— Н-на!.. — лишь на короткое мгновение обогнав тройку оппонентов, капитан поднял ШВР, и не забыв перевести регулятор скорострельности в положение "макс", без малейших угрызений совести надавил на спусковой крючок.
Больше всего инициированное им столкновение напомнило схватку бешеных волкодавов: такое же яростное, и такое же кровожадное. По сравнению с этим кошмаром, даже тупая мясорубка, в которой погибли недавно две дюжины Халлатангов, могла считаться венцом тактического изящества — там всё-же было прикрытие, там были какие-то осмысленные манёвры, ходы... Здесь же ничего подобного не было и в помине — были две злобные стаи, разделённые несколькими метрами открытого пространства, и была одна цель: истребить друг друга за максимально короткий отрезок времени... И — всё. Происходящее нельзя было назвать сражением — адекватного термина в таллском словаре просто не существовало — это был вихрь беспросветной ненависти, страха, и крови... Но это ещё не значило, что в вихре нельзя победить.
Поскольку Лийер находился от Найца по правую руку, его первой целью — стандартная практика — стал самый правый, и он же ближайший к нему осназовец, тогда как Найц взял на себя крайнего левого — двое умерли мгновенно и без мучений, успев огрызнуться лишь короткими неприцельными "та-та-та". Если бы капитанская кровь не состояла на одну треть из адреналина, то он бы, возможно, отнёсся к этим "та-та" с куда большим питетом, но увы: бой поглотил его настолько, что два несильных тычка в бедро показались капитану незаслуживающей внмания мелочью... Бой продолжался. Следующим на очереди за подарками стоял Хольц — последний из тройки, он как раз занимал в шеренге центральную позицию... А потом вдруг занимать перестал. Миг — и адресованая подполковнику очередь обижено прошелестела сквозь пустоту — подполковника на месте не оказалось.
Всё измерялось в мигах...
Миг — и неясная тень, опережая размашистый веер пуль, кувыркнулась в сторону; миг — и тень с неслыханной быстротой вышла из кульбита, взяла капитана на мушку, и как удав, гипнотизирующе заглянула в глаза — ну что, сосунок, ты готов? "Н-нет, как же это..." — сильнее, чем когда-либо в жизни, Лийер захотел вернуться на несколько секунд в прошлое, переиграть всё заново... И конечно не смог. Тогда он попытался отпрыгнуть, но левая нога почему-то ослушалась, и капитан — что со мной происходит?! — начал беспомощно заваливаться на мраморный пол. Он ещё заметил, как броня главного "пожарника" стала разлетаться осколками, но испытать по этому поводу каких-то эмоций уже не успел — умирая под пулями Найца, Арвин сделал-таки на прощание один-единственный выстрел... Но хватило и этого. Через полторы миллисекунды капитанскую голову сотряс удар гидравлического молота, и под хруст шейных позвонков наступило всепоглащающее ничто.
Склока бешеных псов закончилась.
* * *
Центральный Сиарский стоунхедж — вот где они находились... Пять сотен гектаров безжизненной базальтовой пустоши, очищенной от неровностей, и окружённой огромными рукотворными скалами. Ветерок холодал, бардовое предзакатное солнце неумолимо таяло — именно таяло, блекло, растворялось в воздухе — а не уходило за горизонт... Ещё тут стояла "Лаоза", и рядышком — "Пеликан", на котором, по-видимому, какое-то время назад сюда прибыла Хольцевская шобла... И ещё были трое людей — не считая самого каперанга. Найц — невредимый, как и всегда; Раласс был более-менее — только на правом плече появилась ещё одна окровавленная повязка — а вот Аяни... Тревожные мысли так и не успели оформиться в полноценную панику, когда до капитанского слуха долетел искажённый, но вполне узнаваемый голос Азъера:
— Она жива... — обер-полковник посмотрел на лежачего заинтересованно — Как спалось?
