Джельсамина, которая после истории с Морган, еще сегодня утром осознала, что теперь помнит события того дня, потрясено смотрела на этого человека и пыталась сопоставить его с тем образом, в котором он предстал перед ней в первый раз.
— Удивлена моим внешним видом? Открою маленькую тайну, оба облика настоящие. Я и сам не знаю, какой я есть на самом деле. Кстати, Хоакин, способности Густаво менять обличие происходит вовсе не от искусства создания иллюзий. Это дар, который он получил от меня с кровью. Как и Нихуш получил такой же дар от Нифреи, а Габриэлла от Фараны. Так что не завидуй, это не показатель мастерства, а данность. — Фарго медленным шагом подошел поближе к Яго и Мине. И пристально вгляделся в лицо молодого человека.
— Джакомо, рад возможности познакомиться с тобой лично. Признаюсь честно, наблюдая за вами последние десять месяцев я получал особое удовольствие, лицезрев тебя. Ты так похож на меня в молодости! Никогда раньше в моих отпрысках не наблюдалось подобного сходства. Ты славный юноша и нравишься мне гораздо больше твоего скучного и занудного отца.
— Возможно это потому, что мне не предстоит жить вечно? — с легким осуждением приподняв бровь, спросил Яго.
— Кто тебе это сказал? Впрочем, об этом позже. Вечная жизнь здесь не причем. Ты совершенно другой. Конечно, годы и трудности уже наложили на тебе свой отпечаток, но у тебя светлая душа. Ты, как и Мина, не нуждаешься в няньке. — Тяжело вздохнув, Фарго подошел к троим Коринам, и поочередно взглянул на каждого.
— Джул, мне очень жаль, что с последней нашей встречи тебе пришлось пережить так много. Я не хотел для тебя такой судьбы.
— Я не жалуюсь, Создатель, — с печальной улыбкой ответил Хулиан.
— Знаю. Ты, как и я, в таких ситуациях вымещаешь обиду на других. Спасибо, что подтер Мине память, мне это было не с руки, а оставлять еще и эту ношу девочке не стоило.
— Я рад был выполнить ваше указание. — Фарго с любовью посмотрел на Корина Фоли и с мягкой улыбкой покачал головой.
— Нет, не рад. Я-то прекрасно знаю, что ты терпеть не можешь использовать свою силу для влияния на других. Ты предпочитаешь давить их интеллектом. И моя просьба несколько сдержать темперамент Джельсамины тебе наверняка не понравилась.
— Конечно, не понравилась. Я ее покровитель.
— Ты и выполнил свой долг. Если бы ты не придержал ее горячность, вряд ли у Мины хватило бы сил сидеть эти десять месяцев послушной куклой. Девушка, которая ко мне пришла в день гибели Габриэллы, была готова свернуть горы.
— Но, почему вы передали послание именно мне, а не Густаво, или Реналю?
— Я увидел в ней твою кровь. И понял, что ты ее покровитель.
— Но Густаво ее дядя.
— Дело в том, что я прекрасно понимал, что визит Джельсамины ко мне, это приглашение от Густаво. Приглашение посмотреть, как он уничтожит созданный мной мир. В последний мой визит сюда мы с Густаво слегка повздорили. Он требовал от меня большего внимания как к созданному мной детищу, так и к моему сыну. Говорил, что для процветания вам необходимо мое участие, или, в конце концов, все придет к погибели. Я не очень люблю, когда меня шантажируют и поэтому заявил, что никогда и ни за что не вмешаюсь в дела вашего мира, даже если он будет рушиться. Это так потрясло Густаво, что он решил мне отомстить. Показать мне, как из-за меня погибнет мое детище. Поэтому не имело смысла посылать что-либо моему сыну. Я наблюдал за всеми вами ни одно тысячелетие, и я точно знаю, что и от кого из вас ждать. Тебе я мог доверять.
— Ты сказал, что никогда не вмешаешься в дела нашего мира! — с презрением, вдруг заговорил Густаво. — А сам поручил своему лакею вмешаться в разум Мины!
