Он ответил не сразу, как будто не зная, что сказать.
— Ты видела ее глаза? — произнес, наконец, толстяк.
— Глаза? — не поняла Мегуми.
— Когда она на меня смотрела.
— Ну... — она задумалась. — Кэтрин тогда явно не восхитилась. Ты и впрямь выглядел не очень аппетитно под скальпелем. Как в старом фантастическом кино.
— Ага, — Сэм хмыкнул, не отрывая взгляда от дороги. Выглядел он сейчас весьма презентабельно — Колосов каким-то образом сумел добыть его черный костюм, рубашку и галстук. Облачившись в привычную гражданскую броню, Ватанабэ уже не напоминал робота, завернутого в человеческую плоть. И даже неизменные черные очки снова скрывали глаза. — Мы в старые времена любили смотреть "Терминатора".
— Угу, — японка мрачно посмотрела ему в затылок. — На тебя ей смотреть было невесело. Только при чем тут это?
— Колосов хотел позвать одну тебя тогда, в самолете. Я сказал, чтобы привел обеих. Нужно было, чтобы она на меня посмотрела.
— Нужно было? — Канзаки непонимающе моргнула. — Не пойму.
— Не сомневаюсь, — ерничанья в голосе не было. — Вы с ней знакомы два дня. Я ее знаю полтора десятилетия. Не только лично, но и по психологическому профилю, составленному наблюдателями. Она должна была увидеть, что я такое теперь.
— Зачем?
— Чтобы был шок. Чтобы она думала об этом, а не о сыне. Кэтрин ведь не говорила об Алексе, пока вы были вдвоем?
— Н-нет, — Мегуми попробовала вспомнить, заговаривала ли Винтерс всерьез о своем ребенке, но память молчала.
— Это значит, что она загоняет переживания внутрь. Сейчас Кэтрин очень тяжело, хоть с виду и не скажешь.
— Да уж... — японка вспомнила, какой беспечной вдруг стала в Ливии Винтерс. Вспомнила и собственные самокопания в компании легкой и приятной собеседницы. — Не скажешь, это точно.
— Ей очень тяжело, — повторил толстяк. — Но пусть лучше испытывает отвращение к тому, что знает, чем дергает себе нервы из-за Алекса.
— Кх... — Канзаки чуть не подавилась и посмотрела в затылок Сэма исподлобья. — Ты же понимаешь, что ей было неприятно? И тяжело?
— Понимаю, — он завернул на какую-то узкую улочку следом за Колосовым. — Мне было не легче.
Эти слова, вырвавшиеся у Сэма неожиданно, заставили Мегуми вскинуть голову. Он только что признался ей в том, что переживал. Практически случайно.
А ведь и впрямь... между Сэмом и Кэтрин что-то было, пусть раньше, но и сейчас от этого "чего-то" осталось немало. И демонстрация его нового тела не могла быть приятной для них обоих. Только не после того, что Ватанабэ с Винтерс пережили. Ведь Кэтрин ей все рассказала.
— Слушай, Ватанабэ... — японка замялась. — А может, ты просто хотел ей оказать, что ты теперь такой же, как... как те трикстеры, которые за вами охотились в Балтиморе?
— Она тебе рассказала? — черные бельма очков посмотрели на девушку в зеркало заднего вида.
— Да, — кивнула Мегуми. — Она рассказала, как ты погиб, спасая ее, курьера-мнемоника.
Курьер-мнемоник. Вот каков был страшный секрет, хранимый Кэтрин Винтерс долгие годы. В период тайных войн, ведущихся будущими главами Синода с конкурентами, позже почти поголовно уложенными в могилы, те же умы, что работали над феноменами трикстеров и Наследников, сумели воплотить в жизнь фантазии писателей. Мозг как хранилище данных давно стал объектом художественной выдумки, но только в предшествовавшие последней мировой войне годы человек сумел превратить разум в "железо". По всем канонам рассказа Уильяма Гибсона избранному курьеру вживлялся чип, врастающий в мозг и позволяющий записывать информацию непосредственно в память. В отличие от фантастических книжек, никаких неприятных последствий вроде забывания собственной жизни такая операция не несла. Зачастую курьер-хранитель даже не подозревал, что где-то в его подсознании таится нечто чужеродное. Обнаружить аномалию мозга можно было разве что при проверке энцефалографом. Кэтрин стала таким курьером в возрасте семнадцати лет. Опасный период для операций такого рода. Но выбора у юной девчонки, оканчивающей школу, не было. Ибо какие-то чрезвычайно важные сведения в ней пытался спрятать родной отец.
