И вот теперь похожие вспышки накатывали на зонд — часто, примерно каждые десять секунд. Защитная система? Чтобы не вздумали уходить, куда не просят? Так или иначе, зонду дали команду вернуться и направиться в противоположном направлении.
Там его постигла ровно та же напасть: серии вспышек, которые постепенно стали одной сплошной волной. Человеку в таких условиях можно передвигаться или наощупь, что по понятной причине неприемлемо, либо с использованием «чудо-очков», воспроизводящих окружающее пространство, не пропуская при этом ни кванта освещения снаружи. Любопытно, а у Марка Флавия такие были?
Когда стало понятно, что зонд не опускается — хотя кривизна планеты уже должна была вынудить его опуститься по отношению к точке запуска — его вернули. На расстоянии в десять стадий от входа — выхода? — вспышки прекратились совершенно. В записях Марка Флавия говорилось: идти так, чтобы ничего не видеть и не слышать. Звуки зонд записывал, но не передавал — пусть их вначале изучат техники.
— Как он тут с ума не сошёл, — покачал головой Артём, когда зонд вернулся. — Это мы с техникой, и то страшно.
— Музыка, сэр, — напомнил командир группы. — Почти на каждой странице у него: слушайте музыку, это помогает. Ваш проигрыватель исправен?
Исправен. И они, действительно, почти всё время слушают музыку, надев шлемы — почти полностью изолирующие их от окружающего мира. Зрительное восприятие создают — заменяют — очки, а звуки или фильтруются, обозначаются только и исключительно уровнем громкости и азимутом — или пропускаются как есть, по выбору.
— — -
Оружейник выслушал рассказ и прочитал оба листа с описанием сновидения, не моргнув и глазом. Предложил присесть за стол и приготовил чай. В следующий раз надо что-нибудь от Арлетт принести, подумала Миранда. Раз уж он так чай любит.
— Допускаю, что такое возможно, — сказал он, наконец. — Несомненно, есть устойчивый коридор между «локацией М» и Айуром. По мне, хорошо бы научиться его закрывать. Пока есть вероятность, что по нему могут пройти не только люди, мы в опасности.
— А наладить связь туда пробовали? — поинтересовалась Мари. — Ну, не знаю — как под землёй, когда расставляют станции связи, чтобы можно было по радио общаться с поверхностью даже на большой глубине. В шахтах же такое работает.
— Это часть миссии, — подтвердил Марцелл Катон. — Команда оставляет по дороге ретрансляторы. В них никакой информации, которая указала бы на их происхождение; если их повредить или попытаться сменить программу — самоуничтожатся. Если удастся передать сигнал сквозь те «диски», порталы — возможно, сумеем поддерживать прямую связь с командой прямо отсюда. Пока что это в разработке.
— У вас всё схвачено! — с уважением покачала головой Мари. — Люблю. Скажите, а что, если кто-нибудь из его команды, не знаю, сойдёт с ума, будет заражён и всё такое?
— Меры приняты, — успокоил её оружейник. — Рассказывать не имею права. Скажу только, что перед тем, как их отправить, мы старались моделировать все ситуации, которые могли придумать, и искали варианты действий для каждой. Благодарю за ваше сообщение, мы предпримем дополнительные меры предосторожности, когда будем встречать их.
— А где они могут появиться? Или тоже секрет? — Мари посмотрела на карту на экране стоящего рядом регистратора.
— В одной из этих девяти точек, — указал оружейник. — Восемь вокруг Рима, девятая — в Колизее. Марк Флавий появлялся в одной из них. Пока что эта закономерность выполнялась. Прошу извинить, через полчаса у меня доклад. Если необходимо, звоните в любое время суток.
— — -
Миранду выбросило из сна. Всё, как вчера — только без нечисти вокруг. И сердце бьётся — не так часто, как вчера, но тоже неприятно. И ощущение пристального чужого взгляда.
