле сдерживаемое разочарование, отчаяние и горечь. В нем умирала надежда. Когда умирает она, ни у кого не остается больше ничего, во что можно верить, к чему можно стремиться, ради чего можно жить. Она опадает, как лепестки вянущей розы, нежно падая на землю и теряя волнующую красоту. Когда тебя покидает надежа, теряешься и ты сам. Каждый, кто сейчас стоит со мной рядом, пытается верить в то, чему не бывать, тихо отпускает в течение реки свой бумажный кораблик надежды в вечное плавание... Но пока хотя бы в одном сердце теплится маленькая искорка веры, еще не все потеряно...
Небо стало темнеть, покрываясь тяжелыми тучами, солнце вовсе спряталось, забрав с собой спасительные лучи света. Пасмурно, серо, холодно. Будто смерть смотрит на нас, ожидая те последние минуты, когда сможет прибрать новеньких к рукам. Начал срываться мелкий дождь. Небо плачет? Или это реакция мира? Но ведь Элеос считается по сути мертвым... Кто его знает, но немного пугало такое отражение событий самой природой. Где-то впереди стала сгущаться Тьма, появилось огромное темное облако на той стороне обрыва. Этот черный туман, перетекал, двигался, будто мчался навстречу бессмертной армии. Нечто в тумане стало приобретать хоть некоторые очертания. Это были большие существа, которые стремительно надвигались на нежить. Когда облако Тьмы рассеялось, только тогда я смог разглядеть этих созданий.
Мои волки, как обезумевшие, неслись на врага на всех четырех. Все Хаярэ, что жили со мной бок о бок, теперь стали единой стаей, готовой разодрать неприятеля ради спасения жизни своего хозяина. Вот что значит самоотверженность, вот какова преданность, вот чего стоит вера. Впереди всех бежал Гравьер, оскалив клыки, выпустив когти. Его глаза налились яростью, приобретя красный оттенок, и сияли алым светом. Сейчас волками овладела сама Тьма, никто и ничто сейчас для них не существует. Лишь цель... Лишь желание... Лишь...
— Гравьер! Остановись! — рявкнул я до хрипоты в горле. Но волк словно не слышал меня. Или не хотел слышать? Стая неслась, не ведая преград, и расстояние неумолимо сокращалось. Глубоко вздохнув, я закричал: — Остановитесь! — реакции не последовало никакой. — Приказ!
Гравьер резко затормозил, за ним остальные Хаярэ стали сбавлять ход, нервно топчась на месте. Вожак поднялся на две лапы и растворился, как дым. Гравьер возник прямо передо мной. Его горящие волчьи глаза словно заглядывали тебе в душу, однако произнес вожак на удивление очень тихо:
— Почему?
— Так надо. — твердо ответил я, косясь на замерших диеров, что и дар речи потеряли. Гравьер злобно зарычал, оскалив белые клыки:
— Почему ты так с нами!?
— Как?! — огрызнулся я. — Мне не надо, чтобы вы погибли так глупо и бездумно! Вы ничего с ними не сможете сделать...
Гравьер молчал, отвернув морду и прижав уши.
— Получается... — волк говорил почти шепотом, а голос срывался. — Мы... Обрекаем тебя на смерть...?
— Разве она не предсказана мне? — тихо ответил я. — Зачем умирать ради того, кто уже одной ногой в том мире? — я подошел к Хаярэ и обнял его. Никогда не видел, как плачут волки... Гравьер прижал меня, крепко обнимая. — Я люблю вас, поэтому не могу допустить, чтобы вы погибли... Береги себя...! Уходите...
Отойдя от волка, я искренне улыбнулся ему, а самому было невыносимо больно смотреть на Гравьера, такого подавленного и несчастного. Вожак поднял голову и громко завыл. Вой пронесся по всему лугу, пробирая до костей. Чувствовалась скорбь, которую испытывал Хаярэ. Другие волки подхватили эту печальную ноту, туман вновь охватил их тела, скрывая в своей темноте.
— Я вернусь... — шепнул я напоследок Гравьеру. — Disie anh Net'iorim!
