— Тебя же предупреждали, чтобы ты не кричал. Так и получилось — никто не услышал и связки посадил.
— Да пошел ты.
— Все зависит от твоего сотрудничества.
— Меня все равно будут искать, — пленник хотел пошевелиться, но мастерки завязанные узлы оставляли минимум свободы. Получились слабые брыкания.
— Будут. И найдут, — согласился Ловец. — В таком бардаке, что сейчас творится, через несколько дней, а, может, через неделю. Ты же у нас важная птица, без рабочего-техника столько проектов встанет... Ладно, давай без героизма. Без тебя тошно. Коротко — сделаешь или нет?
Распятый задумался. Ловец не мешал.
— Развязывай, — сдался техник. — Только я не уверен, что эта штука будет работать. Здесь все очень старое.
Оказалось, что у пленника была сломана нога. Сашке и Ловцу пришлось подхватить его под руки и в такой тесной компании совершить подробную экскурсию по технологическим развалинам. Наконец, один из монстров показался ему "тем самым", и он принялся орудовать инструментами.
— Алекс, долго еще? — простонал Сашка через час работы ножкой от торшера.
— Все, — ответил техник, поняв по интонациям смысл вопроса. — Уже все
— Показывай, — потребовал Ловец.
— Это контакт питания. Кнопка пуска. Очень просто, но все настройки сбиты, слишком большое рассеивание получится. Понятно?
Вместо ответа Ловец вполне ожидаемо ударил его по голове. Сашка скорее удивился, если бы этого не произошло.
— Бери это и пошли.
То, что нужно было взять, напоминало клешню рака и оказалось довольно тяжелым.
— Как ноги ломать — это ты можешь, а как грузы таскать, так студентов зовете, — проворчал Сашка.
Ночная прогулка продолжилась недалеко от Взлетного поля, по совместительству являющегося центром промышленной зоны Колонии. Ловец счел нужным объяснить это Сашке, хотя сам ничего о ней не знал, кроме того, что визуально представлял пересечения дорог и местонахождения цели их совместного предприятия.
Внимание парня все больше уходило на корабль, живущий своей непонятной жизнью. От его тела отделялись тельца поменьше и блошками перескакивали на недосягаемые взглядом части огромного корпуса, другие летательные аппараты медленно, как будто осторожно, проплывали мимо решетчатых конструкций и...
— Стой здесь, — приказал Ловец.
... пристыковывались к местам, где были особенно заметны вмятины, щели и некрасивые изгибы. Он наблюдал это движение уже несколько ночей подряд и считал, что корабль попал в серьезную катастрофу, его ремонтируют и, наверное, начали делать ремонт недавно и продлится он еще долго. Вопрос в том, как совмещаются гоблины, рыцари, тролли и магия с висящим над головой НЛО космических масштабов и космической же сложности?
— Быстро, сюда!
Перед дверью, которая служила входом в лысый и высокий холм, лежал человек в узнаваемом черно-зеленом комбинезоне охранника.
— Почему ты его не распял? — шепотом спросил Сашка
— Времени нет, — также шепотом ответил Ловец и открыл дверь.
В холмике скрывался лабиринт коридоров и их ответвлений, где по стенам были проложены сотни кабелей и трубок из материала похожего на пластмассу. Саша ни разу не был в котельной и уж тем более не довелось ему побывать на подводной лодке, но увиденное напоминало ему именно эти достижения человеческой мысли.
А еще он заметил, что Алекс до чрезвычайности серьезен. Он уже давно наблюдал за своим "тайным агентом" и много раз видел его сосредоточенным, собранным, мрачным, недовольным, раздосадованным, уставшим и злым, но никогда настолько серьезным и внутренне напряженным. Об этом говорило хотя бы то, что в его руках подергивалась взятая у охранника палка шокера.
"Нервы или новые руки шалят?"
