Хлаш задумчиво побарабанил когтями по столу, сняв с него легкую стружку.
— Никто не мог понять, как ему такое удалось. Но теперь все встает на свои места. Серый Князь, по слухам, бессмертен и уж точно не человек, пусть вас не обманывает его внешность. У него имелась масса времени, чтобы совершенствоваться в Искусстве. Кроме того, парень, обладающий таким упорством, действительно мог обустроить замечательное местечко вроде Серого Княжества. Хотел бы я знать, кто он таков на самом деле.
— Замечательное местечко? — недоуменно переспросил Телевар. — У нас про него рассказывают довольно-таки нехорошие вещи. Что отгоняют или даже убивают чужаков, что скрытны и не любят гостей, что Серый Князь тайно держит руку Майно...
— Как он держит руку Майно, мы за последние дни насмотрелись, особенно сегодня, — фыркнул тролль. — Полсотни Карателей перебил и глазом не моргнул. Остальное, конечно, правда, но... Можно ведь и так посмотреть — живут они здесь не слишком богато, даже сам князь не жирует. Император Приморской империи не принял бы его замок даже как охотничью избушку. Да в Талазене у купцов я видывал личные поместья побогаче! Здесь самый минимум, чтобы принять официальных гостей и не обидеть их, не более того, плюс казармы и прочие необходимые помещения. Так что богатством здесь и не пахнет, но дурацких сказок о нем ходит достаточно, чтобы привлечь массу всякого отребья. Не могу осуждать местных, что они пытаются защищаться. Скрытны? Ну да. Открытость в первую голову означает вражеских подсылов, а большое войско и тайный сыск Серый Князь позволить себе не может, слишком накладно. Вот и не пускает никого, кто тайные тропы через горы отследить сможет.
— Но нас-то ведь он провел тайной тропой! — не выдержал Теомир. — А мы вот уйдем и расскажем про нее кому-нибудь!
— Да ну? — насмешливо ухмыльнулся Хлаш. — Чтобы рассказать, надо ее вспомнить. Я-то разберусь, если что, не сомневайтесь. Но я и болтать не намерен, особенно после его предложения с родичами сюда переселиться. А вот вы, братцы, в горах впервые, так что маму родную здесь вспомнить не сможете. Нет, Серый Князь отнюдь не дурак. А обратили внимание, как к нему люди относятся? "Рад видеть" — как видно, просто местное приветствие, но ведь тот парень, Ханкер, действительно обрадовался, увидев хозяина! А пахари? В другом месте тому, кто князю в землю не поклонится, стража наваляла бы так, что несколько дней подняться не смог бы. А здесь ручкой ему сделали — и все дела. Причем зуб даю, ему машут, потому что искренне здороваются, а могли бы и в упор не заметить — и ничего.
— Да уж, — поддержал Телевар. — Домоправительница местная — она ведь всерьез ругалась за то, что он исчез надолго, прямо как заботливая матушка. Ругалась! Можете себе представить? А посмотрите, как у них все обустроено! Одни дорожки серые чего стоят! Хотел бы я знать, из чего они сделаны...
— Да, дорожки здесь непростые, — согласился тролль. — Рассказывают, что есть на юге места, где нефть из-под земли сочится, такая черная горючая вода. У нас ее каменным маслом называют. Вот в тех местах и находят озера вязкого камня, называемого асфальтом. Рассказывают, в тех озерах элефанты тонут — забредают, как на равнину, увязают и тонут. Но чтобы дороги и площади из него делать — такого я не видел и даже не слышал. А часы на запястье у Ханкера заметили? Чудо ж какая работа!
— Да уж, — припомнил тысячник. — Те, что мне в Хамире давали, по сравнению с местными — прямо сундук рядом с лукошком. А ты уверен, что кругляшок у него на руке — часы? Там вроде один круг с черточками, а не два, как в Хамире.
— Один круг, а по нему две стрелки ходят, — пояснил Хлаш. — И деления разными цветами нарисованы. Про такое я тоже не слышал — чтобы две стрелки на одной оси совместить. Ну, про повозку самоезжую вообще молчу. Нет, далеко не все так просто, как кажется. Меня-то другое волнует — на кой мы ему сдались?
