Даже в обычное время Императорский бал выделялся из целой череды торжественных приемов и роскошных балов, устраиваемых зимой. В этом же году это было единственное светское мероприятие, проводимое с прежним размахом.
Подготовка к Императорскому балу шла в очень напряженной обстановке. Страна по-прежнему балансировала на грани экономического коллапса. Сенат худо-бедно работал и принимал нужные законы. Это предотвратило крах экономики, но до выхода из кризиса все равно было далеко.
Недовольство, подогреваемое искусными ораторами, бурлило в народе. После кровавого бунта люди не так охотно шли на митинги. Многие понимали всю опасность беспорядков, а остальных останавливали усиленные патрули на улицах.
Вопреки мнению Сената, Аврелий приказал солдатам обеспечивать порядок в городе. Агенты Тайной канцелярии без лишнего шума организовывали наиболее опасным революционерам "несчастные случаи". Жесткая, но вынужденная мера. Суд, тюрьма или казнь могут вокруг последнего подлеца создать ореол мученика. Борец с режимом, свернувший спьяну шею, сочувствия или восхищения ни у кого уже не вызовет.
Но все эти меры помогали так же, как помогает штукатурка, когда пошла трещина по несущей стене здания. Райхен сейчас был непривычно тихим городом. Но эта тишина — затишье перед бурей.
Очередное утреннее совещание у императора прошло в не лучшей атмосфере. Новости не радовали, принятые меры не давали желаемых результатов, волнения охватывали даже спокойные провинции. Люди бунтовали против войны, роста цен, политической нестабильности и просто потому, что хотели перемен, не всегда понимая, чего именно они хотят.
Из кабинета я вышел с мокрой спиной. Тирион сидел на подоконнике и со скучающим видом смотрел в окно.
— Что на востоке? — Его интересовала только одна тема.
— Плохо... подкрепления опаздывают, враг обладает трехкратным перевесом и непрерывно штурмует наши укрепления.
— Генералы опять сели в лужу?
— Да.
— И почему я не удивлен? — с тоской произнес парень.
Вместо того чтобы штурмовать хорошо укрепленный Аркас, кунакские войска основной удар нанесли по оазису Эль-Ламейн. Если они его возьмут и дойдут до южной части Хаенхарских гор, то рассекут наш фронт, и Аркас тогда окажется в окружении.
На море война тоже шла не лучшим для нас образом. Кунакцы не рискнули напасть на хорошо укрепленный Санторин, зато легко заняли соседние Орнекские острова.
Тирион слушал меня молча, со странным мрачно-решительным выражением на лице.
— Хочешь на войну? — спросил я.
— Да, — признал он. — Ненавижу ее, но...
Я его хорошо понимал. Сложно передать словами отношение к войне. Одно можно сказать точно — что она редко кого отпускает.
— У нас с тобой здесь много работы. — Я хлопнул парня по плечу. — Пошли, наша война нас ждать не будет.
В стране тем временем полным ходом шли реформы. То, что мы с Аврелием готовили так долго, наконец произошло. Сенат ежедневно принимал новые законы, послушно следуя воле императора, но мало кто из сенаторов это понимал.
Союз промышленников уже получил свое. Его полномочия были сильно урезаны, а состав ограничен. Но этого было мало. В руках у промышленников оказалось слишком много денег и власти, поэтому-то они и не смогли удержаться от искушения.
Чтобы не допустить повторения подобных событий, из Союза промышленников вывели банки, финансовые и торговые компании. Вопреки протестам банкиров, их полномочия были серьезно ограничены новым законом о банках. Теперь они стали вынуждены отчитываться о своей деятельности. А возможности для спекуляций ценными бумагами и перепродажи долговых расписок были сильно ограничены.
После этого император неожиданно помиловал Союз промышленников и отменил собственное решение о лишении его членства в Сенате. А потом, опираясь уже на десять голосов промышленников в Сенате, мы занялись дворянами.
