Тяжко вздыхаю — всё из-за дурного влияния старших — видя их интерес, принялась жаловаться на этих деспотов, которые совершенно не хотят учитывать интересы такой замечательной девушки как я, а нагружают всякими заданиями, благодаря которым я становлюсь ещё более замечательной. Отметив в их глазах зародыш зависти решила, что пусть теперь он в собственном соку подрастёт, вернулась к знакомству.
— я Leanhaum-shee, кандидат на получение четвертого уровня Арека, урожденная Долины.
Смотрят на меня, ждут продолжения.
Приходится вместо них удивляться — чего это вы не спрашиваете, кто это?
Одна из девчонок какой-то нетипичной для жриц внешности, пухленькая, на голове светлые волосы с намёком на кудряшки, нос пуговкой, чувствуется сильное влияние магистратских кровей. Занудно (срочно надо знакомить с Белладонной) принялась объяснять, что Leanhaum-shee — это разновидность вампиров исключительно женского пола отличаются тем, что соблазняют путников и вытягивают из них жизненную силу. К нежити не относится, поэтому традиционные народные средства на них не действуют. Самым действенным способом является защитный оберег, освящённый служителями Правильного Бога.
Удивлённо вскидываю глаза — откуда такие сведенья?
Поясняет — душеспасительная проповедь семьсот восемьдесят четыре.
Все трое возмущённо — как ты исчезла, так вообще, в отдельные дни по три проповеди читали.
Сочувственно вздохнула, последнее, что я в Цитадели слышала — это проповедь 'о благочестивом поведении юных отроковиц при общении с наделёнными мудростью свыше смиренными служителями Правильного Бога' за номером пятьсот двадцать пять.
Отметив, что градус общения начал понижаться, меняю тему — слушайте, давайте сначала знакомится, а всё остальное опосля — сразу же стушевались, с нажимом добавляю — все запреты Магистрата утратили силу, в том числе и на общение.
Третья девчонка, чёрненькая, брови густые, губки полные, нос с горбинкой. Вот только глазки подкачали, какие-то маленькие, обеспокоенно спрашивает — а если это нам сниться, тебя же по рассказам надзирателей мама убила, из-за этого даже свидания хотели отменить.
Пожимаю плечами — если вы нарушили главный запрет на выход из помещения без дозволения, то с остальными надеюсь, проще будет. Кстати, если хотите убедиться, что это не сон, могу покусать — высунула на всю длину язык и медленно облизала клыки. — Впрочем, если думаете, что ваши имена нужны для овладения душами, можете не говорить, а чтобы было более понятно, к кому обращаюсь, буду называть вас статуя, овца и свинка.
— это почему я свинка? — вскакивает чернавочка, сжимая кулачки.
Отмечаю, что и остальные девчонки так же как-то не рады прозвищам, насмешливо притопываю ногой, выбивая сигнал побудки.
— Так товарки, пришлая права и не важно Арека это или только похожая на неё, но не думаю, что это сон я себя уже раз десять ущипнула, так что представляюсь, я Глориоза — в подтверждение, встряхивая своими медовыми волосами — пышку зовут Изотомой а чёрненькую Ургунией.
Под их внимательными взглядами выглядываю в коридор, подхожу к амбразуре, напоследок лезу под кровать. Вознесла руки кверху, с должным пафосом произношу:
нигде не вижу я ни надзирателей,
ни прочего бесславного отребья.
Земля не задрожала под ногами
и твердь небесная покоится в выси.
Поэтому, внимайте слову правды!
Отныне, ваши имена без страха извещайте,
неся их гордо,
как положено Долины восхитительным дщерям.
Глориоза одобрительно кивнула — что же, вполне соответствует правде момента.
Ургуния просит — расскажи свой новый.
Изотома подхватывает — уже всё свершилось, так что можно.