Много лет назад Сэм и Кэтрин скрывались от трикстеров, пытавшихся добыть сведения, спрятанные Джоном Винтерсом в мозгу дочери. Легче всего было бы их стереть, но это означало превратить саму Кэтрин в овощ. А потому пришлось драться, ожесточенно и без надежды на победу. Но Сэм победил. И, если верить Винтерс, погиб. Пятнадцать лет назад. С того дня ни одна живая душа не пыталась извлечь из головы американки сокрытые там тайны. До приглашения в отель "Крит" в Сиэтле.
— Хм... — Сэм задумчиво фыркнул.
— Знаешь, Ватанабэ, — Мегуми неловко поерзала на заднем сиденье. Возле аэропорта она почему-то не села вперед. — Когда Кэтрин мне рассказывала про свою тайну, я кое-что заметила.
— Что?
— Не знаю, как там насчет скрытого стресса, но в воспоминаниях о том, что случилось, она ничего не скрывала. Ей до сих пор жутко об этом вспоминать.
— Я знаю.
— Тогда зачем ты показал ей, что... ну, что стал таким же, как трикстеры?
— Я же говорил — чтобы ее шокировать и отвлечь.
— Да ерунда. Чем это поможет?
— Ты у нас специалист по психологии?
— Я специалист по бытью женщиной! — Мегуми смотрела сердито. — Не самый лучший, но уж, по крайней мере, знаю, что легче Кэтрин не стало.
— Может быть, — бельма очков оставались непроницаемы. — Но, возвращаясь к первому вопросу, от сидения со мной рядом ей теперь точно будет только хуже.
— Ха! — девушка удивилась собственной вспышке. — Вот, честное слово...
— Что?
— Я не знаю, садист ты или мазохист.
Сэм показал ей то, что способно было лишь отвратить жертву трикстеров от кого-то им подобного. Но, узнав Ватанабэ даже самую малость, Канзаки понимала — ему тоже тяжело было поступить так. Толстяк сам признался.
И зачем, спрашивается?! Зачем он так с той, кого любит?
Любит? Вот как? Она уже без проблем признает это чувство между Сэмом и Кэтрин?
Мегуми снова замотала головой. Опять лезли какие-то ненужные мысли. К счастью, Ватанабэ принял этот жест за продолжение слов. Он усмехнулся, но привычной живости в ухмылке не было.
— Мы такие, — сказал толстяк. — Загадочные. Что я, что Кэти.
— Бывают моменты, когда мне хочется тебя стукнуть за такую загадочность, — японка хмуро откинулась на спинку сиденья.
— Ага, это наверняка непривычно. Особенно для тебя.
— То есть? — Мегуми отчего-то насторожилась.
— Ты-то вся на поверхности, — стекла очков в зеркале сверкнули почти хулигански.
— Ну спасибо, — кисло отозвалась девушка.
— Не обижайся, это не плохо. Даже придает тебе очарования.
— А?!
Канзаки не поверила собственным ушам. Ватанабэ что, только что сделал комплимент, не относящийся к размеру ее груди?! Причем почти получилось.
— Что такое? — Сэм внезапно стал предупредительно спокоен.
— Повтори, что ты только что сказал? — чувствуя себя неловко, и вместе с тем алча чего-то непонятного, произнесла Мегуми.
— А что я сказал?
— Вот ты и скажи.
— Да я уже забыл.
— Врешь.
— Серьезно.
— Сволочь...
Они вдруг начали вести себя как маленькие дети. Ватанабэ бессовестно дразнил ее нарочитой серьезностью, а Мегуми ловилась на примитивную удочку и сердилась. Но ей зачем-то хотелось еще раз услышать от толстяка комплимент.
И вдруг ехавшая впереди машина с Колосовым, Кэтрин и Бугаем затормозила, прижимаясь к обочине. Канзаки мгновенно подобралась.
