— Д-д-да как вы...
— Впрочем, что-то я и вправду засиделся, — начал тактическое отступление капитан. — Дамы, благодарю за вашу прекрасную компанию, я, пожалуй, пойду.
— С удовольствием посидим еще раз, Николай, — с игривой усмешкой произнесла Эллерия, помахивая хвостом. — Только в следующий раз предупредите нас заранее о своем визите, чтобы мы могли 'должным образом' подготовиться.
— Всенепременно, — галантно склонил голову Дерягин и направился к выходу из парной. Возле двери от него чуть ли не отпрыгнула Анна, глядя на капитана, как на врага народа.
'Да что такого, в конце концов? Подумаешь какое де... — возмутился было вышедший в прохладный коридор Дерягин, но бросив взгляд вниз на полотенце, обнаружил под собственным килем корабельный таран устремленный к горизонту. — Ну, просто прекрасно...'
Солнце клонилось к закату, и в его последних багровых лучах, освещавших Валанское предгорье, по распаханной танковыми гусеницами дороге медленно полз потрепанный УАЗик, везущий засидевшихся допоздна в лагере инструкторов обратно на базу.
Дерягин расслабленно откинулся в жестком кресле и наслаждался видом солнечного диска, медленно исчезающего в кронах далекого леса, попутно утрясая в голове эпизоды необычно богатого на события дня. Напротив него, привалившись к стеклу, затихарился Сомов, вглядывавшийся в ползущий за стеклом пейзаж.
— Что-то Козлов сегодня на вечернем совещании был необычно спокоен, — произнес Дерягин, повернувшись к другу. — Всего пару раз съехидничал.
— Ага, — согласился Сомов, не поворачивая головы.
— Не знаешь, что это с ним?
— Ну, может, нашутился за день, — напряженно произнес Дима, под конец как-то странно хрюкнув и закашлявшись.
Николай насторожился, посмотрев на отражение лица Сомомва в стекле, после чего бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида, в котором отражалось лицо водителя, и тяжело вздохнул.
— Что? Все уже в курсе?
— Ну, не все. Пока что, — медленно произнес Дима, стремительно краснея. — Капитан 'Грот-мачта'.
Машина резко остановилась, и, заглушая звук двигателя, с переднего сиденья донесся захлебывающийся истерический хохот водителя, легшего на руль. Тут Сомов тоже не выдержал и, схватившись за бока, заржал, как кавалерийский конь, сгибаясь пополам.
— Бесподобно, — уткнувшись рукой в лицо, проскрипел Дерягин, до последнего наивно надеявшийся, что эта история не выйдет за пределы роты.
— О-о-о, капитано хентайи-и-и! — пискливо выдавил из себя Сомов, вызвав очередной приступ истерического ржача у водителя, отпавшего от руля и скрючившегося на сидении в позе близкой к эмбриональной из-за невозможности нормально вздохнуть. — Капитано-но бака!
— Да заткнись ты уже, чертов анимешник! — Содрав с головы кепку, Николай принялся активно охаживать ей товарища, пытаясь попасть кокардой по пальцам.
— Бака! Бака! Ай, бля, харе, у нее же края острые! — задыхаясь от смеха, прокричал Сомов, отбиваясь от Дерягина. — Саня, спасай!
— Не могу, — сквозь слезы выдавил из себя водитель. — У меня контузия... Аха-ха-ха!
— Помогите! Хулиганы зрения лишают!
Эстерра
Гел`валанское море
12 апреля 201х г
Солнце медленно закатывалось за линию горизонта, играя золотыми бликами на черной обшивке покачивающегося на морских волнах гидросамолета. Потянувшись, майор Совин снял темные очки, наблюдая как золотая полоска отраженного света медленно ползет по передней кромке кольцевого крыла, от нижней консоли к верхней. Подняв голову и прислонившись затылком к теплой стенке фюзеляжа, он проследил за тем, как блики неспешно прошли по кожуху левого двигателя, который, словно надбровная дуга, выступал из фюзеляжа, и исчезли, окончательно погрузив борт в сумерки.
— А может быть и не будет уже никого, Николай Палыч? — скучающим тоном поинтересовался у командира лейтенант Виноградов, полулежавший на промежуточной стойке.
