Скрип разбросанных по полу осколков, раздавливаемых ботинками вошедших, раздался совсем рядом с нами. Я затаила дыхание и медленно зажмурилась. От страха в глазах запрыгали яркие круги, и вдобавок я никак не могла совладать с шумным дыханием. Сердце билось загнанной пичугой где-то в горле и тоже мешало дышать тихо.
Вечность. Я просидела, казалось, так вечность пока дожидалась того момента, когда же уйдут те, что теперь хозяйничали у нас в каюте. И спустя эту вечность, они все-таки ушли. А спустя еще одну вечность я не выдержала и открыла глаза. Все так же мелькал оранжево-красный свет всего лишь отблеском долетавший до нашего с мамой укромного места. Мама не давала мне как следует осмотреться, но и того что я смогла увидеть хватило с лихвой, что бы казалось бы ушедший страх возродился вновь: все помещение было затянуто позванивая дымом, сквозь него угадывались прежде светло-зеленые стены ванной комнаты, которые теперь были непонятного цвета— мигающий свет и осевшая гарь исказили его до неописуемых красок, страшных красок; врезавшиеся осколки когда-то двери, разделяющих жилую часть и санузел, торчали в хаосе в стене и потолке своими тенями сюрреалистическую картину, от которой хотелось зажмуриться.
Мама стала очень тяжелой, и я больше не могла выносить ее веса, пошевелилась в попытке ослабить ее руки. Попытка удалась, но лишь по той причине, что рука, лежащая у меня на плечах, соскользнула и упала рядом с нашими ногами. Непонятная штучка ударилась о поддон и скатилась к центру, остановившись благодаря нашим телам. Нехорошее предчувствие подняло голову и жалобно завыло. Странное чувство. Раньше я никогда не ощущала чего-то подобного и теперь не знала, что с этим надо делать.
— Мам, — еле слышным шепотом позвала маму, с надеждой получить у нее ответ, но она молчала.
Я немного потормошила её, но, как и прежде, никакой реакции добиться не смогла, разве что мамина голова слишком, как мне казалось, легко отзывалась на мои действия, качаясь в такт моим толчками.
— Мама? — мне становилось страшнее и от этого голос начал срываться, а шепотом говорить, практически не получалось.
Боги, что случилось с мамой? Где папа? Почему он не приходит? Что мне теперь делать?
Но никто на эти вопросы него собирался мне отвечать. Слезы потекли от этого, и я не старалась их сдерживать, только пыталась сдержать всхлипы, а то мало ли...
Непрерывно вытирая о плечо мамы свои слезки, попыталась протиснуться руки к своей груди, а когда это сделать у меня получилось, то и оттолкнуть маму. Моя мама никогда не была крупной женщиной, не надо было быть взрослым, что бы это понимать. И я понимала и видела, что она была ниже многих мне знакомых женщин почти на голову, а то и больше. Отец мог обхватить ее талию пальцами обеих рук и это после рождения двоих детей! А одежда если и покупалась, а не шилась на заказ, то в отделах для девочек-подростков. Теперь же я не могла даже немного оттолкнуть ее от себя, хотя бы на пару сантиметров.
Сколько раз я пробовала это сделать? Сколько раз я звала ее и просила мне помочь? Какая-то по счету попытка все же увенчалась успехом, и я скинула, а точнее постаралась пододвинуть свою мамочку немного вбок с меня. Она рухнула прямо на пол душевой, потому что я не смогла смягчить хоть немного ее падение.
Когда я отдышалась, решила осмотреться. Лучше бы я этого не делала! Естественно, что начала я с мамы... 'Мама' — сколько в себе содержит это слово! Нежность и строгость, ответственность и шалости, слезы и радость, гордость и стыд, разочарование... Но ничто не сравниться с той ЛЮБОВЬЮ, что несет в себе женщина-мать по отношению к своему чаду, той любовью, что невозможно затмить, заменить, забыть, изменить... И теперь этого всего у меня не будет. Останется только память об этой хрупкой и одновременно сильной женщиной — моей мамой. Мамы больше нет! Нет! НЕТ!