— Приехали? — спросила она посуровевшим голосом.
— Да, — ответил Сэм, открывая водительскую дверцу.
Колосов помог выбраться наружу Кэтрин. Вдыхая римский воздух, двое мужчин и две женщины сошлись в середине узкой улочки, над которой нависли старые стены. Винтерс смотрела на Сэма из-под опущенных век, как казалось Мегуми, виновато. Русский глядел по-деловому.
— Ты уверен, что надо действовать именно так? — спросил Колосов. — У нас совершенно нет времени на подготовку.
— Так уж вышло, — пожал плечами Сэм.
— Женщинам обязательно идти с тобой?
— Я так решил.
— Хорошо. Выиграй там время. Мы с ребятами пролезем по-тихому.
— Сделаю, — Сэм коротко кивнул.
Мужчина коротким жестом позвал за собой Винтерс и Канзаки. Перейдя на другую сторону улочки, они втроем зашагали к ближайшему углу. Там, на соседней улице, располагался вход в здание театра с непроизносимым напыщенным названием, сразу вылетевшим у Мегуми из головы. Именно в этом театре, как утверждал Сэм, его ждал некий Октавиан Вендиго.
Глава 3: Во плоти?
Его заметили сразу.
Как только Фрэнки прошел через еще не закрытые ворота академии "Эклипс", камеры, наблюдавшие за двором, сфокусировались на длинной фигуре в черном плаще. Наверняка сидевшие в центре наблюдения сейчас уже прогоняли его лицо через базу данных. Фрэнки не нервничал, не спешил. Он даже постоял немного у самых ворот, оглядываясь. Двор перед входом в основной учебный корпус оказался чистым, ухоженным и создавал впечатление старательной благопристойной опрятности. Прямо как окрестности закрытой школы, в которую когда-то загнали самого Фрэнки. Это сходство раздражало и злило. Бровь опять свело, и он прищурил один глаз. Рука скользнула к поле плаща.
Реакция людей "CDM" не разочаровала. Фрэнки сделал всего полдюжины шагов вглубь двора, когда ворота за спиной автоматически захлопнулись. Взвыла тревожная сирена, здание академии, казалось, встревожено вскинулось. В окнах первого этажа мелькнули тени. Расположившийся дальше, за лужайкой, корпус без обозначений и с затемненными окнами, и был главной целью трикстера. Но до нее требовалось сперва добраться. Из-за угла школьного здания уже должны были высовываться бойцы отряда, охранявшего академию. Да, вот они: показался автоматный ствол. Рука уже шарила под плащом.
Командир первой тройки, выдвинувшейся к обнаруженному на территории врагу, скомандовал двум подчиненным держаться позади. Он выглянул из-за угла основного учебного корпуса. Трикстер, названный ребятами из контрольной комнаты особо опасным, неторопливо, почти вразвалочку, шел к главному входу в академию. По сторонам лохматый брюнет почти не смотрел. Командир поднял оружие, прицелился. Если повезет, первая же очередь в голову определит исход.
Фрэнки вдруг откинул полу плаща, под которой что-то нащупывал. В сумерках черные брюки и такой же свитер с высоким воротом до горла сливались в мрачное подобие униформы. А поверх свитера на теле трикстера висела лента с сорокамиллиметровыми снарядами. В руке, которой распахнул одежду, Фрэнки держал короткий, похожий на кусок трубы с прикладом, гранатомет. Старинный М-79, придуманный американцами, развернулся в сторону готовившихся атаковать охранников. Не меняясь в лице, трикстер выстрелил. Командир тройки торопливо сместил прицел к мелькнувшему в воздухе заряду. Больше он ничего не успел. Взрыв превратил пространство над его головой в сплошной ад взрывной волны и разлетающихся осколков. Вбиваясь в землю с оторванной головой, командир не видел, как гибнут в зоне поражения оба подчиненных.