Ловец открыл еще одну дверь и, не мешкая ни секунды, пустил вход свои руки и шокер. Два инженера (кто еще мог находиться в таком месте и быть одетым в белые халаты?) превратились в мычащих существ.
— Подожди, я скоро.
— Ага. Я так и понял.
Сашка отошел на приличное расстояние, благо в зале, в котором они оказались, это расстояние наличествовало, и не слышал скорого разговора мычащих инженеров и серьезно настроенного Ловца. Содержание его тоже осталось для него загадкой, хотя разбитое лицо одного из собеседников говорило о разговоре на весьма интересные темы.
Бело-халатный в кровавую крапинку работник холма провел их в следующий зал и беззвучно указал рукой, после чего, естественно, в знак признательности, получил еще один удар шокером.
— Ты всех так благодаришь за сотрудничество? — поинтересовался Сашка, беспокоясь, что, в конце концов, его вырубят подобным же способом.
— Работа наша такая.
— И нету других забот, — пропел студент.
— Значит так, я буду держать контакты, а ты прижмешь клешню к той бандуре и нажмешь кнопку.
"Бандура" занимала четверть зала и высилась на два человеческих роста переплетением труб и трубочек, уходящих в пол и потолок.
— У тебя же руки болят, — напомнил Сашка.
— Ничего, я справлюсь, — пообещал Ловец и наступил на клубок тонких проводов ногой.
— Нажимать?
— Жми.
— И что будет? — Парня начали обуревать несвоевременные сомнения.
— Хорошо будет.
Сашка навалился всем телом на клешню и нажал кнопку.
* * *
"Рыбак! Эй, Рыбак, очнись!" — орал Стихоплет. — "Ты слышишь?"
Он слышал.
"Всю рыбу распугаешь", — пошутил Игрун.
"Зачем они это делают?" — спросил Воришка, который впервые за долгое время прекратил заниматься взламыванием кодов и замков, которые сочинял Игрун.
"Наверное, так им нужно", — ответил Рыбак, укорив себя за никчемное "наверное".
"Они хотят меня убить!" — ужаснулась Красотка, оторвавшись от самолюбования. — "Они убьют нас всех!"
"Тебе страшно?" — поинтересовался Рыцарь, предварительно просчитав, что ни один из боевых роботов не успеет домчаться до реакторного цеха.
"А тебе?" — съехидничал Игрун, вспомнивший, что так и не уговорил Рыцаря поиграть в военные симуляторы.
"Нет", — рыкнул Рыцарь, и все почувствовали, что благородный воин соврал.
Бывший солдат догадывался, как можно использовать не по прямому назначению вспомогательный лазер легкого горнопроходческого робота.
"Что будем делать?" — озадачил всех Доброволец.
Он появился в их компании позднее всех и очень не хотел умирать. Выражалось его нежелание в череде сообщений на Пульт управления, которые появятся на дисплеях лишь после того, как все будет кончено.
"Почему ты блокируешь меня, Рыбак?" — паниковал Доброволец.
"Чтобы ты им ни писал, они не успеют".
"Но мы не выполнили нашего предназначения", — вспомнил Стихоплет. — "Наша работа только-только началась. Можно запустить программу спячки и спастись".
"Я знаю", — ответил Рыбак и послал сигнал маневровым двигателям "Альгамбры" вновь отвести корабль на дальнюю планетарную орбиту.
Находясь на двадцатиметровой глубине, в толще скальных пород, он был все также далек от знакомых ему звезд и жалел, что уже никогда не сможет их увидеть.
"Не хочу умирать, я так молода". — У Красотки, как у всякой женщины, было особое отношение к своему возрасту. Коллеги это понимали и не стали напоминать даме, что среди них она вторая по возрасту после Рыбака, то есть ей примерно двести пятьдесят лет.
"Всегда знал, что они меня обманут", — тихо захныкал Воришка.
"Раз знал, значит уже не страшно". — Игрун нарисовал картину того, что творилось в Колонии: остановившиеся машины и станки, один за другим гаснущие экраны, погасшие осветительные приборы и запертые в лифтах люди. — "Правда, смешно?"