Слезы текли из глаз непроизвольно, а я смотрела и смотрела сквозь них на искаженное болью теперь уже бледное и неживое лицо. Она никогда больше мне не улыбнется, никогда больше не погладит по голове. Тогда, в тот самый момент я готова была вынести самую суровую порку, отказ от головизора на год, согласилась бы кушать кашу каждое утро на завтрак и отдать все игрушки в приюты, только бы она хоть раз моргнула, хоть раз вздохнула, хоть раз бы пошевелила пальцем руки. Я прекрасно понимала, что ничего этого уже не будет. Я помнила лицо своей бабушки, когда мы ее хоронили: ее лицо было такое же — как у куклы, что только повторяло человеческие черты и пропорции, но от этого она никогда не станет живой, несмотря на количество электроники, биотехники и практически идентичных натуральным материалов, коими она была напичкана. Люси (кукла) хоть и могла быть запрограммирована на любые действия и изначально планировалось продавать ее, в качестве искусственной подружки или друга (куклы изготавливали разнополыми), но я всегда понимала и видела, что это только имитация жизни, но никак не она сама. И вот теперь, я смотрела на искаженное лицо своей мамочки и видела такую куклу, только гораздо более старшей возрастной категории, у которой закончился заряд аккумуляторов. Навсегда закончился. Ремонту и восстановлению не подлежит.
— Мама! Мамочка! Не хочу, что бы ты меня оставляла, не умирай. Мамочка, пожалуйста! — обнимала и плакала, и укачивала я ее, также как и она меня, когда мне было плохо.
Мне было все равно, что могу испачкаться в ее крови, я продолжала гладить ее по спине на столько, насколько могла достать своими маленькими ручками и старалась не обращать внимания на ее голову. Теперь, стоило ее немного сместить, я видела причину смерти самого близкого для меня человека — осколок двери или еще чего-то при взрыве вонзился ей в голову, проломив череп и тем самым убив. Самый прочный гражданский материал, предназначенный для защиты, как оказалось не настолько и прочный, стал причиной смерти любимого мной человека.
Голоса в коридоре привлекли мое внимание. Мгновение и я поняла в какой ситуации оказалась. Теперь я понимала, что именно следующие действия и оказались критическими и стали стартовой точкой для произошедших событий, но тогда своим шестилетним умом я не то что предвидеть, а элементарно правильно оценить обстановку была не в состоянии. Ну что ж, голоса вывели меня из горького оцепенения и заставили оставить свою маму на полу душевой кабины. Неосознавающая своей глупости маленькая я кинулась в бывшую гостиную с целью закрыть дверь в надежде, что меня за ней не найдут. Мне бы сидеть смирно в ванной комнате и ничего не предпринимать, но это я понимаю только теперь, а тогда же мне это казалось единственно верным решением. И за исполнения этого решения я и принялась: схватила непонятную штучку, прекрасная осознавая — это какое-то оружие и не важно, что я совершенно не понимала с какой стороны за него браться, главное, что оно придавало мне уверенности и смелости; выскочила в гостиную и кинулась к двери, к счастью она была не взорвана, а открыта из вне, так что я мигом нажала на панель и закрыла ее; воспоминания о следующих действиях моей мамы с точностью повторила ее действия и сломала сенсор, тем самым заблокировав дверь. Моей огромной ошибкой стало то, что я закрыла дверь в тот момент, когда идущие по коридору агрессоры еще не ушли достаточно далеко и по-этому смогли услышать звук, сопровождающий блокировку двери, и обратили на него внимание, к моему глубочайшему невезению.