— хорошо:
Цитадель ханжества и приторной любви
Где лицемеров глас имел лишь силу
Там девы юные в неволе пребывали
В тоске и в горе по отобранной любви
Их мамы тяжкий крест свой волочили
Страшась за дочек, покорялись врагу
И слёзы капали на землю, поливая
Цветы возмездия, без имени они
И вот настала ночь их пробужденья
Рванули ввысь пронзительной листвой
Сметая тех, кто их топтал когда-то
Стремясь сравнять с покорною травой
Но невозможно подчинить пустивших корни
Лишь только рост немного придержать
И как пружина сжатая, стремится распрямиться
Так мы рванули верх, сметая гнёт!
Понятно, чтобы желание сбылось, его надо озвучить как исполнившееся и затем подгонять реальность под мысленный образ.
Принялась объяснять более подробно, кто мы такие, к чему стремимся и чего ожидаем от жителей Долины в целом и их в частности.
— так, так, так, опять кровососки к себе заманивают без согласования с остальными.
Раздражённо оборачиваюсь к двери — слышь, Светка, кто тебя просил сюда переться?
Морщит свой носик — весьма слабенькое подражание Цветане.
Вынуждена признать правоту, открытая грубость не мой стиль. Придётся заходить с другого бока — думаю, девочки уже устали и хотят спать, не стоит их больше задерживать.
Хватаю ведьмочку под руку и устремляюсь на выход.
Как только завернули за угол, с интересом спрашиваю — как думаешь, отправятся спать?
Подруга отрицательно мотает головой — ты им такой информационный перегруз устроила, что пока в своём блоке со всеми не поделятся, не успокоятся.
От удовольствия улыбнулась, стрельнув на подругу глазками — всё же, что ты тут делаешь?
Насмешливо оглядываем меня с ног до головы — приглядываю за некой соплячкой.
Решив, что повод вполне законный, в течение пяти минут, хихикая, толкались локтями.
Неожиданно Светлана предлагает — слушай, айда на крышу.
Темноту города, обрамлённого серебрящейся рекой, красиво прорезают зарева пожаров. На фоне затаённого страха пульсируют ещё не вырезанные гнойники. Суета спущенного с цепи отрепья эффективно подавляется тройками контроля территории. Второй акт начавшейся в Цитадели пьесы. Там сейчас большая часть стаи.
Оборачиваюсь к подруге — как считаешь, мы своими косяками старшим не сильно мешаем?
— большинство наших старших сейчас занимаются корректировкой бессознательного города. Я слышала, кто-то из ваших пентюха сожрала?
Киваю — Розалина.
— так вот, это хотя и не было предусмотрено, но также вписалось в поле воздействия, укрепив чувство, что нам лучше не противиться.
Обескуражено дергаю себя за прядку — мы такого ещё не проходили.
Светка скалится с чувством превосходства — вы ещё мелкота, не допущенная к секретам расы.
Прижимаюсь к подруге — ничего подобного, мы жертва произвола старших по впихиванию в нас бесполезных знаний.
Голоском провокатора шепчет в ушко — соберите стаю и устройте переворот.
Хихикнула — периодически приходится этим заниматься.
Светлана понимающе уточняет — что, вас тоже кошмарят по предмету 'захват и удержание власти'?
Утвердительно киваю — пока только в форме ролевых игр, недавно плели заговор против старших, а Цветка оказалась предательницей и всех сдала.
Засмеялись, прижавшись ещё теснее.
Конец воспоминания.
Цветана.
Нам сообщают, что здесь практически всё закончено и можно приступать ко второй стадии пира, восторженно орём, рык старших не позволил тут же сорваться с места. С всё более возрастающим нетерпением пришлось выслушивать поучение на тему, что к выбору пищи надо относиться ответственно и не жрать тех, кто может пригодиться в другом качестве. В общем, надо думать о правильных запасах.
Мы бросаемся на пока ещё спящий город, так спешу, что даже не успеваю поинтересоваться, как там мамы.
