Звонок взвыл, но другие оруженосцы сунули в руки другой клинок.
— Сделай этого простолюдина!
Один из оруженосцев разворошил костер и рассыпал по песку прямо под ноги берущимся уголья. Это создало Тумору дополнительные трудности, так как мальчишке приходилось смотреть вниз, чтобы не обжечь свои босые ноги. А его противник был в сапогах, и ему было все равно.
Впрочем, Тумор наступал и теснил, он еще одну рану, и тут же стал голой пяткой на горящий уголь. Но огрубевшие никогда не знавшие обуви ступни мальчишки не обратили внимания на подобную мелочь. Сделав выпад, он ударил голенью по коленке противника, а когда Звонок подсел, врезал коленом под подбородок, а затем добил рукоятью меча по затылку.
Все ахнули, один из самых сильный среди бойцов-подростков был повержен мальчишкой-плебеем.
Старший оруженосец произнес.
— Это честная победа, битва была по правилам. Теперь ты можешь забрать его кошель и купить положенную одежду.
— А как же обычай.
— Я думаю, что это ерунда, к тому же ты первый свой подвиг совершил, кроме того, если тебе нравиться ходит полуголым, а мне признаться и самому жарко в кольчуге, раскрасься под дикаря, это будет и проще понятнее остальным.
Решив, что Звонок не обеднеет, Тумор прихватил не очень увесистый кошель. Затем отправился в лавку, чтобы купить себе краски и пышных перьев. Таким образом, он стал похож на индейца, грозного и непреклонного.
Прозвучал горн, начало жеребьевки, и он оправился к своим. Прилл была озабочена, она опасалась, что Иван проиграет турнир. Сам Сюсюлин весело болтал с Олесей, он тоже нервничал, и разговор был отличным способом подавить эмоции. Когда к ним пристал Тумор, они его не сразу узнали.
— Ты, из какого вигвама! — Спросил Иван.
Желая подурачиться, мальчишка залопотал на тарабарском языке.
— Так отвали отсюда! Мне подать нечего! — Зло произнес Сюсюлин.
— Да это Тумор. Произнесла Прилл, я узнаю его по запаху. Тебя уже успели поцарапать малыш.
— Не много подрался. Зато заработал вот это! — Он показал монеты.
— И что с ними будешь делать? — Полюбопытствовал Иван.
— Угощу уличных мальчишек.
— А что у тебя нет семьи? — Поинтересовалась Прилл. — И ей не нужны деньги?
— Конечно, нужны, но я еще заработаю! Тут столько возможностей, а так хотя бы пару часов проведем весело. Хочу попробовать хорошего вина, а то не знаю даже его вкуса.
— Раз так то оторвись, только не увлекайся вином, можешь алкоголиком стать. — Иван уже имел подобный опыт и знал, о чем говорил, Тумор, однако не понял.
— Кем?
— Помешанным на дури, опустившимся человеком.
— Я понял, глупости нет, я выпью только чтобы немного развеселится, а не валяться как свинья.
— Вот это дело, а сейчас будем тянуть жребий.
На золотой доске висела уже заранее расписанная таблица боев, и осталось только получить номер. Его тянули в слепую, чтобы партнеры были неожиданными. Иван сунул руку в барабан, ощутил легкую тяжесть круглого бирюзового камешка. Потом, волнуясь, посмотрел на цифру. Ему достался номер тринадцатый.
— Зловещее предзнаменование. — Произнес он.
— По-моему вполне приличная цифра! — Произнесла Прилл, — Первая единица символизирует место, что ты займешь, а вторая священная Троица.
— У нас другая вера!
— Может быть, у тикартов это число дьявола злой силы противостоящей двенадцати богам.
— Я не суеверен, надеюсь что, не смотря на угрожающий признак победить.
Другие рыцари видимо не особенно придавали значения числам, хотя один из них хвастался во всю глотку.
— Мне предстоит сражаться с самим императором Бобокаро, я буду биться с великим противником.