— Для охраны, — неуверенно сказал Заграт. — Он же сам сказал...
— Вот то-то и оно, что сам, — тролль вздернул верхнюю губу, обнажая клыки в страшненькой пародии на ехидную ухмылку. — Вы что, не поняли, что не мы его охраняли, а он нас? Тилос мог бы пойти своим путем после бродов Ручейницы — да что там, мог вообще тихо исчезнуть из Хамира в одиночку, и никто бы его не нашел, не выследил. А он нас повел, из-за нас в болота влез, дороги не зная. Не повезло бы с говорливым летуном — до сих пор бы там блукали. А Каратели? Они ведь за нами явились, не за ним. Однако ведь не бросил, к себе привел, хотя шкурой рисковал и вообще не хотел. Без него мы бы уже десять раз концы отдали. Так что вопрос о его целях остается. Да еще и намеки загадочные...
Рассуждения матхи прервала Белла. В сопровождении толстого дядьки в забавной белой косынке она притащила подносы с едой: салатом из политых маслом тонких зеленых листьев, холодным вареным мясом и странными — Ольга уже стала привыкать, что не-странного здесь не найти — лепешками, нарезанными тонкими ломтями. Вкус у почти совсем белой и пористой мякоти лепешек тоже оказался небывалым, нежным и тающим. На запивку дали неизвестного травяного настоя со сладковато-терпким привкусом. Проголодавшие путешественники на время забыли про все загадки и налегли на еду так, что за ушами трещало. Белла присела напротив, задумчиво окинув их почти материнским взглядом.
— Вы лопайте, не стесняйтесь, — подбодрила она, когда смущенный своей невольной жадностью Теомир попытался отставить в сторону тарелку. — Все равно говядина третий день лежит, пусть и в холодильнике. Не съедите — выбрасывать придется, пока кто-нибудь не отравился. Лучше в вас, чем свиньям в таз, ага?
Ольга чуть не подавилась мясом, но сдержала внутренний позыв, быстро отхлебнув из кубка травяного настоя. В конце концов, еда не пахла порченым, так что какая разница, сколько она лежала? Холодильник — то, что холодит. Что может холодить в середине лета? Погреб. Очень глубокий погреб, с тяжелой деревянной крышкой, хранящий зимний мороз от весны до осени. Как дома в деревнях... Ольга вспомнила, что ее родная деревня, скорее всего, давно дотла сожжена жугличами. Она приказала себе не думать о доме, чтобы не расплакаться на глазах у всех, и в особенности у задаваки Беллы.
После еды нахальная и бесстыжая ведьмочка потащила их осматривать окрестности.
Первым путешественники увидели продуктовый склад, скромно примостившийся за замком. С той стороны асфальтовая площадь кончалась, только разбегались в разные стороны аллеи, обсаженные не то кустом, не то деревом акацией. Растительность почти скрывала невзрачный домик с единственным подслеповатым окошком за мощной решеткой и массивной железной дверью. Дверь, впрочем, стояла настежь распахнутой, рядом никого не замечалось. Белла покачала головой.
— Только тепло внутрь напускают! — осудила она. — Закрыть за собой трудно, что ли?
Ольга попыталась понять, как можно в таком маленьком амбаре хранить достаточно еды, но оказалось, что тот лишь прикрывает собой спуск в глубокий обширный подвал. Там царил непроглядный мрак, но сразу что-то щелкнуло, и помещение залил яркий колдовской свет непривычного оттенка, исходящий из гладких матовых пластин на низком потолке. Заграт недоуменно посмотрел вверх и почесал затылок.
— Не понял... — пробормотал он. Ольга вопросительно взглянула на него, но тут же до нее дошло.
Свет — не колдовской. От пластин не исходил обычный едва уловимый запах Силы, неизбежно выделяемый любыми магическими предметами. Пластины мертвы, мертвы так же, как и любой камень под ногами. Невозможно, невероятно... а что здесь вероятно?