— Надо... В госпиталь... — капитан попытался сесть, но лишь неуклюже завалился на бок: если язык ещё как-то ворочался, то тело не слушалось совершенно.
— Знаю. Скоро прибудет такси, и...
— Послушайте... — капитану было не смешно: лежащая неподалёку Аяни находилась присмерти — лицо побелело и осунулось, под закрытыми глазами налились чёрные круги, а потрескавшиеся губы кровоточили не переставая.
— ...её доставят прямиком на Самру. — завершил предложение обер — Я не шучу.
Встретившись с его взглядом, капитан убедился: не шутит... Тогда он ещё раз попробовал сесть, но снова потерпел неудачу — координация была как после вдумчивой пьянки, хотя сознание оставалось незатуманенным.
— Сотрясение мозга... — прокомментировал Раласс — Весь удар пули поглотила каска, тряхнуло вас хорошо... И с ногой дела так себе... Кость не задета, но лучше не дёргаться. — но руку он ему всё же подал, и капитан наконец-то сел.
— Ерунда... — собственное состояние заботило его в последнюю очередь — Как обстановка? Когда прибудет это ваше... такси?
— Да так... — Азъер посмотрел на небо — Неоднозначная обстановка... Ваша пассия успешно прошла процедуру назначения, после чего делегировала административные полномочия мне, и опять потеряла сознание... Мы заблокировали теолепортационное сообщение, и связались со штабом экспедиции, чтобы скоординировать атаку... Это случилось примерно двадцать минут назад.
— То есть, Источник наш? — при другом стечении обстоятельств капитан бы взлетел от восторга, но сегодня он отделался тусклым, почти равнодушным взглядом — Так, стойте... А нельзя ли,..
— Нельзя. — Азъер читал его мысли, как раскрытую книгу — Нельзя даже в прнципе... Повреждение тканей на молекулярном уровне, а Источник... В-общем, бога из машины не будет.
— А что же будет? А обычные раны он лечит?
— Электростанция отдельно, электроприборы отдельно. — произнеся загадочную формулу, Сабирь посмотрел наверх, и притопнул ногой — Так-так, зашевелились... Зашевелились, голубчики!
Высоко над Сиарой — это было не спутать ни с чем — разворачивалось масштабное космическое сражение. Одна за другой, в сумрачных небесах средневековой планеты вспыхивали звёзды — жёлтые, красные, белые, большие и маленькие. Какие-то из звёзд сгорали за один миг, какие-то продолжали светить — иногда сохраняя целостность, а иногда рассыпаясь на части — и чем дальше, тем больше их было... Спустя пять минут, к термоядерным вспышкам прибавились плазменные шлейфы нарастающего метеоритного града — это сходили с орбиты десятки и тысячи тонн разнокалиберных обломков — красиво!.. И ешё это было очень, очень жутко — особенно когда знаешь, что представляют из себя эти спецэффекты на самом деле, и какая за ними стоит разрушительная мощь... А Лийер, не смотря на контузию, знал — знал прекрасно. Знал он и то, что Идгу постараются не оставить на планете ничего живого, хотя интуиция подсказывала, что этим их планам уже не предстоит сбыться... Стоял бы иначе здесь обер-полковник с такой беззаботной физией!
— Силовой щит? — догадался Лийер.
— Формально, это называется системой метеоритной защиты, но суть примерно такая... Крупные обломки пройдут, но остальное, включая их ядерный арсенал — будет уничтожено... По крайней мере, так нас заверил этот голографический прощелыга... — Азъер раздражённо повёл углом рта: он не привык полагаться на устные заверения кого бы то ни было, но сейчас был должен.
— А как же такси?
— Капитан. — улыбнулся Раласс — Я идиот? Ну разумеется, мы обо всём договорились...
— Ну вот и чудесно... — вздохнул капитан с чувством смертельной усталости: его не интересовали технические нюансы, лишь бы система работала... А уж на каком принципе — это её личное дело.