— Вот тебя первым и вынесут. Шипели на него остальные рыцари.
Вновь заиграл горн и многократно усиленные оркестры, на арене появился сам король Фурарру двенадцатый в сопровождении многочисленной и веселой свиты. Торжественный эскорт короля состоял частично из светских, частично из духовных лиц, столь же нарядно одетых и державших себя не менее развязно, чем их сотоварищи-миряне. Особенно это бросалось в глаза на фоне крупного и величественного монарха, с длинной седой бородой, в золотых рыцарских латах, с крупной сверкающей короной на голове.
По правую руку от него ехал глава церкви Света, суперкардинал Сиснолеко. Он выглядел впрочем, не столь величественно сколь комично. Его костюм был покрыт настоящей алмазной коркой и светился рубинами, лишь по краям оточенными изумрудным мехом. Но самими смешными были сапоги, их носки были загнуты так высоко, что были привязаны даже не коленям, а поясу, мешая всаднику вставить ногу в стремя. Впрочем, суперкардинал не смущался, ему даже льстило, что он едет на великолепном белом скакуне без стремян. Впрочем, два громадных телохранителя были начеку, готовые в любой момент подхватить представителя Бога света. Остальная знать, многочисленные придворные и любимцы, предводители наемников, герцоги, бароны, графы, распутные молодые люди и казнокрады. В последнее время король слишком уж погрузился в себя и распустил свиту. Особенно выделялся среди них архигерцог Томоша, племянник короля, весьма распутный молодой человек. Так как у венценосного монарха сыновей не было, то у него были шансы занять престол, в случае если принцесса не выйдет замуж. Томоша был очень легкомысленным просаживал миллионы золотых монет, ходил постоянно в долгах и при этом имел свой собственных королевский двор, его свита не уступала императорской.
Принц и архигерцог выехал на арену верхом на резвом коне, чудной желтой масти, злые языки утверждали, что скакуна подкрашивают. Уже на скаку он задевал красавиц, показывал язык, и прихлебывал из платиновой фляги вино. Его пьяное лицо выражало высочайшее высокомерие и равнодушие, то наоборот становилось как шутливой обезьяны.
Впрочем, народ в основном любил этого шалопая, и стоила им увидеть его небольшую корону, и пышную мантию, блестящими сапогами и алмазными сверкающими на шести солнцах шпорами, как толпа пришла в восторг, приветствую громкими криками.
— Что возьмешь. — Произнес Иван — Они рабы у них и рабская психология.
— Нет, почему так категорично! — Возразила Прилл. — Любому народа нужна власть, а она должна обладать обаянием и харизмой. Что за власть без авторитета.
— Отчасти я согласен.
Архигерцог весело гарцевал вокруг арены. Затем проскакал к трибуне, и метнул копье в пузо купчине. Тот взрыл, толстый живот лопнул, забил фонтанчик крови.
— Уберите простолюдина! — Гаркнул он.
Появилась стража, бойцы вытерли липкую жидкость и подхватили труп, поволокли его наружу.
— Тут кто не носит герба совершенно бесправные. Их убивают без всякого суда.
— А чего ты хочешь, дикие времена.
Архигерцогу принесли сумку, отнятую у убитого и набитую золотыми червонцами.
Принц стал бросать монеты в толпу, возникла давка.
— Кто на свете всех мудрей?
— Это ты наш Томоша! — Орали из толпы.
— А всех круче и быстрей!
— Это ты наш Томоша!
Возможно, возгласы раздавались еще долго, но вот веселье было прервано появлением мрачной крытой железом кареты с густой решеткой на крошечном оконце. Все смолкли, потому в ней ехал главный служитель бога тьмы суперкардинал Труппоров.
Это был страшный человек, поклонявшийся тому из чего исходить зло. Ему приносили кровавые жертвы, отдавали значительную часть имущества, он же обрекал на смерть еретиков, колдунов, ведьм и врагов веры. А сколько знатных вельмож он извел и отравил, так что теперь опасался покушения сам себя, закрыв в железном ящике. Его окружала дюжина не шоколадных как обычно, а абсолютно черных наемников набранных из дальних стран. Своим людям он конечно не доверял.