— Это ты не у меня, Никита, спрашивай, — зевнул Совин, кивая наверх, где на крыше кабины должен был пребывать некий обладатель нашивок с лавровым венком. — Станислав Игоревич! Экипаж интересуется: надолго мы тут? Темнеет уже, возвращаться пора.
— Когда прикажут, тогда и вернемся, Николай Палыч, — беззлобно фыркнул сверху старший лейтенант Гаврилов, как, по крайней мере, было написано в его служебном задании, которое командир борта изучал чуть ли не с лупой в руках. — Отдыхайте, наслаждайтесь видами.
— Слышал, Никита? Наслаждайся видами.
— Есть, — смиренно отозвался Виноградов и надвинул кепку себе на лицо.
Внезапно из кабины донесся гортанный рев боли, в котором командир быстро узнал их инженера-акустика. Совин мгновенно подскочил на ноги и нырнул внутрь самолета через бортовой люк.
— Гоги, ты живой там? — произнес майор, втиснувшись в кабину
— Да живой, живой, — ненадолго прервав поток отборнейшей мультиязычной матершины, произнёс акустик, потирая уши.
— Что случилось? — беззвучно, как призрак, материализовался за спиной у майора Гаврилов, отчего тот чуть не заработал инфаркт.
— Я буи наши прозванивал по вышке, и тут возле тринадцатого так громыхнуло, что у меня чуть барабанная перепонка через противоположное ухо не вылетела, — кривясь от боли, произнес Гоги. — Сука, ну говорил же Грише, что надо ограничитель подкрутить, так нет: 'Оборудование новое, еще собьем!' Козлина...
— Не отвлекайся! — строго произнес Гаврилов. — Что там было? Взрыв?!
Акустик с некоторым непониманием в глазах неодобрительно покосился на старшего лейтенанта, но получив утвердительный кивок от Совина, ответил.
— Да... не, не взрыв. Если бы там что-то взорвалось, я бы тут вообще ковриком лежал. Звук был такой, будто... Не знаю даже — дивизия лодок разом все цистерны продула.
К удивлению акустика, лейтенант как-то разом расслабился и оперся на стенку, облегченно выдохнув, но почти тут же подобрался и взял себя в руки.
— Есть там что-то сейчас? — повторил он уже спокойнее.
— Ща посмотрим, — настороженно произнес акустик, надевая гарнитуру. Несколько минут он в гробовой тишине щелках клавишами на пульте, выводя какие-то сложные схемы на экраны, и каждый раз с закрытыми глазами во что-то вслушиваясь. — Так, нашел. Это... Стоп, что за чертовщина? — глаза Гоги выползли на лоб. — Товарищ майор, это — лодка! Мамой клянусь — субмарина! Причем ревет, как я не знаю что! Шайтан, да откуда ей здесь взяться-то?
— Есть курс? — спокойно спросил старлей, подойдя к навигационному посту на противоположной стене.
— Север, плюс сорок три, удаляется от тринадцатого. Похоже, идет на всплытие. Глубина двести, скорость... где-то полтора узла.
— Товарищ майор, инструкция вступает в силу, — коротко бросил Гаврилов. — Направляемся туда.
— Понял, — кашлянув, кивнул Совин, после чего протиснулся в пилотское кресло, повесил на себя коммуникатор и коротко скомандовал: — Экипаж по местам! Готовиться ко взлету!
Позади командира послышался топот ног, ныряющих внутрь фюзеляжа членов экипажа, болтавшихся снаружи. Пока Совин запускал аппаратуру и готовил борт к взлету, смачно чихнув, мимо него протиснулся капитан Колкин, занявший соседнее кресло.
— Саша, че с тобой? — удивленно посмотрел на своего второго номера командир, когда заметил на том техническую спецовку вместо формы и полотенце на шее.
— Поскользнулся, — буркнул капитан, надевая на влажные волосы ободок гарнитуры, чем вызвал приступ смеха у кого-то сзади.
— Отставить, — коротко рыкнул назад Совин. — Взлетаем.