— Электрический свет, — пояснила Белла, заметив их недоуменные лица. — Онка, а ты тоже колдунья, да? Все колдуны прямо в ступор впадают, когда его видят. Вы не бойтесь, электричество — тоже такая сила, только про нее никто не знает. Кроме Тилоса, конечно, — с гордостью добавила она. — Он-то все на свете знает!
— Ничего мы не боимся, — буркнула уязвленная Ольга. — Подумаешь — свет. Вон, Заграт так тоже умеет, пусть и не эл... электически!
— Электрически, — поправила ее Белла. — А здесь холодильники.
Она с усилием распахнула дверцу одного из огромных белых шкафов, которые рядами стояли вдоль стен. Шкаф тихонько гудел, от него отчетливо несло стужей. Внутри виднелись обледеневшие освежеванные тушки.
— Холодильники тоже на электричестве работают. Тилос ругается, что энергию они жрут как лошади, а толку чуть. Кэ-пэ-дэ, — тщательно проговорила она каждый звук, — низкий. Говорит, надо делать новый охладитель, который внутри по трубочкам льется, но все руки не доходят. А по мне, так проще еще один реактор соорудить, чем энергию экономить. Можно подумать, ему сложно!
Покинув прохладный подвал — Белла нажала на какую-то белую штуку на стене, и свет погас, а штука засветилась в темноте едва заметным зеленоватым светом — компания попала в большой сарай, обозванный Беллой гаражом. Внутри рядами стояли самодвижущиеся телеги вроде той, на которой они приехали в замок. На некоторых виднелись скамьи, но большинство телег оказались, по всей видимости, грузовыми — без скамеек, с высокими бортами и откидывающейся задней стенкой. На некоторых стояли непонятные конструкции из коробок и длинных труб, со всех сторон их обтягивала мелкая металлическая сетка.
— Наша кавалерия, — пояснил седоусый дядька в одежде из сшитых вместе штанов и рубахи без рукавов, вылезший из-под повозки. На груди рубахи и по бокам у него имелась масса накладных карманов, из которых торчали какие-то непонятные штуковины и загогулины, а руки масляно блестели. — На платформе — пулемет, шестьсот выстрелов в минуту, безгильзовые трехмиллиметровые патроны. Игрушка — хоть куда, только за пять минут съедает все, что оружейники за пять осьмиц наделать успевают.
— Пулемет — оружие такое, — нетерпеливо пояснила Белла. — За версту людей косит что траву, только пуль мало, особенно не разбежишься. А вот ее зовут "Бабочка", — она гордо ткнула пальцем в небольшую узкую повозку с двумя сиденьями. — По хорошей дороге пятьдесят верст в час делает! Аж голова кружиться начинается. Кроме меня, никто так быстро ездить не умеет, только Тилос, — хвастливо добавила она. — Везешь иногда курьера, а он только что голову под сиденье не прячет от ужаса. А вон та штука кристаллы эфиром заряжает.
"Та штука" оказалась невзрачным деревянным ящиком. Невзрачным он выглядел, впрочем, только на первый взгляд. Сделав несколько шагов поближе, Ольга аж отшатнулась — ничем не сдерживаемый поток Силы почти обжег ей лицо. Рядом дернулся Заграт, но не остановился, подошел к ящику вплотную, закрыл глаза, постоял так и вернулся назад.
— Ну-ну, — сказал он в пространство. — Богато живете.
— Тилос говорит, что глупостями занимаемся, — слегка виновато откликнулась Белла. — Эфир собирать куда сложнее, чем электричество делать, хотя хранить гораздо легче. Коэффициент энтропии ниже. А каждый кристалл целое состояние стоит, его из алмазов делают. Тилос все обещает эффективные аккумуляторы для электричества придумать, но так и не придумал. Наверное, тоже времени не хватает.
— Любой маг отдал бы правую руку за такой ящик, — пробормотал Заграт. — А для вас — глупости. Ну-ну.
Белла только пожала плечами.