Принц и сам недолюбливал этого черного жреца. В любой момент подобный тип мог отравить, подставить, подвергнуть шантажу. Но с другой стороны лучше иметь его в числе сторонников для борьбы за трон. Вот если отравить Фурарру и его дочь Нафассу, тогда он сразу станет самодержавным монархом. А значит, легко рассчитается с долгами и накажет своих врагов, да и королева Сизнаку не будет такой непреклонной.
— Окажите почтение тьме! — Провозгласил король и сам встал с трона.
Все дружно встали, и некоторое время молчали пораженные черным величием. На краткое мгновение оконце открылось и сморщенный человечек, прокудахтал.
— Я тоже приветствую вас! Да коснется каждого черная благодать. — Произнес он толи благословение, толи проклятье.
К королю подъехал принц, он, склонив голову в мнимом благочестии, произнес:
— Пора начинать турнир. Все уже в сборе!
— Зачитайте правила! И начнутся схватки! — Произнес монарх.
У рыцарей был выбор, как сражаться при обоюдном согласии когда прикасались тупым концом копья ко щиту, надевались специальные плоские наконечники. Но если один из рыцарей отказывался от таких условий, то оба дрались острыми. А, как правило, ни кто не хотел признать себя трусом. Затем если пять схваток не выявили победителя, они дрались на мечах или секирах. А в финале бой продолжался и после падения, и поверженному противнику меч подносился к горлу. Тогда публика кричала: добей его или помиловать! Затем шло голосование пальцами показывали круг — жить, крест — смерть! В этом случае лишь король мог даровать жизнь.
Когда герольды закончили чтение этих правил обычными возгласами;
— "Да не дрогнет сердце у доблестных рыцарей!" "Пожертвуй победителю!"
Согласно представлениям этих людей боги любили щедрых, поэтому золотые и серебряные монеты сыпались обильно, даже бедняки сбрасывали медь. Герольды подбирали их, относя затем в храм. Зрители кричали, трубачи оглашали воздух воинственными звуками своих инструментов. Когда стих весь этот шум герольды блистательной веретеницей покинули арену. Остались лишь герцоги-протекторы, в полном боевом вооружении, верхом на закованных в панцири конях, неподвижно, как статуи стояли, стояли по обоим концам поля.
— Ну, вот пора выходить тебе Иван. Смотри не опозорь империю.
Все огороженное пространство заполнилось рыцарями изъявившими принять участие в турнире. С верхних галерей казалось, что там целое море колышущихся перьев, сверкающих шлемов и длинных копий.
Ворота открывали медленно и торжественно, рыцари въезжали по парно в соответствии с номерами. Все они были великолепно вооружены, с многочисленными девизами и гербами. Первый получившим номер один, выехал император Бобокаро. Он был потрясающе воображение огромен в лиловой броне, с таким толстым шитом, что мог сделать честь танку "Амбрамс", на нем выполнен лев, давящий дракона. Лошадь была ломовой красной кровавой масти, не шестиногой как остальные, а восьми что придавало ей силу и устойчивость, посередине красовался рог.
Иван на его фоне казался карликом, да и вообще был меньше почти всех рыцарей, как правило, крупных мужчин участвующих в турнире. Девиз императора был "Покори вселенную!". За ним ехал тоже отнюдь не маленький рыцарь в розовых латах архигерцог Бидон, на гербе его располагались два тигра в обнимку. Девиз "Острый клык вырви мясо!" За ними следовали другие рыцари, которые явно старались перещеголять друга в мастерстве, великолепии и воинственном настрое. Сам Иван имел на щите трофейный герб поверженного графа, двуглавого кречета с двумя обнаженными мечами. Так как этот символ отдаленно напоминал российский герб, Иван его оставил, да и девиз был не плох " Достоинство и честь храня, умри!". Только доспехи он приказал надраить чтобы не казались слишком уж мрачными.