В первую очередь был принят закон, прозванный в прессе законом "О кухаркиных детях". Отныне дети дворян не имели никаких преимуществ при поступлении в высшие учебные заведения страны. Отменен был и запрет приема неблагородных в престижнейшие университеты. Теперь даже дети кухарки могли учиться в любых университетах.
Одно это возмутило дворян до глубины души, а им предстояло пережить еще одно потрясение. Райхенский Политехнический институт, выпускавший специалистов по всем техническим направлениям и презрительно называемый среди университетских преподавателей "училищем", был преобразован в университет и получал все полагавшиеся права и привилегии.
Кроме Райхенского политеха статус университетов получили еще три технических и два медицинских института. С этого момента они были приравнены к старейшим классическим университетам и получали право на самоуправление, гербы, а их выпускникам вручали дипломы университетского уровня.
Эта реформа затронула и морские академии, что очень возмутило Адмиралтейство. Если в армии уже давно у дворян не было никаких преимуществ в карьере перед недворянами, то на флоте кастовость неукоснительно соблюдалась. Даже дворянину было очень непросто пробиться по службе, не имея протекции родственника морского офицера, а лучше адмирала.
Последним ударом для дворянства стало предложение роспуска Дворянской гвардии. Военного значения отряды вооруженных дворян уже давно не имели. Сейчас было время профессиональных армий, больших дивизий и корпусов. Но сама идея роспуска личной армии Ассамблеи дворян вызвала... тишину. И это пугало больше всего.
У меня было много планов на этот день, но все пошло немного не так. Перед обедом мне доложили, что на площади недалеко от дворца спонтанно собралась большая толпа недовольных горожан.
Прежде чем мы успели что-то сделать, появились ораторы, которые быстро разгорячили людей, и зачинщики, которые предложили перейти от слов к действиям. Толпа двинулась ко дворцу.
Я быстро примчался на место, но сделать уже ничего было нельзя. Бунтовали не рабочие и не маргиналы из Нижнего города, нет, под стенами дворца собрались зажиточные горожане, интеллигенция и так называемый средний класс. Их не так просто разогнать солдатами.
Толпа заводилась все сильнее. Самые смелые уже кидали пустые бутылки и камни в стену и ворота дворца. Другие пока просто кричали. Гвардейцы уже стояли наготове с оружием в руках. В толпе у многих есть свое оружие. Один выстрел — и начнется бойня.
— Император! Император! — начала скандировать толпа, требуя, чтобы Аврелий вышел к ней.
Все шло по сценарию, пока Аврелий не вышел на стену и не встал на виду у собравшихся людей. Этого зачинщики явно не ожидали.
Толпа зашумела. Отдельные выкрики тонули в общем гуле ненависти. Аврелий поднял руку, призывая к тишине, и люди ему подчинились.
— Вы хотели, чтобы я пришел и ответил перед вами. Воля народа для меня закон. Я стою перед вами.
Голос императора, сильный и звучный, далеко разносился и без помощи магии. Аврелий не кричал, но говорил так, что его слышали все.
— И что я слышу? Долой императора! Долой монархию! Долой Райхенскую империю! И это все, что вы хотите мне сказать? Хорошо, я отвечу вам.
На площади наступила полная тишина. Все слушали императора.
— Вам не нравится власть императора? Но у меня нет власти! Вообще нет! Никакой нет! У меня нет полномочий! Последние забрал Сенат! Я не могу издать закон! Я не могу издать указ! Я не могу приказать чиновнику сделать что-либо или запретить ему что-либо делать. За мной нет силы! За мной не стоит армия! У меня нет солдат!
Аврелий развел руками, словно показывая, что у него ничего нет. Потом один из гвардейцев протянул ему императорское знамя.
— Ах да. Как я мог забыть? У меня есть это знамя! Но вот в чем дело, мои подданные, захотевшие перестать быть моими подданными, знамя — это особая вещь! Казалось бы, что в нем? Кусок дерева? Тряпка на нем? Почти швабра половая.
