— Впрочем, если у кого-то больше денег, чем у тебя, он вовсе не обязательно сволочь, — глубокомысленно заметил Семёныч, продолжая какую-то заведённую до моего прибытия тему. И тут его понесло, как это с ним нередко бывает...
— Деньги, в конце концов, сами по себе никакой ценности не представляют. Как можно полезность и эффективность измерять на деньги — представить себе невозможно в принципе. Чистый идиотизм. Не, ну я понимаю, критерий такой есть — стоимость на эффективность. Стоимость, натурально, в деньгах, а эффективность... Вот тут-то уже и сложно. А сложности мало кто любит, тем более понимает... Вот нынешние и решили просто — всё на деньги мерить. У меня приятель... старый... Врач. Так у них теперь как — сделали операцию, скажем, за триста тысяч — молодцы! Получили бабки из этого самого страхового медицинского фонда, попилили — и в дамках. А вылечили успешно в точности то же самое консервативно, скажем, за десять этих самых тысяч — лузеры. А то, что после операции калека, а после консервативного снова как огурчик, это уже никого как бы и не волнует. Я так понимаю, на деньги меряют всё ещё и потому, что их легче и удобнее красть. Ну и, конечно же, вследствие убожества собственного представления об истинном богатстве окружающего мира. На самом же деле — "Единственное, чего хочется больше всего в жизни, как правило, нельзя купить за деньги." Знаете, кто это сказал?
— Откуда?
— Мэрилин Монро.
— А кто это?
— Мнда... Sic transit gloria mundi...
На констатации сего печального факта общий разговор завял, разделившись на отдельные как бы ручейки. Я же подвалил к Настеньке, поскольку сердечные терзания закономерно поднимают аппетит. Не в смысле еды. Во всяком случае у меня — так.
Однако, вопреки надеждам и ожиданиям, понимания не встретил. Ни малейшего... В прошлую только субботу была человек человеком, любо-дорого посмотреть-потискать, а тут — глухая косынка, глаза снулой рыбы, и даже тело, недавно ещё такое ядрёное, налитое и будто бы само просящееся в руки, словно сдулось проколотым воздушным шариком... Во всяком случае, таковым оказалось ощущение моей руки, привычно скользнувшей в охват талии к не так чтобы очень большой, но акцентировано и бодро приподнимавшей — прежде — лёгкую по летнему времени блузку груди. Однако и здесь омерзительная птица обломинго совсем было решила уже показать мне закат солнца вручную. Грабка моя тут же была немилосердно убрана, с произнесением премерзостно учительским голосом следующей сентенции:
— Всякий раз, когда мы решаем воспользоваться свободой выбора, мы несем ответственность за наши решения и действия.
— Эт... Эт что это?
— Невыносимо тяжкой показалась мне намедни доля моя, однако же пособил мне Господь всемилостивый, ниспослав встречу с сёстрами, и просветили они меня относительно пути нашего грешного. Бог — заботится о каждом из нас!
Во блин! То-то я смотрю, не пьёт, не курит даже, и сидит тут эдакой клушей с постным видом. Охмурили, выходит, ксендзы невесть какие заезжие Настеньку нашу аки того Козлевича. Однако — сидит таки! Значит, не вовсе безнадёжна. Надо спасать. По моему пусть слегка, но таки ж компетентному мнению, помочь должны заумные ласковые речи в сочетании с ненавязчивым и лёгким — для затравки — массажем. Сначала — руку и пальчики. Ближней, причём, руки, то бишь не заводя оную за габариты! Вроде невинно, а на самом деле вполне себе чувственно. Вот так. Сааамые кончики. Нежно.
— Милая моя, — произнёс я пошлым голосом коварного соблазнителя, наддав хрипотцы в нижние тона, — дорогая, ведома мне тяжесть той доли, что без вины и греха возложена на тебя Господом нашим.
— Каждый знает свое бедствие и свою боль, — тускловато прозвучало в ответ, — но мы не одни со своими проблемами — Иегова тоже знает о них.
Ага... Вот, значит, какая у нас тут собака порылась. Переходим от локтя к предплечью — нежными прижиманиями эрогенных зон, дай бог памяти, где они у неё... Ага, вспомнил!
