А потом все кончилось. Был еще праздничный обед, много разговоров, но душевный подъем как-то спал. Накатила усталость, спину дергать начало, грудь сжало обручем. Организм намекнул, что ближайшие несколько дней мне можно только внуку сказки рассказывать, да и то не очень страшные.
Глава 15 Не боги горшки обжигают
Только мы можем выпить для аппетита так,
что потом два дня не в состоянии смотреть на еду.
(народные приметы)
Пятница, одиннадцатое мая, выдалась тихой и солнечной. Над анклавом прогрохотали салютами праздники, вихрем мусора прошли народные гулянья, говорят, кто-то даже ходил к нежити выяснять, насколько она его уважает. Но если такие и были, то немного, так как по озвученным БоБо в торжественной речи по заработавшему к празднику телевидению, цифрам — население перевалило за двенадцать тысяч человек и мы, тихой сапой, подбирались к лидирующей позиции в этом вопросе. У нас, в анклаве, уже родилось три десятка новых жителей. Правда, о смертности докладчик скромно умолчал.
Кроме официальной пьянки Топов, корпоративной пьянки бармалеев и семейного чаепития запомнился обед десятого мая, на который к нам, совершенно неожиданно, приехал кавторанг, начальник арсенала.
Мы с ним долго ходили по молу "кармана бармалеев", показывал наши достижения и обрисовывал планы. Не отказался флотский и в броневике посидеть и по Миражу полазить. Мираж Димычу пока не отдали, не до этого было. Так и объяснил кавторангу. Хотя, на самом деле ждали, когда Пан закроет все "платежи" по строительству на берегу. Знаю я Димыча — он человек хороший, но ленивый, нуждающийся в сильных стимулах.
Пробыв с нами до ужина, на который глава арсенала не остался, кавторанг со всеми простился и предложил проводить его до машины. Тут провожать то было три десятка шагов. У синей, потрепанной, Нивы кавторанг вручил мне небольшой чемоданчик, похожий на эбонитовую коробку полевого телефона, буклет желтой бумаги, со всех сторон изрисованный синими печатями, посмотрел мне в глаза долгим взглядом, не отпуская рукопожатия, сказал "— Помни, ты обещал!" и укатил, оставив меня в глубоком обалдении.
Что он привез, я догадался. А вот куда это мне сейчас девать?!
Ночь провел как на иголках, изучал буклет от корки до корки. Потом изучал еще раз, вдруг чего-то упустил. К утру успокоился, так как никаких немедленных действий не требовалось. А день так и вообще привел в хорошее расположение духа. Теперь можно было планировать новый этап исследований. Пан от меня отстал, так как я вполне серьезно предложил ему для начала выполнить все его обязательства. Ибо срочные дела будут всегда и постоянно возникают дела неотложные — нам надо приводить в порядок корабли на рейдах, а то нахватали, и продолжаем хватать, трофеев, — теперь их гробим без обслуживания. Сами хвастались, что нас уже двенадцать тысяч — найдите еще парочку Харонов!
За день выбил для себя у портовиков малюсенький понтон, который прихватили с каналов города от жадности и применение еще не придумали. На это плавсредство аккурат вставали два пустых контейнера, которых скопилось уже много и учет им особо не вели, так что, к концу дня я обзавелся всем необходимым для создания своей лаборатории. Оторвался от будущей лаборатории только после обеда, когда к нам в гидропорт перелетели БЕ-103, пополняя группу гидропланов. Знакомился с пилотами, потом размещали их в дебаркадере, далее облазили самолеты — дел до позднего вечера хватило. Потом традиционные посиделки бармалеев, с подведением итогов дня прошедшего, и планирование дня завтрашнего. Нас уже более сорока человек стало. Скоро в столовой помещаться перестанем. Надо поторопить Димыча со строительством, а то бульдозеры как-то вяло берег разравнивают, а оба экскаватора еле ковшами шевелят. Пыли от них много, а восемь гектаров берега все еще не приобрели вид готовой под засыпку и укладку плит стройплощадки. А еще сваи забивать, пенобетон укладывать — если не торопить Пана, то не скоро мы получим столовое помещение на три сотни народу. Именно столько бармалеев, по плану, будут работать в порту, гидропорту и на заводе.