Трое офицеров Империи — трое самых непотопляемых, перенёсших всё, и переживших всех — обворожённо смотрели в зенит, где высоко над их головами высвобождались квадралионы джоулей атомной ярости, обрывались тысячи жизней, и бесследно сгорали целые корабли... О чём они думали, какие чувства испытывали? Шорл не мог утверждать за спутников, но сам он молился лишь об одном — скорее бы всё закончилось! Пока на орбите хозяйничали Идгу, шансы Аяни — и без того не блестящие — падали, грозя обернуться нулём... Тик-так, капитан, тик-так.
То ли его услышали, то ли так просто вышло, но когда капитан был готов отчаяться, представление вдруг закончилось — раз, и закончилось. Как обрубили. Метеоритный дождь продолжался — он продолжался и на следующий день — но звёзды внезапно погасли, и почти сразу же на плато приземлилась курьерская "Заря-3М".
— Лимузин подан... — пояснил Раласс с видом доброго папочки, подарившего сыну велосипед.
Странный это был шаттл, непонятный — без знаков различия. Трое сошедших с него офицеров-медиков лишь перекинулись с обер-полковником двумя фразами, и молча забрав ценный груз, отчалили восвояси. На раны Лийера, да и самого комитетчика, троица даже не посмотрела, и уж конечно не предложила им ступить на борт. Каперанг хотел заартачиться — я полечу с ней! — но на плечо ему легла увесистая ладонь Азъера, и он передумал — убеждающая сила чекиста была непреодолимой, как гравитация чёрной дыры. "Всё будет хорошо, её вытащат... А вы мне ещё понадобитесь здесь." — сказал ему тогда обер, и капитан поверил. Если бы обер сказал, что на следующий день дважды два будет равняться пяти, то капитан бы поверил и в это.
— Пойдёмте присядем... — предложил полковник, когда габаритные огни "скорой помощи" смешались со звёздами: уже не с теми, что полыхали недавно, а с обыкновенными ночными звёздами. Шорл опёрся о командира, и они вместе побрели к латаной-перелатаной "Лаозе-7".
— А что на Самре? — спросил капитан, чтобы заполнить возникшую паузу.
— Есть там один НИИ... — ответил полковник, уклончиво — Генетика, клонирование, то да сё... Не беспокойтесь, никакой бюрократии: всего полчаса, и она уже там, под надзором первоклассных специалистов... Ну, в субъективном исчислении, разумеется...
— Разумеется... — какое-то время Лийер молчал, но потом его голос дрогнул — Спасибо вам...
— Пустое... Ведь я обещал. — Раласс поднял взгляд к небесам, и кивнул — А вот и генеральный десант... Вот и и финиш.
В километре над стоунхеджем двигались россыпи зелёных огней — можно не гадать, это заходили на посадку тяжёлые транспортные челноки военнокосмического флота. Капитан улыбнулся. Чувство принадлежности к непобедимой военной машине Империи было чертовски приятным — оно вселяло уверенность и покой, придавало сил, оптимизма, и душевной стойкости... Именно это чувство провело его через все испытания, именно оно давало надежду, когда казалось, потеряно всё... И тут же, часть разума понимала — это ещё не конец. Они победили Идгу — победили симптом — но сама болезнь так и осталась неизлечённой. Где-то в роскошных кабинетах, где-то в военных штабах, министерствах, и корпоративных офисах, продолжала плести грандиозный заговор неуловимая Партия, а где-то в неописуемой дали космоса крепла и ширилась империя Халлатангов...
Тогда капитан не мог знать, какие тяжёлые испытания ждут человечество в скором времени — но уже тогда его шестое, седьмое, и десятое чувство единогласно сходились в одном: мир меняется... И пережить эти изменения суждено не всем.
* * *
В это же время, но совсем в другом месте...
