— — У вас очень трудный текст, капитан. Боюсь, слишком многое в нем вообще не подлежит переводу.
— — Я написал шесть разных вариантов английского подстрочника с разными набором и сочетаниями слов. Вот только добротный литературный текст на английском мне не доступен. У нас в семье главными языками были русский и немецкий, а польский и английский были всегда на вторых ролях. Можете написать свой более лиричный вариант текста, я доплачу. Но для начала мне нужен близкий по духу, к тому, что вы только что слышали.
— — Благодарю за интересное предложение, капитан, я подумаю. Саманта, иди ужинать. Доброй ночи мистер Моровски.
— — Доброй ночи, мэм.
К утру Вайолет решила пойти на примирение и согласилась взять этот заказ на перевод. Все-таки этот постоялец был намного лучше всех прежних. Да и эта подработка с переводом... Ей и самой было интересно, что же из всего этого выйдет. А ее гость промурлыкал про себя странную едва слышную фразу — 'Потому что совместный труд, для моей пользы, он объединяет...', и уехал на авиабазу Максвелл, учиться в своем Тактическом Училище....
* * *
Черновое обновление от 11.12.16 / Тайм-лайн 'Валькирии Алабамы'/ — не вычитано //
* * *
В сны будущего командира женского сквадрона тихой змеей заползли кошмарики. В этот раз Павла оказалась в сюжете фильма 'Партизанская эскадрилья'. Только вокруг нее были не югославы, а французские и американские версии 'ночных ведьм'. Вроде бы даже какими-то командами на языке Дюма она в том сне сыпала. А проснувшись сразу села за письменный стол.
В день, когда Вайолет Купер сдала заказанный перевод, на главпочтамт Парижа до востребования ушли письма, адресованные Ивон Журжон, Марии-Луизе Бастье. Отдельное письмо Вере Аполлоновне Оболенской ушло на улицу Люрмель. А письмо, адресованное подполковнику Розанову и майору Дестальяку, было отправлено на старый адрес Парижского штаба 'Сражающейся Европы'. Общим контекстом всех четырех посланий, было выражение поддержки Франции в ее справедливой войне с 'бошами' один на один, когда Великобритания фактически бросила на произвол судьбы уже второго своего союзника. Вскользь упоминалось, о том, что у капитана Моровски появились в штатах знакомые дамы с летным опытом, выражавшие негодование двуличной европейской политикой, и собирающиеся освоить профессию военного пилота в отдельном женском подразделении. Тут же приводились примерные штаты женского сквадрона, и наметки по учебе и боевой стажировке на театре боевых действий. И пара идей по дневному и ночному использованию засадных штурмовых звеньев, на площадках подскока, каждое из шести устаревших истребителей или двухместных бипланов. Причем на примере противодействия американских ополченческих авиачастей гипотетической агрессии со стороны Мексики. А в самый конец письма, добавился текст нового воздушного марша на французском и английском (для Оболенской и Розанова еще и на русском). Намек был более чем прозрачным, но если бы письмо перехватило ФБР, то предъявить капитану Моровски было бы нечего. О вербовке в Штатах добровольцев на европейскую войну в текстах писем не было ни слова.
'Я буду не я, если, хотя бы, не попытаюсь помочь удержать Францию лишние полгода на плаву. Шесть недель с мая по июль меня, ну совсем никак не устраивают. Франки, конечно, очень разные бывают. Были среди них и мерзавцы, служившие Гитлеру, и даже эсесовцы! Да и раньше находились всякие шерамыжные засранцы, рассматривающие Россию, в качестве куска мяса на своем столе. Тот же Наполеон и его маршалы, чем не пример? Но сейчас-то французы единственная нация, пусть робко, но воюющая с Гитлером на суше. И наша 'Сражающаяся Европа' родилась ведь их содействием. И сдавать этого союзника просто глупо. Кто там сказал, что всю Европу нацистский Рейх съест за полгода? А еще годик добавить не желаете? Встанут ли француженки за свою землю, как советские комсомолки, это, конечно, большой вопрос. Но попытаться помочь этому делу нужно. Спинным мозгом чую, не зря я такие сны вижу!'.