День был — сплошь заботы. Миранда ощутила разницу: быть секретарём Марины — назначать ей встречи и прочие занятия, напоминать, если нужно (а Марине почти никогда не нужно) о предстоящих делах — и самой вести большую часть этих дел.
Нет, ну в самом деле, когда она успевает? Хорошо ещё, Мари предложила свою «неквалифицированную», как она выразилась, помощь — иначе бы совсем голова кругом пошла. Миранда добралась до постели в одиннадцатом часу и — свалилась. А через два с половиной часа подскочила. Неприятное, неотступное ощущение внимания, цепкого и недоброго.
— Кто здесь? — задала Миранда глупый вопрос. Никого, никто не отозвался. Я начинаю бояться спать одна, подумала Миранда. Кому скажешь — засмеют. Она быстро переоделась в домашнюю одежду — в дневную, если можно так сказать — и вышла в коридор. Не особо понимая, почему, направилась на кухню.
Там она увидела Мари. В чёрном (кто бы сомневался) халате. Сидела и мрачно пила свою любимую минеральную воду.
— И тебе не спится, — заключила Мари. — В точности, как у доктора — проснулась и поняла, что не могу заснуть. И бодрая. И на часах четверть второго ночи, просто прелесть. Вот, сижу, может снова спать захочется.
Послышался шорох — у двери. Они обе обернулись — чтобы увидеть, как на пороге возникает, из пустоты, Лилия. В ночной рубашке, с видеокамерой в руках и глазами, открытыми на пол-лица. И вид такой, словно только чудом спаслась от жуткой смерти.
Миранда выронила стакан с соком, но Мари сумела поймать его — да так, что ни капли не пролилось.
— Держи, — вручила она стакан Миранде. — Не выронишь больше? Отлично. Идём, — она взяла Лилию за руку. — Миранда, твоя комната ближе — может, там и поговорим? Я так и думала, что есть ещё дроссели.
— — -
Лилия, с неживым лицом царевны Несмеяны, глядела куда-то в пространство, пока Мари пересказывала, вкратце, как она стала дросселем.
— Теперь ты, — она взяла Лилию за руку. — Чёрт, да она сейчас в обморок грохнется. Рассказывай. Что случилось, почему камера в руках.
Лилия словно очнулась — отвела взгляд, всё это время прикованный к неизвестной точке пространства, и молча протянула камеру. Мари включила воспроизведение последней записи.
Похоже, часть комнаты, поодаль от кровати, освещена — непонятно, чем, просто ярко освещённая часть комнаты, а ведь верхний свет выключен. Затем на полу нарисовался тот самый круг, с меньшим кругом посередине, и... пополз в сторону камеры — в сторону Лилии. Бодро пополз, со скоростью идущего человека. Потом вспышка, и через долю секунды видны — пока ещё стоящие спиной — Миранда и Мари. Съёмка завершилась на моменте, когда Миранда разжала пальцы, и стакан полетел к полу.
— Подожди, — Мари отмотала воспроизведение, уменьшила скорость и увеличила контраст. — Смотрите!
При таком воспроизведении видно было, что по-над кругом, проявляясь на время прохождения над ним, и исчезая за его границами, возникают человеческие — или похожие на человеческие — силуэты. Прозрачные, едва различимые контуры.
— Весело живём, — подвела итоги Мари. — Ты тоже поднималась на башню? — она посмотрела в глаза Лилии, на лицо которой вернулось живое и осмысленное выражение. — Рассказывай. Здесь все свои, что толку отпираться. Ты дроссель, верно? Но незарегистрированный.
— Я была им только два дня, — возразила Лилия и рассказала, вкратце, всё то, что рассказывала Артёму. Ну, почти всё. Удалось не разрыдаться, на этот раз.
— Весело живём, — повторила Мари, и прошлась по комнате, взад-вперёд. — Понятно, почему не пошла регистрироваться. Мне вот тоже запрещают скользить, так уже выть от тоски охота. Вопрос, откуда этот милый круг взялся. Так, говоришь, вы нашли ту пещеру?