Следующей глупостью стало то, что я расслабилась и с легкой душой, не думая ни о чем, расчистила себе стул за столом и устроилась на нем прямо вместе с ногами, как раз напротив двери. Шорох и я поняла свою ошибку, но было поздно. Взрыв снес меня вместе со столом и стулом и припечатал к стене, завалив обломками. Мне не было больно, только дышать с каждым вдохом становилось сложнее, казалось, что я захлебываюсь. Попыталась пошевелиться, но все тщетно. Ноги меня совсем не слушались, да и не чувствовала я их.
Через какое-то время я услышала знакомые звуки шагов по обломкам. Кто-то остановился совсем рядом со мной. Я закрыла глаза и постаралась дышать как можно тише. Красно-оранжевый моргающий свет пробивался сквозь веки яркими вспышками и казалось, что сердце вторит ударами его мельканию. Загорелся — сердце сделало удар, а я попыталась вдохнуть, выключился — сердце замирает, а я выдыхаю.
— Что здесь происходит? — знакомый, но неосознаваемый голос командирским тоном спрашивал своих подчиненных.
Скрип обломков под ногами и незнакомец отвечает:
— Здесь кто-то закрыл и блокировал дверь, проверяем каюту, господин майор.
И снова скрип шагов, и крик отца.
— Роби, как ты мог?! Где мама и Эляна? — затем отчаянный рев раненого зверя откуда-то слева, как раз с той стороны, где раньше находился санузел. И оттуда, где осталась лежать мама.
Папа, папочка, папулечка, миленький спаси меня! Сквозь мысленные мольбы я услышала звуки драки и короткие возгласы мужчин, среди которых и голос моего папы. Секунда и раздался хлопок сопровождающийся легким запахом озона. Три вдоха стояла тишина. Три удара сердца и слегка замерзшие пальцы рук. Три раза загорался красно-оранжевый свет.
Только потом знакомый голос господина майора Роби нарушил тишину.
— Вам кто позволил стрелять, убл*ки?! — шорох одежды и скрип стекла под ногами. — Разве я давал вам разрешение? — тоном можно убить заморозив.
— Господин майор, кто ж знал, что все так обернется? — оправдывается, правда старается скрыть это, но я знаю, а точнее чувствую, что это не правда — ему было все равно: пострадает кто-нибудь от этих взрывов или нет.
— Кто знал? — бешенство, невообразимая смесь бешенства и злости, горя от потери помешанная с радостью от облегчения ощущаю всем нутром. — Ты хочешь сказать, что самый лучший сапер не мог рассчитать последствий взрыва и правильно рассчитать объем молити1 ? — на месте этого вояки я бы очень сильно испугалась.
Стук справа об стену и стон боли, как я понимаю этого провинившегося сапера. Что-то сбивчивое, произносимое умоляющим тоном. Опять звук приближающихся шагов, от испуга сердце споткнулось и попробовало биться сильнее, но только холод в руках усилился, а каждый следующий вздох давался с большим трудом, чем предыдущий. Зажмурила глаза. Слишком рядом со мной, для того что бы это было простым совпадением шаги смолкли. На некоторое время свет померк, и сердце в очередной раз спотыкнулось, пропуская несколько ударов. Я затаила дыхание, точнее попробовала это сделать, но у меня получилось что-то совершенно иное. Темнота от закрытых век и заслонившего света стала более приятной и теплой. Я наконец-то перестала мерзнуть и мне не было больше страшно. Мне было наоборот хорошо и спокойно. Настолько хорошо, словно я попала домой на Терру к себе в комнату. И эта темнота — это всего лишь выключен свет, а мама где-то вдалеке поет мне колыбельную. Единственно, что не давало мне окончательно уснуть, так это незнакомые слова, которые словно специально не разрешали мне спать, говоря, что еще рано для меня, что нужно немного подождать, дождаться...
Укол в область сердца и оглушающий стук у меня в ушах. С трудом попыталась проснуться, но что-то мне не дает и только добрые и сильно обеспокоенные темно-синие глаза с вертикальным зрачком следят вместо мамы, что бы я не заснула.