Плавно заурчали набирающие обороты двигатели. Летающая лодка медленно поползла по морской глади, набирая скорость, и вскоре плавно оторвалась от воды, лишь чуть дернувшись на случайной волне.
— Курс н-четыре-три. Никита, смотри в оба — ищи выдвижные устройства.
— Вас понял, — кивнул лейтенант Виноградов, закончив изучать показания радара и переключившись на станцию обнаружения.
— Товарищ майор, сообщите на берег, — напомнил Гаврилов, притулившийся на резервном откидном стуле у стенки. — Пусть вышлют катера.
— Понял, — кивнул Совин, щелкая кнопками радиостанции. — Берег, на связи Чайка. Прием.
— Чайка, Берег на связи. Слышим вас, — прохрипела рация.
— Берег, в районе наблюдения обнаружен неизвестный объект, предположительно 'Окунь'. Выдвигаюсь в район для уточнения. Прием.
— Вас поняли, Чайка. Действуйте по инструкции. Катера наготове.
— Принято, Берег. Отбой.
Самолет на своей весьма неспешной крейсерской скорости направился в погоню за лодкой, рассекая чистые небеса Эстерры.
— Гоги, как там? — спустя некоторое время произнес командир, пристально вглядываясь в сумеречный горизонт.
— Поднялись до перископной, звук винта исчез. Но у них все равно что-то гудит, да так, что я на три буя вокруг их слышу.
— Пробоина? — снова занервничал Гаврилов.
— Не похоже, — покачал головой акустик. — Да и на работу 'гака' не тянет. Что-то мерно так гудит, однотонно. Даже не знаю, на что смахивает.
— Никита? — повернулся к оператору командир.
— Местоположение засек, но мачт над водой не фиксирую, — отозвался лейтенант.
— Что-то не так, — закусил губу Гаврилов. — Они должны были послать сигнал.
— Согласен, странно это, — кивнул Совин, подавая вперед ручку тяги.
Гудение снаружи усилилось, извещая о выходе движков на полную тягу, и через несколько томительных минут самолет, наконец, достиг предполагаемого района.
— Вы уверены, что это 'Окунь'? — с подозрением спросил Колкин, выводя самолет на местоположение лодки, указанное станцией.
— Если нет, то мы рискуем оказаться в полной заднице, — хмуро произнес старлей, вцепившись в пристяжные ремни так, что побелели костяшки.
— В каком смысл...
— Срабатывание торпедного аппарата! — внезапно выкрикнул акустик. — Прямо по курсу!
— Приготовить ловушки, это может быть ракета, — немедленно скомандовал майор, разворачивая самолет.
— Старт не фиксирую, — пощелкав пультом, произнес через минуту Виноградов. — Странно, в округе ничего крупнее дельфина не пасется, в кого они там стреляли?
— Может и не стреляли, — задумчиво произнес Совин, глядя на приборы. — Есть что-нибудь в эфире?
— Чисто, — покачал головой радист. — Стоп! Слышу передатчик. Позывные: 'четыре-четыре-восемь-пять-Денис-Мария-Анна-три-один-Николай'.
— Значит все-таки 'Окунь', — шумно выдохнул Гаврилов. — Отвечайте: 'семь-семь-семь— один-Константин-Григорий-Павел-три-два-Ян'.
— Товарищ майор, вижу передатчик... и радиста, — отозвался Виноградов.
— Какого радиста? — удивленно обернулся к оператору Совин, после чего перевел взгляд на свой информационный дисплей, куда лейтенант вывел картинку с блока оптической разведки. — Обана...
Мутноватая слегка подергивающаяся картинка изображала небольшой надувной плот, ярко-оранжевого цвета, на котором восседал некто в черном водолазном костюме, в обнимку с небольшим баулом, в котором, по торчащей в небо антенне, угадывалась рация.
— Чайка, на связи Окунь, слышите меня? — раздался из рации голос неизвестного водолаза.
— Окунь, я — Чайка. Слышим вас. Доложите, что произошло и почему не вышли на связь? — коротко ответил Совин.
— Лодка получила повреждения при 'броске'. Запрашиваю разрешение на всплытие!