* * *
Жаклин, действительно, прилетела на учебном ВТ-2, который оставляла в Монтгомери, для нужд сквадрона. Вместе с нею, Павла прошлась по всем властям, и всюду представила свою заместительницу. Губернатор наговорил Кокрен кучу комплиментов, и обещал содействие. Но, попытка 'влезть' с базированием на Авиабазу Максвелл с большим треском провалилась. Аэродромы были и без этого забиты частями Резерва и учебными звеньями, и гвардейцев тут никто не ждал. Да еще и слухи о немужском контингенте подразделения... Снова, все планы висели на тонком волоске, но Губернатор Алабамы и в этот раз не подвел. Расположенный на пустырях в полутора километрах от авиабазы Максвелл почти не используемый склад, был с его подачи, передан мэрией Монтгомери в ведение Национальной гвардии штата. Жаклин улетала в Баффало обнадеженной, и пообещала в следующий раз привезти половину летно-подъемного состава. А капитану Моровски доставалась работа квартирьера и обучающего.
Всего за неделю бывший склад сильно преобразился. Большой асфальтовый 'пятак' перед зданием был вычищен от мусора, расширен, и закатан по новой. По его периметру, в лучших традициях советской армии, были установлены фанерные щиты с нарисованными строевыми приемами (на этом Павла настояла). Идущая рядом узкая асфальтовая дорожка, усилиями пары бригад дорожной службы была превращена в сносную двухсотметровую летную полосу для одномоторных самолетов. По обе стороны с боков от нее, грунт был на сотню футов очищен от пней и кустов, и хорошо укатан. Бордюры у здания были выкрашены белым цветом. Деревья и кусты, примыкающие с двух концов полосы, были сильно укорочены и прорежены, для удобства взлетов и приземлений. Из заделанных когда-то окон здания, выломали кирпичи, и пустые проемы заново застеклили. Были настелены полы и проведена новая электропроводка. Здание было отштукатурено и покрашено. Изнутри стены получили цвета слоновой кости с бордовым бордюром у пола, и с голубовато-белым потолком. Снаружи все здание получило тускло-оливковый 'военный' цвет, переходящий в темно-зеленую крышу, под которой на коротком флагштоке заколыхался флаг Национальной Гвардии (с вооруженным винчестером ополченцем в центре).
Со складов гарнизона было получено полсотни с лишним солдатских кроватей, матрасы одеяла и подушки, а также комплекты амуниции и повседневного обмундирования Национальной Гвардии. А мэрия выделила 'защитницам неба' новые столы, стулья и шкафы, а также пару швейных машинок с десятком электроутюгов. И даже оборудование для кухни и санузлов было предоставлено. Губернатор лично прислал шесть высоких зеркал для двух многоместных дамских уборных, в которых одновременно могла приводить себя в порядок половина личного состава сквадрона. Капитан благоразумно добавил в план офисной части сквадрона отдельный 'гальюн с рукомойником', чтобы не плодить себе проблем. Остальные необходимые для жизни мелочи, привезли сочувствующие новому делу жены командиров национальной гвардии и родители участников 'Лиги Юных Командос'. А вот авиационное имущество, от форменной фурнитуры, до зимних летных комбинезонов, и курток пришлось с боем выцарапывать со складов Резерва Авиакорпуса, приписанных к Базе Максвелл. Но рекомендация губернатора имела вес, а убеждать Павла умела. И вскоре на сквадрон была получена форма с хорошим запасом, поскольку размеры дам имелись в неполном комплекте, а впереди маячила мучительная подгонка обмундирования.
До завершения этой работы будущий командир авиачасти много раз напоминал о себе своим облеченным властью знакомым. И глава отдела Бюро Национальной Гвардии, Полковник Сандерс, бывал им потревожен намного чаще других местных начальников.
— — Моровски! Вашими заботами, я скоро начну заикаться.
— — Приветствую, полковник Сандерс, сэр! Нашему сквадрону снова нужна ваша помощь.
— — Слушаю, капитан.
— — У вас ведь есть знакомые на Бирже Труда и в исправительных заведениях штата.
— — Ха-ха! Я, кажется, понял вашу идею! Очевидно, вы планируете пугать наиболее буйных их своих 'валькирий' тюрьмой и общественными работами...