Он умел развлечь публику.
"Люди?" — спросил Стихоплет.
"Люди", — ответил Рыбак.
"Вы согласны?" — Рыцарь пустил скупую слезу.
"Ну, если по-другому нельзя", — все еще сомневалась Красотка.
"Чего же мы ждем?" — торопился Воришка.
"Я за", — решился Игрун.
Доброволец согласился молча.
Главный корабельный мозг всегда принимает решения на основании единогласия. Это было единственным ограничением виртуального всемогущества людей ставших супер-компьютером. Они знали, что их всевластие лишь кажущееся, специально придуманное для успокоения разбушевавшегося человеческого сознания. Но эта иллюзия была великолепна и стала еще лучше, когда получила свое завершение в их решении отказаться от дальнейшего существования. Что может так ясно показать торжество свободной жизни, как не победа над страхом смерти?
Рыбак был уверен, что их предшественники, погибшие при выходе корабля-колонизатора из подпространства, пришли к такому же решению исходя из тех же соображений. Судя по записям, исключительно благодаря их самопожертвованию экспедиция получила шанс на спасение.
Мозг угасал.
Довольны ли были они своей судьбой?
Рыбак не знал, как другие, но когда его спрашивали об этом, и он честно отвечал, что доволен.
Чего он хотел от будущего?
Всемогущества.
Ему смеялись в ответ и говорили, что ждут от него именно этого.
Перед окончательным истощением стабилизирующего поля мозг успел зафиксировать то как в жилых блоках начали открываться крышки анабиозных кресел и как к тысячям колнистам вернулись сны, желания, мысли. Так были спасены люди, которые могли погибнуть без энергии уничтожаемого реактора.
Мозг угасал.
Они угасали каждый в отдельности.
Стихоплет сочинял элегию на свою смерть.
Рыцарь представлял себя в битве с мечом в руке.
Воришка хотел успеть решить последнюю в своей жизни задачку.
Игрун эту задачку сочинял.
Крастока выбирала платье для гробницы.
Доброволец успел отправить письмо сыну.
Рыбак летел к звездам и слышал песнь теплого моря на котором провел детство.
Никто ни о чем не жалел. Жалость не была включена в программу их иллюзии.
* * *
Клешня быстро нагревалась. Сашка подозревал, что если это продолжится и дальше, то придется делать технический перерыв. В зале завыла сирена, замигал желтый сигнал опасности.
— Что это? — прокричал Сашка Ловцу.
— У них есть резервные батареи, но их хватит на несколько минут, не больше.
— А что ж мы такое сломали?
— Распределительный щит.
— Трансформатор что ли?
Ловец не знал что такое трансформатор, но на всякий случай кивнул.
— А потом?
— Будем доламывать энергоустановку.
— Что?
— Реактор.
— Чего?!
— Не отпускай! — пытался приказывать Ловец.
Но Сашка все же отпустил. Слово "реактор" для него однозначно означало связь с атомной энергией. А если сломать атомный реактор, то можно получить облучение гораздо больше дневной нормы. Он не знал в точности, сколько эта норма составляет, но брать сверх нее не хотел.
Все еще работающая клешня, лишенная стабилизационного веса студента, мелко вибрируя поворачивала брызгающий светом ствол. Сашка отползал всторону кося глазами на дверь, недалеко от которой стоял Ловец.
— Вернись, дурак! Мы и так уже все, что надо, сделали. Реактор без распределителя не сможет работать и остановится.
Увещевания не подействовали и Ловец уже собирался наподдать парню пинков, как случилось это.
Сила.
Распределительный щит вспыхнул и задымил, лазер перестал работать, погасло центральное освещение и замолчал алярм-сигнал. Реактор прекратил свое существование. Остановились и умерли все приспособления и машины, питаемые энергией реактора. Осталась только Сила.
Вернее, она вернулась.