Когда они проезжали мимо, из-за южных шатров, где были скрыты музыканты, грянула дикая и необычайно громкая словно усиленная колдовством мелодия — варваров. Оркестр состоял из цимбал, колоколов, страшных похожих на катапульты органов, исполинских с разогнанными мехами труб, и производил такое впечатление, словно защитники посылали одновременно и привет и вызов рыцарям которые к ним приближались.
Затем многочисленная орда разбилась по парам, благо стадион был огромен и Иван, подсчитав шаги, убедился что он, по меньшей мере, вдвое больше знаменитых на весь мир Лужников.
Потом рыцари встали друг напротив друга. Ивану первым соперником достался молодой король Никарафула — Зинд восьмой! Хотя он не было самым огромным всего на голову выше Ивана, но среди прочих бойцов он считал одним их самых сильных и входил в десятку среди тех, кому отдавали предпочтения, делая ставки. А об заклад бились все и короли, вельможу, купцы и беднота. Даже мальчишки, висевшие на деревьях, коли у кого не было денег, то спорили на щелбан или оплеуху.
Прилл и Олеся естественно сделали ставку на Ивана, львица даже стала укорять девушку.
— Зачем ты раздала золото беднякам и детям, вот теперь и ставку делать не на что!
— Зато совесть чиста!
— Это абстрактное понятие. Я куррат практичный целесообразность — важнее чести!
Когда ставки были заключены, король подал сигнал к бою.
Иван внимательно разглядывал своего царственного соперника. Одет он была очень красиво, щит и латы усеяны драгоценностями в форме цветов, лилий, роз, ромашек, и искусно подобранной палитрой. Судя по тому, как он двигался, король был очень ловок и техничен.
— Что граф, думаешь, со мной тебе будет легче. Слишком рано ты вышел на ринг, подрасти немного.
Иван человек обычного среднего роста, а под латами мускулы не видны ответил.
— А ты посмотри на себя, сколько цветов на латах, перезрел голубчик.
Шутка видимо задела монарха, но как хорошо воспитанный человек поклонился. Впрочем, к щиту прикоснулся острым концом копья.
Иван мысленно перекрестился, стараясь ничего не забыть из того, что ему говорила Прилл. Как только трубы подали сигнал, как оба противника с быстротой барсов ринулись на середину арены. Хороший вороной конь разогнал приличную скорость, но белая лошадь противника казалась быстрее. Он развернул копье, и они сшиблись, Иван изогнулся, сметив щит, смягчил удар, в свою очередь, врезав острием в противника. Копье сломалось, но король хотя пошатнулся, но устоял. Они разъехались.
Теперь король посмотрел на того, кого считал зеленым юношей с уважением.
— А ты силен, ну ничего в следующий раз я тебя сброшу.
Для большинства рыцарей оказалось достаточно первой схватки. А противник императора Бобокаро был сбит вместе с конем будучи отброшенным на десяток шагов, у него были сломаны ребра и текла из-за рта кровь.
Дав лошадям и всадникам отдохнуть, несколько минут, король подал знак трубачам играть сигнал к бою. Второй раз противники помчались на середину ристалища и снова сшиблись с прежней быстротой, силой ловкостью. На сей раз, Иван выбрал копье потолще и прочнее, его тело сработало, как пружина при этом он сместил щит гораздо резче лишив свое техничного противника устойчивости.
С каким позором прославленный монарх вылетел из седла, скрывшись в столбе пыли. С трудом, поднявшись, он шатаясь обнажил меч и потребовал продолжения поединка. Король был вне себя от ярости, а часть зрителей, проигравших сделанные ставки, поддерживало его. Иван соскочил с как коня, выхватил меч, он поверил в свои силы. Но герцоги-протекторы, пришпорив коней, подскакали к ним и напомнили бойцам, что по законам турнира они не имеют права затевать подобный поединок.