Следующим диковинным местом оказалась кузница — длинное приземистое строение без окон и с массивными дверями. Вопреки ожиданиям, над ним не поднималось ни одного дымка, и вокруг царила удивительная тишина. Впрочем, только вокруг. За дверями на путешественников обрушился мощный грохот, от которого у Ольги мгновенно заложило уши. Белла пыталась что-то рассказывать, но даже обладающий удивительным слухом Заграт не мог разобрать ни слова. Ему даже пришлось зажать руками уши, чтобы вынести пытку шумом. Пришлось лишь смотреть по сторонам, пытаясь самостоятельно понять, что к чему. Впрочем, понимать Ольга даже и не пыталась. Странные металлические сооружения размахивали металлическими же стержнями, обрушивая на железные листы могучие удары огромных молотов. По самодвижущейся ленте ехала куда-то штуковина, состоящая из массы переплетенных трубок, а у стены стояли верстаки, за которыми ковырялись в мелких деталях люди в огромных тяжелых наушниках. Горели бездымным пламенем кузнечные горны. Никто не качал меха, не подбрасывал уголь в печи, но их внутренности светились багровым светом плавящегося металла.
— Вот так кузня... — ошарашено пробормотал Телевар, когда путешественники, наконец, покинули шумное место. Он приоткрыл рот и несколько раз сглотнул, прочищая заложенные уши. — Подковы здесь точно не куют.
— Куют, — не согласился Хлаш. — Я видел. Только не куют, а отливают.
— Мы лошадей мало используем, — пояснила Белла. — Только у главных ворот, чтобы посторонним грузовиками глаза не мозолить, да еще пахари. А ковать подковы у нас, наверное, и не умеет никто. Кузнецов нет, а механиков Тилос сам обучает. Еще совсем мелкими берет. Говорит, что взрослых уже ничему толком не научить. Вы не думайте, там не всегда так шумно, а обычно очень даже тихо. Еще вчера тишина стояла, сегодня вот началось.
— Теперь я понимаю, почему Серый Князь считается таким могущественным, хотя и сидит в мелком княжестве и даже армии толком не имеет, — задумчиво сказал Хлаш. — А уж железа я сегодня увидел больше, чем за всю предыдущую жизнь. И не только железа, кажется, но я невеликий знаток металлов. Белла, почему Тилос так редко продает оружие на сторону? Он ведь обогатиться бы мог, на золоте спать и с золота есть.
— А зачем ему? — ведьмочка пожала плечами. — На жизнь нам хватает, а штуки для войны он делать не любит. Продает по мелочам, чтобы покупать то, чего у нас нет, тот же асфальт, лен или медь с оловом, но не больше, чем требуется. Хлашим, сам ведь видишь — мы лучше живем, чем любой на тысячу верст в округе. Даже знать в Приморской империи и то нам завидует. А золото копить только ради золота — да на кой? Еще и от воров охранять надо.
— Мне отдайте, если ненужное завалялось, — буркнул Заграт. — Спасибо скажу.
Белла только засмеялась — звонко, словно зазвенел колокольчик из чистого металла.
Остаток дня гуляли по тенистым паркам, окружавшим замок, сидели на деревянных скамьях с изогнутыми спинками, любовались зеркальными прудами с обложенными камнями берегами. Белла тараторила без умолку, красочно описывая беззаботную жизнь в долине и как хорошо, что Тилос все умеет и все знает. Ольга в изумлении прислушивалась к себе — похоже, она начинала ревновать Беллу не только к Теомиру, но и к самому Серому Князю. Вокруг щебетали птицы. По прудам плавали знакомые утки и незнакомые доселе лебеди — огромные белоснежные и угольно-черные птицы с длинными изогнутыми шеями. Несколько раз дорожку очумело перебегал ошалевший заяц, белки стрекотали в ветвях деревьев, а однажды Ольга заметила вдалеке красавца-оленя.
— Какая охота... — пробормотал про себя Телевар.
— В долине не охотятся, — расслышала его Белла. — На мясо мы скот забиваем, но бойня отсюда далеко. А эти... просто для красоты. Красиво ведь, да?
— Красиво, — хладнокровно согласился Хлаш. — И неплохой резерв на случай блокады.