Суббота и воскресенье прошли в делах. За праздники мы супругой вполне нагулялись, хотя часть бармалеев еще добавляла, а часть уже работала над тумбами вооружения фортов. Я не вмешивался — просто помечал, кто у меня пойдет на повышение, а кто еще не созрел. Все наши "утята" работали со вчерашнего дня без выходных. Откачивали танки нечистот, пополняли запасы гостиниц, словом, оказались незаменимы и уже сегодня портовые службы не представляли, как они могли обходиться без наших "утят" раньше.
КОС, то есть очистные сооружения Соснового бора запустили после начала заселения плацдарма, но очистные все еще оставались на замертвяченном берегу, недалеко от устья реки Коваши. А насосные станции вообще были по городу разбросаны, и потребовалась войсковая операция, для запуска фанового хозяйства города. Еще одна войсковая операция, правда, гораздо меньшая, понадобилась для зачистки от нежити ВОС, то есть водоочистных сооружений, и запуска водозабора города, который расположен на реке Систе, в той самой Систо-Палкино. Теперь в тех местах стоят форты Станции, с вахтовыми гарнизонами.
Но для слива нечистот с кораблей у очистной станции просто не предусмотрена инфраструктура. Вот и пришлось сооружать почти четыреста метров времянки из нескольких ручьев пожарных шлангов, только не брезентовых, а виниловых, синеньких таких. Слив шел во вторую приемную камеру перед песколовками. Работа адова — постоянно шли засоры шлангов, про прорывы и запахи не упоминаю. Энтузиазма бармалеям, работающих по жребию на зачистных станциях, все это не добавляло. Вопрос стимулов стоял в полный рост. А деньги обещали ввести "вот-вот" но народ все еще пользовался бартером.
Начальник порта, после моего капитального наезда, проникся важностью задачи и начал рядом с нашей времянкой строительство выносного терминала к очистным сооружениям со стальной магистралью диаметром четыреста миллиметров, явно рассчитывая слив с порта как с целого микрорайона города. Глядишь, к середине лета закончится наше "наказание" и начнется рутинная, совсем не грязная и почти без запаха работа.
Все гидропланы, кроме "моей" ЭЛки, летали по заказам на разведку. Уже даже к Свири летали! Две сотни километров реки, на которой полно судов. Даже самая ржавая баржа, это не только тара для перевозки, но и несколько сотен тонн неплохого железа. Портовики уже начали операцию по перегонке к нам в порт двух плавдоков от Канонерского завода, а чинить пока еще нечего, вот и будут резать совсем старые посудины на металл.
На Свири первые восемьдесят пять километров, от Ладоги до шлюзов ГЭС очень даже богато заставлены кораблями, ныне бесхозными. Небольшие группки людей, найденных с воздуха, на богатства Свири не претендовали и рады были убраться к нам в анклав, рассказывая страшные истории про свое выживание.
Шлюзы это отдельная песня. На Нижнее-Свирской ГЭС и от поселка Свирьстрой выжили четыре сотни человек, обустроившиеся на острове между плотиной ГЭС и шлюзом, вокруг расположенной там гостиницы ГЭС. В начале эпохи население Свирьстроя, что не уехало из поселка сразу, скапливалось у здания администрации и церкви Николая Чудотворца. Благо эти два дома через дорогу друг от друга, а когда стало ясно, что оба чудотворных заведения нежить не останавливают — народ потек на ГЭС. На этот самый островок, отгораживаясь со всех сторон водой. Довольно быстро люди организовались, додумались до электро изгородей, благо энергии было навалом, обустроились и начали патрулирование на лодках, стягивая к острову выживших вдоль Свири людей и материальные ресурсы. Ныне они считают себя самыми крутыми и переговоры с руководством ГЭС-9 хоть и ведутся, но без особых надежд на договор о "свободном судоходстве".
