— Гелена. Ангела Рейн — это по большому счёту мифический персонаж, та моя ипостась, которая пишет романы. А в жизни я Гелена Йенссон, вдова Карла Йенссона, великого учёного-генетика.
Она который день прикидывала и так, и сяк, что скажет телезрителям, когда до этого дойдёт, и ответы на многие вопросы у неё были уже давно готовы.
— Как получилось, что вы оказались пленницей на заброшенной станции?
— Заброшенной? — искренне удивилась Гели, — какая же она заброшенная, когда тут живут люди и идут научные эксперименты? А как я тут оказалась… Меня, как и многих других, похитили. Но позвольте., я начну сначала.
Дальше она рассказывала свою историю так, как сама понимала. Миан, сверяясь с записями Фила, время от времени задавал наводящие вопросы, но в остальном полностью положился на Гелену как рассказчицу и не прогадал. Усталость и нестабильное эмоциональное состояние тоже играли им на руку: Гелена вкладывала в свои слова значительно больше чувства, чем всегда, и от этого звучала необыкновенно убедительно.
Она рассказал о том, как Ариэль попал к ней в дом, как она поняла, что он не обычный человек и не робот, как узнала, что за созданием клонов стоял её собственный муж Карл, как захотела помочь бедным юношам обрести свободу и найти своё место в жизни. За этим следовала история похищения. Гели сознательно выпустила моменты, которые могли навести зрителя на мысль, что, когда они прибыли на станцию, дамы были ещё здесь. Но эмоциональность изложения полностью отвлекала внимание от мелких нестыковок. А когда Гели заговорила про найденных здесь малых деток, обречённых на уничтожение, у неё из глаз сами собой хлынули слёзы.
Как раз вышло время, отведенное на запись программы. Ариана махнула рукой Элю, чтобы перестал снимать, а сама показала сестре большой палец: отлично! Супер! И тут же, безо всякой правки, перекинула снятый материал Филу. Дальше пусть сам возится. Портить исповедь Гелены он не станет, профессионал. В этом вопросе она полностью ему доверяла.
Гели же ощущала себя выпитой до дна. У неё еле-еле хватало сил не сверзиться с высокого барного стула. Хорошо, что Ариэль бросил камеру и тут же подскочил к ней.
— Гели, Гели, дорогая, не падай, подожди немного. Сейчас я тебя отведу в каюту.
Она кивнула ему, подтверждая, что услышала, а сама продолжала плакать. Слёзы лились и лились, как будто в организме внезапно открылся родник.
Когда через несколько часов Гелена проснулась в собственной постели, то удивилась, что лежит на мокрой наволочке.
* * *
Ариэль притащил ей завтрак в постель и стал уговаривать отдохнуть ещё пару часиков.
— Я так жутко выгляжу? — поинтересовалась Гели.
— Нет, — смутился Эль, — Ты всё равно милая и для меня лучше всех. Но обычно ты выглядишь не такой заморенной.
Потом, видно, вспомнил и добавил:
— Ариана просила передать, что передача начнётся через три часа. Фил Найли смотрел материал и сказал, что это бомба. Он ожидает, что она просто взорвёт медиапространство Содружества. Вот поэтому я и прошу тебя пока отдохнуть. Потому что потом не удастся.
Гели посмотрела в полные нежности и заботы глаза своего возлюбленного. Ариэль был прав: после передачи ей придётся наконец включить свой комм на приём и поговорить со всеми, кто этого захочет. Это будет второй шаг в их опасной игре. До сих пор она не позволяла никому до себя достучаться, чтобы не выдать раньше времени, но теперь, когда она сама заявила о себе во всеуслышание… Нужно будет подтвердить всем знакомым, что это правда. И кстати, дать братьям материал и возможность для иска к правительству, если вдруг они захотят и решатся.
Поэтому Гели благодарно кивнула Элю и согласилась с его доводами. Да, сейчас она перекусит, а потом ещё вздремнёт. Пусть он будит её, когда начнётся передача. Если учесть, что, несмотря на мощные ретрансляторы по всей галактике, вещание с Тариатана здесь, в районе Понгомы запаздывало по времени часа на два, у неё ещё есть время до начала гонки.