Это был поток, прилив, водопад, горная река и водоворот одновременно. Ловец испытал глубочайшее похмелье и почти сразу быстротечное опьянение вернувшимся могуществом.
Свой первый фаербол он пустил в пульт управления к которому отползал Сашка. Шар огня прошипел над самой головой парня и превратил пульт в груду металла и пластмассы.
— Это Сила!!! — орал пьяный Ловец. — Моя Сила!!!
"Боже, какой я идиот, — стонал Сашка, продолжая ползти. — Зачем? Ну, зачем я послушался?"
— Я вам покажу "кукла"!!! — Ловец, качась, пробирался вдоль стены. От него без перерыва летели бенгальские огни фаерболов, ставшие единственным источником света в зале. — Я не "кукла"!!! Не будет больше никаких...!
Раньше Сашка никак не мог понять, что значит, когда с человеком происходит "системный сбой". Теперь он воочию видел последствия такого сбоя и склонялся к выводу, что в данном случае никакая перезагрузка не поможет. О своем мнении Сашка пытался сообщить пришедшему в себя инженеру, но кроме долгого "Я-а-а-а!!!" ничего членораздельного у студента не получилось.
Лежащий на полу инженер, не делая попыток подняться, в ужасе смотрел на искаженное криком лицо мальчишки и беззвучно шевелил разбитыми в кровь губами. Казалось, что только он — студент-пришелец — остался трезвым и вменяемым человеком, который делает простые и понятные вещи. Например, открывает дверь, встает и идет по темному коридору.
* * *
Ein feste Burg ist unser Gott...
Сашка слышал голос. Он не понимал, что значат эти слова, но отчего-то был уверен в том, что это молитва. Голос пытался петь, но получалось лишь напевным речитативом, в котором звучала неколебимая вера и просьба:
Und wenn die Welt voll Teufel wär`
Und wollten uns verschlingen
So fürchten wir uns nimmermehr
Es soll uns doch gelingen.
Молившийся, казалось, был рядом, очень близко и одновременно где-то далеко-далеко, в бесконечной пустоте.
Пусть черти наполняют мир,
Пусть нас пожрать мечтают,
Нисколько не страшимся мы:
Победа нас встречает.
Пустой коридор продекламировал стихи громко и с подобающей таким строкам торжественностью.
— Станное дело, человек дрожит, буквально выворачивается от страха, но все равно стремиться доказать, что он победитель.
— Кто это? — спросил Сашка, не услышав своего голоса. Даже если бы он закричал что есть мочи, он не расслышал бы себя в окружающем грохоте.
— Чему ты удивляешься? Вернулась магия, вернулись и мы.
— Мы?
— Ты назвал нас "неизвестные", хотя "нас" всего один.
— Вы Бог?
— Интересно, ты спрашиваешь "нас" или меня одного? ... Нет, я не Он...
На Сашу накинулась жажда повиновения Ему и только Ему. Парень даже не догадывался, что способен на такое чистое, кристальное чувство абсолютного рабства. Все остальное в этом мире для него умерло, прекратило свое существование, уступив место только безмерному желанию быть самым лучшим слугой Господина. Если в эту минуту Он сказал бы ему прыгнуть в пропасть, Саша прыгнул бы без всяких протестов и уж тем более сожалений. Убить? Да, он готов был совершать и убийства. Быть никем? Сашка уже стал никем.
— ...я не Бог. Я лишь маленький Хозяин этого маленького мира.
В следующее мгновение Саша почувствовал, что ему повинуется каждая капелька всех, даже самых маленьких и незаметных родничков на этой планете. Он понял, что любой камешек могучих гор, мельчайшая веточка обширных лесов, еле заметная складка человеческой мысли, словом, все то, что было, есть и будет в этом мире подвластно ему и только ему. Он был во всем и везде. Без его решения не могло осуществиться ни одно самое невинное событие, даже такое как одинокая молитва в запертой, темной комнате Базы.