— Однако страдания, действительно ли они облагораживают души наши? — щекочу ушко жарким шёпотом, — Особенно ежели претерпеваемые в нудной аскезе прискорбного одиночества?
— С помощью Царства своего покончит Иегова в самом скором будущем со страданиями, кои выпали на долю каждого из нас, — однако тон несколько оживился, и ресницы, превесьма нехилые, кстати опахала, затрепетали возбуждением, всё ещё подавляемым... Однако, кажись, теперь уже сугубо из одного лишь бабского стервозного упрямства и вредности, — но уже сейчас он с сочувствием утешает тех, кто обращается к нему.
— Однако угодно ли господу, чтобы сочувствие это исходило единственно от него, и разве не может он, волею своей, прислать некое близкое существо, с коим можно хотя бы ненадолго разделить тяготы скорбной жизни нашей, встретив искреннее понимание и... и нежность... и любовь! — от запламеневшего ушка губами к утренней зарёю розовеющей шейке, правая рука по позвоночнику к талии и ниже, левой же легонько, будто невзначай коснуться отвердевшего в столбик соска, что совершенно запросто угадывается теперь даже сквозь чашечку бюстгальтера... Вот так...
— Если хочешь познать истину, вот она... — и полезла в сумочку у ног, где что-то глянцево шуршало, при этом сосок снова упоительно коснулся моей ладони, успевшей уже массирующе отдрейфовать по инстинктивно затрепетавшему в ожидании животику к тугому поясу юбки.
— Нет-нет, дорогая, не надо бумажной истины от фарисеев, ибо лишь в жизни таится правда и только там надлежит искать её нам, убогим. Бог есть любовь — так возлюбим же и мы друг друга, недостойные чада его, — ответилось мною, мгновенно просёкшим сию новую фишку.
Воспользовавшись тем, что Семёнычу снова удалось привлечь внимание народное артистичным произнесением какого-то монолога — а здесь ведь, как никак, пусть и погорелого театра, но артисты все собрались, разумеется, акромя меня, бесталанного — сумел выпростать полу блузки и проникнуть под правую чашечку бюстгальтера, конкретно добравшись до давно уже стоявшего эдаким одиноким сусликом на пригорке второго соска, кой завибрировал аж от предвкушения нежной ласки. Тело Настеньки вдруг всё напряглось, вновь обретая прежнюю женскую стать, глаза затуманились, а пухлые губы в бесцветно, но таки блестючей помаде, слегка подстёртой ободком стакана с пошлой минералкой, ожидающе приоткрылись. Когда же левая моя рука попыталась не забытым ещё маршрутом проторить путь верх по голой ноге вдоль разреза юбки, она вдруг решительно убрала обе мои конечности от своих милых откруглостей, резко встала и, ни произнеся ни слова, но зачем-то привычно прихватив сумочку, пружинистым шагом танцовщицы рванула к выходу. Я, естественно, чуть погодя — за ней. В пустом по поздноте времени коридоре скрипнула открывающаяся дверь читального зала, и, когда я зашёл, заперев дверь, Настенька уже сидела чуть сбоку — предусмотрительно оставив местечко присоседиться мне — на "нашем" диванчике, ужасно грустная, однако не только нуждающаяся в утешении, но и с едва скрываемым нетерпением ожидающая оного. Как-то почувствовав, что сейчас уместно быть брутально грубым, не стал присаживаться, а сходу подхватил под локотки сразу ослабевших ручонок, приподнял и...
Закурив, с отчётливо ощутимым даже некурящему мне наслаждением, затянулась, снова открыла валявшуюся рядом сумку, достала оттуда пачку разноцветных брошюрок и одним неуклюжим девичьим махом швырнула их в урну для бумаг. Что интересно, попала.
— Нет на земле праведного человека, который бы делал только добро и не грешил. А впрочем, ну их в жопу, этих грёбаных иеговистов. Ни закурить, ни выпить, ничего. "Нам известен рецепт семейного счастья" — нарочито противным голоском пропищала она, очевидно, передразнивая кого-то. Как же — как же... Сама, блин, крокодил крокодилом никому не нужная, так других теперь учит, охмуряльщица херова.
— Знаешь, милая... Чем внимательнее присматриваюсь я к деяниям тех, кто утверждает, будто им в точности известно, чего именно хочет от нас Господь, тем увереннее становится моё подозрение, что их бог — Сатана.