Гели боялась, что не заснёт вторично, но организм сам знал, что нужно хозяйке. Не успела она допить ту бурду, которую на станции выдавали за кофе, как провалилась в сон и проснулась только от того, что Ариэль тряс её за плечо и ласково уговаривал, что уже пора.
Оказывается, она чуть не проспала передачу Фила. Ариэль включил трансляцию прямо в каюте и Гели одевалась и умывалась под собственный голос, с драматическим придыханием рассказывающий о нелёгкой судьбе клонов. Слушать себя в записи было чистым мучением: голос казался чужим и неестественным, интонации фальшивыми и вообще всё — ужасным. Уши горели от стыда. Она напрасно согласилась на этот душевный стриптиз, который сейчас смотрит вся галактика. Гелену удивляло, что Эль смотрит на экран без отвращения, наоборот, с воодушевлением. Неужели этот полный провал ему может нравиться?
Ближе к концу передачи в каюту залетела Ариана и бросилась к сестре обниматься.
— Гели, это успех! Ты великолепна! Такая проникновенность, такая достоверность чувств! А Фил просто гений! Так отлично смонтировал, что ни у кого не возникнет подозрений, что это запись, а заодно подчистил все лишние подробности.
— Лишние? — удивился Ариэль, — Мне казалось, что в подробностях вся сила.
Ари рассмеялась, вскочила и вдруг провернулась на одной ножке, как девчонка.
— Ты прав, малыш, — пропела она, — Но не знаешь одного: подробности надо правильно дозировать. Не вываливать все сразу, а постепенно уточнять, тогда интерес к твоей новости можно подогревать сколь угодно долго. Гели на эмоциях выдала всё, что копилось в сердце, и понятно, что кое-что оказалось лишним. Фил это благоразумно убрал. Оно ещё сыграет, но позже.
— А я не почувствовал, что он вырезал какие-то реплики, — отметил удивлённый Ариэль, — всё шло слитно, на одном дыхании. Хотя сейчас, когда вы сказали, припоминаю: были фразы, которые так и просили уточнения, а в передаче их не прозвучало.
— Оценил? — мурлыкнула Ариана и снова обратилась к сестре:
— Гели, включай уже свой комм, сейчас пойдут звонки. Мы не можем отсидеться, играя в молчанку. Сказали “а” — надо говорить “б” и все прочие буквы алфавита.
Не поспоришь, Ари права. Гелена надела свой комм, кротко дожидавшийся хозяйку на столике, и активировала его на приём. Как только передача закончится, её ожидает шквал звонков.
До конца эфира было ещё минут семь, но первый вызов прозвучал сразу, стоило Гели снять блокировку. Звонила Мариза, её верный агент.
— Гелена, это потрясающе! Я смотрю телевизор! Первый раз за… постой… пять лет! Не слушаю вполуха, а смотрю как следует! Надеюсь, ты всё это опишешь в романе!
Гелена хотела ей что-то ответить, но ей не дали.
— И не волнуйся насчёт дедлайна! Я понимаю, в плену писать невозможно. У тебя. Наверное, отобрали планшет, я правильно угадала?
Не дожидаясь ответа, Мариза с неослабевающим энтузиазмом продолжала вещать:
— Надеюсь, ты всё же допишешь то, что обещала. Книга, написанная в плену! Это потрясающая реклама! Даже те, кто никогда не читал Ангелу Рейн, захотят прочесть. Мы продадим твой новый роман так, как не расходился ни один до этого! И, да, хочу сказать, что так убедительно на экране ты никогда раньше не выглядела. Хотя видок, конечно, ещё тот. Но зато всё такое неподдельное, такое настоящее… В общем, пиши, дописывай как сможешь, издательство готов хоть год ждать, лишь бы ты всё же выдала им текст и не перекинулась к конкурентам.
Тут Гели рассмеялась и заверила Маризу, что она и не думала разрывать отношения с издательством, а если они готовы ждать, сколько потребуется — так тем более.