— Дерршшиссь, маленькая, все будет хоррошшо, — долетает до меня очередная строка песни-не-колыбельной.
Адская боль во всем теле дала сил открыть глаза и как только фокусируется зрение, я вижу пришпиленного обломком чего-то к стене еще живого человека. Он смотрит на меня — я на него и вижу, как жизнь оставляет его тело. Постепенно стекленеют глаза, сереет кожа, а рука держащего его за шею другого мужчины с длинными черными с фиолетовым отливом волосами, собранными в хвост, помогает ему побыстрее уйти в мир иной.
1. Молити — взрывчатое вещество, применяющееся при зачистке космических кораблей, орбитальных станций или любых других помещений с кислородосодержащей средой. Заводская фасовка представляет собой пластину толщиной одну десятую миллиметра с двух сторон покрытую защитным полимерным материалом. Для активации требуется только прикрепить одной стороной пластины к двери (стене/переборке/ прочей поверхности, требующей разрушения), а затем любым острым предметом следует нарушить целостность герметизирующего покрытия. Через семь секунд происходит взрыв. Фасуется в ленты по десять и пятнадцать штук. Мощность взрыва полностью зависит от объема взрывчатого вещества. Градация составляет десять грамм: min 10 гр, 20 гр ... max 100 гр (100 гр молити способен уничтожить обшивку легкого прогулочного катера).
Глава 51
Воспоминания плавно перетекли в обычный сон. Вам снилось когда-нибудь, что вы умеете летать? Мне вот снилось, причем один и тот же сон, слегка отличающийся в мелочах от всех предыдущих, но все же один и тот же. Вот и теперь мне снилось, что я пытаюсь с разбега по коридору взлететь. Я знаю, что этого сделать мне не удастся. Раньше, когда я еще была маленькой, взлетать удавалось и я даже летала куда летелось и так высоко как летелось, но давно уже взлетать не получалось, да и сниться он стал все реже и реже. Но сегодня, на удивление, мне удалось. Да, невысоко — всего лишь на несколько метров воспарить над полом, но и это уже достижение! Я была безмерно рада этому событию. Ощущение полета было таким правильным, что появился страх падения. Усилием воли отогнала от себя этот страх, как-никак это мой сон и я сама им управляю, так что падение мне не грозит. Итак, куда бы мне полететь, раз уж случилась такая радость?
Недолго думая решила осмотреться. Я уже говорила, что в моем сне всегда присутствует коридор? Вот и сегодня все как всегда началось с коридора и сразу же в глаза бросилось первое отличие — сам коридор. Раньше это всегда был длинный и прямой, с периодическими дверцами с обеих сторон, прямоугольного сечения и явно какого-то государственного или социального назначения бесконечный коридор-кишка, но не сегодня. Я несколько раз крутанулась вокруг своей оси, не веря своим собственным глазам: перед моим взором находилось нечто невообразимое, самое близкое это сеть пещер, объединенных между собой переходами. Кое-где виднелись четкие следы работы подрывников или же образованные в процессе возникновения всего комплекса, лишь иногда среди всего этого природного безумия, как заплатки бросались в глаза металлические двери, решетки вентиляции и прочие следы деятельности разумных существ, приспособивших для собственных нужд памятник тому, что эта планета когда-то была живой и на ней происходили такие же геологические процессы, как и на других. А может она и сейчас жива? Нет, я почему-то была уверена, что нет.
Меня несло саму по себе, я никогда в таких снах не управляла собственным полетом, и сегодня это осталось неизменным. Скорость все нарастала и нарастала, но внезапно я будто натолкнулась на стену, а затем меня словно отпружинившую натянутым эластиком кинуло обратно. НЕТ!!! Я не хочу пока! Это означало, что я меня пытаются разбудить.