— Вас понял Окунь, ждите, — майор отключился от канала и повернулся к Гаврилову. — Что скажете, товарищ старший лейтенант?
— Пусть немедленно всплывают! — выпалил Гаврилов. — И дайте мне связь!
— Окунь, всплытие разрешаем, — проигнорировав последнюю фразу, произнес Совин.
— Принято, Чайка! — облегченно произнес голос по ту сторону радиоканала, после чего связь оборвалась.
Водолаз на экране зашебуршился, что-то делая на плоту, после чего свесился за борт и исчез в глубине.
— Товарищ майор, вы меня не услышали? — возмутился Гаврилов.
— Я вас прекрасно услышал, товарищ старший лейтенант, — зло огрызнулся Совин. — Но это мой борт и приказы здесь отдаю я, вам все ясно?
— Так точно, — скрипнув зубами, произнес Гаврилов.
— Похоже, у них связь накрылась, вот и послали пловца с переносной, — задумчиво произнес Колкин, пытаясь определить место всплытия. — Теперь пока он нырнет, пока снова заползет в аппарат, пока до капитана донесут.
— Если лодка повреждена, то еще хрен знает, сколько им на всплытие потребуется, — кивнул Виноградов.
— Предложения? — обернулся к экипажу Совин.
— Давайте сядем? — предложил Гоги. — Топливо поэкономим.
— Категорически возражаю, — раздраженно произнес Гаврилов. — Это может быть небезопасно — на лодке установлено опытное нестабильное оборудование.
— Согласен, пока остаемся воздухе, — согласился майор.
В течение нескольких бесконечно долгих минут самолет медленно нарезал круги, в то время как экипаж усиленно разглядывал морскую гладь. Неожиданно, вода возле плота заколыхалась, вспучиваясь и пенясь.
— Срань господня... — остолбенев, выругался Колкин, наблюдая как из разверзшейся темной поверхности моря, словно древнее чудовище выныривает гигантский, лоснящийся от стекающих с него потоков воды нос подводного корабля.
Рухнув на вспенившуюся водную гладь и подняв тучи брызг, черная махина вновь исчезла под водой, оставив на поверхности только характерный короб рубки. Вскоре из темных глубин неспешно появилось все длинное тело искусственного левиафана, выровнявшего дифферент.
— Нихрена себе громадина! — присвистнул Виноградов, изучая изображение на мониторе. — Да в ней метров двести!
— Мать моя женщина, — чуть не поперхнулся от удивления Гоги, свесившийся у него за спиной. — Это же Белгород! Мужики, он! Точно вам говорю!
— Че за Белгород? — поинтересовался радист.
— Ну эта, как ее там: лодка исследовательская, которую из недостроенного атомного ракетоносца собрали. Каких-то роботов глубоководных должна была возить, или батискафы... Ну как я на севере слышал, по крайней мере, пока там служил.
— А торпедные аппараты у нее тоже исследовательские? — съерничал бортмеханик, указывая на нос.
— Ну, для самообороны, наверное. Знаешь поговорку: 'Добро должно быть с кулаками!'
— Гоги, много будешь знать, быстро станешь подследственным! — шикнул на перевозбудившихся техников Совин. — Вы мне лучше скажите, че за светопреставление у них в корме? Радиация?
Теперь, когда лодка оказалась на поверхности, можно было заметить, что ее кормовая часть, примерно посередине между рубкой и кормовыми перьями, мягко светится бирюзовыми отсветами, а по обшивке периодически пробегают небольшие буранчики из блестящих голубых огоньков, устремляющихся в небо.
— Нет, приборы молчат, — отозвался Виноградов. — Все излучение в пределах нормы. Это не радиация.
— То есть меня одного, сука, волнует вопрос: какого хера на другой планете делает атомная подводная лодка размером с ебаную многоэтажку?! — не выдержал, наконец, Колкин. — Или я тут, курва, самый рыжий, и мне сказать забыли?!!
— Да не, мне тоже интересно, — подал голос Гоги. — Просто я чего-то маленько прифигел поначалу.
— Ну что, Станислав, расскажете? — обернулся к старлею Совин. — Мы тут уже насмотрелись по самое не могу на секреты родины. Чего дальше таиться-то?