На финальных титрах передачи позвонила Рахель и возмущённо завопила:
— Гели, до чего ты себя довела?! Куда Ариэль смотрел? Вот я ему задам! Возвращайся как можно скорее, я за тебя возьмусь. Снова будешь выглядеть как конфетка, а не как замученная швабра.
Гелена слушала подругу, а в душе поднималось тёплое чувство. Милая Рахель, первым долгом подумала о ней, даже не об истории, которую она рассказала и уж тем более не о своих доходах. Но вернуться в ближайшее время не получится. Пока нет закона о клонах, придётся сидеть здесь.
Она объяснила своё положение Рахели и услышала в ответ:
— Поняла. Ну ничего. Я позвоню Ариэлю и дам ему указания, как следует за тобой ухаживать, чтобы ты была в форме.
— Почему ему, а не мне? — улыбнулась Гели.
— Потому что он ответственный мальчик! Сказано: ежедневный массаж — так и сделает. Велю кормить определёнными блюдами — накормит. Тебе не удастся увернуться. А то я тебя знаю: выполняем предписания врача с пятого на десятое. Котёночек тебе дурить не даст.
Вдруг она лукаво подмигнула:
— Слушай, а остальные такие же? Их же, как ты сказала в передаче, шестнадцать? И что, все умные, красивые и ответственные?
— Более-менее одинаковые, — захихикала Гели, — Хотя, конечно, все разные. Надеюсь, ты их увидишь и сможешь сравнить. Но если хочешь попробовать на зуб… Я твоему мужу скажу!
Рахель довольно расхохоталась.
— Ну а как же! Давай, блюди мою нравственность!
Потом посерьёзнела и добавила:
— Ладно, подруга, не буду тебе мешать. Сейчас вся галактика, небось, к тебе прозванивается. Но ты себя не забывай. Спасение других, конечно, дело благородное, но здоровье у тебя одно. Если сама не заботишься, то дай Элю этим заняться на досуге.
Связь прервалась и в то же мгновение на экране возник вызов от Квентина. Не зная, что приготовил для них старший брат, Гели нерешительно оглянулась на всё ещё сидевшую в углу Ариану. Та махнула рукой, мол, принимай, послушаем, что скажет.
Квентин был деловит и краток. Он не одобряет сестёр, которые влезли в серьёзные государственные тайны, не поставив его в известность, но, раз уж так сложилось, их не бросит. Через час у него встреча с семейным поверенным и нанятым им адвокатом. Будут думать, как защищать Гели и Ариану. Сам он полагает, что лучшей защитой сейчас было бы нападение, но подаст иск только после совещания с юристами.
Не успел закончиться разговор со старшим братом, как позвонил Деннис. Он рвал и метал. Обзывал сестёр дурами и козами, поэтому Гели не сразу сообразила, что он во всём винит себя, не проверившего всю информацию и давшего добро на их путешествия. Ари из своего угла слушала брата с вытаращенными глазами. Деннису вообще было несвойственно признавать ошибки, он всегда полагал себя правым и лучшим, а тут… Пусть они дуры и козы, но Деннис без принуждения назвал себя виноватым! Это само по себе дорогого стоило. А он ещё и подкрепил: потребовал позвать ненавидимую им Ариану и извинился перед ней. Это с его подачи её удалось выманить из безопасного поместья.
Затем поинтересовался, что они затеяли, засомневался в успехе предприятия, но пообещал, что всю юридическую поддержку оплатит из своего кармана. Раз уж он виноват перед девочками, то готов отвечать деньгами и помочь им заполучить любимые игрушки на законных основаниях.
После разговора с братьями какое-то время комм молчал, а потом затрезвонил сразу и у Гели, и у Арианы. Это уже были журналисты. Отвечать на их вызовы следовало с разбором и не торопясь, поэтому сёстры покинули каюту Гелены и отправились в кают-компанию, надеясь найти там Линду и посоветоваться.