— Её больше нет. Нет того места, где было каменное возвышение, — терпеливо повторила Лилия, и слёзы навернулись на её глаза. — Но мы с Августом там были.
— Почему все взрослые такие идиоты? — спросила Мари пространство, и Миранда... расхохоталась. В итоге Лилия к ней тоже присоединилась. — Нет, но я серьёзно, — добавила Мари, немного успокоившись. — Почему никогда не верят детям, которые рассказывают чистую правду? Мне не поверили. Хватило ума не настаивать, чтобы в Бедлам не загреметь. Но если я не путаю, это ровно такой же круг, который мы видели... — она встретилась взглядом с Мирандой, и та кивнула. — В одном очень странном месте, про которое нам запретили рассказывать. Ладно. Давай по порядку. Кто ещё знает, что ты была дросселем? Он знает?
Лилия кивнула.
— Глупый вопрос. Конечно, знает, вы же были вместе, — Мари не без удовольствия отметила, что Лилия, пусть ненадолго, но смутилась. — Кто-нибудь ещё?
— Сэр Тиберий Москат может догадываться. Вряд ли он знает наверняка, но, пока Юлий был жив, постоянно намекал и приставал со странными вопросами.
— Понятно. Извини за тон, полицейские привычки. Стоп! Всем замереть! — Мари сама замерла, стоя посреди комнаты. — Отойдите от кровати!
Лилия бросилась к Мари, Миранда, стоявшая по другую её сторону, собралась было броситься следом, но...
Диск — одни лишь контуры, словно обозначенный светящейся краской — выполз из-под кровати и потёк в сторону Мари и Лилии.
— Мы будем у меня! — Лилия пережила ощущение краткого, но сильного головокружения, когда Мари схватила её за руку — и вот они уже стоят в комнате Мари.
— Следи за полом! — приказала Мари, жестом включив свет, сбросила свой халат на кровать и, бросившись к шкафу, достала оттуда вешалку с одеждой и рюкзак. — Смотри вокруг!
— Он здесь! — позвала Лилия, отступая к Мари. — Мари, он здесь!
— Слышу! — Мари только и успела, что надеть штаны; всучила Лилии свой рюкзак, взяла ту за руку...
...и обе возникли в комнате у Лилии.
— Бери одежду! — приказала Мари, забирая у Лилии свой рюкзак. — Надо покинуть дом. Он, похоже, за тобой охотится. Сейчас уберёмся из дома, чтобы других не подставлять, там подумаем. Миранда, ты где? У тебя чисто?
— Чисто, — отозвалась Миранда по телефону. — Я уже оделась. Поднимать тревогу?
— Хоть один диск... чёрт! Мы в столовую!
Мари перенесла их обеих в столовую... и поняла, что их перехитрили, если можно так сказать. К центру комнаты, в который она перенеслась, уже ползло со всех сторон шесть дисков.
— Держи меня за руку! — Мари подхватила рюкзак, выскользнувший из руки. — Держи! Зажмурься!
Миранда, уже бежавшая, вместе с охраной, в столовую, успела заметить, как шесть дисков стремительно скользнули под ноги замерших Мари и Лилии, сливаясь в один, непереносимо ярко вспыхнуло... и нет никакого диска.
Вместе с ними исчезли Мари и Лилия.
— Марина, — Миранда опустилась на стул, стараясь успокоиться, унять сердцебиение. — Это важно. Извини, что разбудила. Спустись в столовую, пожалуйста.
— — -
Лилия широко раскрытыми глазами рассматривала интерьер собора. К огромному облегчению Мари, внутри, кроме них двоих, никого не было. Мари осторожно опустила свой рюкзак на пол и жестом показала — молчи! Лилия кивнула. В жизни не чувствовала себя так по-идиотски, подумала Мари, и продолжила одеваться. Весело они выглядят — Лилия в ночной рубашке, сама Мари, голая по пояс — в одних штанах. К тому же ещё и босиком, домашние туфли потерялись по дороге. Но есть ботинки — и Лилия успела схватить свои.