Ориентируюсь по столбу, мой объект в богатом квартале.
Поместье, двухметровый каменный забор в соответствии с предписанием для граждан с высокими заслугами перед обществом. Провела предварительный осмотр, перепрыгиваю. Охранные псы с ужасом разбегаются по будкам.
Приступила к более тщательному осмотру местности. Так, как интересно, наличествуют окна, прикрытые звуковым пологом, да и прочие охранные амулеты присутствуют. Девять минут потратила на их взлом.
Второй этаж, высокое стрельчатое окно с разноцветными стеклами, вплетёнными в стальную раму. Как учили, создаю тонкую плазменную нить, слабую, всего в три с половиной тысячи градусов. К счастью, железо низкопробное, поддаётся хорошо, а звук лопающегося стекла мне вообще понравился.
В целом, процесс проникновения занял целых сорок секунд. Для нас целая прорва времени, для находящихся в комнате короткий отрезок, меньше минуты.
Они только начали соображать, что происходит, в растерянности глядя на меня. Два самца, судя по сходству, отец с сыном, оба жирные с похотливыми свинячьими глазками, от них исходит острый запах стремления любыми путями удовлетворять свои примитивные желания, попадающие под описание семи смертных грехов, острый запах пищи. У папаши к тому же истончена защитная оболочка души, его парализую иголкой.
Младшенький еще не дошёл до этой стадии, значит, можно со спокойной совестью съесть.
Плотоядно оглядев его аппетитное тело, обнажаю клыки и облизываю их. Он забивается в угол и жалобно верещит, пускай доходит до кондиции.
Озираю просторную комнату, посредине в цепях висит высокая, спортивного телосложения женщина. Сканирую, яркий контур ненависти, властолюбива, умна, распутна, любительница исследовать чужие страдания, в качестве пищи не подходит, есть способности стать одной из нас.
Вынимаю у неё из-за рта какой-то странный кляп, металлический конус раздвигающий зубы.
Она начинает страшно ругаться, обещая разорвать на части этих уродов, которые решили присоединить её к их коллекции.
Только сейчас обращаю внимание на висящие на стенах женские головы.
Освободилась и, выставив ногти, бросается на жирного.
Бью её в живот и, схватив за волосы, так чтобы наши глаза встретились, информирую, что это моя добыча, без моего разрешения царапать её не разрешается.
Она опускает веки, поняла.
Отпускаю её и иду к младшенькому, пора подкрепиться, решила для начала провести липосакцию.
Полчаса трудов, переварено пятнадцать килограмм жира, пришлось несколько раз срыгивать, в завершении процесса срезала лишние полоски кожи, можно будет себе что-нибудь пошить. Пациент после косметической операции почему-то недовольно воет. Пинком поднимаю его на ноги и, закрепив его в цепях, спрашиваю женщину — хочешь с ним поиграть? —
Она хватает скальпель и начинает его резать.
— э нет, так не пойдёт. — Прекращаю безобразие и, слизав кровь, залечиваю порезы — смотри, как надо — беру в каждую руку по крючочку и ввожу их в нервные узлы. Начинаю шевелить, добиваясь наиболее качественного звучания. Так как у этих больше нет подходящих инструментов, все чтобы кромсать, а не аккуратно работать, достаю свои иголки и ввожу ему в шею, звук получается более утончённым.
В окно прыгает Эльвира и интригуется, почему я вместо работы устраиваю музыкальные номера?
Смущённо краснею, но в своё оправдание говорю, что нашла одного истончённого и способную.