Напрасно. Вчера она устала ещё больше, чем Гели, настолько, что проспала передачу и до сих пор не выбралась из постели. Зато там их ждала довольная Василиса и несколько обалдевшая Гленда. Они тоже включили свои коммы, но получили значительно меньше звонков. Журналисты их не беспокоили, позвонили только близкие.
Василиса успела поговорить с дочерью, которая визжала от возмущения: зачем мать связалась с клоном?! Глотов поставила нахалку на место и получила полное моральное удовлетворение: до сих пор она позволяла наглой девчонке упрекать себя за недостойное поведение, а сейчас со спокойной душой послала её куда подальше. Тем более что сын, наоборот, поддержал мать.
Гленда же никак не могла прийти в себя после того, как родители, каждый по-отдельности, намекнули ей, что мальчик-клон — это хорошо, приятно, мило, но отношения с ним не стоило афишировать. Им понадобятся внуки, желательно от обычного человека, а где его теперь взять? При этом отец был доволен: если скандал с клонами будет развиваться, а он будет, то их имя станет звучать в эфире много чаще, чем всегда. А это означает увеличение продаж. Матушка же волновалась, что огласка сделает её изгоем в том обществе, в котором она вращается.
Последнее соображение и ввело в Гленду в ступор. Она всегда считала, что мать просто пользуется доходами, которые ей выделяет отец, а раз продажи возрастут, они станут больше. Когда она намекнула матери на это обстоятельство, та лицемерно вздохнула и произнесла:
— Ах, детка, нельзя же всё мерить деньгами!
Девушка хотела ответить, что до сих пор именно её мамочка мерила всё деньгами, но промолчала, просто прервала разговор. Сейчас она соображала, что скажет журналистам и какую речь произнесёт в фильме, который снимает Ариана. Пусть все знают: деньги для неё не главное. Она за справедливость! Было и ещё одно соображение, которое ей хотелось обсудить...
Поэтому, когда Гелена и сестрой пришли в кают-компанию, Гленда обратилась к писательнице:
— Гели, ты не могла бы показать мне детишек, которые здесь содержатся?
Гелена задумчиво кивнула:
— Да, конечно, обязательно сходим, но чуть позже. А почему ты ими заинтересовалась?
Гленда развела руками.
— Ну, мне казалось, это и так понятно. Бедные малыши, у них нет ни папы, ни мамы, а у Ланса не может быть детей. Мы могли бы взять одного, а лучше двух и растить их как своих.
— Не пожалеешь? — вдруг вылезла Василиса, — Ты ведь могла бы родить, девочка. Иметь своих.
— Могла бы, — упрямо тряхнула волосами Гленда, — но Ланс не может стать отцом. А это выход и для нас с ним, и для детишек.
У Гелены сжалось сердце. Ведь именно об этом она думала втайне с тех пор, как увидела спящих в кроватках младенцев. Это их с Ариэлем шанс. Нет, это её личный шанс! Что бы ни случилось, дитя останется с ней! Будет звать её мамой и никогда не предаст. Если Ариэль захочет, они будут вместе его воспитывать, а не захочет… Что ж, она вырастит малыша сама.
— Я бы тоже взяла, — вдруг подала голос Ариана, — Девочку. Всегда хотела иметь дочку. Там же есть девочки?
— Есть, — отозвалась Гели, — их меньше, чем мальчиков, но ты найдёшь, из кого выбрать.
Ари вдруг натужно рассмеялась.
— Если они из того же теста, что и наши мужчины, то можно брать первую попавшуюся. Будет умница и красавица. В любом случае детей надо будет пристраивать, не держать же их здесь взаперти. Так что придётся подыскать им мамочек.
— Только не так, как ты искала парням хозяек, — фыркнула Василиса, — Дети — не игрушки. Я, пожалуй, взяла бы мальчонку, я их понимаю и люблю больше, чем девиц, сама-то как мужик. Мои уже взрослые и мы почти не общаемся, а Феликс на малышей так смотрит, что сердце кровью обливается. И себя порадую на старости лет, и парню сделаю приятное. А ты, — вдруг обратилась она к Гелене, — Кого возьмёшь?