Волк поднял на меня ошарашенные круглые глаза, но сказать ничего не успел, исчезнув в темноте. Диеры, что неподвижно стояли позади меня, наконец немного отошли от шока.
— Эээ... — растерянно протянул Вольфганг, я только мельком кинул на него взгляд, повернувшись к Каиру. Тот был мрачный, как туча — взгляд тяжелый, ничего хорошего не предвещающий. Хотя, действительно, ничего хорошего.
— Почему ты их прогнал? — возмутился Аль, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик. — Они же могли...
— Не могли... — отрезал я. — Они живые, и им тоже больно, а спасти вас все равно не получилось бы. Это равносильно, что отправить Хаярэ на смерть как пушечное мясо... — злость охватила меня, не давая спокойно дышать. Да ни за что на свете я не пожертвую жизнью друзей, чтобы спасти свою шкуру.
— И как нам быть? — затравленно, ну как всегда, пискнула Андромеда.
— Никак. — вмешался Каир. — Исход и так понятен.
— Хм... Может вы и собрались помирать, а моя смерть будет отложена на послезавтра. — деловито заметил я, сложив руки на груди. Тем временем, нежить уже вовсю бегала на том краю обрыва, что-то лепеча на своем зомбявском. Парочка трупиков даже съехала на катке вниз и была такова. Вперед вырвались ликаны. Один, самый отчаянный, оборотень приготовился к прыжку, и, оттолкнувшись, чуть не долетел до нашего выступа. Слава Тьме, ему полуметра не хватило, и с диким воем серое создание кануло в пучину неизвестности. Что ж, некоторое время план Вольфганга работает, но долго их сдерживать не придется. Что-нибудь да придумают, тем более драконы уже на подлете. Будь они живыми, то давно бы парили у нас над головами, а так только пытаются доковылять на своих изодранных гнилых крыльях.
В голове беспорядочно крутились мысли, сбиваясь и перемешиваясь, не давая прохода хотя бы одной дельной идее. Откуда-то появилась печаль растворенная с приторным вкусом отчаянья. В любом случае, сами они не отобьются. Эта ловушка подстроена искусно, ни единой ошибочки. Верная смерть, которой не избежать никоим образом. Только откуда злоумышленники могли знать, что мы будем здесь? Что или кто им помог? Чего они хотят добиться, убрав нас с пути?
Поднялся сильный ветер, который чуть не сбивал с ног. Оглянувшись назад, я увидел Каира, который прикрыв глаза и вытянув руку ладонью вверх, творил заклинание. Несколько десятков воинов мертвой армии было поднято в воздух высоким смерчем, который унес их к обрыву и, остановившись на несколько секунд, закинул в пропасть. Если брать чуть-чуть больше народцу, то может и удастся всех монстриков отправить знакомиться лицом к черепу с землей-матушкой. В принципе идея не плохая, но пока эти десятки тысяч Каир перекинет в бездонную яму, пройдет слишком много времени.