— Во-во. Она ещё и насчёт квартиры что-то там намекала, чтоб передать, кунка морщинистая. Мне в эти их сто сорок четыре тысячи избранных всяко не попасть, билеты проданы и тыщу раз перепроданы уже, блин, так что не хрен и анус бестолку рвать. Да и компания там не так чтобы очень подбирается, насколько могу судить. В манду мохнатую всех. Лучше... Подружка, вон, рассказывала, Светка, приехал мужик, психологические тренинги проводит, вот у него...
Тут и меня вроде как на философию пробило.
— Хочешь — шепчу на ушко, — бесплатный совет?
— Ну.
— Вегетарианское блюдо получится гораздо вкуснее, если готовить его с мясом. Или хотя бы с курицей.
— Сволочь! Гад!
Но без злобы. Хотя и без восхищения. А так хотелось остроумно пошутить... Однако всё равно смотреть на неё приятно стало — глазки блестят оживлённо, грудь в бюстгальтер не поместиться активно тщится, соблазнительные округлости фигуры снова в приятном таком тонусе. Короче, человек человеком вся из себя.
В общем, пришёл домой поздно и в несколько расслабленных чувствах. Попил водички на кухне, включил телик — лежу. Тут вдруг ко мне Толик, ластиться вздумал.
А он меня, кстати, ещё когда в себя не пришёл, ну, Витьком когда ещё был, цеплял чем-то. А тут, думаю, дай-ка присмотрюсь, что ж это там такое. Ну и присмотрелся — сначала так, потом в астрале... Ёж ты моё ж!!! Никогда такого не то что не видел — даже представить себе не мог. Игла! Чёрт, блин, как есть — Игла! На генетическом уровне, что ли, забита... Ну, это уже эльфийские дела, — разбираться, как там и что. Мы же в этом аспекте сугубые практики. Продвинутые пользователи — так это здесь называется. По всей спине и до кончика рыжего хвоста — весь код, пусть по абсолютному минимуму и заархивированный с максимальным сжатием, но даже с вкраплениями выходов в астрал, пусть не то что не активированных, а слабые намёки лишь на возможность пробоя, но хоть так... То-то мне его завсегда гладить нравилось! Именно так — от между ушей, далее вдоль спины и по хвосту. Слазил в коробку — у ма коробка такая была... Впрочем, почему была? Коробка-то есть... Мамы нету. Впрочем, ладно. Живым жить, а мёртвым память — кто какой заслужил. От печенья какого-то импортного, датского, кажется, жестяная, круглая и в цветочках-домиках пряничных по эмали, в ней все иголки, нитки, пуговицы и прочая такого же сраного рода бабская дребедень. Покопался, спицу нашёл. Вязальную. Старая. Наверное, от бабушки ещё — никогда не видел, чтоб ма вязала, совсем по другой она части была. Нет, ну, ежели подшить что слегонца, или подогнать, допустим, под фигуру мою, для сих палестин более чем своеобразно нестандартную, так это она завсегда пожалуйста, ушить, подметать или погладить — без проблем. А вот вязать — натура не та. Шебутная. Была.
Это я, не спеша так и бормоча всякую чушь собачью под нос, медленно-медленно выполнял положенные манипуляции, потому как волновался очень. Получится — не получится? И не ошибся ли я вообще — не помстилось ли?
Короче, сходил на кухню. Руки помыл. Полотенцем вытер. Тщательно. Открыл салфетки. Гигиенические. Свежую упаковку. Протёр спицу. Хорошенько. Руки тоже. Потом в правую руку — и к коту. Объяснил ему всё, чтоб не дёргался. Удостоился презрительнейшего взгляда, после чего был с ленивой снисходительностью допущен к шее, спине и хвосту. Который, впрочем, сразу задёргался. Таки нервничает, тварюга. Но держится солидно. Noblesse oblige. Кооот!!!
Расположил спицу вдоль на Борисыче, от загривка к хвосту, и пошло-поехало. Там не руками, а... ну как бы это сказать... псевдоподиями, что ли, астральными. У людей здешних этого нет, или есть, но не развиты. Совсем. Или просто не встречал таких, с развитыми чтоб. Впрочем, в и-нете то и дело сказки проскакивают про каких-то там экстрасенсов, психокинетиков... Большей частью явный бред, конечно. Но может что и есть — настоящее. Странная эта планета, вообще. Кот ещё этот... Никогда про такие вот фокусы и слыхом даже не слышал.