Император наклонил знамя, полотнище развернулось, и все желающие смогли увидеть темное пятно на ткани. Кровь гвардейца.
— Если среди вас есть военные, они и так все поймут. А остальным я объясню. Знамя — это символ. Символ полка, символ его мужества, стойкости. Символ того, что это полк, а не сброд отщепенцев. Подразделение может быть разбито, унижено, солдаты могут быть голодными, оборванными, ранеными и истощенными. Но пока у них есть знамя — они солдаты, а не пушечное мясо. Поэтому все солдаты берегут свое знамя! Нет большего позора, чем потерять его! Нет большего поражения, чем лишиться знамени! Есть ли у этого куска ткани на деревянной палке сила? Нет! Но пока есть люди, готовые умирать под знаменем, — нет вещи ценней!
Аврелий обвел толпу растерявшихся людей взглядом.
— Непонятно, о чем я говорю? Объясню подробней. Я тоже всего лишь знамя! Тряпка на палке! Нет у меня армии, но есть солдаты, готовые сражаться за меня! Не потому что я чего-то стою — потому что я знамя! Знамя их армии, готовой сражаться не за меня — за страну! За что воевали мы с Кунакским патриархатом? Да за вас и воевали! За вашу мирную жизнь и сражались. Кто-то в окопах, кто-то в штабах, одни на кораблях, другие на заводах! А я знаменем был!
Он еще раз развел руками.
— Нет у меня власти! Есть только люди, готовые мне подчиняться! Вам это не нравится? У вас есть Сенат! Выбирайте себе премьера, пусть он правит страной! А я буду жить бездельником, собирать на балы таких же бездельников и бездарно прожигать жизнь. Вам не нравится, что дворяне проливают кровь? Пусть проливают только шампанское на ковер. А вы отправляйтесь в колонии, в армию, на флот. Вместо них! Болейте малярией! Стаптывайте сапоги и умирайте под пулями врагов! Месяцами не сходите на землю! И будьте готовы в любой момент бросить все и отправиться на войну. Раз вам не нравится, что все это делают дворяне, пока вы сидите здесь! Что молчите?
Люди на площади растерянно переглядывались. Зачинщики не находили себе места, но прервать императора не осмеливались.
— Я вам не нравлюсь? Хорошо, я уйду! Что дальше? Что вы будете делать с теми, кто недоволен этим? Что вы будете делать с рабочими заводов? Что война? Кровь за кровь, брат на брата? Не слишком ли высокая цена? А это будет именно так, и никак иначе! Ваши наниматели, те, кто вывел вас сюда, они пойдут на уступки рабочим? Да, конечно, они могут пообещать все, но задайте себе вопрос: почему они до сих пор не сделали этого? Я им мешал поднять зарплату рабочим? Я им запрещаю давать их подчиненным выходные? Нет, не я. Они сами не хотят делиться ни сестерием своих богатств, ни каплей своей власти! А пролетарии дальше терпеть не станут. А кто стоит на их пути? Вы!
От резкого жеста и слов Аврелия люди невольно отшатнулись назад.
— Вы — тот щит, то пушечное мясо, которое бросили промышленники перед собой. Это вас будут убивать! Это вас будут ненавидеть! Это вас подставят, бросят на алтарь, а потом забудут! Вам обещают назвать вас героями и поставить памятники. Но к чему они вам будут? Чего вы добьетесь своей смертью? Только смерти, крови и разрушения страны. Не будут ваши потомки вспоминать вас как героев. Да их и не будет. Потом, устав от крови и бесконечных битв, устав от потерь и убийств, вы задумаетесь над тем, почему все так получилось, — да только будет поздно. Убитых не воскресить. Разбитой страны заново не склеить. Так что? Долой монархию? Долой империю? Долой страну?! Или вы все-таки задумаетесь, пока еще есть вре...