— А ты можешь больше взять? — поинтересовался я у мужчины. Тот не открывая глаз, кивнул. Смерч начал разрастаться, закручивая в себя огромное количество гадости. Все это дерьмо полетело вслед за своими друзьями. Сзади послышался утробный рык, и на нашу площадку выполз ликан, такой большой, жирный... Андромеда с испугу заехала ему посохом по голове, а Люнкар мечом ударила по ногам, отчего оборотень завалился на спину. Ловко перевернувшись, тварь попыталась встать, но Андромеда, войдя в азарт, увлеченно колотила недочмо своей палкой. Потом ей помогли спихнуть гада с обрыва, и тот бедолага, перебирая лапками, полетел навстречу своей мечте. Все было бы смешно, если бы не так грустно. Каир же работал более усердно. Армия противника заметно редела. Над головой пролетел один из драконов, изрыгая из своего нутра какой-то густой дым темного зеленого цвета. Все диеры отскочили от того места, куда попала эта дрянь. На клочке земли трава мгновенно завяла, рассыпалась в пыль, которую унес разбушевавшийся ветер. Сайлиэн зажала в руке маленький комок молний, и, начертив окружность в воздухе, ударила тысячью сиреневых молний в дракона. Глаза чудовища в миг полыхнули яркой зеленью, и дракон ответил диер тем же заклинанием, только разряды оказались пропитаны ядом. Женщина отскочила, чуть не упав в пропасть, но собравшись с силами, смогла увернуться от очередной атаки. Как теперь известно, эти драконы могут копировать наши же заклинания, применяя их против изначальных магов. Тяжко положение. Дракон, что напоминал больше горсть костей, странно зашипел, снижаясь над нами. Раскрыв пасть, он готовил энергетический луч к атаке. Пока зверь был занят, вокруг нас сомкнулось кольцо огня, ограждая от пропасти. Когда магия предельно накалилась, монстр зарычал, высвобождая энергию из своей глотки. В это время, перед нами резко возник ледяной щит, который принял на себя удар, опасно затрещав и пропустив пару мелких лохмотьев от заклинания на землю. Становилось жарко, кольцо сужалось, грозя поджарить кое-кому хвост заживо. Ситуацию под контроль взял Каир: из пропасти вырвался высоченный столп воды, за ним еще четыре. Вся убойная масса воды хлынула на нас, поглотив абсолютно все. Пламя исчезло. Я живой и сухой, значит не все так плохо.
Расслабившись и подняв глаза к серому и пустому небу, я тихонько запел. Слова спокойной песни разлетались как лепестки цветов вишни в сильный ветер, легко, быстро, безвозвратно.
— Нашел время... — огрызнулся Гера. Я же проигнорировал его слова, продолжая тихо напевать мотив, надеясь всей душой, что адресат услышит мое скромное послание. Я приложил руку к сердцу, голос стал громче, слова серьезнее. Я пел о вере, что не сломится под тяжким гнетом предателей, о любви, что способна хранить тепло и добро в каждом существе, о мудрости, что помогает правильно понимать подсказки судьбы, о силе, которой не нужно злоупотреблять, о мире, что услышав мои слова, очнется от вечного сна, о магии, которая бушует за пределами того, что нам неведомо. В моей руке, плотно прижатой к груди, стал сиять легкий белый свет, такой притягательный и приятный глазу. Несчастное скопление энергии теплилось в моей руке, его существование поддерживалось лишь этой скромной песней. Я чувствовал то, о чем пою. Я верил в то, чего может даже не быть, но о чем многие говорили. Я надеялся, что Элеос услышит мои слова, что Стихии откликнутся на мой зов. Вместе со мной стал петь тихий и тонкий женский голос, такой далекий. Он слышался откуда-то с небес. Ее слова вторили моим, ее желание совпадало с моим. Сущность Тьмы ответила мне... Свет, ответь и ты... Поверьте в меня, мои Стихии... Прошу...
Небо стало непроглядно черным, то там, то здесь спускались с громкими ударами черные молнии, которые на долю секунды приобретали кроваво-красный цвет. Свет, что сиял в моих руках, стал разрастаться, источая губительные лучи. В одно мгновенье к моей песне присоединился еще один голос... Мужской... Свет... Это его сущность... Энергия с яркой вспышкой начала потрескивать, выбрасывая голубоватые искры.
Знаете, что значит, когда сила меняет цвет? Такое происходит только при использовании Вселенских артефактов, которые наделяют небывалой магической мощью. Но не каждому смертному может попасть в руки такая вещица. Когда маг произносит заклинание, а под действием редкого предмета сила меняет цвет, значит в общий поток начинает вплетаться высшая вселенская сила, которая обладает огромным губительным воздействием для всего живого и мертвого. Она убивает, разрушает, уничтожает...
Но я рожден тем, кому совсем не обязательно брать в руки артефакты, чтобы добиться желаемого. Я и сам есть суть этой энергии. С одной стороны я всего лишь диер, а с другой — второй после Создателя, который создан по воле высших сил. Satior vist Net'iorim... Одна фраза на древнем темном, в которой отражена вся моя судьба...