— — Не совсем, сэр! В качестве кандидатов в сержантский состав сквадрона, меня интересуют наиболее адекватные экземпляры заключенных дам, готовых агрессивно отстаивать свое мнение кулаками. Но при этом, уже знакомых с дисциплиной, и не имеющих иных преступных наклонностей помимо уже перечисленных.
— — Пожалуй, нелегко будет найти таких скандалисток. И вы снова продолжаете удивлять, Моровски! До такого никто кроме вас бы не додумался. А на что вам тогда Биржа Труда?
— — Нужны также безработные женщины определенных специальностей... И ваши подозрения снова лишены почвы, полковник сэр. Сквадрону нужны авиамеханики, заправщики, парашютоукладчики, мотористы, оружейники и фельдшер. Понятное дело, что такие люди на дороге не валяются, но сходный опыт может быть у многих. Например, у тех женщин, что работали на автозаправках, в различных мастерских и в больнице.
— — Ну, хорошо. Раз уж, я вместе с вами по уши в этом деле, то за сегодня и завтра я с вами прокачусь сам. Интересно будет взглянуть, кого это вы там отберете в свою 'обитель'.
И та поездка определенные результаты принесла. С Биржи удалось найти восемь девушек, приехавших в столицу штата из глубинки, и частично пригодных в качестве оружейниц и заправщиц самолетов. Девятой стала тридцатилетняя фельдшер Родсон, уверенно задиравшая нос перед капитаном, и пытавшаяся строить глазки офицером. Десятой стала сорокалетняя Мария Мэнсон, ищущая работу инженера. А вот сержантов и инструкторов рукопашного боя, нужно было воспитывать самому. И двадцать предварительно отобранных капитаном кандидаток, сейчас ожидали итогового кастинга в исправительном доме в пригороде Монтгомери. Но перед поездкой за ними Павла нашла себе помощницу, там, где поначалу и не думала искать — у себя на квартире. Слушая, как Вайолет Купер гоняет по дому ремонтников, Павла вдруг подумала, что такой кадр, как ее хозяйка им бы то же пригодился.
'А чего? Вполне себе... Въедливая, как грызун, и педантичная, словно немецкий доктор. Сгодилась бы нам эта девчонка! Вот только чем ее мотивировать дать свое согласие? Только если деньгами. Ну, так на то есть утвержденный начальством штат сержантского и инструкторского состава. А уж я-то постараюсь убедить Сандерса и губернатора, чтобы не поскупились...'.
* * *
На следующий день после концерта, у хозяйки квартиры начались проблемы. В одну из комнат Вайолет вынуждена была вселить свою кузину Анну, с ее больной матерью Ребеккой Коллинз. Ребекка была родной теткой Вайолет. К этому воссоединению родни, все и шло уже давно. Еще когда мать была жива, она сама часто помогала ухаживать за Ребеккой. А в этот раз все случилось из-за того, что Ребекка стала время от времени терять сознание. Денег у тети на сиделку не было, и дочке Анне пришлось искать работу на половину дня, чтобы лечить свою мать. Для Вайолет, это стало ударом. Отказать родным она не могла, ведь это они помогли им с матерью после России. Но теперь у Саманты не было своей отдельной комнаты. Но и перестать сдавать третью комнату офицерам авиабазы она тоже не могла себе позволить. Деньги были нужны на образование Саманты. Да и на жизнь тоже. На одних переводах и редких заказах костюмов для театра, прокормить и содержать себя и дочь, было сложно. Кстати перевод песни капитана Вайолет все же сделала, и даже в четырех вариантах. Один в резко грубоватом стиле, очень похожем на русский исходник капитана, два более поэтических на английском, и еще один на французском. Моровски, не задумываясь, оплатил работу, и добавил двадцать долларов сверх согласованного в качестве премии. Он только что видел, как Саманта со слезами переносила своих кукол в комнату с роялем, и был задумчив. В этот раз он сам подошел к хозяйке с вопросом.
— — Миссис Купер... Я тут, вот о чем подумал. Сдаваемая вами мне комната, слишком уж большая по размеру. Вы никогда не думали, чтобы разделить ее на две? Тем более, из нее есть второй выход в коридор.