— И что? Во-первых, кому как не мне иметь право изменить свое решение. А во-вторых, я ничего не менял в своем детище. Как ты правильно рассчитал, Мина не является моим созданием, соответственно никакого вмешательства не было. Но это, конечно, крючкотворство. Как и твоя бредовая идея, что Джельсамина может убить Персону.
Если честно, я поражен! Как все вы, — Фарго медленно поворачивался вокруг себя, всматриваясь в лица Персон, — могли поверить, что Персону можно убить, если я сказал вам, что вы бессмертны?
— Вообще-то легко, — с усмешкой отозвался Реналь, — сегодня сказали "бессмертны", завтра передумали. "Кому, как не вам иметь право изменить свое решение?" А то, что нас не оповестили, так мало ли. К тому же было сказано, что Фали несут нам ваше слово.
— Рене, от тебя я не ожидал. Кому ты пытаешься лгать? Вы просто поспешили поверить в то, чего вам так хотелось. Вы так жаждете смерти, что готовы поверить в любую чепуху. Вы устали жить? А кто-нибудь из вас знает, что вас ждет после смерти? Нет? Но вы готовы отправиться в неизвестность, лишь бы расстаться с нынешним существованием. Ну что же, как сказал Реналь: "вчера сказал "бессмертны", сегодня передумал". Первый и последний раз предоставляю вам уникальный шанс, только сегодня и только сейчас каждый, кто хочет умереть может это сделать, если у него найдется наследник, готовый принять его сан и его бессмертие.
В зале воцарилась абсолютная тишина. Казалось, что находящиеся в нем люди перестали даже дышать. Никто не шевельнулся. Спустя пару минут тишины, Фарго прокашлялся, и пробормотал:
— Судя по всему, ваша усталость от бытия немного преувеличена. Густаво, а что же ты молчишь? Ты столько сил потратил для того, чтобы умереть. А сейчас, когда я предоставляю тебе такой шанс, ты молчишь. В чем дело?
Сын с презрением посмотрел на отца.
— Ты прекрасно знаешь сам. Я не могу воспользоваться, столь щедро предложенной тобой, свободой, и обречь Яго на бесконечное существование.
— Ради того, чтобы обрести смерть, ты был готов уничтожить весь мир! А теперь не хочешь обрекать сына на бессмертие?
— Да, потому что, в отличие от тебя, я любящий отец, который хочет для своего дитя лучший доли.
— Ты наверняка прав. Но может лучше спросить у твоего сына его мнение?
Фарго вновь обернулся к молодому человеку. Джельсамина и Джакомо стояли все так же, не размыкая объятий. Им казалось, что они попали в какую-то другую реальность и, чтобы в ней выжить надо просто постараться, чтобы тебя не заметили. Чтобы про тебя забыли.
Услышав предложение Создателя, Мина в ужасе подняла глаза на Яго. Она понимала, что это его решение и понимала, что он ответит. Девушке было страшно. Она видела, во что превратили несколько тысяч лет существования ее дядю. Она не желала такой участи для кузена.
Почувствовав, что Мина смотрит на него, Яго опустил глаза, и их взгляды встретились. Им не надо было говорить вслух, чтобы услышать друг друга. Но она все же прошептала:
— Яго, что ты им скажешь?
— Я соглашусь.
— Ты понимаешь, что это неизбежно изменит тебя?
— Я уже изменился. Это история уже изменила нас обоих. Отныне мы никогда не будем прежними. Отец так жаждет смерти! Я родился только потому, что ему по плану нужен был сын. Но сейчас он готов отказаться от исполнения своего самого заветного желания, ради меня. Пусть хоть что-то в его плане удастся.
— Ты не должен этого делать!
— Нет, должен. — Сказав последние слова, Яго встряхнул головой, будто отметая все сомнения, и уже легко и игриво сказал, — к тому же у бессмертия есть и преимущества, давай не будем об этом забывать. Меня никто не сможет убить и тебе не придется меня защищать. — Мина только покачала головой.
Все так же обнимая сестру, Яго поднял глаза на Фаргоа.
— Я согласен. — Создатель довольно улыбнулся.