Вот на Верхнесвирской ГЭС все было тихо и, увы — мертво. Город Подпорожье с двадцатью тысячами жителей и еще пара крупных поселков на другой стороне реки обеспечили "навал нежити" со всех сторон. А удобного островка при ГЭС не имелось, разве что узкая, метров двадцать, и длинная, метров восемьсот, насыпная коса. Но к моменту прилета первых наших гидросамолетов на косе никого не было. Зато с пристани перед косой, где суда дожидались своей очереди, эвакуировали шестнадцать человек, отсиживающихся на дебаркадере. Шестнадцать человек из двадцати тысяч. Вот и не скажу, повезло им или наоборот — парень один так совсем седой был.
Кроме этих городов на Свири еще десятки крупных деревень и сотни мелких поселков. Дальше Онежское озеро и десятки поселений по его берегам, Петрозаводск, с двумястами шестьюдесятью тысячами жителей, Кондопога, Медвежьегорск это еще пятьдесят тысяч. И народ с севера надо бы вывозить — зимой на южном берегу финского залива, рядом с атомной Станцией, будет куда комфортнее, чем за шестьдесят вторым градусом Медвежьегорска. Для гидросамолетов еще работы море, из которого зачерпываем чайной ложкой, гоняя ребят по два-три вылета в день, как на фронтах Второй Мировой бывало. И, для большего сходства, наши гидропланы нередко привозят пулевые пробоины. К счастью, пока обходясь без потерь. К одним особо наглым даже пришлось посылать пару Крокодилов, несмотря на всю экономию. Понты, как говорится, дороже.
А еще вскрылись крупные озера Карельского перешейка, Суходольское, Мичуринское, Правдинское и еще десяток, где может сесть только гидроплан и на берегах которых жило много народу. Река Вуокса, со всеми своими многочисленными рукавами собрала на берегах еще большую массу людей. Тут не только две гидроэлектростанции и три крупных городка по пять, десять и двадцать тысяч человек стоят, но и сотни мелких поселений, куда нежить вообще еще могла не дойти. Работы "Харонам" непочатый край.
Берегами Ладожского озера уже занимаются наши теплоходы с катерами, так что, эта работа с плеч гидропорта перешла на речников. Сухопутные самолеты с аэропорта разведывают юг и юго-восток области, долетая до Пскова и Новгорода. Но будучи в другом "департаменте" похвастаться информированностью по этим вопросам не могу, мне и своих дел выше лысины.
Единственное, напомнил Пану про необходимость кормить всю эту толпу. А то набираем население мы активно, припасов в порту еще много, но они не бесконечны. Самое время думать про теплицы. Навскидку, на квадратный метр зимней теплицы приходится урожай от двадцати до ста килограмм, в зависимости от культуры. В среднем около шестидесяти кило овощей с квадратного метра в год. Выходит, на одного человека надо не менее двадцати квадратных метров. На пятьдесят тысяч, соответственно квадратный километр теплиц. На каждую тысячу квадратных метров не менее одного работника итого тысяча аграриев. На самом деле еще больше, так как в теплице еще и дорожки с тропинками площадь съедают, а для работы теплиц там не только аграрии нужны но и механики с электриками да сантехниками. В итоге надо километра полтора, квадратных, теплиц и примерно тысяча двести человек обслуживания. И тогда гарантированно прокормим пятьдесят тысяч человек.
Десятая часть от потребного числа "посевных площадей" есть в агрофирме "Роса", что осталась восточнее "Стены" на берегу Коваши. Там уже давно пора провести зачистку нежити и заняться теплицами!
Но "Роса", это временная мера! Есть два и, через Копорское шоссе, еще четыре бесхозных квадратных километра между Станцией и рекой Воронка. Сама судьба велит тут агрокомплекс с отоплением от Станции делать! Почему аграрии не шевелятся? Почему не теребят руководство планами освоения "Целины"? Теплицу быстро не построить. Чем мы народ кормить будем через пару лет?!