После той беседы, и неуверенных протестов хозяйки, уже в тот же день нанятые строители, реализовали фантазию капитана. Обои со своей стороны новой стены, капитан поклеил лично. Теперь Саманта жила в маленькой, но отдельной комнатке с окном во двор. Ну, а Моровски, словно ничего не случилось, даже не заикнулся об изменении суммы оплаты за проживание. И даже наоборот, остановил Вайолет очень странным вопросом — 'Нет ли у вас знакомых, готовых некоторое время послужить в Национальной Гвардии, мэм?'. На вопрос, 'чем придется заниматься?', он туманно ответил 'воспитывать девушек'. И когда Вайолет, задохнувшись от догадки, чуть было не окатила его очередными обвинениями, капитан опередил ее своим спокойным ответом.
— — Миссис Купер. Речь идет о создании одного женского военного подразделения, в котором вам, или вашей знакомой, всего лишь предлагается стать инструктором по строевой подготовке. Мне все равно кому достанется эта должность, но человек должен быть серьезным и ответственным. Вроде вас...
— — Простите, что?! Какой еще подготовке?
— — Вы же наверняка видели много всяких военных парадов. Когда, звучит команда, и стройные ряды шагают в ногу. Печатая шаг. Четко разворачиваются, останавливаются на месте и снова идут. Знакома вам такая картина?
— — Такого я насмотрелась по обе стороны океана. Но причем тут...
— — От инструктора как раз требуется научить леди шагать строем, и петь строевые песни. Ну и еще к этому прилагается немного работы с кадрами, и подачи личного примера в освоении новинок. А еще нам с вами будут нужны запевалы и знаменосцы. Кому как не вам, лучше понимать музыкальные способности девушек. И если вы думаете, что всего этого довольно просто добиться, то я вас разочарую. В польском городе Торуни, мы с моим другом за один день смогли научить десяток юных выпускников авиашколы только хоровому пению в строю. Шагать они уже умели. Ну, так как? Оплачивать это будет местное отделение Бюро Гвардии, но человек, согласившийся на эту службу, не сможет в течение месяца дать обратный ход. Неустойка не позволит.
И капитан показал ей контракт на один месяц с внушительной суммой, и серьезными требованиями. Внутри у женщины все протестовало, но вот, желанная цифра с тремя нулями...
— — Но, как же, Саманта и дом?!
— — Не волнуйтесь вы так. Саманта не одна, а с миссис Ребеккой. Мисс Анна, тоже полдня дома. Да и мистер Доггерт, как правило, на месте. В самый пик тренировок дважды в неделю по пол дня вы сможете навещать вашу девочку. А в период полевых занятий, вы вообще будете находиться в расположении только утром и вечером, а остальным временем можете распоряжаться почти свободно.
— — Я подумаю...
— — Увы, миссис Купер. Ответ мне нужен прямо сейчас. Времени на организацию места службы и подготовку инструкторов у меня очень мало. Идите, посоветуйтесь с родными, и дайте мне ответ...
И, спустя полтора часа, обмирающая от ужаса и предчувствий, беспокойная мать, бывшая артистка театра, переводчица, модистка и хозяйка съемной квартиры, уже ставила свою подпись под контрактом. Следующим утром капитан привез ее в Отдел Бюро для оформления документов и получения нескольких комплектов формы. И хотя размеры на складе подобрали правильно, все комплекты нужно было еще ушить по фигуре. Но для Вайолет, с ее костюмерным опытом, это не было проблемой. А потом капитан, начал ее учить строевым приемам и резким командам. К концу первого занятия Вайолет по-доброму вспомнила занятия в театральных и балетных студиях, где таких мучений не было. В тот же день в порядке тренировки ей удалось покомандовать десятком мальчишек из Лиги, приглашенных лично капитаном. Этим парням Моровски подарил американский вариант польского марша 'Соколы' переведенный в сквадроне 'Задиры' еще в Польше. Стихи в нем были слабенькими, но мальчишки были счастливы такому вниманию своего кумира. А Вайолет, училась отдавать команды, и в очередной раз удивилась, как дети слушают этого совсем не злого и не жестокого, но все же, очень странного капитана. Молодого человека с замашками пожилого джентльмена, который разговаривал с мальчишками, как со взрослыми. На следующий день Вайолет вместе с капитаном приехали на машине в пригород, к мрачному зданию с решетками на окнах.