Слушаем захлёбывающийся рассказ спасённой — зовут Кира — совершает какое-то сложное движение телом, видно приветствие (из вложенных знаний приходит подсказка — реверанс). — Недавно прибыла в Регенбог, думая, что придётся драться со злобными ведьмами, которые пьют кровь младенцев, чтобы совершать свои ужасные обряды, несущие беды людям, а её и ещё нескольких продали в рабство. На её слова, что она дочь высокопоставленного офицера, только смеялись, говоря, что всё спишется на происки ведьм, а родным отправят её изуродованное тело без головы, чтобы пылали местью сердца молодых патриотов. —
Эльвира подносит свой пальчик к её губам, оборачивается ко мне — способная. У тебя десять минут на обследование дома, можешь выгрызать самое вкусненькое. Затем отведёшь находки в Цитадель. —
Тьма и свет, надо спешить. Оставив Киру опекать младшенького, сама приступила к выполнению прямых обязанностей.
Трое слуг, что в курсе забав хозяина выли, хватаясь руками за пустые глазницы.
Для убедительности покачивая в руке шарики глаз, объясняла сбежавшимся на крик домочадцам, что пришли новые порядки и не желающие стать пищей должны соответствовать нормам, изложенным во врученной им брошюре 'требования к проживающим на подконтрольных территориях'. Переступила через двух здоровенных мужиков с вывихнутыми конечностями (хотели вмешаться в процесс поедания).
Уже на лестнице обернувшись, проявила заботу — дабы не мучились, обгрызенных разрешаю добить. — Чуть постояла, со значением оглядев домочадцев — ведь всё равно не жильцы — пошла наверх.
Кира, умница, сынка так уделала, что тот даже не выл. Дабы обеспечить родственникам незабываемую неделю, ввела ему капельку служебного яда, взяла под контроль хозяина дома, и мы пошли на выход.
Хозяйка, тощая забитая женщина, судя по некоторым признакам догадывающаяся о забавах мужа, проявила неожиданную храбрость попытавшись отбить супруга, слуги благоразумно жались по стеночкам. Пришлось её оглушить.
На улице нам очень обрадовались две пятые из ведьм, которые спорили, кому вести пленных, не посмела возразить, и у меня оказалось уже пятнадцать конвоируемых.
Из соседней улицы показалась еще десятка, погоняемая страшно раздражённой своей участью девушкой, глаза карие вес шестьдесят килограмм, рост метр семьдесят, третий уровень, Тала. Вдвоём стало веселей.
С интересом рассматриваю её длинные светло-рыжие волосы, уложенные на макушке в виде высокого пучка.
Просто так легче ими управлять — в подтверждение больно хлестнув одного из подопечных выбившегося из строя — Да и родничок прикрывают.
Заявила — моя причёска может и не такая функциональная, зато намного симпатичней, хихикнули.
Затем, в течение семи минут, обсуждали происходящее. Она очень поражена, как можно было довести страну до такого количества мясных.
Высказала своё мнение — основная причина в том, что мамы были слишком добрые.
Она согласно кивнула — доброта, не учитывающая множество факторов, может являться самым страшным злом. — В подтверждение привела историю про замерзающую собаку, которую подобрал отец семейства, а она оказалась бешенной и, отогревшись, загрызла всех.
Нам с Кирой очень понравилось, только мы не поняли, как собака может замерзать. — Понимаете, есть места, где холодно и даже выпадает снег — видя наше ещё большее недоумение, стала объяснять — снег, это вроде рыхлого мороженного, только не сладкий — заговорщически подмигнув, пообещала угостить им.
Сдали своих подопечных и ведомые Талой пошли к повозкам, она достала и раскрыла блестящую сумку, там была минусовая температура, мы поёжились, вот что такое холод.
Мороженное было объедение, его надо было откусывать и льдистые шарики, находящиеся в нём взрывались во рту. Кира, раз откусив и простояв две минуты с открытым ртом выпуская холод, предпочла аккуратно лизать.
-Вот значит, кто контрабанду возит — от неожиданности подпрыгнули, отметила, что Тала на двадцать сантиметров выше меня. Чтобы не отобрали, поспешно запихала остатки в рот, это был явный перебор, мышцы сковало льдом.