Пан птица гордая. Пока не пнешь, как следует — не полетит. Вот я его под опохмельное пивко и застращал грядущим голодом и каннибализмом. Полетел наш орел на доклад к "трем толстякам" с распечатками моих агро измышлений, наскоро привязанных к местности Станции. Специалисты, понятное дело, от моего плана камня на камне не оставят, как это уже было — но зашевелятся, составляя свои "прожекты". Что и требовалось.
На самом деле ситуация не настолько острая, как я описываю, и лет пять у нас в запасе есть гарантированно, но "Большие Боссы" птицы еще более гордые, и нуждаются в пинках "от души". Начнем пинать сейчас, глядишь, через год-другой начнут шевелиться, а через пяток лет могут-таки решить вопрос, аккурат, когда запасы подъедим.
Посчитав свое "подрывное дело" начатым, проводил Ниву Димыча долгим взглядом и переключился на лабораторию. Работы по переделке двух контейнеров и их оснащению двигались медленно. Через силу. Вот не лежала у меня душа к этим экспериментам, но тяжелое слово "надо" придавливало все мои попытки филонить. А с другой стороны меня давила жаба. На "одноразовый" эксперимент тратились дорогие и не факт, что восполнимые, ресурсы, набранные еще в Хельсинки. "Ежик стонал, кололся, но продолжал лезть на кактус".
Так прошли выходные, и наступил понедельник, четырнадцатое мая. Так сказать, новая трудовая неделя с беготней по авралам и телефонными звонками в четыре утра. Уже к обеду понедельника захотелось спокойной мародер-операции с Зубастиками и можно даже одной Медвежутью. Чувствую, к вечеру буду согласен на двух Медвежутей, лишь бы этот "навал живых" рассосался.
Вечером телефон отключил, что уже давненько себе не позволял. Буквально через час примчался Димыч, пытавшийся "помочь другу" и предупредить его о севшем телефоне, а заодно....
Не дожидаясь, когда меня этот эксплуататор озадачит, задал ему вопрос, о чем они с руководством думают — скоро при свечах жить будем, и электричество это самое нам некуда использовать станет. Где лампочки брать?! За выходные почти две сотни ламп поменяли. На огороде лампочки не растут, а выкручивать их в Городе мертвяки мешают. Пан выслушал мой обличительный монолог, едва сдерживаясь, стоило замолчать, и Димыча прорвало
— Лех! Ты достал уже в ранах пальцем ковырять! Достал!!! Я и так на собраниях "черным вестником" выступаю. Все о достижениях докладывают, а я о будущих проблемах. Мы так весь авторитет растеряем! Какого ...?!
— Так и ты докладывай о достижениях. Только достигни их вначале. Проведи очередную войсковую операцию и докладывай о жизненно важных для альянса победах.
— Ты не крути! Куда тебя опять несет?!
— За лампочками, Пан, за лампочками. Где я в городе жил помнишь? Вот в пяти километрах от меня по Светлановскому проспекту будет завод "Светлана" когда-то флагман электроники, а ныне умершее наследие, половину корпусов которого сдают в аренду всяким пекарням и мебельным фабрикам. Но есть два корпуса, которые нас интересуют. Там засели всякие ЗАО, выросшие на теле "Светланы" и называемые "Светлана-Лед", "Светлана — полупроводники" и так далее. В них все еще делают светодиодные лампочки и полупроводники вплоть до военных микросхем. Выпускают даже тридцати двух разрядный, о ста тридцати двух ногах, микропроцессор 1875ВД2Т, который аналог 80386, древнего, как перья археоптерикса, и медленного, как ленивец в коме, процессора для компьютеров. Но главное, что на заводе есть оборудование полного цикла для выпуска этих самых лампочек и транзисторов с микросхемами. Вот оборудование надо вывозить полностью, вплоть до печей Чохральского и установок водо и воздуха очистки!