В общем, это типа как... Руки — не руки... Навроде щупалец. Но как бы кармические и в астрале. Точнее, в лимбе, то есть на границе астрала и материальной реальности. Структурированные возмущения граничного квазигравитационного поля, по нашей науке — если то, что них там у них на Эрде имеется, вообще наукой можно назвать — так считается. Так-то их много, порядка десяти тысяч, некоторые даже полагают, что двадцать. Но развить обычно пару удаётся, одну как бы клешнёй а вторую вроде как прутиком, для тонкой работы. Это у остальных рас, им боле и нэ трэба, у гномов же обычно от четырёх до восьми. А у меня аж целых девять. Все завидовали. Теперь понимаю — не есть хорошо это, когда тебе завидуют, особенно ежели есть чему. Жаль, поздно просёк это дело. Впрочем, а просёк ли? Здесь-то ведь тоже стараюсь вроде как не высовываться, однако ж един чёрт заметен получаюсь, аки хрен стоячий под утренним одеялом да во чистом поле, и, как водится, одни неприятности с гадостями всякими от этого получаются. В общем, спицу руками, и по ней всеми девятью этими. Щупальцами. Нормально пошло-поехало. Раз, колечко кладём, потом пару-тройку петелек с бантиками, сюда узелки затейливые, потом ещё колечко, через активируемый пробой в мутное, по-моему, какое-то измерение, левое совсем, хоть аксакалы наши, ну, на Эрде что, от этого и открещиваются, шестью стежками теперь к металлу, для пущей надёжности чтоб... Ну, ну, полежи ещё чуток... Часочек... Корюхи дам. Иль голову судачью... Голову — хочешь, а? Да не дёргайся ты, не брал я судака сегодня. И вообще не буду боле — дорог больно стал. Оп! Легло. Всё-всё, сейчас выпущу. Понимаю — дела. Неотложные. Давай, гуляй. Удачи с кошками. Впрочем, о чём я говорю... Этому удача не нужна — в амурных, имею в виду, делах. Казанова кошачий. И не только...
Так. Вроде всё как надо. Нехай теперь до завтра отлежится-устаканится, а там посмотрим-попробуем, что у нас из всего этого в осадке получилось. Заодно и подумаем пока, а на хрена мне это нужно. И нужно ли вообще...
Новоозёрск. Комната Витька. Витёк, человек.
22:33 09 июня 2014 года.
"...роспотребнадзора Обдрищенко отметил, что недавно введённый запрет на экспорт бананов из Кампучии объясняется исключительно заражением поступавших оттуда плодов вредоносным грибком, который способен нанести серьёзный ущерб отечественным плантациям. Он также с негодованием опроверг гнусные измышления относительно того, будто бы данная мера каким бы то ни было образом связана с отказом правительства Кампучии удовлетворить просьбу российской стороны об экстрадиции бывшего олигарха Полонского. Тем более что упомянутый злостный аферист был на днях успешно задержан СОБРом в водах Авачинской бухты, неподалёку от базы подводных лодок в Вилючинске, что на Камчатке, куда беглый бизнесмен, по всей видимости, случайно заплыл со своего острова в Сиамском заливе, увлёкшись подводной охотой на барракуд..."
В ту ночь, ну, с субботы на воскресенье, аж прямо так и заснул. За столом и с Иглой в руках... Проснувшись поутру, сразу потестил чуток — смотрю, получилось! На первый если взгляд, очень даже классная Иголочка вышла, то ли в отсутствие астральных помех, не то скрипт исходный хороший, без искажений, что неизбежно накапливаются при многократном копировании, но по характеристикам линейности и когерентности в жизни ничего подобного не видел — а я ж цего добра дюже богато бачил, как сказал бы мой недолгий кубанский приятель... Но это всё так, виртуальненько вроде как. А вот работает ли... Будем посмотреть. Всё вроде как нарочито не спеша с утра делал, будто вразвалочку, а на самом деле трусливо оттягивая решающий момент.