— Не сомневался в этом ни на секунду. Все-таки ты очень похож на меня!
— Надеюсь, что нет.
Зал ахнул. Через несколько мгновений раздался легкий кашель Ремизы Шагрин.
— Значит теперь, когда умрет Густаво, Куори-Сити потеряет статус столицы Мира, и другие города смогут претендовать на него?
— Реми, — усмехнулся Фарго, — девочка моя, твой беспредельный цинизм всегда восхищал меня. Густаво еще жив, а ты уже тянешь одеяло на себя.
— Я, может, и цинична, но практична. Зная вас, Создатель, ни одно тысячелетие, могу предположить, что после гибели нашего дорого Густаво, мы не будем иметь возможность с вами что-либо обсудить, по причине того, что вы, как обычно, исчезнете.
— Ты, как всегда, права. Кстати, детка, я оценил проделанную тобой работу. Ты достигла такого мастерства в создании иллюзий, что я невольно задумался, а нет ли в тебе моей крови.
— Ну, меня же учил Густаво, — как девочка, которую похвалили старшие, Ремиза светилась от удовольствия. Хулиан и Рене с недоверием посмотрели на коллегу.
— Ты учил Ремизу? — Потрясенно спросил Хулиан. — Но зачем?
— Чтобы у вас было побольше объектов для подозрения. — Безразлично ответил Густаво.
— Господа, — вышел вперед Хоакин. — Вам не кажется, что это дурная пьеса затянулась. Думаю, Густаво пора рассказать нам, где он держит наших коллег. У меня сплошная засуха в полях, сейму жизненно необходима его Малкани.
— Сами найдете. Мне нет больше дела до этого мира, — раздраженно фыркнул Корин Куори.
Единственное о чем он мог сейчас думать, что Отец опять оказался сильнее. Ему не удалось погубить его детище. К тому же ему дарили долгожданную смерть! Он не желал больше ждать.
— Советую вам выяснить этот вопрос, пока он жив, — покачал головой Фарго. — Потому что, я вам помогать не буду.
Мина почувствовала, как по ее коже побежали мурашки. И она знала от чего. По залу ползла сила Корина Фоли. Холодная, могильная энергия. Силу каждого можно было почувствовать, потрогать. Но именно у Фоли она была такой промозглой. И сейчас они находились в зале, где самый сильный телепат мира пытался пробить защиту сына Создателя. Мина очень сомневалась, что ему это удастся.
— Знаете в чем ваша проблема? — с грустью спросил Фарго. — Вы обособленны. Вы живете тысячелетиями, но все это время вы будто живете не в одном мире, а каждый в своей персональной ячейке. Джул, Рене, вы были приятелями с самого начала времен, но вы никогда не были близки. Хулиан, ты годами растил из Касиано соратника, которым мог бы тебе стать Реналь за пару минут. Рене, добившись того, что Дэймон перенял часть твоих способностей, ты отвернулся от Джула, чтобы он не узнал твою "великую тайну". Как это возможно? И это притом, что вы бессмертны!!! Вам даже бояться друг друга нет смысла! Что происходит с вами? Почему за всю вашу продолжительную жизнь вы так и не научились открывать свои души друг другу? Почему Джельсамина и Яго, прожив ничтожно малый срок, перешагнули эту ступень? Они стоят здесь перед вами всеми, не размыкая объятий, потому что знают, что могут доверять друг другу. Ни на одно мгновение в них не проскользнуло чувство недоверия, к стоявшему рядом. Почему среди тридцати двух Персон не образовалось ни одного подобного союза? Подумайте об этом. А пока, Рене, прекрати валять дурака и помоги Джулу. Мне стала надоедать эта история.