Хашим поднял со стола запотевший стакан — с бумажным зонтиком, и с насаженным на горлышко кружочком апельсина — и отпив холодного сока, аккуратно поставил тару на место. С наигранной беззаботностью, оглянулся. Вид с балкона был потрясающий: море, пляж, пальмы... Девушки, наконец: красивые, сильные, загорелые... Впрочем, годы оказывались беспощадны, и противоположенным полом Хашим нынче интересовался вяло, да и то делал исключительно по инерции... "Ну и Шайтан с ним." — твёрдо сказал он себе, и глотнув ещё сока, нервно погладил седую бороду — "Жизнь и так хороша..." Точнее, была бы таковой, если бы не одно но, нарисовавшееся пять минут назад на пороге его дома с удостоверением КИБовского подполковника... "Но" — теперь оно сидело за столом напротив — небрежно отмахнулось от пролетавшего мимо насекомого, и посмотрело на горизонт, где воды Красного моря сливались со знойным пустынным воздухом. Под ложечкой у вышедшего на пенсию джигита неприятно сосало, но старик не подавал виду, выжидательно помалкивая. Вот сейчас этот таллец задаст ему три дежурных вопросика, а потом извинится за отнятое у гостеприимного дедушки время, и будет таков... Ну пожалуйста, сделайте, чтобы всё было так!
— Я знаю, кто вы. — сказал гость четыре слова, и оторвавшись от горизонта, смерил бывшего "борца за свободу" обмораживающим взглядом — Я знаю о вас всё.
Хашим напрягся, ему захотелось поёжиться. Стояла сорокоградусная жара, а ему захотелось поёжиться. И проснуться. Однако, он быстро взял себя в руки, и неуверенно хихикнув, изобразил на лице вселенскую растерянность:
— Так простите ж, подполковник, разве я скрывал своё имя?..
— Нет, не скрывали. Просто вы забыли добавить, что раньше у вас было другое имя. — человек, представившийся подполковником Клатом Зарзо, посмотрел на отошедшего от дел сепаратиста с иронией. На его лбу образовались две глубокие складки, а в уголках сощуренных глаз проступили морщины: человек был немолод. — Ваше имя было Юсиф Хаззар Ал-Али. И что вы, будучи ещё Юсифом, являлись одним из доверенных лиц...
— Постойте-постойте... — Хашим всплеснул руками, усмехнулся — Я знаю, кем был Юсиф Хаззар. Как раз в моё время-то он и занимался своей... деятельностью... Но подполковник! Подполковник! Что вы несёте, а? Я — Юсиф Хаззар?
Под снисходительную ухмылку Зарзо, Хашим залился колючим, прокуренным смехом. Сбывались его худшие опасения, но Хашим ещё надеялся, верил... Во что он, собственно, верил? В ошибку, в недоразумение? В то, что его разыгрывают?
— В вашем положении нет ничего смешного. — заметил подполковник, хотя сам не переставал ухмыляться. Его слова, словно снежная вьюга Антарктики, до костей пробирали джигита загробным морозом.
— Ну да, разумеется... Если я — Юсиф Хаззар, то тогда, конечно, смешного мало... Только...
— Да бросьте вы дурачиться. — устало так, по-отечески, посоветовал ему подполковник, избавившись наконец от совершенно неуместной улыбки. Хашим вдруг послушался, посерьезнел. — Вы могли сменить внешность, и вы её сменили. Вы сменили голос. Вы сменили даже рисунок пальцев и роговицу глаза, а потом двадцать лет отсиживались в Европе, пока про вас не забыли... Но коли уж вас поймали за задницу, простите, то отпираться просто нелепо... Не позорьтесь, Юсиф. — выделил он его имя. Старец под взглядом подполковника ссутулился, но решил предпринять последнюю жалкую попытку:
— Если этот ваш Юсиф сменил внешность, — сказал он, рассудительно — то всё это полная ахинея... Таким же образом можно показать на любого: вот он, неуловимый Хаззар! Держите!
— Нет, не на любого. — с готовностью подхватил Клат — Вы про дезоксирибонуклеиновую кислоту слышали? Да-да, про нее самую... Не соизволите ли предоставить нам образец?