Тьма бушевала, свет в руках разгорался, песня набирала силу. В одну секунду энергия приобрела четкий голубой оттенок, такой холодный и губительный. Во всем поле в воздухе стали разгораться маленькие разноцветные звезды, переливающиеся в кромешной тьме всеми цветами. Голоса резко замолчали, а энергия в моих руках вспыхнула, выбросив множество лучей, которые быстро соединились со звездами. Сияющая сетка замкнулась, поразив все живое своим ослепительным и уничтожающим светом. Светом, что может сгубить даже истинные звезды...
Все закончилось столь же быстро, как и началось. Небо светлеет, приобретая привычный голубой яркий и радостный вид. Воздух становится свежее, земля смыкается, восстанавливая порядок. От тех, кто давно должен быть предан огню не осталось ни единого следа. Правда энергетический баланс этого места восстановится не сразу, но это уже отдельная тема. Главное, что все диеры живы и здоровы. А то, что нам уготовила судьба еще впереди...
Сайлиэн оглянулась назад и, покривившись, тихо пробурчала:
— Что-то аппетит у меня пропал.
— Как так?! — удивился я, наигранно состроив пораженную мордашку. Женщина выдержала паузу, после чего негромко рассмеялась, но в мгновенье она вновь стала серьезной:
— Как ты это сделал? Кто ты?!
— Только Создателю об этом известно... — ухмыльнулся я, открывая темный портал, который буквально вырос из маленькой черной молнии. — Или же еще кто-то жаждет остаться в веселой компании?
Диеры нервно переглянулись и шмыгнули в портал, даже забыв спросить, куда он ведет. Хм, с перепугу потеряли бедолаги бдительность. А зря...
Мы оказались в доме Эртель посреди гостиной. Народ облегченно расселся по всей мягкой мебели, что была в помещении, и медленно приходил в себя от недавних потрясений. Вольфганг сразу куда-то умыкнул, исчезнув раньше всех по своим делам.
— А ты не такой, каким кажешься... — слова Геры заставили всех вылезти из состояния прострации и обратить внимание на говорящего.
— Ты о ком? — вмешалась Люнкар, аккуратно взяв стакан воды с журнального столика. Гера смотрел на меня в упор, не сводя глаз. В них не было гнева, куда-то улетучилось привычное призрение, место которого заняло понимание. Что с ним?
— Извини. — голос брата был спокоен, в взгляд доброжелателен. — Недооценил...
— Тебя ликан укусил? — косясь на него и предусмотрительно отодвигаясь в угол, кинул я.
— Хоть ты и та еще сволочь, но уважать тебя уже есть за что... — продолжал диер, словно не замечая мои колкие реплики. Я подошел к нему и, присев на корточки, оказавшись лицом к лицу:
— И ты об этом говоришь после того, как я тебя чуть не придушил?
— Я не думал, что ты на это способен... — он смотрел мне в глаза. — Я не предполагал, что ты вообще хоть чего-то стоишь...
— Видимо, я ненавижу тебя столь же сильно, как и ты меня... — столь же твердо и спокойно ответил я. Повисло молчание, Гера не отводил взгляда, а потом протянул мне руку. Я дар речи потерял, беспомощно глядя то на руку, то на лицо парня. Меня инстинктивно отшатнуло, и, чтобы удержать равновесие, я оперся рукой о пол.
— Мир? — шепнул брат. Я сейчас вообще туго соображал, особенно после такого предложения, поэтому молча протянул парню руку. Он ее слегка пожал, улыбнувшись самыми кончиками губ Наверняка, это ему стоило больших усилий.
— Но я все равно не верю в столь скорое искупление грехов... — хихикнул я, на что Гера только усмехнулся. Отходил от этой новости я долго. Такое впечатление, что мир стал с ног на голову. Нет, я к этому пока еще рук не приложил, хотя неутешительные догадки лезли в голову все чаще. Час прошел с того момента, а я все еще как в вакууме, сижу за обеденным столом как овощ и грызу ово... Эм... Проехали.