Угол школьного здания окутала туча пыли, изуродованная стена содрогнулась. Убийца стремительным движением переломил ствол. Выдернув из ленты новый снаряд, Фрэнки, по-прежнему целясь на глаз, выстрелил в сторону противоположного угла корпуса. Вторая тройка, подоспевшая на подмогу первой, разделила ее судьбу. Но за секунду до выстрела Фрэнки боец, высунувшийся из-за угла, успел дать короткую очередь. Последний порыв бойца пропал зря — убийца стрелял на ходу, и нацеленные в голову пули лишь свистнули у него над ухом.
Они все-таки не были совсем глупы. Следующий враг не пробовал стрелять в него напрямую. Очередь ударила из окна. Та жалкая минута, что выиграли шесть смертей, ушла у остальных на то, чтобы занять позиции для стрельбы в здании. Пули ударили из окна второго этажа. Рой стальных пчел ударил Фрэнки в грудь, разрывая одежду и брызгая красным. Покачнувшись, трикстер все же устоял и вложил в гранатомет третий заряд, едва не задетый попаданием.
Боец охраны, целивший в голову, но упустивший момент, скорректировал прицел, но граната уже летела в его окно. Мужчина в штатских брюках, обтягивающем жилете и с гарнитурой в ухе бросился прочь по школьному коридору, что-то крича остальным. Взрыв ударил его в спину, оторвав ноги от земли и с размаху вбив тело в стену ближайшей аудитории. Коллеги, занимавшие позиции в другой части коридора, нервно застрочили из автоматов.
Фрэнки потянулся за следующим снарядом, когда очередная назойливая очередь ударила в плечо, развернула его и заставила потерять равновесие. Граната упала на землю, а сам трикстер уперся рукой в пыльную твердь. Теперь он стал отличной целью, но коллекционировать отверстия собственной тушкой нисколько не хотелось. Оттолкнувшись, Фрэнки по-лягушачьи прыгнул в сторону здания. Сверхчеловеческая стремительность спасла трикстера от новых очередей, ударивших в землю там, где он только что находился. Мужчина вскочил на ноги. Перезаряжать гранатомет он не стал и просто бросился вперед. Охранники безуспешно пытались достать несущегося со скоростью пущенного ядра противника, уходящего в "слепую зону" и скрывающегося под козырьком крыльца.
Двери на вид казались крепкими на вид, поэтому он ударил в них с разбегу, со всей силы. Железо заскрипело, раздался противный треск, и сломанные петли позволили преграде ввалиться внутрь. Фрэнки едва удержался на ногах. Он, не медля, рванулся дальше и проник в вестибюль. Там было пусто, и только сиротливо брошенный пост охранника мигал лампой, вторившей завываниям сирены.
— Пурум-пурум... — пробормотал Фрэнки себе под нос и потянулся за очередным снарядом. — Вот теперь мы похохочем.
Эрика и доктор Крейн с первых секунд нападения не теряли времени. После того, как прогремел первый взрыв, юная девушка бросилась к окну, велев Шерил не следовать за ней. Из медицинского кабинета было видно только, как от закрытых ворот кто-то шел. Вдруг новый взрыв раздался совсем близко, на углу. На миг женщина и девушка ощутили, как содрогнулась стена. Застучали выстрелы.
Андерсен обернулась, и Крейн увидела, насколько бледным было ее лицо.
— На академию напали! — страшным голосом произнесла Эрика.
— Как напали?! — почти закричала Шерил. Доктора вдруг захлестнул страх, доселе таившийся на задворках сознания, придавливаемый оптимизмом и уверенностью в себе. Руки молодой женщины задрожали, она вновь бессильно опустилась на стул, с которого вскочила. — К-кто?
— Не знаю, — отрывисто ответила Андерсен и громко сглотнула. — Черт!
Девушка поспешно отошла от окна и приблизилась к рабочему столу Крейн. Не говоря ни слова, Эрика с размаху ударила в гладкую поверхность ладонями. Ссутулив плечи, она оперлась о стол и замерла под удивленным и испуганным взглядом Шерил.
"Нет!" — мысленно сказала она себе: "Нет-нет-нет! Тебе не страшно. Не страшно. Не страшно!"
Тень ужаса, что охватил ее полгода назад, во время террористической атаки на театральный центр, коснулась души. Но сейчас эрика не могла позволить себе бояться. Она не собиралась снова становиться жертвой, которую будут спасать.