Минуты через три, когда обе оделись и сложили всё прочее в рюкзак, Мари отыскала взглядом круг, в центр которого их «доставили», и жестом же показала: сюда, и стой здесь. Лилия не забыла прихватить свою камеру — и, замерев внутри круга, держа Мари за руку, включила запись, обвела объективом всё вокруг.
Ждать долго не пришлось. Вспышка... и вот они уже стоят на пустынной улице, и ряды домов, и кустики перекати-поля... словом, в том самом месте.
— Полчаса у нас есть, — заметила Мари. — Идём, прогуляемся. Нам вода нужна.
— Это то самое место, на которое ты намекала? — Лилия обрела дар речи.
— Точно так. Если не будем дёргаться, можно добраться до безопасного места. Там и подождём.
— Кого? — Лилия послушно пошла следом, не переставая оглядываться и обводить всё объективом камеры.
— Угадай с трёх раз. Я помню, как он выводил нас оттуда — попробую сама вывести, но без гарантии, сама понимаешь. Возможно, придётся там ждать. Может быть, долго. Один человек, который был здесь до нас, сидел там иногда месяцами.
Лилия кивнула. Хорошо держится, подумала Мари, люблю! Я-то думала, сейчас начнутся истерики и обмороки. Теперь верю, что они с братом нашли тот лабиринт, прошли его и сумели вернуться. По легенде, там очень страшно.
— А теперь главный вопрос, — Мари посмотрела ей в глаза. — Роды принимать умеешь, если что? Нет? Тогда будешь учиться, пока есть время.
— — -
В убежище Марка Флавия Артём и его команда провели почти восемнадцать часов. Вначале отсыпались; предыдущие походы отняли изрядно сил. Пусть сила притяжения не так уж и велика, устали все. После того, как гирокомпас снял координаты комнаты Марка Флавия, Артём занялся репликатором. Вставил кассету — ту, что передал оружейник, и первым делом вынул, по очереди, карты памяти из оборудования, сделал копии. Буквально: репликатор умеет делать точную копию предмета, а также запоминать образ предмета — и копировать уже без образца.
Привычка: если есть мало-мальски важные данные, нужно делать хотя бы по одной резервной копии. Так и живём, подумал Артём. Первый комплект копий передал командиру группы — он дежурил, остальные бойцы спали. Всем отоспаться, был приказ, и только потом продолжать миссию.
Следующей частью миссии является подняться так высоко по спиральному спуску, как получится — проверить утверждение Марка Флавия, что до поверхности тут не более десяти стадий. Правда, если «с той стороны» действительно чёрная дыра, стоит ли рисковать и выходить наружу? На этот случай у них несколько зондов разведки, напоминающих терминаторы — и собственно терминаторы. Самая тяжёлая часть снаряжения.
Подъём не занял много времени в состоянии скольжения. Где-то на середине пути есть боковой проход, чёрный коридор, оканчивающийся тупиком — путь домой. Его прошли и провели все замеры в первую очередь — а потом, вернувшись к постепенно расширяющемуся конусу в скалах, принялись подниматься.
«Потолок» обнаружился на расстоянии примерно десяти стадий от «дна». Выглядело это, как гладкая, зеркальная на вид чёрная поверхность. При приближении к ней приборы отмечали постепенное понижение притяжения, а поблизости, когда до «потолка» было уже рукой подать, идти стало и вовсе трудно — даже небольшое мускульное усилие приводило к тому, что человек отрывался от поверхности и очень медленно возвращался назад. От «потолка» тянуло жаром — похоже, горячий, но вот насколько — нужно выяснять.
Боец-доброволец надел перчатку и выставил свой костюм-скафандр в режим полной изоляции; его, привязанного к тросу, отправили вверх, к «потолку», проверить «потолок» датчиками.