К опутавшей все помещение промозглой силе Хулиана медленно, но уверенно прибавлялась горячая, словно расплавленный воск, сила Реналя. Мине показалось, что в горле у нее перехватило от чего-то, что заставляет терять контроль. И это чувство было ей знакомо. Точно так же она почувствовала себя, во время поцелуя с Дэймоном. Джельсамина подумала, что рассказы, о способности Шагрин заставлять биться сердце быстрее, оказались правдой. Девушка будто погрузилась в воспоминания пьянящих минут на террасе Ремизы. Льдисто-голубые глаза Дэймона, его дерзкая, порочная усмешка, тающая от напора Мины, и легкая растерянность на лице.... В себя ее привел Яго, почувствовав, как кузина "уплывает". Он легонько сжал ее плечо, и девушка будто очнулась ото сна. Она поняла, что природа силы Реналя и Дэймона так схожи, что она, почувствовав ее на себе, поддалась воспоминаниям.
Чтобы отвлечься, она взглянула на дядю, чего старалась избегать прежде. Она не знала, как смотреть на человека, которого всю жизнь считала отцом, который воспитал ее, и научил всему, что она знает. И человеку, который цинично, расчетливо "создавал" ее. Тому, кто пытался использовать ее для того, чтобы разрушить весь мир. Он стоял совершенно равнодушный ко всему. Казалось, что ураган энергии, бушевавший в зале, его даже не касался. Великие Персоны слегка морщились, от сводившей зубы бьющейся энергии, Персоны помельче обхватывая себя руками старались удержаться на месте. Джельсамина поняла, что на нее Реналь и Хулиан почти не действуют. Видимо ее защищала сила матери. И в этот миг она, наконец, осознала, что ее мать жива. Мать, которой ее лишили еще до рождения! Если бы не история с Джеральдиной, мама сама бы занималась воспитанием дочери. И хотя они были почти подругами, Мина всегда чувствовала дистанцию, которую старалась держать Габриэлла. В голове мелькнула мысль о том, что если мама жива, то почему ее сила у наследницы.... Но девушка отбросила ее, как можно дальше. Она знала, что между ней и матерью сейчас стоит только Густаво.... Впрочем, как и всегда. И то, что даже совместные усилия Реналя и Хулиана не могут проломить стену, возведенную Густаво, заставило ее сжаться от отчаянья.
Яго старался держать себя в руках, и то, что рядом с ним стояла Мина, значительно облегчало эту задачу. Хрупкая, нежная девушка, которой пришлось столько пережить, давала ему силы дышать. Когда несколько минут назад он давал свое согласие на то, чтобы сменить отца на его посту, он в первую очередь думал о ней. Яго не мог себе представить, что придется пережить Мине, если отец останется в живых. Этот кошмар для нее не закончится никогда. Это то, что он реально мог сделать для своей маленькой кузины, и вопрос цены этого, его не волновал. Может быть, через пару тысяч лет, когда воспоминания о Джельсамине будут поддерживать только временные отпечатки, он пожалеет о том, что сделал сегодня. Но сейчас, Джакомо не хотел об этом думать. Сейчас он думал только о том, как компенсировать то зло, которое причинил Джельсамине и Габриэлле его отец. Зная, что не виноват в грехах Густаво, тем не менее, он чувствовал ответственность. В первую очередь потому, что заподозрив еще в детстве неладное, не остановил отца. Хотя, он сомневался, что ему это под силу. Объединенная мощь Коринов Фоли и Шагрин не могли пробить защиту отца. Куда ему до их могущества. Яго подумал, что ничего не предпринимал именно потому, что знал, ему не дано тягаться с отцом.... Он никогда ничего не предпринимал....
Мина сперва почувствовала и только потом осознала, что что-то изменилось. Что-то стало не так. Какая-то сила добавилась к тем, что бились о присутствующих в зале. Спокойная, мягкая, но твердая, даже немного тяжелая, как поступь хищника.... Девушка изумленно перевела взгляд на Яго. То, что она почувствовала, никогда раньше не присутствовало в кузене. Точнее не так. Оно всегда было, но никогда не "выпускалось на волю". Стараясь не отвлекать Яго, Мина посмотрела в зал.
Взгляды всех присутствующих были прикованы к Джакомо Альфредо Куори. Все наблюдали рождение и становление нового Великого Корина Куори. Корина, исполнявшего свои обязанности, боровшегося за порядок мироустройства. Мина подумала о том, что в данный момент ее кузен борется со своим отцом за жизни других людей, за жизнь ее матери.