Время остановилось. Я видел всполох огня, медленно приближавшийся к императору. И видел и пулю, летевшую ему в грудь. Видел, но не успевал ничего сделать.
"Маэл!" — беззвучно закричала Арья. Мои щиты разлетелись как тонкое стекло. Я ударил по чужой силе своей магией, но пулю, просто кусок свинца, остановить не смог.
Император сбился на полуслове и упал. Гвардейцы мгновенно его закрыли. Многие вскидывали винтовки и целились в стоявших людей. Раздался пронзительный женский крик. Я бросился к Аврелию.
— Не стрелять в людей! — яростно приказал он. Увидев меня, Аврелий схватил меня за руку, до боли сжимая ее. — Маэл, не стреляй в людей!
Кровь заливала его рубашку. Он побледнел, но смотрел ясно и яростно.
— Маэл!
— Есть, ваше величество!
Ни Тириона, ни Арьи рядом уже не было.
Толпа внизу взбесилась. Крики слились в один сплошной гул, вспыхнуло множество драк, раздались выстрелы. Люди разделились на тех, кто обрадовался выстрелу в Аврелия, и тех, кто пришел от этого в ужас.
Оратора, радостно кричавшего на постаменте памятника о смерти императора, стащили вниз и начали буквально втаптывать в брусчатку. К нему пытались пробиться его товарищи, в ход пошли ножи и дубинки.
— Тихо!!! — гаркнул я на всю площадь, взмахивая рукой, раскат грома оглушил людей, и на пару секунд они замерли. — Император жив! Но пусть тот, кто стрелял в него, знает, что я найду его даже на краю мира! С того света вытащу!!!
Люди слушали меня не так внимательно, как Аврелия минуту назад, но мне и этого было достаточно.
— А теперь расходитесь по домам! Вы хотели увидеть императора, и он вышел к вам! А теперь расходитесь!
— Или что?!
— А ты сюда посмотри, горлопан!
Из открывшихся ворот выходили горцы, босые и раздетые до пояса. Крепкие бойцы на ходу разминались и потирали здоровые кулаки.
— Кто тут смелый?! Айда стенка на стенку! Мы тут уже заскучали в казармах сидеть! Давай разомнемся!
Драться с горцами желающих не нашлось. Люди медленно пятились назад, самые умные уже спешили уйти с площади.
— Ну что же вы?! Вы ж рэволюционэры?!
Видя, что толпа начала расходиться, я спрыгнул со стены вниз, затормозив свое падение магией. Немедля бросился к месту, с которого стреляли. Но время уже было упущено, убийца давно успел скрыться. А куда, интересно, Тирион с Арьей делись?
А они уже были на месте. Тирион тяжело дышал, а Арья внимательно все осматривала, в поисках возможных следов.
— Не догнал, — хрипло ответил Тирион. — У них лошади были.
— Запомнил?
— Двое в черных плащах, один вроде волшебник.
Интересно, было ли это заранее продуманным планом или блестящей импровизацией? Я думал, зачинщики бунта не ожидали, что император выйдет к народу. Но они ведь могли и не знать о снайпере. Или же вообще они никак друг с другом не связаны. Одни готовили бунт, а другие — убийство.
Рана Аврелия была не смертельной, но достаточно серьезной. Он полулежал-полусидел на кровати, под спину ему подложили кучу подушек.
— Дайте лучше вина, да покрепче. — Император отмахнулся от протянутой кружки с лекарством, но не тут-то было.
— Ваше величество, потом вы можете меня казнить, но сейчас я вам запрещаю употреблять вино! Категорически запрещаю!
Худой врач с невыразительным лицом стоял с непреклонным видом. Император долго смотрел на него, но тот не дрогнул.
— Давай свое пойло!
— Ваше величество, вам не стоит идти завтра на бал.
— Нам только слухов не хватало о моей смерти, — отрезал император.
— На бал вместо вас может пойти двойник.
— Ни к чему. Я пойду сам.
